Цена сомнений

Глава 26

Я не падаю, потому что меня подхватывают сильные руки. Поднимают в воздух так резко, что у меня спирает дыхание. Леша кружит меня и смеется. Потом целует. В губы, лицо, шею, плечо, снова в губы.

– Любаша, – бормочет он, покрывая мое лицо поцелуями, – маленькая моя, как же я соскучился, пиздец просто. Ты моя сладкая девочка!

Он все говорит и целует, а я застыла, как изваяние, и не могу прийти в себя, чтобы хоть что-то ответить. Тело превратилось в камень, а мозги плавятся. Я никак не могу до конца поверить в то, что это Леша держит меня в объятиях. Мои руки безвольно повисли, ладони лежат на его бицепсах, которые за эти почти три года стали еще больше.

А голова совсем не варит. Я не понимаю, как так может быть, что Леша вот он: живой и невредимый. Я ведь уже похоронила его. На поминках была. Я обрела счастье с Борей. Боря…

– Пусти, – прошу севшим голосом и, упершись в его огромные плечи, пытаюсь оттолкнуть.

– Любаш…

– Леша, пусти, – настаиваю дрожащим голосом.

– Девочка моя, я так люблю тебя! Чуть не сдурел без тебя все это время.

– Леша, поставь меня на землю, люди смотрят.

– Да пофиг. Пусть смотрят. Любочка…

– Леша! – строже повторяю я, и он наконец опускает меня на дрожащие ноги.

Присев, я собираю рассыпавшиеся продукты. Складываю в пакет и выпрямляюсь. Перед тем, как опуститься, я думала, что мне хватит этой крохотной передышки, чтобы хотя бы немного обрести душевное равновесие. Но я ошибалась. Выпрямившись, я смотрю на Лешу, и мое сердце снова подскакивает к горлу и колотится так сильно, что, кажется, этот грохот отдает даже в кончики пальцев.

– Где ты был? – спрашиваю безжизненным голосом. Я правда безумно рада, что он жив, но кроме этой радости, во мне так же бушует еще масса эмоций. От ярости – к апатии.

– Я все тебе расскажу. Все расскажу, Любаш, – быстро бормочет он, касаясь пальцами моего лица. – Какая же ты красавица.

– Леша, перестань меня трогать, – делаю шаг назад. – Расскажи, что случилось?

– Давай прогуляемся к реке.

Пару секунд взвешиваю его предложение, а потом киваю.

– Жди здесь, мне надо переодеться.

Обойдя его, я быстро дохожу до подъезда, игнорируя сидящих на лавке бабулек. Для них эта встреча станет развлечением на целую неделю. Будут смаковать подробности, упиваться нашими с Лешей эмоциями, а закончится как в “Вечера на Хуторе близ Диканьки”: то ли утопился, то ли удавился.

Перед входом в подъезд останавливаюсь и оборачиваюсь, чтобы бросить еще один взгляд на Лешу. Нет, не показалось и не приснилось. Живой. Возмужавший, слегка даже огрубевший. Но все так же курит и тем же жестом отбрасывает отросшую челку.

Вздохнув, захожу в подъезд и поднимаюсь на свой этаж. Войдя в квартиру, чуть не забываю сбросить босоножки. Дохожу до кухни, ставлю пакет на стол. За спиной тут же оказывается мама.

– Любаш, я перегнула, да?

Оборачиваюсь. Мама хмурится, всматриваясь в мое лицо.

– Что такое? На тебе лица нет. Ты как будто привидение увидела.

– Почти. Ты знала, что он вернулся? – спрашиваю безжизненным голосом.

– Ты Аверкиева встретила, да? – раздосадованно уточняет мама. – Знала. Хотела тебе сказать, но ты убежала.

– Ясно, – отвечаю сухо. – И давно знаешь?

– Пару недель, – тише признается мама, сама понимая, что мне будет тяжело принять то, что она со мной не поделилась новостями. – Люб, ну вы же с Борей были в поездке.

– Мам! – рявкаю на нее. – Я уже почти неделю дома! Ты могла бы… могла…

Задыхаюсь от возмущения и бессилия. Забегаю в комнату и открываю свою дорожную кожаную сумку. Достаю платье. Сбрасываю с себя одно, надеваю другое. Достаю шлепанцы на невысоком каблучке, потом завязываю волосы в хвост и иду в прихожую. Все это время мама следует за мной незримой тенью.

– Любаша, не порть себе жизнь. Ты ведь счастлива с Борей. Он окружил тебя любовью и заботой, платит за твою учебу, исполняет все прихоти, на руках тебя носит. А этот что? Пропал почти на три года, ни слуху, ни духу. А сейчас явился герой-любовник.

– Сама разберусь, – бурчу, надевая шлепанцы и цепляя на лоб солнцезащитные очки. Вешаю на плечо небольшую сумочку и оборачиваюсь к маме лицом. – Борису ни слова. Если позвонишь ему и скажешь, где я и с кем, ты видишь меня последний раз, – твердо отрезаю я. Не знаю, откуда во мне столько смелости, чтобы так разговаривать с мамой. Мне даже немного стыдно, и я чувствую себя виноватой, ведь мама учила всегда относиться к старшим с почтением. Но сейчас я даже не совсем уверена, что мама вообще когда-нибудь была на моей стороне.

– А где ты будешь?

– Прогуляюсь.

– С ним?

– С ним, мама! – раздраженно бросаю я и выхожу из квартиры, громко хлопнув дверью.

Спускаясь, еще сильнее виню себя за то, как разговаривала с мамой. Может, она правда желает мне счастья? Просто у нас с ней понятия о счастье могут не совпадать.

Выйдя из подъезда, стремительно направляюсь в сторону Леши. Он пытается схватить меня за руку, когда я прохожу мимо, но я одергиваю ее.

– Нет, – отрезаю немного грубовато.

– Да! – так же резко отвечает он, когда мы сворачиваем за угол, покидая наш двор.

Леша хватает меня за руку, а потом притормаживает, заставляя и меня замедлить шаг. Он натыкается пальцами на мои кольца и поднимает выше мою руку, чтобы рассмотреть их. Я пытаюсь выдернуть ее из хватки, но Леша только усиливает ее.

– Юлька сказала, что ты выскочила замуж.

– Не выскочила, а вышла, – выплевываю так, будто в моей слюне содержится яд, и я могу прожечь им асфальт. Хоть какое-то действие, которое ослабит узел в груди. – Не тебе меня судить. И уж точно не Юльке.

– Я не сужу. Вполне логичный поступок, – спокойно отвечает Леша, когда мы выходим из нашего района и спускаемся к реке.

– Конечно, логичный! – взвиваюсь я. – Тебя не было почти три года! Все считали, что ты умер! Твоя мама каждый год заказывала панихиду! У Ивана в квартире стоит твоя фотография с черной лентой! Я отстрадала, отплакала и отпустила тебя. Позволила себе быть счастливой! Вышла замуж за хорошего мужчину! Или, по-твоему, я должна была ждать тебя всю жизнь? Верить в то, что ты жив? А может, просто чтить твою память?

Что ж в груди-то так ноет?

– Да мне плевать, Люб. Замужем – не замужем. Ты все равно моя. Всегда была и будешь.

С этими словами он резко дергает меня за руку и впечатывает в свою грудь. Ладонь ложится на затылок и легонько сжимает хвост, пробуждая мурашки. Насыщенного цвета светлые глаза смотрят в самую душу. Кончик носа упирается в мой. Лбы соприкасаются.

– Ты только моя, слышала? Никогда в этом не сомневайся, – бормочет он мне в губы, а потом нежно касается их своими.