Цена сомнений

Глава 20

Я выхожу из пыльного автобуса под ласковые лучи солнца. Не успеваю толком спуститься, как возле двери оказывается Борис и подает мне руку. Его лицо сейчас кажется таким… родным. Как будто я вернулась домой. Едва моя нога касается асфальта, я бросаюсь к нему, и он обнимает меня, крепко прижимая к себе. Я всхлипываю, а он медленно отводит нас в сторону, постоянно поглаживая меня по волосам. Не говорит ни слова, просто гладит и поправляет черную кружевную косынку на моей голове.

Мы стоим так несколько минут, а потом я поднимаю голову.

– Спасибо, что встретил.

Борис поднимает руку и кончиками пальцев стирает слезы с моих щек. Слегка хмурится, а в глазах тревога. Хочется убрать ее так же легко, как он осушает мои слезы, но мне нечем ободрить его. Не сейчас, по крайней мере. Никто даже для меня самой сейчас не подберет слова утешения.

– Поехали поедим, – предлагает Борис.

– Я не голодна, – отвечаю хрипло.

– Чебуреки? Мороженое? Пельмени? Пирожки, в конце-концов? – предлагает он, немного разряжая обстановку.

Я правда не голодна, но Борис старается немного приободрить меня, и мне очень хочется помочь ему в этом.

– Чебуреки, – отвечаю я.

– Тогда поехали.

Забрав мой рюкзак, он обнимает меня за плечи и ведет на выход с вокзала. На стоянке усаживает в машину и, убрав рюкзак на заднее сиденье, занимает водительское место.

Мы едем в полной тишине. Я благодарна Борису, что он не включает музыку и не задает вопросов. Просто везет нас по широким улицам и проспекту куда-то… плевать, куда. Я безучастно пялюсь в окно, периодически ощущая на себе взгляды Бориса. Хочется повернуться к нему, ободряюще улыбнуться, показать, что со мной все в порядке. Но я далека от порядка, а врать Борису почему-то совсем не хочется.

Припарковав машину возле чебуречной, Борис глушит мотор.

– Говорят, здесь самые вкусные. – Посмотрев на него, киваю. – Пойдем?

Мы располагаемся за столиком на улице. Борис идет внутрь, а возвращается с двумя огромными чебуреками на тарелках. Поставив их, снова скрывается внутри кафе, а потом выносит салфетки и две бутылки Фанты. Расставив все на столе, садится напротив. Поднимает свой чебурек и, склонившись над тарелкой… не кусает.

– Смотри, – говорит он, привлекая к себе мое внимание. – Берешь его в руки…

На моем лице появляется небольшая улыбка, а на глаза снова наворачиваются слезы.

– Я знаю, как есть чебурек.

– Тогда приступай, – кивает он на мою тарелку. – Горячие вкуснее всего.

Едим мы тоже практически в тишине, если не считать музыки, льющейся из небольшой колонки, стоящей на подоконнике открытого окна кафе. Самое странное, что в присутствии Бориса даже без разговоров я не испытываю неловкости. Мне комфортно с ним и так. Не знаю, что там чувствует он, но мне хорошо просто от того, что рядом со мной есть человек, который на каком-то тонком уровне понимает меня и не задает лишних вопросов.

Поужинав, мы поднимаемся и, не сговариваясь, идем по улице. Потом сворачиваем в парк и двигаемся по аллее. В какой-то момент Борис берет меня за руку. Все это молча. Без единого слова, без единого взгляда. Все происходит так… правильно. Как будто мы так делали уже тысячу раз. Борис достает из кармана платочек и протирает мою влажную ладошку. Я пытаюсь выдернуть ее. Может, ему неприятно держать меня за влажную ладонь? Но он не пускает. Прячет платочек в карман и ведет меня дальше.

В конце аллеи я тяну его присесть на лавочку. Когда мы опускаемся на нее, я кладу голову ему на плечо и, слегка прищурившись, смотрю на то, как тусклые лучи солнца пробиваются через листья. Совсем скоро оно сядет и наступит ночь. Это меня пугает больше всего. Я останусь одна в своей комнатке в общежитии, и весь кошмар последних дней навалится на меня с утроенной силой, придавливая, как бетонная плита.

– Отвезешь меня сегодня к тете? Не могу оставаться одна.

– Конечно, – отзывается Борис. – А хочешь… хочешь погостить у меня? Ничего такого, – спешит заверить он. – Просто как соседи. Но рядом с тобой все время будет человек, с которым ты можешь поговорить.

Соблазнительная перспектива. Очень соблазнительная. Я даже прикидываю, насколько правильно будет так поступить. И я очень этого хочу. Довериться Борису, вверить себя ему. Уверена, он все сделает правильно. Не станет давить на меня, принуждать к чему-то, просто будет рядом. Но…

– Спасибо, но нет. Я бы хотела побыть с тетей.

– Если вдруг передумаешь, только скажи.

– Ладно, – отвечаю я, а он целует мои костяшки пальцев.

Борис привозит меня к дому тети, когда уже практически стемнело. Выходит из машины и, открыв мою дверцу, помогает выбраться из нее. Передает мой рюкзак, который я тут же вешаю на одно плечо. Встав напротив, Борис поправляет широкую съезжающую лямку, а потом прячет под мою косынку тонкую выбившуюся прядь волос. Руку до конца не убирает, просто опускает ее ниже и касается моей щеки. Она утопает в теплой ладони, а мне хочется зажмуриться и утонуть в этих теплых руках.

– Позвони мне завтра, хорошо? – просит он.

– Зачем?

– Просто хочу услышать твой голос. Иди ко мне.

Давясь слезами, я киваю, а Борис притягивает меня ближе и крепко обнимает. Я оплетаю его талию руками и вдыхаю выраженный мужской аромат туалетной воды.

– Я пойду, – поднимаю голову и смотрю в глубокие темные глаза.

Борис смотрит на меня так… так, будто сейчас поцелует, и я на секунду сжимаюсь. Не хочу поцелуев! Они сотрут с моих губ вкус Леши! Воспоминания о его нежных и страстных прикосновениях.

Но Борис не делает того, что меня так пугает. Вместо этого он прикасается губами к моей щеке. Еле уловимо, нежно, но задерживается чуть дольше, чем раньше.

– Я буду ждать, – шепчет он, и по моей коже разбегаются мурашки.