Цыганка против пикапера (СИ)

Глава 5

Модинка

Заходим. Судьбинушка прошёл вперёд занимать столик, а я иду медленнее: мне разглядеть всё и всех хочется, да и пол скользким кажется, а я у Ксюхи модные сапоги на высоких каблуках на свои унты выменяла. На вечер, правда. На дольше она ни в какую не согласилась. Говорит, они от Роджера какого-то. Наверное, подарок памятный. Ну да ладно! Валенки на унты в поезде сменяла, и унты на модные сапоги найду где сменять. Унты-то и вправду добротные и тёплые.

Раз уж я за столичную себя выдаю, иду ровно и ни к кому явного интереса не демонстрирую. Да и нет здесь таких, чтобы в руках повертеть захотелось. Я уже попривыкла к скоплению народа. Да, все разные, но в уме я уже весь этот народ по группам распихала.

Вот девушка сидит, явно пытаясь привлечь внимание немолодого мужчины. Он вроде здесь себя вообще не к месту чувствует, а вот его взгляд на мне застыл. Рассматривает. Вот, точно говорят: седина в бороду, а бес в ребро… А смотрит-то как? Как хозяин положения. Я бы ему сейчас всё сказала, да Судьбинушке обещание дала, как городские себя вести, а они тут молчаливые. По сравнению со мной, конечно. В деревне-то, бывало, вообще ни из кого слова не вытянешь. Как клешнями тянешь, коли чего надо.

Никогда не ощущала на себе столько мужского внимания.

А ведь я и правда им всем такая нравлюсь!

Печально, что в моей привычной одежде, они все бы лишь поморщились и отвели взгляд. Мужикам, главное — картинка. Это я сегодня окончательно поняла.

Один сидит прямо вдоль прохода, теребит уставшую салфетку и разве что челюсть не роняет от моего вида. Скользит взглядом по тонкой чёрной юбке, и вверх по груди так, что создаётся впечатление, что он уже расстегнул каждую пуговичку, и ткань сейчас соскользнёт к моим ногам.

Немного ускоряюсь, стараясь быстрее пройти мимо этого странного типа. Потому как, если я с ним сцеплюсь, то он огребётся за себя и ещё за некоторых присутствующих здесь мужиков.

Вон, один, сидит с такой скромной открытой девушкой, а сам под стол украдкой смотрит, чего-то на телефоне строчит. По рваным движениям вижу, нервничает.

Иду и не могу не заметить, что все бабы на моего Судьбинушку слюни пускают, а тот воровато поглядывает на меня.

Пусть мне только попробует на какую заглядеться! Я им устрою цыганские прилюдии!

Девки, сидящие за соседним столом, как культурные, попивая газировку, или чего там из трубочек, и бросают на Степана голодные взгляды. Будто покормить их некому! Только столкнувшись со мной взглядами, больше не смеют. Очень разумно с их стороны.

Прохожу всё помещение до конца, надеясь найти место, где нет раздражающих меня, оценивающих моего Судьбинушку взглядов, но ничего уединённого, кроме двери в туалет, не нахожу. Не сидеть же нам там…

Степан ходит за мной. Видать, боится, что я напакощу чего. Мнения он обо мне до сих пор невысокого, а я, между прочим, девушка образованная, — все одиннадцать классов закончила, и пятёрки даже были, — по дисциплинам, где учителя не слишком любили спорить!

Посмотрев вокруг, всё-таки решаю занять другой, более уютный миниатюрный круглый столик всего с двумя мягкими стульчиками, интересными такими, беленькими! Будто игрушечки! И за столом я никогда за круглым не ела. Помню, где-то читала, что объединяет! А главное, здесь бабёнки рядом не крутятся, не считая официанток.

Сидим. Первый раз в жизни держу настоящее меню! Да-да! И сама не верю, что здесь я! Не то, что ламинированные листки, как у нас в районной забегаловке на стойке лежат, а увесистая книга!

Ой, как щас выберу!!!

С предвкушением открываю. Судьбинушка наблюдает с улыбкой, более смешливой, чем… а ну его! Не до него сейчас! В районной забегаловке и то удовольствие выбрать между куриным бульоном и борщом, а тут и вовсе глаза разбежались!

Нет! Ну невозможно же так! — супы ещё не до конца дочитала, а левую щёку нестерпимо жжёт.

Не могу больше! Поворачиваюсь — тот мужик пялится.

Какой-то он весь неестественный, будто составленный из кусочков лжи. Единственное, что в нём настоящего, это мужской интерес ко мне. Эх, если бы Судьбинушка так на меня смотрел! Он, конечно, сейчас уже иначе смотрит, но с интересом недотягивает.

Может Судьбинушку с этим мужиком стравить?

Мужики же, они такие, — свои трофеи больше ценят.

Глянула на Судьбинушку, потом на мужика… У Судьбинушки внешность мальчишечья, слащавая, а там мужик сидит матёрый, не как Серёга, конечно, но заметно мощнее Степана.

Пялится на меня так увлечённо, что сам не замечает, что я на него в упор смотрю.

Эх! Похоже, всё самой придётся! Не переживу, если мою свежеприобретённую сладкую мордашку подпортят. Не налюбовалась ведь даже ещё…

Что? Сама, что ли не справлюсь, без Степана? Да без проблем! Тем более вызывает опасения то, как он странно и на моего Судьбинушку поглядывает. То ли завидует, то ли ещё чего, но взгляд недобрый и отчего-то удивлённый.

Поднимаюсь с места, но он этого даже не видит, так как достаёт телефон и пишет сообщение, чуть прикусив нижнюю губу. Прошу взволнованного, подорвавшегося вместе со мной Степана подождать на месте.

— Моди, не дури.

— Да я чего? Я ничего? Я, вон, с человеком поговорю…

— Зачем тебе кто-то, когда есть я? — предпринимает попытку остановить. А взгляд-то невинный. Ох, жук…

— Ты уже определись, то ли ты у меня есть, то ли ты ещё раздумываешь над тем, что есть. Только коли слово сказал, — держи. Мужик, как-никак!

— Возвращайся быстрее. Я есть хочу, а без тебя заказ делать не буду.

— Вот, посиди, подумай. Говорят, на голодный желудок, оно лучше думается, — немного обиделась я. Я для него… а он… до сих пор, даже такой не принимает.

Глупый, я его тут защищать иду…

Шагаю к столику, за которым сидит мужик, и по положению тела прекрасно вижу, что он ощущает мой тяжёлый взгляд на себе. Напрягся ещё сильнее.

Наконец, поднимает голову.

Удивление?

Радость?

Предвкушение?!

Похоть… — н-да, не без ложки дёгтя. Хотя по виду мужика он туда не одну ложку начерпать успел.

Неосознанно замедляю движение оттого, что он не просто наблюдает, — он будто впитывает каждое моё, даже незначительное, движение, каждый шаг, наслаждается им. А я ведь просто иду!

Ни разу на меня не смотрели вот так! Вроде как даже и лестно стало. Не видала я ни в чьих глазах ещё столько восхищения ко мне. Решаю позабавиться, добавив в походку немного хищной грации.

Кажется, у него даже губы пересохли, — нервно облизнул.

Снова подумалось, как бы от Судьбинушки именно такой реакции добиться? Пройтись, что ли, перед ним так же?

Сажусь напротив. Чего с наглецами церемониться?!

Выжидающе смотрю, подперев грудь руками.

Тот, под моим пристальным взглядом, что-то судорожно ищет на столе, а потом залпом выпивает стакан, даже не сразу поняв, что схватил стакан со спиртным. Ещё и не в то горло пошло. Задыхается, но пытается не показать вида.

— Моди, ты почему убежала? — вот и Судьбинушка нарисовался. От слов Степана глаза у мужика расширились.

— Моди… Модинка? Подруга Валенка? — выдаёт мужик, выдавая крайнюю степень удивлённости.

— Она самая, — говорю чуть насмешливо. Во, мужики! Вечно у них какой-то кипишь непонятный. Вот чего мой с места сорвался?

— Вы знакомы? — спрашивает не менее удивившийся Степашка.

— Сейчас и познакомимся! — торжественно объявляю и, не удержавшись, подмигиваю жгучему мужику, с удовольствием подмечая его реакцию. — Модина, — представляюсь.

— Наслышан. Валя многое о Вас рассказывала. Марк, — теперь уже моя очередь удивляться, но виду не подаю, надеюсь.

Лицедейство для меня наука сложная. Марк ещё и ладонь мою хватает, приводя в ступор: чтобы МЕНЯ кто-то за ладонь! Ещё и первый?!

Ловким движением перехватываю инициативу и переворачиваю уже его ладонь, с удовольствием читая на его лице растерянность. Так и застыли губы трубочкой!

Так вот оно что!

Руку поцеловать хотел, хитрец!

— Вот те номер! — вырывается на выдохе. Таких ладошек я ещё не встречала.

— Валя говорила, что вы мне погадаете, — выкает мне этот.

— А я, что, по-твоему, делаю? — отмахиваюсь, от мешающих читать линии вопросов.

Вот засада у мужика…

— Судьбинушка моя, знаю, что тебе это не понравится, но погоди немного за нашим столиком. Так надо, — отправляю Степана подальше.

Не нужно ему этого слышать…

Я цыганка импульсивная, но не настолько, да и домовёнок у меня сегодня уже нашалился.

— Уверена? — Степан напряжённо смотрит на Марка, и он чертовски прав. У этих двоих судьба такая: никогда не стоять рядом, а всегда по разные стороны быть.

— Иначе бы не попросила, — улыбаюсь Степану так, чтобы его успокоить.

— Жду, — коротко бросает он, бросив на Марка предупреждающий взгляд, правда, с какой-то ехидцей. Так смотрят, когда пытаются сказать: «А вот сейчас и тебе перепадёт раздача».

Стоило Судьбинушке отойти, и я почувствовала себя свободнее.

Выдохнула.

Немного сощурила глаза и подалась чуть вперёд, а этот, будь он неладен, снова за своё! Впился взглядом туда, закуда по наглой харе получают!

Не пойму этого мужика: сам себя до мучения доводит.

Мужиков вообще понять сложно, а этого особенно.

А-нет, дошло!

Теперь, наконец, смотрит прямо в лицо, но снова, будто гладит взглядом мои черты. Меня оказывается и касаться не надо, чтобы я это почувствовала.

Впервые чувствую прикосновения, которых на самом деле нет.

А это интересно! Может, дар какой проснулся? Мать говорит, у моей бабки их много было!

Странный мужик, этот Марк, ох, странный. Будто знает, чего хотят другие, а главное, что хочет сам. Без вариантов.

— Не получишь, — злюсь и вижу, как он бледнеет от моего взгляда. Ему однозначно становится неуютно, будто, даже больно.

— Что? — выдавливает из себя простывшим хрипом.

— Ничего не получишь, — отпускаю его руку довольно резко и откидываюсь на спинку стула, ещё раз окидывая Марка внимательным взглядом.

Неуютно ему, но другим он уют никогда не стремится создать. Так почему я должна думать о его комфорте? Опускаю взгляд ниже, смотрю на линию стола, а он неожиданно смущается и вдруг ёрзает, прикрывшись рукой.

Не могу сдержать улыбки. Выглядит довольно растерянно, но в то же время его не жалко, потому что он ненастоящий, насквозь фальшивый, и жизнь у него сплошная фальшь! Он даже сам себя не знает, лишь только свои цели. Для него люди на его пути, как кочки под ногами, по которым он идёт, чтобы не провалиться, добраться туда, где повыше.

— Ты это нагадала? — по взгляду вижу хочет убедить себя, что я шарлатанка.

Впрочем, так многие делают.

Только никому меня не дано понять. Я не вангую, а лишь читаю людей. Не столько много я вижу по ладони, сколько мне говорят реакции самого человека, его жесты, мимика и глаза. Если не брать в расчёт мои довольно редкие сны, с которыми ещё и разобраться нужно: вещий или желаемый, то я просто тонко чувствую людей. Мама говорит, с этим рождаются почти все, но мало кто к себе прислушивается, давая волю сомнениям. Она с детства не позволяла мне закрываться, твердила, без оглядки на других быть собой. Оказалось, быть собой нелегко, порой невыносимо, но меня всегда выручает мой шкодливый домовёнок, не давая впадать в губительно опасное уныние. И вот когда я вижу перед собой вот такого, человека, который давно забыл то, кто он на самом деле, которому только и осталось, что подчиняться трём основным инстинктам, меня корёжит.

Смотрит. Ждёт ответа. Я слишком долго сижу молча. Хочется всё высказать ему, но он не поймёт, у него иное мышление.

— Пока что, я тебе только предсказала, — остужаю его взгляд.

Достаю карты, которые, когда переодевалась в новьё, перепрятала под пояс юбки и сейчас незаметно достала.

— Сдвигай, — надо же! Смотрит с восхищением и даже не скрывает. Хоть в чём-то он искренен. В глубине души даже удовольствие заворочалось. На то, как я гадаю, мало кто с таким восхищением смотрит. Да почти никто! Любопытство — да, немерено, но не восхищение.

Ну и расклад вышел… Жуть…

— Ну что там?

— Ничего из того, чему ты можешь порадоваться, — не знаю, следует ли о таком говорить? Мама учила, что часто лучше промолчать во благо, но этому мужику я блага не желаю. Ведь знаю, что это именно он плохо с Судьбинушкой моим поступил. — Действительно, готов услышать? — прищуриваюсь в попытке более внимательно его прочитать. Ещё не встречала настолько сложных экземпляров.

— Модиночка, за меня не переживай, — ласковый голос с искренними нотками лишь раздражает. Не до любезностей мне с обидчиком моего Судьбинушки.

— Оно мне надо?! — вспыхиваю. — Мне есть за кого переживать! Ты в число этих людей не входишь. Готов?

— Говори уже, — вижу, слова мои его задели. Хотя и не должны были. Странно… Судя по раскладу, он тот ещё бесчувственный тип.

— Я раскинула на ближайший год. Дальше тебе знать не стоит, — смерила Марка взглядом и убедившись, что внимает, продолжила. — В этом году к тебе придёт любовь, но обернётся болью за грехи твои. Будут деньги, но счастья в них ты не найдёшь, намаешься. Королевы выпадают, да всё не твоя масть.

— Даже так? А ты…

— А эта карта, — перебиваю, добравшись до главного, — знак одиночества и тоски. — Собирается открыть рот, но я сую ему под нос следующую неприятную новость. — А вот, дорога в казённый дом. Но не тебе, — родственнику твоему близкому.

Вижу, как его корёжит при этих словах. В яблочко я угодила, видать. Да и вчера, Валькины друзья в выводах насчёт его мамаши не ошиблись.

Прищуриваюсь…

Вижу, пытается освободиться от гнёта моих слов, но он на него давит. Решаю всё же подсказать.

— Только выбор в переломный момент именно перед тобой стоит. Как решишь, так и жизнь твоя, и не только твоя, пойдёт.

Неожиданно для себя подскакиваю. Хочется плакать… Нет, реветь навзрыд!

Опять мой домовёнок чудит.

Не пойму, к чему бы это? Пытаюсь спрятать глаза с подступившими слезами.

— Может, тогда посидим? Погадаешь ещё? Посоветуешь что-нибудь? — останавливает меня за руку Марк, пытаясь задержать хоть ещё на мгновенье. Похоже, даже забыл, что я здесь не одна. Меня Судьбинушка ждёт. А, я… как я теперь ему с такими глазами покажусь?

«Я ж некрасивая стала!» — от обиды хочется реветь уже по поводу.

И всё из-за вот этого вот… готового раздеть меня взглядом, говнюка с кривой судьбой…

Лавиной накатывает злоба.

— Пожалуйста, — добавляет мягко, в диссонанс моим чувствам.

— А толку?! Вне зависимости от того, что я тебе посоветую, ты всё равно ничего не будешь делать. Не поменяешься, — стараюсь держаться, как гордая цыганка, но всё же последние слова цежу сквозь зубы, стиснув руки в кулаки.

Однако, злость отлично просушивает непрошеные слёзы.

— Держи, — видя мою реакцию, неуверенно протягивает мне деньги и бумажную салфетку, а я впервые не радуюсь столь крупной купюре, не хочу брать. Чувствую, — нельзя. Марк смотрит как-то так… будто всё понимает и даже сочувствует. Даже от похоти во взгляде ни следа не осталось. Странный тип… Как есть, странный… Будто вся его фальшь, смешавшись необъяснимым образом, сейчас, преобразилась в нечто настоящее.

— Денег мне твоих не нужно. В них слёзы моего суженого. А за душу, я бы на твоём месте ещё поборолась, — его счастье, что я цыганка импульсивная, но отходчивая. — Раз уж тебе так совет мой нужен, внимай. Завтра всё начнётся и завтра же может и закончиться. Решать тебе.

Резко выдёргиваю своё запястье из его хватки, ожидая сопротивления, но он держит несильно и при моей попытке высвободиться, совсем ослабляет хватку, а на его лице читается непередаваемая смесь эмоций. Кажется, этот человек сам сейчас не понимает, что чувствует.

Ухожу к своему столику, стараясь стереть с лица печаль, чтобы не спугнуть Судьбинушку. Это ж надо настолько себя уничтожить при жизни?

На душе всё как-то не так, паршиво. Будто не он нагрешил, а я что-то не по божьей воле только что сделала.

Чувствую, как жжёт спину от его взгляда, а затем слышу звук отодвигающегося стула, — Марк уходит, а я выдыхаю. Запястье, за которое он держался каких-то пару минут, до сих пор горит огнём, будто он жгучей мазью пользуется.

— Моди, и о чём столько времени можно было говорить с этим придурком? — весь вид Судьбинушки кричит о том, что он злится, ревнует! А ревнует, значит…?!

Вот, нет худа без добра! Настроение тут же ползёт вверх, и я уже не в силах сдержать улыбку плюхаюсь на стул и подаюсь поближе к Судьбинушке!

У того аж зрачки расширились, на что я усмехнулась, довольная от произведённого эффекта.

— О судьбе, мой хороший, о судьбе… Дай-ка чего выпить… — в горле от всего прочувствованного пересохло, а ведь я уловила всего лишь отголоски того, что лавиной грядёт на голову этого двурушника, Марка. То-то мне там поплохело до слёз. Не замечала я раньше за собой подобных ощущений. Неужели дар какой всё-таки от бабки передался?