Дневник (не)любимой женщины

Спасение... Или погибель?

– Ты уверен? Не передумаешь?– в который раз спрашивает у меня Стас.

А я лишь крепче сжимаю руль.

Хочется вырвать его с корнем или остановиться... и "набить морду" лучшему другу.

Потому что, то решение, которое я принял, стало для меня самым трудным в жизни.

И его я не поменяю.

Но и говорить об этом я не хочу. Не могу.

А вообще, надо сначала спасти мою жену.

"Жену" – горестно усмехаюсь я. Ну и семейка. Два сапога пара.

Муж обижает целый год. А потом хочет, чтобы ему сразу поверили.

А жена верит. Верит. Только не мужу. А его бывшей любовнице.

Дурдом.

Ну что мне стоило подробно рассказать Кате о том, как прошел мой ужин с Мариной? Что все это проявление чувств было лишь театральной постановкой для бывшей любовницы?

А Катя? До какой степени она не доверяет мне, что решила сбежать из дома, на ночь глядя? Каким монстром она меня считает?

Но больше всего меня задевает то, что я ничего не знал о ребенке. Я так сильно переживал о том, что задел эту тему после нашего секса, а оказывается, малыш уже жил, дышал... Не знаю, что они там делают на таком сроке.

Ребенок. Сын. Или дочь. Меня просто пронизывает электрическими разрядами, когда я думаю о нем. Чувствую себя каким-то ошалелым от счастья. Как будто в вену мне впрыснули тяжелый наркотик, и сейчас я нахожусь под его действием. Кайфуююю.

Только нет, нет, да антидотом по мыслям бьет то, что я все узнал не от Кати. И то, что она в тот момент, когда я пытался перенастроить наши отношения, планировала уехать от меня.

Да, пока я ждал Стаса, успел взломать Катин телефон. Наивная девочка. Поставила на пароль дату нашей свадьбы.

А там... расписание самолетов, поиск работы и дома в небольшом, чёрте где расположенном городе. Несколько раз в поисковике мелькают вопросы о том, как можно быстро развестись и можно ли это сделать запросом.

Но самое главное, Катя ищет ответ на вопрос... как исчезнуть из жизни человека так, чтобы тот тебя не нашел.

Она, бл...ь, даже и не думала со мной оставаться. Не хотела.

Да, любила. Любила. Я видел это в её бездонных глазах, в нежных поглаживаниях, в красивых словах.

Но... жить со мной не планировала.

Я причинил ей слишком много боли для того, чтобы что-то исправить и решил... отпустить её.

Да, отпустить.

Кто-то скажет слабак.

Но, повторюсь, это было самое тяжелое решение в моей жизни.

Потому что, бл...ь, я впервые понял значение слова "любить". Не брать любовь, купаясь в лучах обожания. Неет. Отдавать. Всё. Всего. Без остатка. Думать не о том, как тебе, а о том, как ей. И от того, что ОНА счастлива, становится счастливым самому. Находится в эйфории от одного её радостного взгляда. Улыбки. Пребывать в нирване только потому, что ОНА есть. Пусть не рядом, но существует. И ей хорошо.

Но, удерживая Катю возле себя, я не смогу... не смог дать ей всех тех эмоций, которые хотел бы вызывать у нее.

Да, любит. Да, люблю. Но как оказывается этого катастрофично мало, когда нет доверия. Это ничто, когда подозрения начинают выгрызать душу. Пробивать дыру в сердце. К чему в итоге заведет такая любовь? К взаимным упрекам, ненависти?

Я бы ни за что на свете не опустил Катю. Не отдал бы никому. Но... её телефон. Он стал для меня её вторым дневником. Нет, здесь не было написанных ею фраз. Только та информация, что я нашел, стала для меня сродни лавине, сметающей все на своем пути. В том числе и мои чувства.

И после этой стихии осталось лишь белое поле опустошенности. Когда каждый последующий шаг оставляет грязный след на этом поле.

Так и с моими чувствами. Чтобы я не делал, чтобы не придумывал – все грязь. Грязь. Я – та грязь. И поэтому, я не имею права касаться Кати.

А Стас... он имеет.

И от этой мысли меня просто лихорадочно трясет. Я хочу убить его и ... оставить в живых. Для нее. Для Кати. Но от этого мне еще больше хочется убить его.

Замкнутый круг. Но я не могу отпустить Катю одну. В неизвестность. В чужой город. И сам с ней поехать не могу. Она не хочет, а навязываться, причиняя ей тем самым боль, я не имею права.

А сидящий около меня мужчина – единственный человек, которому я могу доверить Катю. И поэтому именно у него сейчас в кармане лежат два билета и паспорта на их имена. Я не знаю, в каком направлении эти билеты. Так будет лучше. Чтобы не сорваться, не бросить все и не уехать к ней.

Только бы спасти Катю. Только бы спасти.

Мы не ждем оговоренного с домработницей часа. Благодаря Олегу, мы знаем, где расположен тот самый домик у озера. Ведь именно оттуда поступал запилингованный звонок.

Полиции доверять я тоже не могу. Иногда они так кустарно проводят свои операции, что неизвестно, к каким последствиям это может привести.

Конечно, я обращусь к сотрудникам правоохранительных органов – не хочу устраивать самосуд – но лишь тогда, когда буду знать, что Катя в безопасности.

Стас вглядывается в навигатор.

– Все. Сейчас через сто метров будет спуск направо. Поверни туда. И потом, через десять метров, остановись. Дальше пешком. А то услышат.

– Созвонись с Олегом. Узнай он на месте?

Олег должен будет отвезти их в аэропорт.

ИХ. При этом слове я начинаю скрежетать зубами. ИХ. ИХ. Такого слова просто не должно существовать. Но оно, ставящее Катю и Стаса в один ряд, есть. Оно пробирается мне под кожу ядовитой змеей, кусая и разъедая мою душу.

Я очень надеюсь, что там, где бы то ни было, Катя не потянется к Стасу. И он останется для нее просто другом. Только я слишком хорошо знаю своего смазливого и решительного друга. Он не уступит.

К тому же я обещал Стасу, что если еще хоть раз обижу Катю, то отступлю сам...

Мы пробираемся сквозь высокие деревья осторожно, боясь хоть чем-то выдать себя.

Я поэтому и не стал брать много народу – в таком случае шансов на то, чтобы остаться незамеченными, намного меньше.

Сейчас на нашей стороне внезапность. Они ждут нас завтра и не здесь. К тому же, лежащие в наших руках пистолеты тоже прибавляют шанс на удачный исход дела.

Приближаясь к дому, мы все отчетливее слышим спорящие голоса. И один из них точно принадлежит Алексею. Он здесь? Значит, Алексей солгал? Он также причастен к похищению моей жены?

Хорошо, что дом невысокий. Мы легко можем разглядеть то, что происходит в комнате.

Четыре человека сидят на кухне. Домработница, Алексей, Марина и еще один мужик.

Я всматриваюсь в незнакомца. Знаю, это он. Тот самый урод, который хотел мою жену...

– Дим, смотри. – своим шепотом отвлекает меня Стас – Дверь из кухни выходит на веранду. Пройдем через нее.

Я, еще раз кидая взгляд на мужчину, направляюсь в обход дома.

Мы идем тихо, стараясь не задевать валяющийся повсюду хлам.

Голоса затихают, и мы со Стасом переглядываемся.

Неужели, что-то заподозрили? Значит, времени у нас нет.

С тяжело бьющимся сердцем, я резко открываю дверь и забегаю в комнату.

Все, находящиеся в ней, вскидывают голову, и Марина даже кричит от неожиданности.

– Только троньтесь с места – тихо предупреждаю я их, направляя пистолет на Татьяну Анатольевну – и я буду стрелять.

Следом за мной заходит Стас. Он целится в придурка, имени которого я не знаю.

О, – Татьяна Анатольевна вздрагивает, пытаясь скрыть страх, но потом берет себя в руки – Да ты со свитой. Что же ты не примчался один, как рыцарь из сказки? Спасать свою принцессу.

– Так драконов – я кидаю быстрый взгляд на каждого из похитителей – слишком много. – и тут же добавляю – Где Катя?

– Её здесь нет – врет самая старшая женщина.

– Неужели ты думаешь, что я не проверю здесь каждую комнату? Стас – обращаюсь к другу – проверь. И... возьми с собой этого бугая.

Уж очень у меня руки чешутся. Не хочу оставаться с ним в одной комнате. Да тем более, если у меня пистолет в руках.

Они уходят, а я быстро отправляю заготовленный ранее текст в полицию.

Я чувствую, что Катя где-то здесь. Рядом. В этом доме. Живая. Мне кажется, я ощущаю её дыхание. Биение сердца.

Я смотрю на Алексея.

– Ты ведь с ними заодно? – спрашиваю его – Да? Тогда зачем был нужен весь этот спектакль?

– Я не собираюсь тебе ничего доказывать – пожимает плечами тот.

– Он не виновен – тут же кричит Татьяна – Это все я. Я одна.

– За что? – тут же перевожу взгляд на эту женщину.

В её глазах вспыхивают зловещие огоньки. Такой взгляд бывает лишь у безумцев.

– Что, ждешь, что я начну тебе изливать душу? Как в сериалах или в книгах, где на героя наставляют пушку, а перед этим каются во всех грехах? Да?

Домработница складывает руки на груди.

– Просто хотелось бы знать, что я – вновь обвожу всех взглядом – вам всем сделал.

– Ты родился – усмехается женщина – И этого было достаточно для того, чтобы тебя возненавидеть. А об остальном, можешь спросить своего отца.

– Дима – отвлекает меня молчавшая до этого Марина – Ты не можешь со мной так поступить. Я не могу сесть в тюрьму. Ты представь, что там со мной сделают.

Я хочу ей ответить, но тут дверь открывается и на пороге показывается сначала Катя, чуть поодаль идет её бывший тюремщик. И замыкает шествие Стас.

Я боковым зрением вижу, что Катин взгляд устремлен на меня. Но не спешу поворачиваться к ней.

Пусть лучше считает меня подонкам, чем потом будет страдать вдали от меня. Не хочу, чтобы она мучилась. Пусть оставит эту привилегию мне.

Я вижу, как жена, аккуратно обходя всех, кто находится в этой комнате, идет ко мне.

– Каать – слышу я тихий зов Стаса.

Бл...ь. Она идет ко мне.

Сердце предательски ухает так, что, кажется, даже пистолет в моих руках начинает дрожат.

Она. Идет. Ко мне!

Я понимаю, что если сейчас Катя приблизится, я её не отпущу. Никогда. Никуда. Даже если она будет сопротивляться. Я просто не смогу.

Необходимо срочно принимать решение. Что важнее. Мое счастье? Или её? Мои желания? Или её?

– Стас – снова крепко сжимая пистолет, рычу я. – Забирай её и... уезжайте. Живо.

– Дим – Катя останавливается недалеко от меня.

Я не смотрю.

Прости, любимая, но я просто не могу давать себе надежду.

Ты хотела, ты свободна.

– Стаас! – почти что кричу я.

Друг неуверенно хватает Катю за локоть, а мне хочется оторвать его руки, чтобы не касался. Не трогал то, что ему не принадлежит.

Успокойся. Ты сам так решил. ЭТО твой выбор.

– Дим – Катя оборачивается на меня, когда Стас подводит её к двери.

– Не надо, Кать – говорит ей Стас, и тут же обращается ко мне – Ты сам тут справишься?

– Да, полиция уже близко – блефую я, хотя хрен знает, где сейчас наши доблестные стражи правопорядка.

Я слышу, как открывается входная дверь. Вот сейчас она выйдет. И, возможно, больше никогда я её не увижу. Ни её, ни своего ребенка.

Но я должен. Должен.

Не могу.

Я поворачиваю голову. Катя стоит в проходе по ту сторону двери и смотрит на меня.

Она тоже понимает, что прощается. Я вижу это по её тоскливому взгляду, по одиноко скатывающейся прозрачной слезинке.

Извини, родная. – снова мысленно прошу я прощения у своей жены.

Секунду, какую-то долбаную секунду мы смотрим друг другу в глаза. А мне кажется, что я попадаю во временной капкан, в котором время растягивается до бесконечности. Потому что, даже когда Стас закрывает за собой дверь, я все еще вижу её такие прекрасные глаза.

Я отвлекаюсь буквально на секунду, но этого хватает для того, чтобы упустить из виду всю эту преступную банду.

И только, когда я замечаю около себя большую тень, я вздрагиваю.

Бугай хочет застать врасплох. Он одной рукой хватает меня за руку с пистолетом, а другой пытается заехать мне кулаком в лицо. Но... годы занятий в бойцовском клубе не проходят даром. Я увиливаю от его кулака и тут же наношу ему ответный, точный удар прямо в челюсть. Мужчина вздрагивает, но не падает.

Он снова кидается на меня и, когда он бьет меня по плечу, я непроизвольно разжимаю кулак с пистолетом.

Мы начинаем наносить друг другу удар за ударом, пока я не слышу, как рядом кричит Татьяна Анатольевна.

– ВИТЯЯЯ – её протяжный, громкий крик заставляет нас остановиться.

Я слышу на заднем плане вой сирен. Вот и хорошо. Теперь то они точно все сядут. Пусть не за это, но тогда хотя бы за первое преступление.

– Я просто так в тюрьмы не пойду – кричит домработница.

Только сейчас я замечаю у нее в руке мой же пистолет, направленный на меня.

– Мама, нееет – я слышу, как кричит Алексей.

И в эту же секунду ощущаю, как мои мышцы разрывает что-то горящее. До ужаса болезненное.

Хочется кричать. Хочется вырвать кусок груди, чтобы не чувствовать эту боль. Но я не могу пошевелить руками. Все тело немеет, становясь каким-то ватным. Не моим.

Я закатываю глаза. Перед глазами темнеет.

– Держись, Дим – как сквозь толщу воды, слышу я голос Алексея. – Не закрывай глаза, Дим. – кричит он.

Кто-то давит мне на грудь, и боль становится просто невыносимой.

– Оставь, оставь его – слышу я уже очень далеко голос Татьяны... как её там.

И перед тем, как темнота полностью поглощает меня, сквозь невыносимую боль, я успеваю подумать о Кате.

Она уже, наверно, на полпути к машине. И хорошо. Потому что, даже если она услышит звук выстрела, Стас её назад не отпустит.