Бывший. Цена твоей любви

Глава 4

Леон

Обморок Вики напугал меня до чёрных мушек в глазах. С ней никогда не случалось такого. Иногда её мучили головные боли, но не до обмороков и приступов с потерей сознания. И панических атак за ней не наблюдалось.

Пока нёс её на второй этаж, под вопли и проклятия Дианы, трясся, как сопливый пацан, поспоривший, что прыгнет в море, и теперь стоящий на краю скалы и смотрящий вниз на набегающие и разбирающиеся об камни волны. Сердце грохотало в груди, дышал через раз, забывая вдохнуть.

Моя певчая птичка была как мёртвая. Бледная куколка, с посиневшими губами и рассыпавшимися из причёски и упавшими на лицо золотыми прядями.

Прижимал тонкое, лёгкое тело к груди, на ходу прислушиваясь к её дыханию. И, кажется, сам не жил. До того момента, пока Вики не открыла глаза.

Я знал о несчастном случае, что её сбила машина и Вика долгое время восстанавливалась. Училась заново ходить и говорить, вот только не смогла вспомнить своё прошлое. Память так и не вернулась к ней.

Тысячу раз нежно гладил спрятанный под волосами тонкий след хирургического шва за левым ушком, целовал жуткий шрам на белом бедре, которого она страшно стеснялась. Всем своим нутром чувствовал и переживал боль, которую ей пришлось перенести. Такой хрупкой, нежной.

Берёг её всегда был рядом и помогал. Рабочие только понимающе посмеивались, глядя, как я выхватывал из её тонких рук корзины, наполненные виноградными кистями. Тяжёлый труд на сборе урожая совсем не подходил для неё. Не знаю, что она ожидала, подписывая временный контракт с агентством, набирающей для меня работников на сезон.

– Ты меня любишь? – в глазах моей певуньи страх и неуверенность. Эта смесь выворачивала наизнанку. Моё сердце давно принадлежало только ей. Удивительной, солнечной, смешливой, как ребёнок.

– Больше жизни, mon amour! – прижался губами к холодной как лёд ладошке.

Под тонкой, гладкой как шёлк кожей суматошно бился родничок пульса. Эта полоумная Диана до смерти напугала мою девочку. Внутри кипел гнев на избалованную, не знающую ни в чём меры, бабу. Нужно поговорить с ней, осадить. Что там она орала? Желала смерти Вике? Ненормальная дура. Терпеть её не мог. Не будь она женой брата, послал бы её грубо и очень далеко. Не посмотрел бы на вечное недовольство моими манерами матери.

Спустился вниз в поисках прислуги. Нужно напоить Вики горячим чаем. Перехватил первую же пробегающую мимо горничную. Сколько их в этом доме? Никогда не мог запомнить прислугу в лицо, слишком часто она менялась. Ещё бы, с такой чокнутой хозяйкой, как Диана, это немудрено. Отправил горничную приготовить и отнести наверх чай.

Бориса нашёл в его кабинете на первом этаже. Брат стоял у окна, и, засунув руки в карманы брюк, раскачивался с носка на пятку. На моё появление никак не отреагировал, задумчиво смотрел на суетящегося у розового куста садовника с ножницами.

– Где Диана?

Борис обернулся и мазнул по мне нечитаемым взглядом. Всегда был таким. Холодным, как рыба. Сдержанным, упакованным в непроницаемую оболочку из бесстрастности и уравновешенности.

– Я запер её в нашей комнате. Пусть успокоится.

– Я хочу поговорить с твоей женой.

– Зачем? – брат вытащил руки из карманов, подошёл к письменному столу, упёрся в него пальцами одной руки. Отгородился от меня широкой дубовой столешницей.

В детстве я ещё пытался пробиться через эту броню хладнокровного равнодушия и отстранённости. Потом отступил. Особой любви брат ко мне не испытывал, но и вражды тоже. Просто он был таким – расчётливым, чёрствым сухарём. А в последние годы стал ещё более отрешённым и далёким. Даже мать жаловалась на его холодность. Так и называла его в наших нечастых телефонных разговорах – Айсберг.

– Она ударила Вику. Кидалась на неё, как бешеная. По-твоему это нормально, брат?

– Ненормально, но привычно. У неё очередной приступ неконтролируемой агрессии. В последнее время они происходят всё чаще.

То, что брат не так спокоен, как хочет показаться, выдавало только лёгкое постукивание пальцев по столешнице. В остальном он оставался всё таким же холодным и отстранённым.

– Пьёт? – эту маленькую семейную тайну, тщательно скрываемую от общества, я знал. Мать как-то проговорилась в телефонном разговоре.

Борис дёрнул плечом, и это была его единственная живая реакция на мои слова.

– Почему ты не разведёшься с ней? Не отпустишь на все четыре стороны? Неужели так сильно любишь?

Я скорее поверил бы, что вечные льды Антарктиды растают, чем в то, что мой старший брат способен кого-то искренне и сильно любить.

– Ты же понимаешь, что мы не можем просто взять и отпустить её?

– Почему? – спросил и понял, что сморозил глупость.

– Это очевидно, Леон. В этом состоянии она может натворить непоправимого. Она опасна. И сама ситуация… Её нельзя пускать на самотёк. Это может нам дорого обойтись.

Вот в это мне верилось больше. Его беспокоило не состояние жены, а то, как это отразиться на имидже семьи и на бизнесе.

– Лучше вернись к своей невесте, Леон. Ей сейчас нужна твоя поддержка. – Борис, с невозмутимым выражением лица сел за стол и деловито защёлкал мышкой компьютера, давая понять, что разговор закончен.

Всегда бесило его умение беспардонно прерывать невыгодные ему обсуждения. Просто отключаться от беседы, оставляя визави неловко топтаться у дверей.

Развернулся и поспешил к Вике. Хотя Диана и заперта в своей комнате, не стоит оставлять мою певунью надолго одну в этом доме.

В коридоре второго этажа столкнулся с горничной, возвращающейся из нашей комнаты.

– Леонид Эдуардович, я оставила поднос с чаем в вашей спальне. – девушка стрельнула на меня заинтересованным взглядом и тут же опустила глаза. – Но вашей невесты там нет.

Как нет? Я рванул к своей спальне, распахнул дверь и обвёл взглядом пустую комнату. Вики в ней не было, только серебристые босоножки, которые я снял с неё, так и остались сиротливо стоять у кровати.

Метался по этажу, звал, заглядывая во все комнаты подряд. Вдруг Вика вышла искать меня и заблудилась, попыталась вернуться в нашу спальню и спутала дверь.

Поднял на уши весь дом и обслуживающий персонал. Теперь все, включая повара и дворецкого Федотыча, бегали из комнаты в комнату, проверяли подсобные помещения и кладовки для хранения инвентаря, территорию усадьбы. Заглянули даже ввинный погреб, постоянно закрытый на ключ. Вика исчезла.

– Не нашли? – мы столкнулись с Борисом в дверях его кабинета.

– Открой вашу с Дианой комнату, вдруг она там!

– Это исключено. – брат достал из кармана ключ и махнул им перед моим носом. – Диана спит, ей вкололи успокоительное. Я проверял.

– С территории она выйти тоже не могла. Охрана на воротах доложила бы. – я растерянно потёр затылок. Куда же ты спряталась, моя малышка? Зачем? Что тебя так напугало, Вики? Почему сбежала из комнаты?

– Нужно проверить наружное наблюдение. – брат, как всегда, оставался собранным и рассудительным. – Если она вышла из дома, её обязательно засекли камеры снаружи.

– Как вы могли не заметить этого? – голос Бориса трещал льдом, замораживал, даже мне хотелось поёжиться и передёрнуть плечами от озноба.

– Где вы были? Куда смотрели? Почему не доложили сразу? – всегда уравновешенный и бесстрастный Борис рубил словами, как ледяным топором, сидящих перед мониторами охранников.

– Борис Эдуардович... – здоровые и взрослые мужики блеяли перед ним, как перепуганные овцы. – Не заметили... Отвлеклись...

– Уволены! – последним словом, как ударом, отрубил нерадивые головы, но мне уже было всё равно, я снова пересматривал на перемотке, как Вика уходила из нашего дома.

Тоненькая фигурка, прихрамывая, шла вдоль забора, выискивая место, где можно перелезть через него. Высокая каменная стена, окружающая территорию дома, не давала простого и лёгкого шанса попасть через неё в наши владения, или покинуть его, но Вика упорно изучала препятствие.

Наконец, нашла место, где каменная кладка была чуть ниже, и к забору примыкала решётка, по которой вились клематисы. Моя певчая птичка покачала её, проверяя на прочность и удостоверившись, что собранная из тонких деревянных реек конструкция выдержит её птичий вес, нагнулась, и, подхватив подол длинного шёлкового платья, рванула его, безжалостно укорачивая.

Смотрел, как ловко, точно маленькая обезьянка, Вика лезла по решётке на забор, только стройные ножки мелькали. Задержалась наверху, села, свесив ноги наружу, немного посомневалась, но потом решилась и, оттолкнувшись, прыгнула вниз.

Закрыл глаза и с усилием потёр ребром ладони лоб. Мучительно застонал внутри себя. Там высота забора метра два с половиной! Как она решилась на такой прыжок? А вдруг сломала себе что-нибудь и лежит сейчас там, беспомощная и переломанная?

Сорвался с места, перепугав охранников, и без того вжавших головы в плечи от наезда Бориса, и выскочил в дверь.

Моего веса решётка не выдерживала, тонкие планки с треском ломались и осыпались вниз, но я, цепляясь за выступы и выемки между камней забора, взлетел на него, словно всю жизнь занимался скалолазанием. Перевесился через край и посмотрел вниз. Грубо ругнулся, до конца не осознавая – был рад, что она не убилась, или огорчён, что Вика всё же сбежала. И куда она пошла? Куда ей идти в городе, где она никого не знает? Босиком и в разорванном платье.

В дом возвращался бегом и сразу в кабинет Бориса.

– Нужно срочно организовать поиски! Мы должны найти Вику до темноты. – ворвался и с разбегу, как в стену, натолкнулся на спокойный и равнодушный взгляд брата.

– Я уже дал команду. Подключил охрану посёлка, они прочешут улицы и всю прилегающую территорию.

– Предлагаешь сидеть и ждать?

Борис пожал плечами.

– А ты предлагаешь бегать и скакать по прибрежным скалам? Пускай занимаются те, кому за это платят.

Ну что за судак хладнокровный!

Неверяще пялился на брата. Ему действительно наплевать?

Нее-ет, не наплевать! Я видел, что Борис нервничает. При всём своём показном равнодушии, спрятал взгляд, опустив глаза, недовольно сморщился от звуков моего голоса, нервно провёл ладонью по волосам, приглаживая и без того безупречную причёску. Редкостное зрелище.

– Рассказывай! – я решительно прошёл в кабинет и сел напротив брата, по другую сторону письменного стола.

– О чём? – Борис откинулся на спинку рабочего кресла, расслабил плечи и небрежно скрестил руки на груди, закрываясь от меня.

– Не держи меня за дурака, брат. – под рёбрами сдавливала закипающая злость на этого замороженного. – Думаешь, я не понял, что и Диана, и ты были знакомы с Вики? Девочка не помнит своего прошлого, а вы, судя по всему, прекрасно знаете и саму Вику, и то, что с ней произошло.

– Её зовут Лира. – брат резко выдохнул.

Его плечи как-то разом опустились, взгляд сделался усталым и больным. Борис поставил локти на стол и спрятал в ладонях лицо, сильно растёр его и встряхнулся. Секунда слабости прошла. Передо мной снова сидел хладнокровный и безэмоциональный судак.

– Лира... – имя певучей, красивой мелодией перекатывалась на языке.

– Мы были любовниками, Леон.

С трудом проглотил рвущиеся от всего сердца слова. Первая реакция была – это неправда, но постепенно мысли выстраивались в ряд, и в голове складывалась вполне реальная и жуткая картинка, а с ней возникали и вопросы.

Моя Вика и Борис. Вместе. Когда и где они познакомились? Она любила моего брата? Мысли, что она могла быть с Борисом ради денег, я не допускал. Образ Вики, той, что я знал, никак не соответствовал образу расчётливой содержанки. Тогда остаётся только любовь?

А Борис? Он тоже любил Вику? Она знала, что он женат? Их чувства были так сильны, что оба переступили через все человеческие и божьи законы? Этот женатый козёл сделал из юной, светлой девочки любовницу?

Я смотрел на брата, нервно постукивающего холёными пальцами по дубовой столешнице и раздувающего ноздри аристократического носа, и горел желанием этот нос сломать.

– Ответь мне на один вопрос, Борис. Диана знала про Вику? Про ваши отношения?

Наши взгляды столкнулись, как два космических тела, протянутых друг к другу гравитацией. Мой прожигающий и его мрачный, холодный. Ударились друг о друга с такой силой, что на мгновение весь мир вокруг погас, ослеплённый взрывом. А разлетающиеся осколки прошивали и распарывали пространство, оставляя за собой располосованные прорехи-раны.

По его глазам понял ответ. Диана знала. И отомстила.

В попытке сдержаться, сжал кулаки до ломоты.

– Твоя полоумная жена пыталась убить Вику? Это Диана сбила её и бросила умирать? – выводы напрашивались сами собой, и от понимания мороз продирал по коже.

– Её имя Лира. Лира Павлидис. И думай, что говоришь, Леон! Выбирай выражения, когда говоришь о моей жене!

– Выбирать?! – я вскочил на ноги. В груди жгло огнём. Я был в бешенстве. Эти твари едва не убили юную девушку. Чёртова семейка ненормальных!

– Не держи меня за идиота, Боря! Все слышали, что она орала Вике. – язык никак не поворачивался назвать мою певунью новым, непривычным именем. – Диана угрожала ей. Она знала, что произошло с Викой. Это она сбила её!

– Сомневаюсь. – Борис тоже встал, не позволяя мне нависать над ним. – Диана истеричка, но не убийца. Она не способна на это. Не нужно делать из неё монстра.

– Судя по её реакции на Вику... Лиру, очень даже способна. Диана не просто истеричка, она больная на всю голову! – я ничуть не сомневался в своих выводах и словах. Непонятно только, почему Борис так спокоен. Не боится спать в одной кровати с этой ненормальной? – Как ты мог вообще жениться на ней? Она же с самого начала была без царя в голове.

Борис зло ухмыльнулся. Невозмутимость и хладнокровие, с рождения наполняющие его вены вместо крови, начали сдавать позиции, уступая место злости и язвительности.

– Ну это ты у нас всегда был беззаботный мальчик, баловень судьбы и плейбой. Тебя проблемы нашей семьи и бизнеса никогда не интересовали. Всё было на мне. Пока ты учился в Сорбонне и развлекался с француженками на студенческих вечеринках, я тащил наш бизнес, который оказался в полной жопе после смерти отца. Да и загнулся бы, если бы я не женился на Диане и её папаше.

Борис снова опустился в рабочее кресло. Поставил локти на стол и соединил кончики пальцев шатром, чуть прикрыл глаза, пытаясь вернуть себя в привычное состояние холодной невозмутимости.

Вот значит как. Брак по расчёту. Ничего другого я от брата и не ожидал.

Я действительно не знал, что у родительского бизнеса были проблемы. Никогда не вникал в него. После смерти отца Борис взял всю власть в свои руки, а я и не стремился занять кресло в управлении нашей компании. У меня были другие планы на жизнь.

На доставшуюся мне бОльшую часть наследства деда, любившего и баловавшего меня, купил старые виноградники во Франции. Мне очень нравилась эта страна, и я хотел жить и развивать свой бизнес там.

Ещё учась на последнем курсе университета, уже был хозяином виноградников и собственного небольшого завода по производству вин. Параллельно учился у лучших виноградарей, осваивал непростую науку виноделия и выращивания сортового винограда.

Каждая лоза была мной отобрана и обхожена, как капризная девица. Это сейчас мой бизнес крепко стоит на ногах, и даже неурожайные годы, которые случались не раз, не смогли пошатнуть его, а по-началу было очень сложно. Учился и набирался опыта на собственных ошибках, набивал шишки, но не отступал, шёл вперёд.

Упрёк Бориса я не принимал. Я никаким образом не зависел от старшего брата. Никогда не просил у него денег. Не предъявлял права и не претендовал на его место.

Всё это я мог бы сказать ему. Но сейчас меня интересовала только Вика... тьфу ты чёрт! Лира!

– Плевать мне и на твой бизнес, и на твою жену. Ты сам выбрал и то и другое. Меня интересует только моя невеста. Рассказывай всё, что ты о ней знаешь, или, клянусь Богом, я разнесу и вашу семейку, и этот дом, и твой сраный бизнес, которым ты гордишься.

– Руки у тебя коротки, малыш. – брат насмешливо скривил губы, но в глазах больше не было покоя и холода. Под ледяной коркой голубой радужки билась раненой птицей боль.

– Рассказывай!

– Я знаю о ней немного. – Борис пожал плечами и вместе с рабочим креслом развернулся вполоборота к окну. – Её зовут Лира. Фамилия Павлидис, кажется, её дед по отцу был грек. Четыре года назад ей было восемнадцать, значит, сейчас двадцать два. Она училась в университете. Это всё.

– В смысле всё? Она была твоей любовницей и ты ничего о ней не знаешь? Кто родители, откуда родом, где живут? Куда она может сбежать от нас?

– Ключевое слово – любовница, Леон. – Борис резко развернулся вместе с креслом и придвинулся ещё ближе к столу. Зло и насмешливо ухмыльнулся, глядя мне прямо в глаза. – Мы мало разговаривали, у нас, знаешь ли, были занятия поинтереснее.

– Сволочь! – всё-таки не удержался, и, метнувшись через стол, врезал кулаком по надменной морде.