Главный злодей.

Екатерина

Я закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней спиной.

– Прости – говорю я и, опуская голову, прикладываю руки к животу. – Прости, что пришлось такое о тебе сказать.

Правду говорят, что все беременные становятся суеверными. Не знаю, как у меня вообще язык повернулся соврать, что ребенка нет. На душе сразу же стало тревожно. Как будто я сама отказалась от своего ребенка.

– Прости – еще раз тихо говорю я. И тут же убираю руки.

Никто. Никто не должен догадаться о том, что я беременна.

Даже отец не знает правды.

Надеюсь, что и Дима тоже поверил в мое представление.

Потому что этот спектакль был разыгран специально для него. Для него и всех его сообщников.

Мне необходимо как можно скорее сделать новые документы, с которыми непонятно что сделали похитители, и провести выставку своих картин.

Еще до похищения я занималась её организацией. А теперь все необходимо сделать в самые кратчайшие сроки.

Потому что, когда появится животик, я должна быть как можно дальше от этого города.

А для этого нужно много денег.

Конечно, у меня есть средства на банковском счете... Но, этого достаточно только для того, чтобы купить небольшой домик, а вот как жить дальше? Нужна мебель, одежда для меня и ребенка, еда. Да много чего понадобится, когда родится малыш.

Просить помощи у отца или требовать свою часть доходов у мужа я даже не собираюсь. В случае с папой я знаю, что всем в этом доме заправляет тетя Полина, а отец только номинально является "главой семьи".

Что касается Димы – я боюсь, что он может заподозрить что-то. Нет, я постараюсь не видеться с ним больше никогда. Мне хватило сегодняшней нашей встречи.

Я захожу в выделенную мне мачехой комнату и, скинув обувь, ложусь на кровать.

Разговор с мужем вымотал меня. Его откровенная ложь и удивленный, я бы даже сказала обиженный взгляд доказали мне – он жестокий, идущий на все ради своей выгоды человек.

И как, как такого можно любить? Разве я не воспылала к нему ненавистью в ту же секунду, как узнала о его причастности к моему покушению. Разве сегодня не должен был муж вызвать у меня дикое отвращение?

Вызвал! Еще как! Когда я видела его идущим по дорожке к моему дому, я его ненавидела. Всем сердцем, каждой клеточкой своего организма.

Но потом, когда он смотрел на меня своими пронзительными, ЧЕСТНЫМИ глазами, на миг, один такой коротенький миг я поверила.

Да, я больная наркоманка. И мой Дима-наркотик сегодня еще раз мне это доказал.

И возможно, я бы даже задумалась над его словами, если бы не это непривычное, ласковое: "Катя".

Как будто в ту же секунду в мою замутненную от его присутствия голову ввели навороченный антидот – даже и грамма дури в крови не осталось. Потому что никогда, никогда мой муж не называл меня так. Ласково. По родному.

И в тот момент я поняла, что все эти его уловки – они не для меня. Они для нее. Для Марины.

Ради её спасения.

Он, скорее всего, даже и дома все время моего отсутствия не ночевал – пришел какой-то мятый. Сразу видно, что не переодевался со вчерашнего дня.

Некогда ему было. Он же бежал сюда прямо из постели любовницы – разнюхать обстановку. Узнать, чего им опасаться.

Только ничего им не будет. Никому! Потому что не могу я, просто не имею права посадить отца своего ребенка. На что тогда я обреку своего малыша? Что мне потом говорить своему ребенку, когда он спросит у меня, где его отец?

Не могу я так, не могу! Пусть Дима остается со своей Мариной, а я... я буду воспитывать нашего ребенка. Моего ребенка.

Я аккуратно переваливаюсь на другой бок и сама себе ухмыляюсь – живота еще совсем нет, а я уже веду себя, как мамаша на последнем месяце беременности.

И тут же содрогаюсь. А ведь если бы я не встретила тогда в лесу бабушку Феню, неизвестно, что бы там со мной случилось.

Я так хорошо помню и день похищения, и все, что потом со мной случилось.

И чем больше я думаю об этом, тем сильнее понимаю – это все было хорошо спланировано.

Скорее всего, даже мой бывший гинеколог тоже была в этом замешана. Иначе, откуда тогда брат Марины узнал бы о моей беременности. Или как бы он смог так быстро подготовить шприц с неизвестным мне усыпляющим средством.

Только сначала я не знала, что это за препарат. Мужчина, напугав меня тем, что в шприце вещество, вызывающее не только выкидыш, но и бесплодие, легко смог мной манипулировать.

Я даже не сопротивлялась, когда врач вел меня мимо парковки к стоящей неподалеку машине, в которой сидел грузный бородач с колючим, цепляющимся за каждый сантиметр моего тела взглядом.

Виктор. Этот мужчина, как оказалось, тоже родственник Марины, и стал тюремщиком на все время моего заключения. Он же, совершив непозволительную для себя ошибку, невольно, оказался и моим освободителем.

И все равно, Виктор был не самым страшным злодеем во всей этой истории. Хотя, тогда мне казалось, что опасаться надо именно его.

А потом Алексей вколол в меня то самое средство, и я вырубилась на заднем сидении машины.

Очнулась уже в своей камере – комнате с закрытыми ставнями и большим амбарным замком снаружи.

И первые два дня я видела только этого бородатого, вызывающего неприятные мурашки мужчину. К счастью, он не обременял меня своим присутствием – приносил еду, провожал до туалета. И все время молчал. На все мои вопросы о том, почему я здесь и что со мной будет, он отвечал игнором.

А я придумывала сама себе разные версии происходящего. И в каждой из них мой муж становился этаким спасителем. Рыцарем в сияющих доспехах.

Дура.

Я бы так и лелеяла в душе надежду на своего мужа, если бы на третий день не проснулась от знакомого голоса.

– Неплохо ТЫ тут устроилась – её громкий голос вывел меня из состояния неспокойного сна.

Я вскочила с кровати и даже стала протирать глаза – до того мне показалось странным видеть здесь именно эту женщину.

А потом я обрадовалась. Это Дима, мой муж прислал её. За мной.

Я заулыбалась. Только зря.

– Че лыбишься? – зло оскалилась эта всегда уважительно разговаривающая со мною дама – Жаль, что ты беременная. А то Витька тобою бы воспользовался. Ты бы так не улыбалась.

Я смотрела на женщину и не могла произнести ни слова.

Да я онемела в ту же секунду, как она заговорила.

Потому что даже представить себе не могла, что в моем похищении замешана и она.

– Кстати, за это можешь поблагодарить своего мужа. Дмитрий лично просил, чтобы тебя пока не трогали – он хочет, чтобы у них с Мариной был здоровый, крепкий малыш. А после Витька ты вряд ли бы доносила плод – бабы у него редко бывают.

До меня постепенно доходит смысл этих слов.

И нет. В этот момент её запугивания по поводу моего тюремщика меня не волнуют. Меня скручивает от другого.

– Дим... Дима знает, что я здесь? – теряющимся голосом спрашиваю я.

– Знает? – смеется женщина – Да Дмитрий сам все и придумал. Он хочет сделать сюрприз Мариночке. Подарить ей вашего ребенка.

Я смотрю в эти знакомые-незнакомые глаза и с болью кусаю губы.

Нет, я не заплачу. Ни перед ней. Я знаю, она этого ждет. Это видно по её выжидающему взгляду.

Неет. До крови прикусываю кожу и поднимаю глаза вверх. Не хочууу.

– Вам-то это зачем? – спустя некоторое время спрашиваю её.

– Мне? – она пожимает плечами и садится на единственный в комнате стул. – Мне незачем. Просто я привыкла выполнять приказы своего нанимателя.

Татьяна Анатольевна закидывает ногу на ногу и смотрит пристально на меня.

– Я думаю – говорит домработница, изучая мою реакцию, как ученые изучают опытных мышей в своих лабораториях – ты понимаешь, что ты отсюда больше никогда не выберешься?

Загрузка...