Цена сомнений

Глава 17

Наконец эта пытка роскошью заканчивается, и мы с Борисом покидаем ресторан. Не без некоторой доли смущения, потому что я растерялась на моменте, когда нам принесли счет. Я не знаю, должна ли предложить разделить его. Мы вроде как на свидании, и платить должен мужчина. Или не должен? Я даже на нормальном свидании никогда не была! Откуда мне знать?

Смущаясь и краснея, я поворачиваюсь лицом к Борису.

– Ты скажешь сумму, которую потратил на меня в ресторане? Я оплачу свою часть.

Лицо не просто горит, оно пылает и, кажется, сейчас покроется налетом пепла.

– Люба, давай с тобой договоримся, – серьезно произносит Борис. – Когда ты со мной, плачу только я.

– Ладно, я просто подумала…

Он берет меня за руку и, слегка склонившись, целует костяшки, заставляя лицо вспыхнуть еще сильнее.

– Оставь это мне, хорошо?

– Хорошо, – выдавливаю из себя тихо.

– Ну что? На набережную? – веселее спрашивает Борис и, положив мою руку на сгиб своего локтя, ведет нас по улице.

Несмотря на то, как приятно касаться дорогой ткани пиджака, мне хочется убрать руку. Этот жест по отношению к Борису ощущается каким-то… неправильным. Как будто я уже забыла Лешу, предала его память. Но ведь это не так! Я все еще езжу к Ивану почти каждый день и справляюсь о новостях о его брате.

– Какое мороженое ты любишь? – спрашивает Борис, отвлекая меня от невеселых мыслей.

– Плодово-ягодное.

– Правда? Вот это совпадение! Это и мое любимое.

– Да? – мне почему-то становится тепло от этого факта.

Будто мне важно, чтобы мои вкусы с этим мужчиной хоть немного совпадали. Наверное, я просто подсознательно ищу точки соприкосновения. Словно меня расстроит, если их не будет. Не знаю и не понимаю, зачем мне все это, и почему я так стремлюсь понравиться Борису.

– Да, – кивает он. – Как-то мой отец – он тогда работал заведующим ресторана – принес домой целую коробку плодово-ягодного мороженого и строго-настрого приказал не трогать. Обещал выдавать нам с сестрой каждый день по порции. Мы с Маринкой с самого утра начинали наворачивать круги вокруг холодильника. Ждали, пока папа позволит взять по одной порции. А в один из дней решили, что если возьмем по дополнительной порции, пока родители на работе, никто не узнает. – Борис смеется. – Только не учли, что все порции были под счет. А на следующий день я заболел ангиной. Папа проверил мороженое в морозилке и все понял. Тогда мы с сестрой целые две недели даже не нюхали мороженое, пока я не выздоровел.

– Что было дальше? – с улыбкой спрашиваю я.

– А дальше нам снова стали выдавать по одной порции, но мы с Маринкой уже не пытались обмануть родителей. Они до сих пор вспоминают нам этот случай.

– Здорово иметь брата или сестру, – вздыхаю я.

– У тебя нет?

– Нет, и никогда не было. Я одна у мамы.

– А отец? Прости, что спрашиваю. Не хочешь, не отвечай.

– Все нормально. Он погиб в шахте под завалами, когда мне было всего два года. Я и не помню его совсем. А твоя сестра… она старше или младше?

– Старше на два года. Все детские авантюры были с ее подачи, – усмехается Борис. – Маринка у меня молодец. Преподает в медицинском, мама троих детей. Доктор медицинских наук.

– Впечатляет, – произношу я.

Мной никто не будет гордиться. Никто с таким восхищением не станет рассказывать обо мне. Не потому что у меня нет братьев и сестер, а потому что хвастаться нечем. Я ничего из себя не представляю. Уборщица в общежитии.

Никогда не стыдилась своего простого происхождения и отсутствия высшего образования у мамы. Я тоже вряд ли его получу. Школу-то едва закончила. Учеба – это точно не мое. Хотя очень любила литературу и языки. Если бы у меня еще учителя по английскому не сменялись каждый год, может, и этот язык освоила бы. Мне он очень нравится, но, к сожалению, в нашем городке толком и учить было некому. А как Союз развалился, и подавно.

– Ну что? Поедим мороженое? – спрашивает Борис, кивая на тележку, за которой стоит дородная тетка в белом фартуке.

– С удовольствием, – отвечаю я и тянусь к своей сумочке, чтобы достать кошелек. Борис, видимо, уловив мой жест, качает головой, и я убираю руку.

Вручив мне мороженое, Борис распаковывает свое, и мы продолжаем путь, спускаясь к набережной.

– Люба, а ты учишься где-то? Или работаешь?

– Работаю. – Я тяжело сглатываю и решаю рассказать все как есть. Если он решит, что уборщица его недостойна, я пойму. Разочаруюсь, но приму его выбор. – Уборщицей в общежитии.

– Не тяжело? – спрашивает Борис, как будто я сказала, что работаю… не знаю… в библиотеке. Мне даже хочется переспросить, услышал ли он то, что я сказала?

– Тяжело, но подъемно, – отвечаю немного медленнее.

– А кем бы ты хотела стать?

Это уже совсем неожиданный вопрос.

– Тебе перечислить все профессии, которые меня привлекают? – решаю пошутить.

– Давай, – кивает он. – Только с обоснованием, почему именно эта.

– Стюардессой. Хочу путешествовать, посмотреть мир, открыть для себя новые горизонты.

– Продолжай.

– Библиотекарем.

– Неожиданно, – улыбается он.

– Там у меня был бы неограниченный доступ к книгам.

– Любишь читать?

– Очень. После переезда к тете каждую ночь ложусь поздно, потому что читаю.

– И что же ты читаешь? – спрашивает он, а я краснею, потому что мое новое открытие – это цикл Анн и Сержа Голлон “Анжелика”. О таком вслух можно рассказывать только подругам, и то шепотом.

– Эм-м-м… – тяну, придумывая ответ. – Классику, – произношу самое безопасное, но пылающие щеки наверняка выдают меня с потрохами.

– Например? Прямо сейчас?

– Прямо сейчас… – кусаю губу и слизываю с верхушки подтаявший слой. – “Три мушкетера”.

– О, правда? – его брови слегка подскакивают. – Интересно. Какие еще профессии тебя привлекают?

Стараясь выдохнуть максимально незаметно, продолжаю:

– Продавец в продуктовом магазине.

– А эта профессия почему?

– Тогда у меня всегда были бы продукты, – отвечаю, стушевавшись.

– А если говорить о профессиях для души?

– Наверное, переводчик. С английского. Мне очень нравится этот язык, только знаний не хватает.

– Понятно, – кивает Борис.

– А твоя профессия? Ты сам ее выбрал?

– С помощью отца. Но я рад, что он настоял на ней.

– Конечно. Это же престижная профессия.

– Не только поэтому. Мне нравится возиться с документами, общаться с людьми, решать проблемы.

– Здорово, что ты любишь свою работу.

– Но в семнадцать, – слегка наклонившись ко мне, Борис понижает голос, – я хотел быть музыкантом. Переплюнуть по популярности битлов, стать вторым Миком Джаггером или даже Ларсом Ульрихом.

Я смеюсь, совершенно не понимая, о ком он говорит. Кроме “Битлз” все остальные имена мне неизвестны. Но я представляю себе серьезного Бориса с гитарой в руках и длинными волосами, и отчего-то это так смешит меня, что я умудряюсь даже поперхнуться мороженым.

– Что смешного? – Борис демонстрирует напускную обиду.

– Представила тебя с гитарой и длинными волосами.

– Я вообще-то на ударных играю.

– О, правда? Неожиданно.

– Искренне надеюсь, что это не сарказм, – подмигивает Борис и приглашает меня присесть на скамейку над рекой.

Пару часов спустя Борис привозит меня к дому тети. На улице же практически темно, и, когда затихает рычащий двигатель, в открытом окне я слышу пение сверчков.

– Мне очень понравился вечер, Люба, – говорит Борис, и я поворачиваюсь лицом к нему. Сердце разгоняется, потому что мне кажется, он меня сейчас поцелует. А, может, так не принято у серьезных юристов? Леша тот сразу полез целоваться. – Я бы хотел еще встретиться.

– Еще раз?

– Будь моя воля, не раз. Но из нас двоих это ты принимаешь решение.

– Я подумаю, – отвечаю тихо, и в салоне наступает тишина. – Спасибо за вечер, – наконец нарушаю ее я и, открыв дверцу, выхожу из машины, не дождавшись, пока это сделает Борис.

Прижав к себе привявший букет роскошных цветов, я быстро иду к подъезду, чтобы не задерживаться ни на секунду. Вдруг он и правда решит меня поцеловать?