Дневник (не)любимой женщины

Без Кати.

Какой там спать? На часах три ночи, а сна ни в одном глазу. В голове крутится миллион мыслей и ни одна мне не кажется толковой.

Кто может стоять за всем этим?

Кому все это нужно?

И главное, зачем?

И наверно, у меня уже появляется мания преследования – в каждом конкуренте, да что там, даже в каждом партнере по бизнесу мне теперь видится предатель.

Да, я все же обратился к детективу. Пусть проследит за Мариной. Может быть, это хоть как-то прояснит ситуацию. Хочу знать врага в лицо. Чтобы принимать соответствующие меры.

Я снова в Катиной, точнее сказать, теперь уже в нашей с Катей кровати с дневником в руках. Не представляю, что пойду и буду лежать один в своей комнате. Глупость конечно. Я и здесь один. Но, одно понимание того, что моя жена спала на этой кровати, делает меня ближе к ней.

Маразм, но, похоже, мы поменялись с Катей местами. Теперь я бы многое отдал за то, чтобы находиться с ней рядом, вдыхать её запах, да, бл....ь, просто прижиматься к ней. А уж о том, что я бы еще мог сделать со своей женой в этой самой кровати, мне лучше не думать. Иначе, хоть на стенку лезь... Или принимай холодный душ.

Да еще и эта картина, которую я повесил перед кроватью. Наверно, я в своем роде мазохист, потому что, когда взгляд задевает наши обнаженные тела, я испытываю реальную физическую боль.

Я, как только попробовал первую женщину, никогда проблем не испытывал в сексе. Мне всё всегда было доступно. До Марины... да и несколько раз позже. В наш век многие женщины распробовали вкус оргазма и уже не стесняются сами предлагать мужчинам приятно провести время. И мне даже нравится эта их открытость. Они смотрят на тебя и своим взглядом, языком тела дают понять, что да – они согласны. Просто подойди и возьми.

И я знаю, что стоит мне сейчас пойти в какой-нибудь клуб и минут через пять я смогу выйти оттуда с какой-нибудь красавицей.

Но в том-то, бл...ь, и проблема! Мне не нужна какая-нибудь. Ни одна самая длинноногая красотка не способна сейчас завести меня так, как рисунок моей жены. Да меня её эти тонкие руки, обнимающие меня с искусственного полотна, возбуждают больше, чем широко разведенные ноги любой другой реальной женщины.

И от этих мыслей мне так смешно, что хочется плакать. Поздравляю, Дима! Походу, ты становишься рохлей. Осталось только лечь ковриком у Катиного дома.

А что? Я об этом всерьез думаю. Сидеть под её дверью, пока мы не поговорим.

Только с чем я к ней пойду? Одного слова будет мало. После всех моих фокусов разве Катя мне поверит? Я бы не поверил.

Нет, здесь нужны серьезные доказательства. И я раздобуду их. Чего бы мне это не стоило.

К тому же, чувствую, что Кате все еще угрожает опасность. И поэтому нанял для нее охранника. Только моя жена об этом не знает. Чтобы у нее не было лишнего повода для беспокойства.

Я провожу рукой по красивым буквам. Да, они не чувствуются на плоской бумаге. Только мне кажется, что от них исходит теплота. От этих закорючек, написанных несколько месяцев назад. И каждая буква, даже бл..., знаки препинания кричат о Катиной любви. И мне уже мерещится, что все слова моя жена писала быстро, в пылу накопившихся эмоций, а вот мое имя... каждый раз мое имя так тщательно прописано. Как будто на нем она делала остановку. И это сводит меня сума.

Я не знаю, о чем когда-нибудь я жалел так, как о том, что не дал шанс нашим отношениям. Ну почему я был таким слепым? Год, нет, бл...ь, ГОД счастливой жизни я украл у нас с Катей. Я отнял у себя семью – лишил себя ребенка. Пусть я все это заслужил. Но Катя? За что терпела она?

Ведь я даже не был в курсе того, что моя жена выслушивала постоянные упреки от моей матери о том, что Катя не беременеет. И я только могу представить, какими словами родительница одаривала её во время таких разговоров. Но никогда, НИКОГДА, ни разу Катя не свалила вину на меня. Не сказала, что это Я так плохо исполнял свои обязанности.

И почему она никогда не жаловалась мне на то, что у нее были конфликты с домработницей. Что та всеми силами пыталась подрывать авторитет хозяйки дома. Да как бы я тогда не относился к своей жене, все же я бы принял меры.

Я, конечно, и сейчас бы принял. Вот только сегодня Татьяна Анатольевна, ссылаясь на то, что у нее заболела старенькая мама, попросила расчет. Без отработки.

Я не возражал. Честно, я всегда её недолюбливал. Даже тогда, когда она работала у моих родителей. Нет, домработница ничего мне плохого не делала. И свои обязанности выполняла хорошо. Но было в этой вполне себе симпатичной женщине что-то отталкивающее. Взгляд что ли... Жесткий, хлесткий.

Но это была единственная посторонняя женщина, которая так долго продержалась у нас. Потому что, в отличие от других, никогда не была замечена в любовной связи с моим отцом. А вот с мамой, как ни странно, она сблизилась. Нет, это не была дружба в обычном её понимании – мать к слугам всегда относилась с пренебрежением. Но все же, Татьяну Анатольевну к себе подпустила чуть ближе других.

А потом отец решил, что моей молодой жене нужна будет толковая помощница и перевел домработницу в мой дом. Мне же, честно сказать, тогда было глубоко пох...й, кто там будет жить – я вообще на крепкий и долгий брак не рассчитывал. Хотя, иногда думал о том, что домработница подослана сюда моими родителями для того, чтобы шпионить за нами. А, как оказалось, она еще и к Кате плохо относилась...

В общем, по моей вине жена прожила в моем доме, как в аду. И все же любила!!! Находила что-то хорошее в каждом прожитом со мной дне, в каждом брошенным сквозь нее взгляде. Оптимистка, блин...

Это не слабость. Неет. Я просто восхищался её силой духа, её стремлением вопреки всему наладить семейные отношения. Она как стена, по которой били со всей силы, разбивая руки в кровь. А она после каждого удара подбирала отбитые от нее кусочки штукатурки-сердца и пыталась вставить их на место снова. И снова. И надеялась, что когда-нибудь на её голой, однотонной поверхности появятся красочные узоры. Узоры нашего совместного счастья.

Катя, Катюша. Я все же надеюсь, что еще не поздно. Что я еще нарисую на тебе всеми цветами радуги свою любовь. Только дай мне шанс.

Я еще раз провожу пальцами по чернильным строчкам. Мне тут же в глаза бросаются три слова: "наш третий раз". Я быстро закрываю дневник. Неет, как бы ни хотелось, я не буду читать этот отрывок. Просто не выдержу. Не хочу знать, чего я себя добровольно лишил.

Я откладываю дневник и откидываюсь на подушку, закрываю глаза. Неет. Мой третий раз с Катей, впрочем, как и первый, и второй еще будет. Позже. Немного позже.

Самое главное сейчас не думать об этом. Не думать.

Так что там считают?... Овцы.. бабочки.. цветочки...

Бл...! Я вскакиваю с кровати и по проторенной дорожке быстрым шагом направляюсь к ванной комнате.

Них...я они не помогают эти овцы. Только душ может помочь. Или Катя. Обнаженная.

АААААА....