Цыганка против пикапера (СИ)

Глава 10

Святки. Перед поездкой в столицу

Моди

Толь припрячешь, толь найдёшь…

Толи утром, толи в ночь! — шепчу заветные слова, в надежде, в этом году всё-таки разглядеть во сне суженого.

Расплетаю косу и старательно вожу гребнем по всей длине волос, после чего отправляю костяной гребень под подушку и ложусь сверху.

Гребень у меня необычный, достался мне от мамки, а той от бабки. И той, ясно дело, от кого-то достался.

Мы с мамкой гребнем-то почти не пользуемся. В шкатулочке бережём. Память, как-никак.

Лежу в предвкушении, а гребень будто греет из-под низу.

Засунула руку под подушку.

Потрогала.

Нет. Холодный.

Надумала себе.

Так чуда уже хочется, что обманываться начинаю, а так и путаницу в голове затеять можно. Потом и не отличишь, что тайное к тебе пришло, а что нафантазировать головушка умудрилась.

Сон не идёт.

Ворочаюсь, отгоняя от себя мечты и мысли: хочется красавца да такого, что б глаз не отвести! И обязательно умного!

Пусть блондин будет, голубоглазый!

Нет, всё-таки карие глаза повыразительнее будут и поживее, что ли.

Нет!

Главное, чтобы человек хороший был. И красивый.

Это, да.

Хотя… с лица воду не пить, а вот руки обязательно, чтобы из нужного места росли…

Нет. Не пойдёт! Как это — не пить?!

Ну, ладно, пусть и не пить, конечно, но, и чтобы соседи не глумились оттого, что обезьяну в дом привела.

Хотя… так и так будут, ведь человек разумный на такой, как я, не женится! Эх, Судьбинушка… Кто же ты?! Где?

Ой! Представляю! Заявиться бы с холёным красавцем в местный магазин! Ага! Да по деревне, под ручку с ним пройтись!

Ух! Показала бы всем тогда, что и меня: любить, ценить и уважать можно!

Закатать меня в колоду! Опять размечталась. Запутаюсь же, что не разберу!

В предвкушении встречи с суженым, сон, как назло, не идёт.

— Домовёнок, давай-ка мы с тобой, чтобы наутро ничего не напутать, всё, чего сегодня нагадали, повторим?!

«Давай», — отвечает мой сорванец. — «Только чего ж ты замуж так торопишься? Неужто меня не хватает»?

— Чего хватать-то? Ты-то у меня в мозгах и полу непонятного. А мне реальный суженый нужен! — мысленно подбоченилась.

«Я тоже вполне реальный, глупая женщина! Вон сколько лет с тобой уже, а ты до сих пор не поняла, что я не баба?! По голосу не судьба определить?»

— Всё что я поняла, так это то, что от тебя у меня одни проблемы! Каждый раз как ты появляешься, косые взгляды мне обеспечены! И раньше, между прочим, у тебя детский писклявый голосок был. Это последние годы, басишь так, что голова звенит. И вообще… настоящий мужик не мозгом, а другим местом интересуется и занимается… — ворчу на домовёнка.

«Такая большая девочка, а до сих пор боишься вещи своими именами называть»! — нравоучительного тона ещё от этой мелочи не хватало!

— Зато ты ничего не боишься! Отстал бы уже от меня, — серчаю. — Не надоело за столько лет мой мозг колупать?

«Зато со мной ты не одинока!»

— Может быть, я как раз из-за тебя одинока! Вон, кто со стороны посмотрит, — сама с собой, выходит, разговариваю. И вообще, помолчи. Я все события ночи хочу в памяти повторить. Что б ничего не выпало.

«Модинка, а знаешь, я нам новое развлечение придумал!» — не унимается Домовёнок.

— Затухни.

«И зачем тебе эти глупые гадания, если я и без того, всю твою судьбу знаю?»

— Тук-тук? — стучу по голове. — Есть кто дома?

«Зависит от того, кто спрашивает», — передразнивает меня.

— Надеюсь, вне зависимости от того, кто будет спрашивать, в моей голове будет тишина.

«Наивная девчонка!», — хмыкает он.

— А с чего это ты сегодня такой борзой?

«Так Рождество же!»

— Хочешь сказать, что ты, как вся нечисть, на свободу вырвался?

«Какая я тебе нечисть? — обиженный голос. — Я твой домовой. Защитник».

— Нормальные домовые в домах живут и в голову не залезают!

«Ну, какая хозяйка в доме, такой и домовой!» — ощущаю, будто пожимает плечами.

— Подожди! Этого же разговора не было?!

«Чего не было? Где не было?!» — волнуется.

— Нигде, а когда! На Рождество.

«Глаза раскрой! Ты лежишь в своей кровати и сейчас она самая рождественская ночь и есть!»

Раскрываю глаза. И вправду лежу.

— Опять дежавю? Замучилась уже. Полжизни будто на повторе.

Глубоко выдыхаю.

— Так… сейчас я всё по порядку вспомню:

Дождалась, когда родители лягут спать и на кухне гадать устроилась.

Ночь перед Рождеством — самое время для гадания, и я была непривычно взволнована. В этом году впервые одна, без Вальки, ворожу. Хотя… она не такой уж и любитель была. Она там, без меня, навряд ли ворожить будет.

Ещё днём я сложила на подоконник всё, что может понадобиться: восковые свечи, два зеркала, блюдце, цыганская игла с вдетой в неё самоделашной нитью из шерсти чёрного барана и так, ещё, по мелочи. Всё это прикрыла салфеткой, чтобы отец не подтрунивал. Любит он это дело и не понимает всю серьёзность гадания, хоть и прожил полжизни бок о бок с двумя цыганками!

Вот только его храп послышался, я сразу оживилась и принялась за дело.

Первым делом выскользнула на улицу, к дровнице. Специально без фонаря. Нащупала полено помоложе да покруглее и потянула.

И ничего я не жульничаю! В гадании сказано: не смотреть какое берёшь! Так я и не смотрю! Нащупала да дёрнула. А то, что кругленькое, да не облупленное, так ведь и в жизни за мной выбор будет! Всё ничего, вот только дровница покачнулась и ближний ряд, откуда потянула полено, на меня полетел!

Я только и успела отскочить, чтобы не по ногам прилетело.

На звук отреагировала соседская собака, Матюша, залившись в истошном лае. Соседи, конечно, другого места под будку найти не смогли, присобачив её к забору, за которой наша дровница стоит. Каждый раз идёшь к собственным дровам и думаешь, а не подрыла ли она опять к нам лаз? Матюша мелкая псина, но невероятно активная.

Лает так, что у соседей аж свет загорелся. Утром выскажут за то, что мне по ночам не спится.

Соседская дверь открывается, и поддатый сосед спрашивает кого нелёгкая принесла, а потом следит за поведением пса и орёт.

— Модинка, ты, что ли, опять по ночам шляешься? Ворожишь что ль?

— Я, — признаюсь, перекрикивая Матюшку.

— Кончай уже. Ворожи не ворожи, дураков по твою душу не сыщется.

— А коли сыщется? Да такой, что вам всем завидно станет?

— А коли сыщется хоть калека какой, я вот этими руками лично вам лодку сколочу! Лучше, чем директору сделал!

— Смотри, не забудь на свежую голову, — намекаю на то, что он наутро и не вспомнит, он что-то так бурчит, но я уже убежала. Выскочила-то налегке, и коленки от холода уже друг об дружку звенели.

Забежала, напустив с собой холода в избу. Положила полено на стол, а сама руки к печке приложила. Печь уж еле тёплая. Дров бы подкинуть, а я только одно полено принесла. Да и нехорошо, жениха-то своего не рассмотрев, да в топку сразу кидать. Я его лучше куда получше определю!

Подхожу к столу беру в руки и рассматриваю полено. Легонько провожу подушечками пальцев, по гладкой, отпотевшей с холода коре. Как я и хотела, она ровная и гладкая. Только вот не ценная берёза, а осина и к такому количеству сучков я ещё не готова. Не, ладно бы три или четыре… а тут семь!

Откладываю полено за печь и иду к подоконнику за зеркалами.

Я ж на Святки и в прошлые года тоже с зеркалом гадала, в надежде на жениха взглянуть. В том году прямо появился, да далеко он был в том зеркальном коридоре, а пламя свечи, как назло, только грудь освещала, а на лицо будто тень падала.

В этом году произошло что-то невероятное! По крайней мере, о таком я и не слышала. Жених будто из тени вышел, раздвоился и пошёл на меня. Приближается. Даже руки перед собой тянет. Я вот-вот должна была разглядеть его лицо, да только не могла определиться, куда всмотреться: вправо или влево, а тут Сонька моя, как прыгнет, как зашипит на зеркало! А жених, пройдя несколько шагов вперёд, так и не подойдя ближе, раз и в зеркало вошёл! Одно его отражение в правую сторону, а другое в левое! Прямо где-то посередине.

— Сонька, ты чего на людей кидаешься? — сгоняю кошку со стола.

Странно… так ведь шёл он ко мне по расширяющемуся коридору, и даже я понимаю, что по логике, в итоге он должен был соединиться в единое целое, но никак не свернуть с прямой дорожки, да в разные стороны!

Вот и гадай теперь, что это за знак такой был.

Подумала, что объяснения в воске найду. Воск мне не раз завесу тайны верно открывал. Правда, раньше у меня вопросы житейские, бытовые были, а теперь иного характера.

Взяла восковую свечу, что у зеркала стояла, и белое блюдце с водой, из талого снега.

Сначала решила отмести самую страшную мысль. А то странно… Шёл, шёл и не дошёл, а раздвоился.

— Он живой?

«Отошедшие в лучший мир не женятся. Им и без этого там хорошо», — не упускает случая отозваться Домовёнок, до этого момента по нашей договорённости не вмешивающийся в гадания.

Тем временем я продолжаю лить воск от горящей свечи в блюдце с водой, проговаривая свой вопрос.

Даже всматриваться не пришлось. Я отчётливо вижу сердце. Именно сердце. Объёмное такое, человеческое, а не сердечко, которое девчата в тетрадках на полях рисуют.

От последней упавшей на него капли воска, показалось, что оно дрогнуло, и будто забилось, покачиваясь на волнах. А волны-то пошли из-за того, что от неожиданности, я ножку стола пнула.

У меня от такой картины, аж собственное сердце в пятки ушло и тут же ощутимо забилось… Хорошо, что уже в груди.

Нет, я далеко не из слабонервных… Домовёнок и слабые нервы понятия несовместимые, но такое…

— Ты это видел?! — это один из немногих случаев, когда я обратилась к нему первой.

«Видел что?!» — этот засранец явно забавляется, прекрасно всё понимая. — «Если забыла, то напоминаю, что у нас одни глаза на двоих, — а не у каждого по одному собственному. Хоть я бы и не отказался заиметь хотя бы один в безвозмездное личное пользование», — ворчит.

— Забудь.

«Забыл», — огрызается.

У меня даже мысленный образ домовёнка возникает: как некто, насупившись демонстративно отворачивается, непринуждённо пожимая плечами.

Будто ему и вовсе нет до меня дела.

Ага. Как же…

— А лучше вообще про меня не вспоминай. Всё равно от тебя толку никакого, — бурчу.

В ответ тишина и на том спасибо. Могу спокойно продолжать судьбу свою выведывать. Точнее, не судьбу, а Судьбинушку. Судьбу-то, оно, никому знать не пожелаю. С этим знанием и умом тронуться недолго. Потому-то ни одна цыганка всей правды о человеке не скажет. Ему ж во благо.

Хорошо, будем считать ответ духов о женихе удовлетворительным. Не в смысле на троечку, а что жених живой! Только радоваться пока рано.

Тут как не толкуй, тревожно выходит.

Следом, решила характер суженого выяснить, да только вместо ответа на вопрос, мне на блюдечке с золотой каёмочкой фигура неприличная образовалась. Та самая, которую как раз рисуют, но не девочки на полях в тетрадках, а мальчики на заборах!

Я аж охнула! И как насмешка свыше, или, вероятнее всего, уж сниже, — фигурка-то объёмная такая вышла. Прямо реалистичная. Правда мелковатая, но вполне есть чего рассмотреть.

«Духи сегодня или в отрыв пошли или на что-то намекают», — хохотнул домовёнок.

Рванула со срамным блюдечком к помойному ведру, да мысль, что это может суженому пригодиться, остановила. Мало ли как духи мой жест расценят! Вдруг это как с куклами вуду сработает? А детей я, в перспективе, хочу.

Как минимум троих.

Ага…

Похоже, сегодня черти, как никогда расшалились. Благо способов выудить информацию вагон и три совочка!

Что ж… самые наглядные с зеркалами и воском я уже испробовала.

Колосок в стогу с вечера вынула, даже парочку. Пересчитала на обеих — нечётное число зёрен, а значит, ещё год в девках сидеть. Но ведь не значит, что я свою Судьбинушку не встречу? Свадьбу-то и через год, и через два, сыграть можно. Главное — повстречаться!

Выйду пим, что ли, через ограду брошу? Куда нос покажет — туды и замуж идти. Точнее, ехать жениха искать. У нас-то тут самый завидный жених — мой домовёнок. Не считая Петьки, сынка директорского, да и тот на меня не заглядывается.

Выхожу в ограду, снимаю левый пим, что к сердцу ближе и разворачиваюсь спиной к воротам. Размахиваюсь, да так, что теряю равновесие и носком в сугроб угождаю. Снег тут же прилип к голой ноге выше носка.

Прыгаю на одной ноге, отряхиваясь от сковывающего до боли холода, но домой обтираться даже не думаю!

Скачу за калитку!

Осматриваюсь, но валенка нигде нет.

И тут, мне по макушке прилетает! Прямо тем самым носом потерянного пима!

Это ж он на сосне, растущей перед домом, между веток застрял! А ветерок подул, и не удержался… Да так в аккурат упал, что есть подозрение, что кто-то его оттуда намеренно так вовремя столкнул… Дождался, когда я круги вокруг на одной ноге мотать перестану и встану почти в аккурат под ветками.

Ой ли? Не на домовёнка ли в моей голове, духи намекнули?! Недаром ж жених двоился…

— А чего сразу по маковке-то? — произношу запоздало и, задрав голову, обиженно вглядываюсь вверх, почёсывая макушку через платок.

В ответ лишь какой-то чересчур зловещий скрип веток сосны и подвывающий ему, жалобный скрип от ставен. И темнота вокруг…

Резко становится не по себе. Напугали, черти! Не помня себя, подхватив пим подмышку, забегаю в дом!

Дрожащими руками запираюсь на все крючки и выдыхаю.

— «Здорово ты струхнула», — напоминает та нечистая, от которой не сбежишь.

— Изыди.

У порога стягиваю пим с одной ноги и снежный носок с другой. Так и прохожу на кухню, забыв вынуть из подмышки поразивший меня в темечко пим.

— «Хорошо тебя в темечко приложило. Гадала на жениха, а по итогу, обнимаешься с валенком».

Не обращаю внимания. Тревожно мне до сих пор. Даже дома.

Озираюсь вокруг. Как-то тихо. Слишком тихо в доме. Даже приглушённого храпа бати не доносится.

Звенящая тишина!

И, вдруг, чувствую, за спиной кто-то есть!

— Жизнь тасует карты, но именно нам приходится по ним играть, — ехидный голос пробирает до дрожи, и я его узнаю… Теперь, узнаю.