Дама в беде, Эльф на страже

Глава 6

Не стоит недооценивать свою память. Она помнит все. Даже то, что мы не в силах вспомнить.

– Ваше величество, мы пересекаем границу, – донеслось где-то впереди, а ваном позже говоривший предстал перед монархом. Высокий, разменявший пятый десяток воин с рыжей бородой верхом на гнедом коне ожидал дальнейших распоряжений.

– Отлично, – воодушевленно ответил Альхерт. – Выдвигаемся! Некогда нам прохлаждаться, они уже должны быть в предгорье.

– Ваше величество, у них фора в семнадцать пеших дней. Жаль, что потеряли столько времени, прочесывая северные территории, но мы все еще с легкостью сократим расстояние верхом. Всего семь дней, и мы настигнем заговорщиков.

– Спокойно, Глад. Чует моя стареющая душа, они в столице не за моей жизнью охотились. Они могут оказаться полезными.

– Ваше величество, как вы можете так говорить, они же…

Владыка Марона поднял руку, останавливая бурные излияния своего сотника.

– Не они, а она. Хотела бы убить, убила. Нет, старый волк, ты пропускаешь кое-что важное. Если им нужен был я, зачем было положено столько сил, чтобы отдать мальчишку именно советнику. Нашей императрице севера было бы выгоднее продавать себя, если хотела привлечь внимание венценосной особы. – Король потер указательным пальцем за ухом. Жест, каждый раз сопровождающий раздумья мужчины. – Что же ты искала, златоглазая паршивка? – Альсакор улыбнулся сам себе, обнажив отбеленные, почти ровные зубы. Как-никак, король был их обладателем.

***

– Ты там как?

Крик феникса достиг моих ушей и отразился эхом в пустоте каньона.

– Жива.

Которая уже это проверка? Двадцатая? Это притом, что я каждый вар прошу отпускать немного веревку. Вот же паникер розовый. Или он думает, ему каньон отвечает?

– Ат ши а ри…

Ши а ри шу та…

Шу та ши а ри…

Ри ши а шу та…

– Я признательна тебе за такую своеобразную поддержку, Сиши… Но, может, остановишься? Меня слегка напрягает монотонное шелестение песенки. Не хотелось бы сорваться.

– Ат ши а ри…

Ши а ри шу та…

Шу та ши а ри…

Ри ши а шу та…

– Мда, придется смириться. Трави! – крикнула, всматриваясь в тонкий просвет над головой.

Глубоко я спустилась. Около сорока тат. Уже с трудом разглядывала выступы, за которые можно схватиться. Скоро придется активировать магический светильник, а расщелина, как назло, сужается всего на тар каждые пол тата. Неужели мне придется спускаться на дно? Бр-р-р! Лучше уж назад! Мало того, что висела тут одна, так еще меня потоками воздушными кидало из стороны в сторону, как носовой платок на ветру, причем сопливый. Приятного мало, я вам скажу. А вниз так вообще лучше было не смотреть – сплошная непроглядная тьма.

– Трави! Кха-кха!

Ох, ты ж! Уже голос сорвала. Такими темпами я скоро ничего не смогу прокричать, да и расстояние заглушит все мои потуги. Ну что ж, прибегнем к запасному плану.

Я чуть приподнялась, а потом резко повисла на веревке, дергая ее своим весом. Такой вариант оповещения тоже сойдет. Тут же натяжение ослабло, давая мне возможность двигаться дальше.

Что-то сильфида притихла. Может они не могут так низко спускаться?

– Сиши, ты еще здесь?

– Ты вспомни, и увидь…

С чего это она вдруг на всеобщем запела?

– Вспомни и увидь, откликнись зову…

Откуда-то снизу послышалось завывание ветра. Я тут же опустила голову.

– Откликнись зову, вспомни и увидь…

Громыхание увеличивалось. Быстрые потоки воздуха воронкой устремились вверх из недр расщелины, безжалостно кроша каменные выступы на своем пути. Песок жужжал внутри этого безумия, будто рой пчел поселился в воздушной стихии. Я не выживу!

– Увидь, вспомни…

Песчаное нечто ускорилось, стремясь вырваться наружу. Я забыла, как дышать. Холодный пот враз выступил на лбу. Не было даже смысла лезть наверх, через каких-то пару ван все внутри каньона будет уничтожено. Я неотрывно смотрела на приближающуюся опасность, сожалея лишь о том, что не смогу проститься с дорогими сердцу людьми. Меня сотрет этим песчаным смерчем… Раз. Два. Тр…

– А-а-а!

Вихрь закрутился вокруг меня, с невероятной силой подбрасывая вверх. Уступы, за которые я крепила страховку, вырывало с мясом, и я падала в неизвестность. Последнее, что услышала – мерное пение сильфиды.

– И откликнись зову…

Как она меня, а? Сволочь!

***

Не знаю, когда меня перестало вертеть, и я обнаружила свое тело на большом каменистом уступе. Каким чудом его не снесло вихрем, ума не приложу, но как же я была этому рада. В затуманенную голову вдруг ворвались голоса. И кто же так истошно вопил? Феникс?

– НЕТ! Она жива! Она не может умереть! Пусти меня!

М-м-м, как приятно, когда о тебе беспокоятся.

– Успокойтесь, ваше высочество! Она уже не жрица! Она чудовище! Ее уже не спасти! Уводите своих людей от портала! Мы не дадим некроманту войти в долину, но мы и не дадим никому выйти из нее тоже. Мне жаль.

Что за бред? Какая к оркам жрица? Какая долина?

Я с трудом приподнялась на локтях и смогла осмотреться. Все тело болезненно ломило, но я пересилила себя. О, Всевышние! У меня галлюцинации!

Прямо передо мной, зависнув в воздухе, стояли Ласкан и Широ. Вот только феникс был странно одет, а его розовые волосы почти касались лопаток. Широ же был в дорогой эльфийской боевой форме и кольчуге из драконьего железа. О том, что броня была из драконьего железа, говорило ее красноватое свечение. Откуда у светлого настолько дорогое обмундирование? Такое положено главнокомандующим и то не всем.

– Она не монстр! – кричал короткостриженный Ласкан.

Внезапно все исчезло, а через ван снова появился Широ. Вот только того, кто стоял напротив него, я не узнавала. Высокое сморщенное серое существо без пола. Его мертвые болотные глаза смотрели прямо на эльфа.

– Она уничтожила собственную долину. Как не хорошо, – чудовище издевательски наклонило голову.

– Ты вверг ее в пучину отчаяния. Ты сам лишил себя возможности попасть туда, – грозно отвечал эльф.

– Ха, может ты и прав. Только меня устраивает мертвая земля. Так даже лучше.

– Она убьет тебя, как только ты пересечешь границу, чего не дам тебе сделать я. Ты не пройдешь!

– Посмотрим, – оскалилось серое нечто и ринулось на Широ.

Вспышка! Передо мной стоял Малыш, такой, каким я его ни разу не видела. Руки напряжены, кулаки сжаты, а на лбу проступили капельки пота.

– Ты отказываешься? – прошипел он сквозь зубы. О, Всечувствующие! Это Тариван!

– Да. – Вдруг из неоткуда выплыла женская фигура.

Я несколько раз проморгалась, пытаясь скинуть наваждение, но оно не уходило. Передо мной стояла я сама, только более женственная версия. Неужели я могла быть такой утонченной?

– Это твое окончательное решение? – выдавил еще более грозно мужчина.

– Да, я не выйду за тебя. Я не буду единственным любящим сердцем в этом браке, – гордо вскинув голову, дала свой ответ банши, но ее голос все же дрогнул на слове «брак».

– Будь по-твоему. – Я увидела удаляющуюся спину, закрытую пепельной массой волос.

Вспышка! Какая-то комната, вечер, горит камин. В кресле у него сидела женщина. По ее щекам непроизвольно стекали крупные капли. Лицо было похоже на маску, но слезы стирали все безразличие с застывшей банши.

– Прошу тебя, не плачь. Я больше не вынесу твоих страданий. – Феникс с еще более короткими волосами, чем в прошлом видении, сидел на коленях перед жрицей и тыльной стороной ладони стирал соленые дорожки с ее щек.

– Так уходи. Мне не нужно твое присутствие. Просто уйди, – прошептала вторая я.

– Я не могу, Данка. Ты же знаешь. – Он нежно улыбнулся и, взяв бледную женскую ладонь, приложил к своим губам. – Не мучь себя, дорогая. Иди в храм, останови церемонию. Одно твое слово, и он не жениться. Всего одно слово.

– Нет! Он не любит меня. Я предложила Атару жениться именно на ней. Не прошло и месяца, как он воплотил мой совет в жизнь. Ему плевать на меня! – Рыдания вырвались наружу. Крик душевной боли закладывал уши. Так рвалось сердце. Его треск вырывался истошными всхлипами. – Я переиграла сама себя, пытаясь воззвать к его чувствам, которых нет…

– Тише, милая, прошу тебя, тише! Он любит тебя, любит… Просто сам того не понял. Ведь именно поэтому он женится так скоро. Неужели ты не видишь?

– Нет, я уже шестьсот лет как слепа, глуха и потеряна. Я ничего не вижу. Я хочу умере-е-еть!

Вспышка!

Каким-то образом мое собственное лицо покрывали мокрые потеки. Когда я успела заплакать? Горло нещадно болело. Неужели я орала вместе с той, прошлой Даной? Могла ли я прочувствовать боль уже ушедшего мгновения собственной жизни? Такие острые чувства…

– Что произошло, хозяйка долины? Ты должна радоваться. Никто не осмелился на нас напасть. С уничтожения последней долины прошло двадцать лет. Не думаю, что кто-то рискнет заявиться к нам с захватническими планами. А ты как думаешь?

Ласкан медленно подошел к прошлой мне, что внимательно рассматривала из своего укрытия, как живые снуют туда-сюда по улице.

– Я не боюсь нападения. Стоит ли чего-то бояться, не имея ничего? Возможно ли такое вообще?

Феникс выглянул в окно, напротив которого застыла жрица. Двое мальчишек лет шести и восьми дрались на палках и кругами бегали по улице. Их белоснежные макушки казались первым снегом под лучами летнего солнца, а изумрудные глаза – первой зеленью по весне. Иногда один из них срывался с места и на всех парах бежал к высокому зеленоглазому воину с белоснежно-пепельными волосами, что сидел на ступеньках противоположного здания и пристально наблюдал за ребятами. Мужчина подхватывал одного из мальчишек и, подняв его над головой, крепко целовал в щеку, после чего возвращал сорванца на землю, и дети вновь начинали свой шуточный бой. Молодая шатенка из рода бурых псов что-то готовила на кухне и постоянно выглядывала в окно, с нежностью и умилением смотря на творящееся снаружи действо.

– Ты снова мучаешь себя, – вздохнул феникс. – Перестань, слышишь! Ты приняла решение, ничего уже не изменить.

– Они счастливы, Ласкан. Они действительно счастливы, – грустно улыбаясь, прошептала девушка.

– Счастливы. Но вы могли быть счастливее.

– Иногда я думаю, – проигнорировав слова друга, банши начала изливать накопленную горечь, – что, если бы я вышла за него замуж? Что, если бы я сейчас готовила обед, а Атар подбрасывал наших детей и расцеловывал в щеки? Что, если бы я плюнула на гордость и любовь? Ведь он не изменяет Лар и мне не изменял бы. Дарил бы подарки, играл с детьми, не обделял бы меня вниманием. Хвастался бы мной перед друзьями и говорил, что он самый счастливый человек на свете, потому что у него есть я. А вечером, в спальне, был бы самым нежным и страстным любовником. Что, если бы это все было у меня? Неужели, тогда было бы так важно, любит он на самом деле или только уважает? – Она замолчала на целые минуты, но потом продолжила с какой-то отчаянной злостью. – Я хочу ее жизнь, Ласкан. Я хочу, чтоб его руки обнимали только меня, и плевать, что это будет только иллюзией. В ней можно прожить самую счастливую жизнь. Почему я не поняла этого раньше? Почему? – Последние слова уже проговаривали только губы. Звуки стихли. Банши осела на пол.

Вспышка.

– Она вырвалась! – кричал высокий темный с белоснежными волосами.

– Тьма! – громко выругался Широ, стоя посреди поля, усыпанного трупами и залитого кровью.

– Она должна умереть, Динаристан! Ты слышишь меня? Это наш долг. Мы не можем оставить в живых обезумевшую банши. Ей уже не помочь, она мертва внутри. Нам лишь нужно убить ее и снаружи, – уговаривал странный дроу своего дальнего сородича.

Но почему он зовет моего учителя другим именем?

– Я знаю все это лучше тебя, Аришантель! Я присматривал за ней с самого сотворения мира. Ведь банши рождаются вместе с ним. Они оберегают свои миры и провожают умерших в вечный сон. Она не могла сойти с ума! Просто не могла! Всегда полная жизни, счастливая… – Горло предательски свело, не позволяя эльфу говорить дальше.

– Ты ее страж. Тебе решать, – спокойно и твердо заявил дроу. – Но помни, чем дольше ты тянешь, тем больше невинных пострадает. – Он ободряюще пожал плечо моего учителя и скрылся из моего поля зрения.

Вспышка!

– Баск, она не просыпается! Что делать? – В марево почти вбежал мой учитель. Вот только он все еще выглядел самым благородным эльфом, которого я когда-либо видела. Не таким был Широ. Передо мной стоял не дерзкий глава разведки, что нарушал правила, ходил в походной одежде и плевать хотел на манеры, стоило покинуть дворец. Это был кто-то гораздо больший…

– Не кричи, Динар! Уже уши от тебя в трубочку сворачиваются. Жива она, просто спит.

– Восьмые сутки! – снова громко возмутился тот, кого я знала под именем Широ.

– Она может и восемь лет поспать! – выкрикнул светлый. Ошарашенное лицо было ответом владыке Хрустальных лесов. – А что ты хотел? Ты стер половину ее личности, такие вещи не проходят за пару дней. Сейчас главное ждать и надеяться, что наша девочка проснется в своем уме и без памяти.

– Могу я попрощаться с ней?

Из-за балдахина выступил исхудавший феникс. Глаза его не блестели как обычно, а лишь тускло взирали на окружающий мир из-под припухших век. Бледно-розовые волосы были растрепаны и спускались до поясницы.

– Конечно, принц, – с доброй улыбкой ответил Алибаскаэль.

– Спасибо…

Ласкан подождал пока оба первородных отойдут подальше, а потом грузно сел на край кровати, будто ноги держали его из последних сил.

– Я в вечном долгу перед тобой… Но не это привело меня к твоей постели. Ты самый дорогой мне человек. Ты та, кому я могу доверять. Отныне я лишен возможности быть подле тебя, но пройдет время, луна будет сменять солнце, а лето – весну. Настанет день, и я вернусь к тебе. Жди меня, моя леди, ибо избавиться от меня ты не сможешь даже в глубинах иного мира, куда уносит скорбная песнь.

Феникс медленно наклонился над неподвижно лежащей девушкой и запечатлел последний в моей прошлой жизни поцелуй на моем слегка влажном лбу.

Вспышка!

Каменные уступы, остро торчащие скальные наросты, непроглядная тьма внизу и голубой росчерк неба наверху – похоже, это реальность. Всевышние, что это было?

***

Тишина покрывала все пространство над каньоном. Пыль облачками летала в воздухе, оседая на потревоженную землю. Две изящные ладони плотно прижались к поверхности расщелины, будто удерживали нечто важное. Так и было. Молодой принц из последних сил пытался ухватить ускользающую в никуда нить связи с банши. Его зов тянулся глубоко вниз, ожидая все-таки схватить беглянку, но натыкнулся на глухую пустоту. Резкая боль в голове – нить порвана!

– Широварт, я потерял ее! – громкий вскрик разнесся над пустошью Игуа.

– Что? Как? – Эльф побледнел.

– Я не чувствую ее присутствия! – Из глаз феникса брызнули сдерживаемые до этого слезы, он не выдержал сильных эмоций. – Такое может быть, только если ее нет в каньоне или…

Ласкан не смог произнести пугающие до дрожи слова. Как можно хоть на секунду предположить, что их взбалмошная, ехидная банши покинула мир живых? Этого не может быть! Сознание твердо уверовало: если не произносить этого вслух, это не правда. Но подсознание не было таким же щедрым на надежды. Оно знало ответ, без сомнений и колебаний. Банши мертва…

– О светлые мечты! Только не она! – взвыл Ласкан, падая на колени.

Эльф молчал. Ни криков, ни истерик, лишь статуя самому себе. Холодная, окаменевшая, потерявшая всякие эмоции. Так проще, так легче. Нет чувств, нет боли. Не будет страха, не будет мучительных мгновений осознания, как же много он потерял. Без эмоций проще, без них легче. Легче…

Он помнит, как чуть не потерял ее в прошлый раз. Он помнит, как рвалась на лоскуты душа. Как верные в боях стилеты легли в сухие ладони. Как он направил острие своего оружия против любимой. Как звенела сталь от невидимой дрожи, что била все тело эльфа. Он помнит ее полные надежды глаза, что молили подарить покой от терзающей все тело вины и отчаянья. Ее прекрасные золотые глаза, наполненные безумием. Первородный все еще помнил, как дрогнула его решимость перед этим прекрасным существом. Впервые он не смог выполнить долг и подарить облегчение. Он предпочел жизнь, страдания, борьбу за разум и тело. Борьбу за душу той, что не ведала о нем. Больше он не может так поступать.

– Поднимайся, Ласкан. Нам пора. – Светлый повернулся боком к расщелине и больше на нее не смотрел.

– Ты куда? – удивился притихший до сего момента оборотень.

– Мы идем в обход, больше терять время нельзя. – Эльф твердой походкой пошел вдоль каньона, оставляя за спиной растерянных товарищей.

– А как же Дана? Ты не станешь ее спасать? – заорал Алкай.

– Некого спасать. Ее уже нет. – Не останавливаясь, Широ подхватил свои мешки и продолжил путь.

– Откуда ты знаешь? Может, она жива? Значит, вот какой ты друг! – оборотень рычал, взрывал воздух своим тяжелым дыханием, но не добился той реакции, которую хотел от первородного.

– Ласкан, вставай.

– Да… – тихо прошептал феникс и, поднявшись, пошел вслед за эльфом.

– Вы что, сдались? Одна неудача, и вы даже не ищите ее! Она ведь может истекать кровью на дне каньона, а вы просто уходите! – Руки оборотня от злости частично трансформировались. Он был готов порвать тела бывших товарищей в клочья за то безразличие, что они демонстрировали.

– Ласкан же сказал, ее души нет в расщелине. Она мертва.

– Почему ты так в этом уверен?

– Он феникс, он чувствует ее везде. В отличие от тебя, Ласкан знаком с Даной не одну сотню лет. Если хочешь провести последние дни до прихода карателей в бессмысленных поисках, то пожалуйста. Ты можешь облазить хоть весь каньон, но найдешь лишь ее труп, в лучшем случае. Мы же идем в обход. Теперь можно ускорить темп, банши лишь замедляла нас.

Феникс всхлипнул, незаметно вытирая злые слезы рукавом серой рубашки. Каждый понимал, что если они полезут за телом Даны, то сломаются окончательно, и смерть от рук карателей будет избавлением. Но был еще мир и обязанности перед ним. Широ знал, если хоть оглянется на этот демонов разлом, то спрыгнет туда без колебаний, и плевать на мир и долг. Он уже потакал однажды своей жалости, больше этого не должно было произойти. Возможно, он умрет внутри, стоит сделать шаг прочь, но и жизнь больше не была ему так уж важна. Остались только обязанности. Только они держали его помертвевший разум от полного помутнения. Сдержанность эльфов сейчас была как нельзя кстати.

– Ласкан не сможет идти быстро, – уже спокойно выдал свои умозаключения оборотень.

– Ошибаешься. Он не уступит в выносливости даже мне.

Феникс кивнул, подтверждая слова эльфа, и они все трое перешли на бег.

– Спрячь когти. Не заблуждайся, оборотень. Наша боль в тысячи раз превосходит твою. – Губы Широварта конвульсивно дернулись, после чего поджались. – У нас будет время скорбеть, а сейчас лучшее, что мы можем для нее сделать, это выжить.

Алкай пораженно уставился на два безэмоциональных лица рядом с собой, и только боги ведали, скольких сил им стоило сдержать надрывный крик своей души.