Давай заново

Глава 4

Пробуждение этим утром дается мне чрезвычайно тяжело. А чего собственно можно ожидать после такой бурной вечеринки. Конечно, все начиналось, как всегда, легко, но в самый разгар, как говорится "Остапа", то есть меня, понесло. Не вижу смысла расписывать последовательность и наименования всего алкоголя, который я вливала в депрессивную себя, но сейчас реально хотелось тупо умереть.

Сказать, что моя головушка раскалывается, ничего не сказать. А во рту адская Сахара, в которой необходимо в срочном порядке устроить сезон муссонов.

Я не охотно вылезаю из-под одеяла, спустив ноги с кровати, рывком встаю и тут же ударяюсь о внезапно выросшее препятствие. И до моего не до конца протрезвевшего ума начинает доходить, что нахожусь я не в своей квартире, не в своей спальне. А самое страшное, не дай Бог если ещё и с каким-нибудь подцепленным накануне мужчиной. Такие похождения конечно же случались в моей жизни, но в данную минуту хочется верить, что подобное оставлено в прошлом.

Ага, как же. В постели явно кто-то мирно посапывает, не подозревая с какими титаническими усилиями я стараюсь разогнать сквозь хмарь похмелья мыслительную деятельность, а та попросту спит, как и новоявленный любовник. А мне как назло не удается вспомнить никаких подробностей, последнее что всплывает в памяти — это зажигательные танцы на столе.

Инстинктивно ощупываю своё тело и прихожу к удивительному выводу: на мне нет лишнего, на мне вообще ничего нет. Удушливо охватывает безумное чувство отвращения к собственной персоне. Хочется срочно провалиться куда-нибудь, желательно подальше отсюда.

— Чёрт бы тебя побрал Ксения. Не умеешь пить, не берись, — ворчу на саму себя. — А если не умеешь держать себя в трусах, так дома сиди.

Справившись с поиском вещей, которые хаотично разбросаны по всей спальне, прихожу к выводу, что вчера тут происходило что-то очень интересненькое.

Воровато озираясь, приоткрываю дверь в надежде нырнуть в образовавшееся отверстие, но в последнюю секунду приходится ретироваться. В соседней комнате меня ждёт самая настоящая засада. Нет, конечно не преднамеренная, но очень опасная ситуация складывается вокруг меня этим утром. И как так-то всё это могло свалиться разом на мою бедную голову?

Быть застигнутой своими коллегами в чём мать родила, мне совсем не улыбается. Ну и здесь оставаться как-то стремненько. Моё положение, скажу я вам патовое.

Но и это не столь важно! А важно то, что я разогнав со скрипом шестерёнки в своей голове, узнаю где нахожусь и прихожу к печальному выводу, что умудрилась переспать с лучшим другом, поставив жирный крест на своей репутации и возведя себя в ранг «слабой на передок» под воздействием волшебных напитков.

Глаза начинают привыкать к полумраку в который погружена спальня и сейчас отчётливо прорисовываются детали знакомой обстановки: светло-серые обои с тёмными прожилками, точно рябь на воде и фотокартина в изголовье кровати, мой подарок на день рождения. А в следующую секунду я замечаю заспанное лицо Андрея. Удобно устроившись среди многочисленных подушек, закинув руки за голову, он надменно взирает на испуганное изваяние в моём лице. А посмотреть есть на что. На жалкую меня, прислонившуюся к двери, с охапкой собственноручно собранных вещей.

Я нервно закусываю нижнюю губу и так сильно заливаюсь румянцем, что Андрею наверное может показаться будто я вот-вот вспыхну и сгорю в огненном пламени грехопадения. Мы оба молчим и пристально смотрим друг другу в глаза. Хотя Андрей иной раз нагло спускается ниже, исследуя мои телеса прикрытые кое-как скомканными пожитками.

— Доброе утро! — он первым не выдерживает убийственной тишины, но голос его звучит вполне бодро, без единого намека на сожаление или раскаяние коими мне приходится наслаждаться.

— Не думаю, что оно доброе. Извини, что разбудила, — быстро оправдываюсь, теряя силы. — Я старалась как можно тише, из меня никакой партизан, — с трудом выдавила из себя подобие улыбки, жалкой и неискренней, что надо быть полным идиотом, чтобы поверить в её открытость.

— Не страшно, я уже давно не сплю. Тебе проще было бы одеться здесь, а потом сбегать. Почти вся компания из клуба переместилась ко мне.

Вот он, недостающий пазл вылетевший из общей картины ударной дозой горячительных напитков.

— Блин, как же мне стыдно! — всё ещё продолжая прижимать к себе вещи, свободной рукой тщетно пытаюсь напялить на себя стринги, вызывая акробатическим этюдом у Андрея кривую усмешку.

Продолжая насмехаться, он лениво встаёт с кровати и подходит ко мне. Так просто и ничего не стесняясь, будто рекламируя тут свои интимные места. Кстати, сказать по секрету, ничего выдающегося я там у него не обнаруживаю, так среднестатистический детородный орган.

— Оденься, спрячь свой позор. У тебя там всегда так мелкокалиберно или ты замёрз?! — пытаюсь отшутиться, возможно даже грубовато, лишь бы он так не пялился на меня своими потрясающими глазками.

«Так стопэ», — скомандовав самой себе, прикусываю до ощутимого результата собственный язык. С каких это пор его не выразительная серая гамма радужки возымела на меня такой эффект? В надежде успокоиться я зачем-то снова перевожу свой взгляд не абы куда, а на его мужскую принадлежность. Моё нездоровое любопытство тут же замечено им.

— Ты же посчитала его маленьким?!

— Решила ещё раз глянуть, вдруг ошиблась.

— И как? — он упирает руки в бока, подаваясь своей нижней частью вперёд, видимо предоставляя возможность разглядеть получше, то чем он сам без всякого сомнения гордится.

— Не ошиблась, всё очень заурядненько. Не мой размерчик.

— Ну-у-у, я и не претендую на премию мистер большой перец. Но приз зрительских симпатий точно мой. Никто не жаловался ещё. Да и ты вчера довольна осталась!

Он двигается в мою сторону легкой кошачьей поступью, играючи подергивая мышцами и я понимаю, что теряю свои позиции. Попытка пристыдить его самолюбие проваливается с треском, отдающим тревожным набатом в ушах. Андрей явно готов к решительным мерам переубеждения насчёт своих анатомических размеров. И вдруг мои бесстыжие глаза как намагниченные вновь возвращаются к объекту нашего препирательства и я осознаю, что была не совсем права. Боевая готовность главной мужской извилины явно набирает очки в рейтинге и взгляд намертво приклеивается к ней, предвкушая какое наслаждение можно словить, если позволить Андрею совершить задуманное.

В срочном порядке необходимо отогнать от себя эти похабные мыслишки, а то так и доиграться не далеко. Испуганно тряхнув головой, удаляю наваждение прячущееся под кожей колким притяжением к мужскому телу, которое ещё недавно до конвульсий в мышцах любило меня всю. Резко и неожиданно, не только для него, но и для себя самой, разворачиваюсь к Андрею спиной, сильно ударяясь о дверной косяк лбом. Андрей заливается смехом, а я еле слышно срываюсь на нецензурную брань.

— Господи, ну прекрати, мы же взрослые люди, — он обнимает меня за плечи и поворачивает к себе лицом, но поняв, что речь мало меня успокаивает, наспех обматывается одеялом. — Так тебе будет легче со мной разговаривать?

— Нет!

— А теперь-то в чём проблема? — разводит руками, чтобы потом вновь подхватить сползающее одеяло и за это я ему благодарна, не видя всех прелестей, можно сосредоточиться на разговоре.

— Мы не в равных положениях.

Напоминаю Андрею, что стою перед ним голышом, вскоре пожалев об этом, так как этот нахал без зазрения совести принимается меня разглядывать. Нет, я конечно же не из института "благородных девиц" и перевидала не мало мужских тел, да и своё частенько выставляла на показ. Ну, не могу я похвастаться примерным поведением, уж какая есть. Не особо воспитанная, но имеющая представления о границах приличия, хотя изредка их преступающая. Но сейчас я определённо прибываю в некой стыдливости.

И всё потому, что теперь я не представляю как мы будем общаться, как будем работать, да и собственно дружить. Эти половые игрища нам всё испортят.

Андрей не собирается отступать, моральные принципы в данную минуту скорее всего не особо его заботят. Нежно трогает ладонью моё лицо, большим пальцем невесомо касаясь пересохших губ, слегка их раздвигая. Я нервно сглатываю и зажмуриваюсь, понимая что не смогу смотреть на Андрея, если вдруг он меня поцелует.

А это тут же случается!

У меня перехватывает дыхание, но из-за чего так резко мой организм отказывается от кислорода, понять сложно, то ли от Андрейкиной наглости, с которой он врывается языком в рот, то ли от того, что мне нравится поцелуй с привкусом вишнёвой жевачки.

«Когда только этот пройдоха успел освежить себе дыхание?» — мелькает единственная мысль среди разжиженных попойкой мозгов.

— Не надо, — только это и получается выдохнуть, когда Андрей на секунду отрывается от моих губ. — Секс по-пьяни — это хреновая идея.

— Я так не думаю, а по-пьяни было вчера. Сегодня мы просто с похмелья, а я всё равно тебя хочу, — будоража фантазию, медленно скользит языком по шее, а добравшись до уха, игриво покусывает мочку, потягивая губами за подвеску серьги. — И мне кажется, что тебе тоже не противно.

Горячее прикосновение подушечки пальца к моему затвердевшему соску вызывает покалывание, доказывая желание, и Андрей пользуясь беспомощностью, очерчивает края ареолы, заставляя ту сморщиться, сильнее разжигая во мне удовольствие.

Наверное, Андрея уже невозможно остановить, но я снова умоляю его прекратить, из последних сил цепляясь за ускользающую нить здравого смысла.

— Не надо, пожалуйста! — голос предательски дрожит.

Какой толк в сопротивлении, если всё тело вероломно откликается на ласки Андрея? Устремляется грудью навстречу требовательным ладоням, подаётся вперёд трепещущим животом к сильному торсу, при этом не отталкивая губ, а вонзаясь в них острыми краями зубов, даря томительную муку тому, кто не прочь овладеть моим телом прямо здесь, прижав спиной к двери. Этот чёртов Крутилин, тянет меня как магнит.

Даже вопреки остаткам своего сопротивляющегося разума, я разжимаю ладони, выронив все недавно собранные вещи. Кожа пылает в тех местах, где порхают шустрые мужские пальцы, то впиваясь коротко стриженными ногтями, то поглаживая, покрывая при этом мою спину эффектом гусиной кожи.

— Расслабься! — слышу тягучий призыв сквозь пелену и беспрекословно тянусь к нему, как наркоман к очередной дозе. — Отключи голову, дай телу кайфануть.

Он напористо прижимается всем телом, теперь не остается и сомнений, что я была чертовски не права высмеивая мужское достоинство. Хочу чтобы Андрей теснее жался, вдавливаясь всей своей массой в податливый пластилин моей фигуры, был рядом, а лучше во мне.

Выпуская в заряженный страстью воздух хриплый стон, я позволяю Андрею делать всё что он хочет, закрывая глаза скорее от дикого восторга, чем от стыда.