Царство демонов

Глава 5 Неприятные ожидания

Я стояла над Райкером, сжимая в одной руке окровавленный нож, а в другой — его все еще пульсирующее сердце. Он смотрел на меня, прижав руки к зияющей ране на груди.

— Ты должен был уйти, пока еще мог, — прорычала я.

Он медленно поднялся на ноги, ненависть снова наполнила его одичавшие глаза. Он шагнул ко мне, и я попятилась назад. Почему он еще жив?

— Я никогда не уйду. — Он бросился вперед, как хищник, которым и был. Я попыталась убежать, но его окровавленные руки сомкнулись на моем горле. — И ты никогда не будешь свободна.

Я задыхалась, его хватка была как сталь. Он не отпустил, даже когда я вонзила нож в его плечо.

На его лице расплылась злая улыбка.

— Ты действительно думала, что сможешь украсть мое сердце, принцесса?

Мои легкие горели, в глазах мерцали звезды, его золотые глаза сверкали, когда он выхватил нож из своей руки и вонзил его в мое сердце.

Я проснулась, крича и сопротивляясь силе, которая удерживала меня. Кэсси с широко раскрытыми глазами стояла на коленях рядом со мной, сжимая руками мои дрожащие плечи.

— Калеа, это всего лишь сон, — успокаивала она. — Ты в порядке? — Она отпустила меня.

Я вздрогнула и кивнула, не в силах избавиться от ощущения рук Райкера на моем горле.

— Да, в порядке. — Я заставила себя сесть и откинула с лица спутанные волосы.

— Что тебе снилось? Ты так сильно сопротивлялась, что я подумала, что ты хочешь себе навредить.

Я позвонила в колокольчик рядом с кроватью, чтобы предупредить служанок о том, что встаю, и посмотрела на Кэсси. Впервые в жизни мне не хотелось делиться с ней своими мыслями; она никогда не одобрит мой план… не то чтобы совесть позволила мне хоть немного отступить от этого решения. По крайней мере, я не планировала украсть его сердце, как это интерпретировал мой мозг. Я вздрогнула.

— Калеа? — настаивала Кэсси

— Мне снилось, что Райкер убил меня. — «Недомолвка такая же ложь». Мой маленький непостоянный мозг был так добр напомнить мне об этом.

Сестра нахмурилась, и в комнату вошла служанка.

— Он пытался что-то сделать прошлой ночью?

— Нет. Он не сможет. Не в окружении стольких людей и при повышенной бдительности стражников. Он подождет, пока вся эта шумиха закончится и мы останемся одни. — Ну, одни, не считая големов… но однажды он уже прошел мимо них; уверена, сможет сделать это снова.

Я встала с кровати и направилась к столику и молчаливой служанке, ожидавшей меня там.

— Я бы хотела, чтобы он не пугал тебя так сильно. — Кэсси шла следом, прислонившись к стоящему рядом комоду, уже готовая к этому дню в кремовом корсете и бежевой юбке; ее золотистые волосы были заплетены сзади.

Я сделала паузу, задрожав от бодрого утреннего воздуха, когда снимала ночную рубашку.

— Я ничего не могу с этим поделать… но хватит обо мне. Я скучала по тебе вчера вечером. Как погуляли?

Кэсси радостно улыбнулась и взвизгнула.

— Потрясающе. — Она придвинулась ближе, посмотрев на меня. — Алекс спросил, буду ли я его предназначением…

— Что? — Я обняла сестру, не обращая внимания на протесты служанки, которой усложняла работу. — Давно пора. Я так рада за тебя!

Кэсси засмеялась, обнимая меня в ответ, прежде чем отпустить, чтобы приукрасить историю жестами.

— Это было так мило и романтично. Он привел меня в маленький сад, освещенный фонарями… — Моя сестра сияла, вспоминая каждую секунду своей чудесной ночи в мельчайших подробностях. Во мне поднялась ревность, но я подавила ее. Я была счастлива за нее. Она заслуживала этого, и все же я не упускала из виду, насколько противоположным был мой собственный опыт прошлой ночи. Нечего праздновать и нечему радоваться.

— О, Калеа. — Ее голос вывел меня из задумчивости, и я улыбнулась. — У нас будет две церемонии, — промурлыкала она, танцуя вокруг меня по кругу. — Я не могу дождаться; это будет просто волшебно.

«Если бы это было так». Я хрипло рассмеялась, когда служанка застегнула розовый корсет на спине, который должен был сойти за рубашку.

— Неужели ты не могла найти что-нибудь более удобное и менее откровенное? — Проворчала я, мое плохое настроение давало о себе знать.

— Простите, мисс. Приказ императрицы, — сказала служанка, застегивая на моих бедрах подходящую светло-розовую юбку.

Мы с Кэсси одновременно закатили глаза, но я замерла, когда заметила черный шарф в ее руке.

— Зачем он тебе? — спросила я, переставляя ярко-фиолетовое перо на маленьком големе, которого подарила мне Доун, он стоял на комоде рядом с несколькими другими безделушками.

— Еще один приказ императрицы. — Она скривилась, обмахивая им лицо. — Очевидно, у нас на завтрак будет компания.

Мой желудок перевернулся.

— Кто?

То, что Кэсси теребила шарф, было достаточным ответом, и мой желудок скрутило в узел. Конечно, он будет там. Незнакомец, которого мама хотела, чтобы я сделала неотъемлемой частью своей жизни.

— Я хочу познакомиться с ним, — нерешительно предложила Кэсси.

— Я не хочу, чтобы ты с ним знакомилась.

Лицо моей сестры помрачнело, и меня охватило чувство вины. Я преодолела короткое расстояние между нами… не обращая внимания на суетящуюся служанку… и взяла ее за руку.

— Я не хочу, чтобы он причинил тебе боль, — поправилась я.

На ее лице появилась лукавая ухмылка.

— Я не та, кто ему нужна, не так ли?

Я застонала, но была рада ее улыбке. Она отстранилась, и я взяла шарф, прежде чем она успела отойти слишком далеко.

— Ты можешь встретиться с ним, но тебе не обязательно надевать это.

Руки моей сестры в приторном ужасе поднялись ко рту, когда я швырнула его через всю комнату.

— Что ж, дорогая сестра, кажется, я сделала из тебя бунтарку!

Я не могла удержаться от усмешки.

— Уверена, что так.

— Отлично. — Она обхватила мою руку, и в этот момент я была благодарна, что мне не придется встречаться со своими демонами в одиночку.

* * *

Держась за руки с Кэсси, я вошла в большой обеденный зал. Мои стражники заняли свои места рядом с двумя каменными грифонами, охранявшими дверь по обе стороны, а также с другими големами и черно-золотыми стражниками. Плиточный пол был выложен рисунком в виде сражающихся золотых драконов, а над нами возвышались сводчатые потолки. Колонны справа от нас выходили на балкон, свежий утренний воздух играл с занавесками. Легкий ветерок доносил аромат цветущей вишни с маленьких деревьев в горшках, расставленных по комнате, которые цвели каждый год.

В центре просторной комнаты стоял огромный стол. Вокруг него сидели виновники торжества. Императрица с Каином, раскинувшимся на ковре из шкуры йети у ее ног, Ариадна и Алекс, Кронос, плюс одно новое дополнение… Райкер, который сидел в своем кресле, жесткий, как доска, и выглядел весьма напряженным. Хорошо. Мои губы начали кривиться, пока Кэсси не сжала мою руку. Упс. Мне нужно вести себя так, будто я испытываю к нему симпатию, а не ненависть.

— Все будет хорошо, — прошептала она мне на ухо. — Иначе я убью его.

Я сглотнула, заставив себя надеть маску покорности, и принялась за привычную игру, только на этот раз у меня была другая причина прятаться.

Ладно, прежде всего, мне нужно было покончить с унижениями. Сестра села рядом с Алексом, а я подошла к молчаливой императрице, которая была одета в золотое платье. Ее внимание было сосредоточено на стопке пергаментов слева от ее тарелки. Подойдя к ней, я низко поклонилась, волосы рассыпались по плечам и скрыли мое лицо.

— Прости меня, мама. Я позволила своему страху взять верх надо мной, но не хотела тебя обидеть. — Я выглянула сквозь занавес волос: глаза Лилит еще мгновение оставались прикованными к пергаменту в ее руке.

Глубоко вздохнув, она наконец повернулась ко мне.

— Я не знаю, что на тебя нашло в последние два дня, дитя, но тебе не мешало бы помнить о своем положении. Как от принцессы, от тебя многого ждут, и, если отбросить страхи, ты не можешь убегать или устраивать скандал каждый раз, когда что-то тебе не нравится. Это понятно?

— Да, мама. — Как бы я ни хотела угодить ей, моя собственная слабость и недостатки всегда казались мне гарантией неудачи.

Императрица смотрела на меня еще некоторое время, прежде чем опустить подбородок.

— Отлично, на этот раз я тебя прощаю, но ожидаю от тебя больших усилий, если ты хочешь, чтобы я даже рассмотрела твою просьбу об отсрочке Вознесения.

— Спасибо. — Я снова поклонилась, стараясь унять дрожь в руках.

— Что ж, теперь, когда с этим покончено, поторопись и принеси свои извинения своему предназначению, чтобы мы все могли поесть, — распорядилась Лилит, снова обращаясь к своему пергаменту.

У меня свело живот, но я изо всех сил старалась скрыть свой дискомфорт и обошла стол. Я прошла мимо отца, который сидел, сгорбившись, уже в пьяном угаре, обмакивая кусок хлеба во что-то, что, вероятно, содержало еще больше алкоголя.

— Доброе утро, Мария, — невнятно произнес он.

— Доброе утро, отец, — прошептала я, пытаясь скрыть свой хмурый взгляд, пока добиралась до другого конца стола, где Райкер сидел рядом с Алексом. Оба были одеты в искусно расшитые туники и черные бриджи.

Райкер повернулся ко мне, выражение его лица было нейтральным, но я поклонилась, прежде чем встретиться с ним взглядом.

— Пожалуйста, прости меня за неуважение, которое я проявила к тебе прошлой ночью.

Он положил свою руку на мою руку, и я резко выпрямилась, уставившись на своего убийцу. Он кивнул, нахмурившись, когда я отдернула руку. С колотящемся сердцем я села на стул рядом с ним… единственный свободный стул… и сложила руки на коленях, изо всех сил стараясь скрыть их очевидную дрожь.

После пришло время трапезы. Из двери в другом конце комнаты вышла вереница слуг, несущих тарелки с булочками, яйцами-пашот, нарезанным мясом, виноградом из дворцового виноградника и кувшинами молока гиппогрифов.

Еду поставили перед нами, и справа от меня раздался резкий вздох. Я взглянула на Райкера, и шок пробежал по моему позвоночнику. Ненависть той ночи снова обрамляла его странные глаза, когда он смотрел на аппетитные блюда. Когда моргнул, ненависть снова скрылась за безразличным взглядом, но я не могла понять, почему она вообще появилась.

Затем слуги наполнили мою тарелку скудным количеством еды. Мой урчащий желудок запротестовал, когда я взглянула на стол и увидела, что моя сестра набивает свою тарелку всеми доступными лакомствами. Еще одна свобода, без которой мне пришлось жить. Однако ее действия привлекли внимание не только меня.

Императрица прокашлялась, сузив глаза.

— Я думала, что дала тебе четкие указания скрывать свои уродства, Кассандра. — Я вздрогнула, и Алекс сделал то же самое.

Кэсси подняла голову, и на ее лице появилась милая улыбка.

— Простите меня, ваше величество, должно быть, я ее обронила…

— Я сказала ей не надевать его, — вмешалась я.

Моя сестра скривилась, ее глаза умоляли меня не участвовать в этой битве, но ради нее я пойду на войну, чего она, похоже, никогда не понимала.

— И зачем ты это сделала? — Лилит поджала губы.

— Потому что, во-первых, это нечестно, а во-вторых, как она должна есть в маске?

— Она бы и не смогла. Я надеялась, что она поймет намек и решит позавтракать в саду.

— Ох? Ты собираешься оказать мне такую же любезность?

— Нет, — огрызнулась Лилит, поднимаясь на ноги и бросая кусок пергамента. — Ты — принцесса, Калеа, а твоя сестра — не более чем изуродованная…

— Моя сестра прекрасна! — Я встала так быстро, что мой стул опрокинулся назад. Императрица зашипела, а остальные за столом замолчали, наблюдая за мной.

— Калеа, пожалуйста, не надо, — прошептала Кэсси, слегка покачав головой.

Как она могла быть такой сильной? Просто сидеть там, когда ее оскорбляла собственная мать? Это бесило меня, и последнее, что я хотела сделать, это сесть обратно и вести себя так, будто все в порядке… но Кэсси от этого будет только хуже, если я не успокоюсь.

Мои плечи опустились, и я наклонилась, чтобы поднять свой стул, прогоняя слугу, который шагнул вперед, чтобы помочь. Опустившись обратно на свое место, я проигнорировала всех остальных и запихнула в рот несравнимое с принцессой количество еды. Я не стала извиняться перед матерью, не за это.

В конце концов послышался шорох, когда моя мама села на свое место. Я почти почувствовала вздох облегчения по всей комнате, и звон столовых приборов о посуду возобновился. Между мамой и Ари завязался тихий разговор, слишком тихий, чтобы я могла уловить, о чем они говорят.

Я стала жевать быстрее. Чем быстрее закончу, тем быстрее смогу уйти.

Легкое прикосновение коснулось моей руки, и я дернулась так быстро, что уронила посуду. Кэсси усмехнулась, и я взглянула на Райкера. Чего он хотел?

Райкер смотрел на меня, казалось, оценивая реакцию, а затем медленно протянул руку вверх и просунул ее в складку своей туники. Я отшатнулась назад, мое сердце забилось. Грех! Неужели он собирается убить меня сейчас? Между нами мелькнула рука голема, обхватив руку Райкера. Глаза Чужеземца расширились, но он убрал руку, протягивая… листок бумаги?

Голем держал Райкера еще мгновение, прежде чем отпустить, но он не ушел далеко, встав прямо за мной.

Райкер глубоко вздохнул и, бросив на стол сложенный лист пергамента, поднялся со своего места, оставив свою тарелку нетронутой. Стиснув челюсти, он вышел из комнаты, два голема последовали за ним.

Ладно? Мое сердце успокоилось, я посмотрела на бумагу и, вопреки здравому смыслу, взяла ее. Развернув пергамент, я уставилась на почти неразборчивую записку. Почерк был отвратительным… неаккуратным и неровным, и мне потребовалось больше времени, чем следовало, чтобы расшифровать короткое предложение. Когда я, наконец, закончила перевод, внутри меня поселилось смятение, и мой взгляд снова пробежал по записке.

«Что ты любишь есть?»

Зачем ему это знать?

— Что там написано?

Я подпрыгнула, когда Кэсси села на место Райкера, ухмыляясь, как обычно.

— Это любовная записка, не так ли? — Она захлопала ресницами. — Ты сразила его наповал.

Я закатила глаза и передала записку, доедая то немногое, что осталось на моей тарелке.

Ее лицо скривилось, и она покрутила бумагу.

— Неужели Чужеземцы не умеют писать?

— Да, — отозвалась Ариадна, сидя недалеко от нас.

— Думаю, у него просто плохой почерк, — пробормотала я.

— Думаю, он не может быть идеальным во всем. — Кэсси подмигнула.

Я усмехнулась.

— Не позволяй ему обмануть себя; он враг. — Скорее всего, вся его персона была лишь притворством. Был ли он на самом деле немым?

Кэсси поджала губы, и я снова подпрыгнула, когда с другой стороны от меня появился слуга. Он убрал мою тарелку и столовые приборы, заменив их керамической чашкой, в которой плескалась дымящаяся травяная жидкость. Он повторил процесс для моей сестры.

— Что это? — спросила я хриплым голосом, и зажала нос от резкого аромата, исходящего от напитка.

— Чай. — Императрица фыркнула, не впечатлившись моей реакцией.

— Я не пью чай.

Взгляд Лилит встретился с моим.

— Теперь да.

«Эм, что?» Продолжая размышлять над этим, мой желудок опустился, подталкивая меня еще ближе к краю потери того немногого, что я только что съела.

— Подожди, это не…

— Да. Это Отвар Дочери, — сказала Лилит, продолжая читать из своей стопки пергаментов. — И ты, и Кэсси будете пить его каждый день с этого момента и до тех пор, пока не зачнете ребенка…

— Что? — Кэсси приподнялась на своем месте, озвучивая мое потрясение. — Этот яд приводит наши тела в состояние, когда они могут зачать только дочерей. Я не наследница. С какой стати я должна его принимать?

Императрица скривила губы, а я постаралась не задохнуться. Это была еще одна проверка реальности… пощечина. Дрожь пронеслась по моему телу. Мне не нравились прикосновения Райкера. Как я должна была с ним сблизиться?

«Успокойся», — прошептал мой внутренний голос. Я сглотнула, вытирая потные ладони о юбку. Я найду способ преодолеть отвращение… я должна это сделать. После минутного молчания Кэсси села рядом со мной, устремив взгляд на главу стола.

Лилит продолжила.

— Ты можешь не быть наследницей, Кассандра, но в тебе течет моя кровь. Когда ты родишь ребенка, у него будет столько же шансов стать моим наследником, сколько и у твоей сестры, если не больше. — Ее глаза оценивающе переместились на Алекса. Он покраснел, его глаза были прикованы к столу, в то время как брови его матери нахмурились, а из горла Кэсси вырвался низкий рык.

Я схватила один из ее сжатых кулаков под столом.

— Не сейчас. — Императрицу уже итак разозлили. Я не хотела, чтобы моя сестра еще больше вызывала ее гнев. Кэсси выдохнула, а Лилит торжествующе ухмыльнулась.

— А теперь пейте, дорогие дочери. У него необычный вкус, так что вам лучше привыкнуть к нему.

Я отпустила руку Кэсси и, приготовившись к худшему, схватила чашку и выпила ее содержимое одним глотком. Горькая жидкость обожгла мое горло. Вкус был еще хуже, чем запах, словно я выпила гниль.

От послевкусия у меня забурчало в животе. О нет.

Желчь поднялась у меня в горле, я вскочила со стула и бросилась к двери, но было уже слишком поздно. К сожалению, я не успела добежать до двери, как меня стошнило в один из идеально ухоженных горшков с растениями императрицы.