Дама в беде, Эльф на страже

Глава 3. Чувства – вещь хорошая, но их переизбыток угнетает

Я медленно шла по коридору, стараясь побыстрее оказаться в своих покоях и наконец отмокнуть в горячей воде. Рядом шел от чего-то повеселевший эльф. Ему, как оказалось, было в ту же сторону, что и мне. Шли рядышком и молчали. Эльф скалился во все зубы, а я клевала носом. Вот-вот готова была пересчитать носом всю плитку на полу. Это Широ заполучил меня в свое полное распоряжение на всю ближайшую миссию, поэтому и радовался, а вот я устала от всех этих разговоров и мечтала только о продолжительном сне на мягкой перине.

Нашу молчаливую идиллию нарушил шорох. Легкая ткань выплыла из ниоткуда и заскользила по гладкому полу дворца. Затем из темного коридора показался смуглый женский силуэт, обтекаемый тонким белесым шелком. Это была темная эльфийка. С ее плеч свисал тот самый белый легкий халат на голое тело, что был замечен первым, а по спине струились распущенные серебряные локоны до бедер. Она вышла на свет. Кожа была смуглой, как у всех темных, серые глаза отдавали серебром, а бардовые губы манили коснуться их. Прекрасная представительница дроу с изящной округлой фигурой. Миг, и на лице девушки отразилось узнавание. Всю веселость моего учителя как рукой сняло.

– Милый?

В тот же миг весь прелестный облик эльфийки полетел к безруким зомби. Она осклабилась злостной фурией и потянула свои коготки к Широ.

– Зивелени, – прошипел эльф. Он легко перехватил ее руки и отстранил от себя не в меру прыткую девицу.

Странно, я не помнила, чтобы у первородного в любовницах дроу ходили. Не суть важно. Пора было мне удалиться.

– Спокойной, – промямлила я не обращающей на меня ни малейшего внимания парочке и направилась дальше, зло костеря себя за первичную симпатию к этой женщине.

– Ты специально, – донеслось до меня злое шипение эльфа.

– Возможно, – протянула гадюка, чтоб ей язык клыками прикусить.

Потом все затихло, и я, не удержавшись, обернулась. Дура!

Эта дубинкой отхоженная темная держала моего учителя за подбородок и целовала! В губы! Мать его, недальновидная эльфийка!

В глазах потемнело. Или покраснело, но так обильно, что показалось чернотой. Я видела, как Широ оттолкнул дроу, встряхнул ее, – надо было сильнее, чтоб голова отвалилась, – и, развернувшись, пошел в мою сторону. Меня видеть вислоухий не мог, на его счастье, так как я неподвижно стояла уже пару вар, а магическое освещение на движение активировалось. Светильники вокруг меня уже успели погаснуть.

Не знаю, как долго он шел, но я успела сложить всю мозаику. Оставался один недостающий фрагмент, и получить его я могла только одним способом.

– Су?! – Голос был удивленным и звенел, но не от неожиданности, а именно от страха, что я все видела.

Не давая эльфу прийти в себя, я резко схватила его за волосы у самых корней одной рукой, а второй зафиксировала подбородок, прижимая Широ к ближайшей стене. Теперь не убежишь, учитель.

Не теряя времени, я потянулась к его губам, чуть приоткрытым от удивления и… Возбуждения? Это разозлило меня еще больше. Эта клыкастая смогла то, чего мне никогда не достичь. Ненавижу!

Я со всей силы рванула его за волосы на себя, наверняка вырывая несколько тоненьких золотых нитей с корнем. Пусть ему будет больно. Я ждала триумфа, я хотела позлорадствовать. Я желала насмехаться над ним, но мне не дали и шанса.

Вот они, желанные половинки губ. Нижняя чуть пухлее верхней. Горячие, от испытанного ранее поцелуя, и чуть кровоточащие от покусываний острыми клыками темной. Виденные мной во сне столько раз, что почти обратились наваждением. Но моя страсть оборвалась, не достигнув цели. Холодная прослойка эльфийской стали боевого ножа стала преградой. Столь тонкая, что нагревалась от тепла тела в миг, столь острая, что позволяла ручейкам нашей крови смешаться и падать крупными каплями с прижатых друг к другу подбородков. Столь жестокая, что стояла на страже, запечатывая желаемое и препятствуя соединению наших губ. Я чувствовала тепло, согревающее белую сталь. Оно ощущалось через лезвие и исходило из глубины мужского естества. Я знала – Широ чувствовал то же самое. Тепло, отдаваемое мной, так же касалось его через лист податливого железа. Я не могла заставить себя разорвать касание. Не хотела этого до боли в сжатых кулаках и вспоротых ногтями ладоней.

Рука эльфа с моим верным в боях оружием, что впервые предало меня, неподвижно замерла в воздухе на уровне наших губ. Алчно поглощая огонь наших тел, сталь неумолимо стояла между нами. Мои глаза были широко открыты. Уверена, в них читалась боль и осознание безысходности.

Ты хотела знать? Теперь ты знаешь. Теперь это конец. Может, оно и к лучшему. Но почему он не опускал руку, что сжимала мою шею и не давала отстраниться, прижимая мои губы к тонкой стали? Почему в его глазах я видела… Надежду?

На что ты надеелся, дитя Всевышних? Почему твой взор горел синим пламенем, обжигая мою боль? Почему он не гас? Почему ты так страстно прижался пылающими губами к лезвию клинка, что давило под нажимом на побелевшие мои? Почему соединены мы грубой сталью? Почему сокрыл свои уста? Почему….

Я отпустила его косу, утягивая вслед за рукой несколько шелковых змеек цвета спелых пшеничных зерен в сезон сбора урожая. Широ всегда был для меня теплой осенью, но сейчас он стал холодным ливнем, пронизывающим меня острыми клинками-каплями насквозь.

Коснувшись лезвия двумя пальцами, я мягко надавила на него, разрывая мучительно сладкое и адски болезненное мгновение, что останется в памяти навсегда. Он не противился, отпустил, лишь осторожно проведя ладонью по щеке в стремлении замедлить неизбежное расставание.

Я отстранилась, взяв напитавшееся нашей энергией оружие за острие. Оно еще хранило тепло. Пальцы, словно бархатом, окутывал ореол остаточного огня, что источало лезвие. Запечатанная энергия тлела в глубине эльфийского клинка, даря моим рукам мучительное тепло догорающей страсти.

– Почему? – Собственный голос больно резанул по ушам. Таким безразличным он еще никогда не был.

– Я могу целовать только жену, – он заговорил не сразу, дав себе время. – Я эльф, Су. Это закон, – пытался донести до меня информацию первородный, будто объяснения что-то меняли. Не меняли.

– Значит, она жена, – подтвердила свои мысли словами я. Внутри все будто замерзло, выгорело, застыло.

Он кивнул. Кинжал, раскаленный синим пламенем докрасна, вошел в сердце уже давно, не встретив преград, и был принят. Но теперь его провернули, вырывая душу. Было больно. Надежда утекала, как темно-алая кровь сквозь зажатые ладони. Холодно. Сейчас мне было холодно.