Дневники Красной Шапочки, или Cказки на ночь для очень плохих девочек

Глава 9

Вся наша стратегическая команда FYA сидит в затемнённой переговорной и вот уже пять минут молча пялится на экран, где знакомая мне женщина предаётся бесконечному оргазму. Наконец представление завершается, я включаю свет, а из монитора раздается простуженный вопль Артёма, вынужденного присутствовать на совещаниях онлайн:

– Маша, а теперь объясни нам, что это, на хрен, такое!!!

Все головы, как одна, поворачиваются в мою сторону, и на каждом лице я читаю неподдельный интерес.

– Ну что же, друзья, рада вам представить новый продукт, который нам доверили продвигать на российском рынке наши клиенты из Франции, компания Rouette Freres, препарат по продлению женского оргазма Cinq Minutes. Товар сегмента «люкс», – прокручиваю я слайды презентации. – Стоимость одной таблетки от ста пятидесяти евро, примерно пятнадцать тысяч рублей, предполагается не выпускать в широкую продажу. Привыканий не вызывает, все необходимые испытания проведены, разрешительные документы и патенты получены. Какие идеи, коллеги? – я с высоты своих каблуков осматриваю притихшую команду, и пока не вижу ни одного проблеска творческой мысли в пустых взглядах своих сотрудников.

– Я понимаю, что у вас некоторый шок и ступор, – подбадриваю я коллег. – Поверьте, я сама испытала то же самое.

И тут подаёт голос Артур:

– Ну конечно, Маша, ты у нас крутая, тебе такие таблетки не нужны! – и начинает громко ржать. Я вообще не понимаю, как в компаниях до сих пор держат таких рептилоидов, но, видимо, он приносит слишком много денег, чтобы от него избавляться. Да и по правде говоря, этих клиентов привёл он. Только теперь работать с ними приходится мне, в то время как этот идиот получает свои жирные проценты с контракта. Поэтому я просто игнорирую его тупую реплику, и продолжаю:

– Я допускаю, что некоторым из здесь присутствующих не приходилось наблюдать и одного искреннего несимулированного женского оргазма, – и я делаю ударение на словах «некоторым из присутствующих». – Однако он существует, и, я уверена, многие даже захотели бы его продлить.

– Так, ребята, давайте поднапрягитесь, – гнусавит в веб-камеру директор. – Речь идёт о слишком большой сумме, в том числе и для тебя, Артур, – орёт он на него, – чтобы вы тут просто сидели и чесали яйца! Чтобы к вечеру у меня были идеи и план вывода этой грёбаной пятиминутки на рынок! Два дня на доработку деталей и оформления коммерческого предложения, ясно?! Мне в ближайшее время надо всё отправить французам на согласование, иначе курьерами все пойдёте работать, понятно?! – коронавирус явно даётся Артёму нелегко, и если раньше он всем угрожал увольнением и перспективой работать мойщиками сортиров, то сейчас он милостиво отправляет нас на заработки курьерами.

Мы сидим за бесконечным бизнес-ланчем с Антоном и Мариной: московское лето одаривает нас щедрым зноем перед прощаньем на зиму, и здесь, на летней веранде модного рыбного ресторана TunaBar можно даже представить, что мы не в самом центре столицы, а где-то на побережье Эгейского моря. Мягкие диваны обнимают нас своими плюшевыми объятиями, ветерок теребит подол белоснежной скатерти, а кадки с оливами, лавандой и розмарином заставляют нас поверить в близость Средиземного моря. И только вечные пробки и гудение машин с Тверской мешают нам погрузиться окончательно в эту летнюю отпускную иллюзию.

– Ну что, Антон, ты у нас творческая единица, накреативил уже что-нибудь? – лениво спрашиваю я своего друга, намазывая на теплый хлебный мякиш мягкое икорное масло, которое сразу же проваливается в булочку, пропитывая её морскими солёными ароматами.

– Да вот, всё думаю над увиденным, – бормочет Антон, отправляя в рот крошечный кусочек тартара из тунца.

– Мне кажется, уводить всё в чистый диджитал не вариант, – вслух размышляю я. – Иначе бы они наняли «Магму» и всё: у тех в интернете всё намного лучше схвачено, чем у нас…

– А что ты им вообще наобещала? – интересуется Антон, разливая нам всем воду по бокалам. – Почему они на нас в итоге решили остановиться?

– Да ты же меня знаешь, вошла во вкус, как всегда: эмоции попёрли, начала размахивать руками, говорить громкие слова, даже кофточка слетела…

– Что?! На самом деле?! Ну вы даёте, Мария! – прыскает от смеха в стакан Антон. – Думаешь, они на твою грудь купились?

– Да какое там! – отправляю я в рот последний масляный кусочек хлеба. – Кому нужны мои сиськи! Я же профессионал! Начала заливать им про целевую аудиторию, богатых мужиков и искусственное создание дефицита. Вспомнила совок, одним словом. Ты-то наверняка его не застала, – обращаюсь я с набитым ртом к своей двадцатилетней помощнице.

– Нет, не застала, но мне кажется, он живёт в наших людях вечно, особенно у более старшего поколения, – мудро изрекает Марина, аккуратно отхлёбывая из серебряной ложечки своё рыбное консоме.

– Безусловно, – соглашаюсь я. – А скажи, Марина, чем дышит вообще сейчас молодежь? Какие у вас ценности?

– Ценности общечеловеческие. Самые обычные, – принимается за фетучини с кальмарами и оливками девушка. – Мир во всём мире, хорошая экология и демократия во всех развитых и недоразвитых странах. Равные права для всех полов и национальностей. И свобода, – завершает она свою декларацию, аккуратно наматывая клубок макаронин на вилочку.

– Браво! – аплодирует Антон.

– Подожди, – перебиваю я, – а как же любовь? Где любовь, семья и куча детишек в этом списке?

– Не знаю, – серьезно смотрит на меня Марина. – Я хочу быть как ты, Маша. Свободной и счастливой. Ты же сама всё время говоришь, что розовые сопли не для тебя. А детей ты вообще терпеть не можешь. А для секса всегда есть куча удобных приложений, если что.

– Ну что, не в бровь, а в глаз? – смеётся Антон. А меня пронзает молния озарения: приложение! Точно!

Все нормальные люди уже сидят по вечерним барам или домам, а мы с моей командой дружно дописываем концепцию продвижения волшебных таблеток. Окна нашего отдела светятся сквозь густую листву праздничными огнями, в то время как весь старый особняк, который снимает наше агентство, полностью погрузился в теплые воды летнего сумрака. Но вот проверена последняя запятая в презентации, выравнена последняя картинка и вставлен последний график. Я нажимаю кнопку «отправить», и моё предложение улетает начальству.

– Так, все, выключаем быстро компы! – командуя я, понимая, что если этого не сделать, то мы можем остаться работать здесь до утра. – Готовность три минуты: собираемся и выходим! – и я, дождавшись, когда все выкатятся в коридор, закрываю дверь нашего кабинета на ключ.

Антон и я бредём по бульварному кольцу, и тёмная аллея обнимает нас. Мы с ним дружим уже почти пятнадцать лет, и я уверена, что все в агентстве считают нас любовниками. Я не пытаюсь ни опровергать эти домыслы, ни подогревать их: мне абсолютно плевать на то, что обо мне думают. Меня давно уже волнуют только обороты моих клиентов и размер моей заработной платы. Я смогла пробиться в этом хмуром и жестоком городе, сделала блестящую карьеру и теперь могу позволить себе жить так, как считаю нужным: не мыть посуду и не убираться дома, покупать шмотки, которые мне нравятся, а не на распродажах, ездить на велосипеде, потому что мне не нужно никому доказывать, что я могу заработать на машину, и жить в центре Москвы, потому что ненавижу облезлые и серые спальные районы. И спать с кем хочу и когда захочу. Если это не мешает работе.

В две тысяча шестом, когда я только переехала после института из Ёбурга, я бралась за любые проекты, предложения и переработки. Я сидела днями и ночами в отделе дизайна на своём первом месте работы, в агентстве BartonBro, бесконечно ретушируя фото, обтравливая волоски на шерсти собачек в фотошопе, верстая листовки и каталоги для наших клиентов и отрисовывая логотипы. Мне нравились любые задания, и, несмотря на рутинность и скуку, я даже самые банальные макеты делала с любовью. Наш отдел возглавлял арт-директор Миша: коренной москвич, в дорогих костюмах, итальянских ботинках, из хорошей семьи. Он приходил на работу к обеду, сидел на совещаниях и ездил с владельцами агентства на встречи с важными клиентами. Разговаривая, он лениво растягивал слова, что словно придавало им дополнительный вес, и всегда знал, как мотивировать своих подчинённых. Нас было пять дизайнеров, один копирайтер Тимур (естественно, непризнанный писатель) и креатор Антон. И пока руководство спускало сверху свои гениальные идеи и распоряжения, мы всей командой писали, рисовали и создавали новые миры. Мы придумывали несуществующих экспертов из Швейцарии и итальянских дизайнеров, многовековые традиции и истории для только что созданных брендов и фотографии производства с «семейных» фабрик для китайского ширпотреба. Со своими золотыми тогда волосами и широко распахнутыми миру глазами я училась быть циничной и изворотливой. Но у меня не очень-то получалось. И с любовью и обожанием смотрела на своего модного начальника, проглатывая его каждое слово как пилюлю бесконечной мудрости.

Через год работы я стала замечать, что мне всё чаще поручают не рядовые задания, а доверяют придумывать самой какие-то идеи для клиентов. Теперь Миша мог приходить на работу ещё позже, в то время как мы с Антоном в это время генерировали по несколько креативов для предстоящих встреч. А наш дизайн всё чаще стали выбирать как итоговый. И хотя моя зарплата особо не росла, я всё равно испытывала огромное воодушевление и вдохновение от того доверия, которое мне оказывало руководство. При разговоре Миша стал всё чаще обращаться именно ко мне, интересуясь моим мнением, и я негласно стала руководителем группы дизайна, переложив всю скучную работу на своих коллег.

И вот, для очередного корпоратива агентство BartonBro решило снять загородный особняк, чтобы ещё больше сплотить своих работников. Открывая банкет вступительной речью, генеральный директор похвалил всех нас за ударный труд, выделив несколько сотрудников, и, к моему огромному изумлению, упомянул и меня, пообещав мне заслуженное повышение должности и зарплаты. Я стояла на подгибающихся ногах в купленном на распродаже простом платье и туфлях Zara с полным бокалом шампанского в руке и счастливо улыбалась аплодирующим мне коллегам.

Осень заковала все деревья в медь и золото, и я счастливо прыгала на танцполе под открытым небом, а на сцене пел такой популярный в две тысяча шестом году Иллари. Листья драгоценным дождём засыпали площадку, и моё будущее рисовалось мне вечно молодым и пьяным. В конце своего выступления Иллари исполнил свой хит «На звёздном острове», и Миша пригласил меня на танец. Прекрасный, взрослый и такой успешный он мягко держал меня за талию, а мои каблуки от счастья проваливались в немощёную лужайку перед сценой.

Сотрудники и гости агентства допивали, доедали и дотанцовывали тот вечер, а я послушно поднималась за Михаилом по лестнице, и он крепко держал меня за руку. Мы зашли в его люкс, и он просто стянул с себя поло, а я продолжала стоять посреди комнаты, не зная, как себя вести дальше.

– Иди сюда, Маша, – позвал он меня сесть на кровать рядом с собой, и медленно провёл рукой по моей открытой спине: от верхнего позвонка вниз до того места, где начиналась молния. Осторожно, словно боясь разорвать ткань платья, он расстегнул его и мягко спустил с одного плеча, а потом со второго. Я сидела на постели в слетевшей до талии одежде, а в окно доносились осколки веселья. Миша взял в руки моё лицо, и бережно, словно это была хрупкая стеклянная ваза, повернул его к себе, а затем осторожно поцеловал один краешек моего рта, а затем – второй. И печальная нежность ночным мотыльком влетела в комнату. Раздался тихий стук в дверь: это принесли заказанное заранее Мишей шампанское.

Я совершенно расслабилась и сидела на простынях в одних трусиках и бюстье, а мой начальник подливал мне в креманку тихий виноградный шёпот. Именно тогда, мне кажется, я первый раз пила шампанское из блюдца-шале, и мелкие воздушные пузырьки выстреливали мне в нос своим золотым серпантином. Миша был весел и остроумен, и я не могла поверить, что смогла заинтересовать такого интеллектуала и ловеласа, и смеялась над каждой его шутливой фразой. Он взял мой бокал и отставил его на тумбочку. Расстегнул свой ремень и оказался в ярко-красных боксерах, которые сияли на белоснежном полотне простыни алым восходом. Атласная ткань была туго натянута на его затвердевший член, и я была просто сражена этим столичным великолепием: мне было смешно с одной стороны, но сам факт, что мужчина смог надеть на себя такое и гордо при этом его демонстрировать, вселял огромное уважение к его самооценке и смелости. Я провела рукой по прохладному шёлку, и его желание словно ожило под моей ладонью: тугой пенис из резинового превратился в стальной, и на мягкой ткани проступила, расплываясь, маленькая влажная клякса. Миша стянул боксеры, и я увидела его прилипший к животу член, бьющий полночь. Я засунула в рот указательный палец, смочив его слюной, и затем осторожно провела его кончиком по развилке головки, обведя вокруг маленькой дырочки-разреза на коже, из которой уже начала вытекать вязкая капелька прозрачной смолы. Миша закрыл мой рот мягким поцелуем, а в это время в моей ладони билась его горячая и скользкая рыбка. Его пальцы забрались в меня и грубо проталкивали себе дорогу вперёд. Вдруг я почувствовала боль: Миша укусил мою нижнюю губу, и наши рты наполнились металлически-солоноватым вкусом крови. Я глухо вскрикнула, а он резко поставил меня на четвереньки, и, отодвинув трусики в сторону, начал водить влажной головкой члена вокруг моего ануса. Потом протянул руку к тумбочке, достал из ящика тюбик с лубрикантом, выдавил его прямо мне на попку и медленно стал вводить своего окунька в мой тесный тоннель.

Моя грудь продавила подушку подо мной, поддаваясь медленному ритму толчков, вбивающих меня ещё глубже в постель. Мой партнёр шлёпал меня по ягодицам, сминал их, разгоняя свой болид, и я вдруг увидела чёрно-белый флажок финиша, трепещущий на пике моего наслаждения: последний поворот трассы, и я закончила свою гонку, в то время как мой партнёр яростно догонял мой оргазм мокрыми ударами своей бьющейся в сетях рыбы…

Пульс наслаждения еще продолжал биться во мне, когда Миша взял какой-то предмет, лежащий рядом, и, всё еще оставаясь внутри меня, насадил меня, как сахарную вату на палочку, на резиновый дилдо. От вновь накатившей волны у меня вырвался громкий стон, и я прикусила себе запястье, чтобы не разбудить всех сотрудников BartonBro, оставшихся на ночь в отеле. Я почувствовала, как уже было ослабевший и выскальзывающий из меня член моего босса вновь оживает и начинает распирать мои тесные стены, а его резиновый близнец заполнил всю меня до самого горлышка. Запертое внутри меня наслаждение билось в моём животе словно в клетке, а Миша продолжал впиваться в меня, как будто пытаясь пробить меня насквозь…

Глубокой ночью, уже под утро, я шла в свой номер, петляя по запутанным коридорам загородного особняка, и не кровь, а виноградный сладкий сок тёк по моим венам. Заблудившись в закоулках старинного дома, я подошла к какой-то двери, показавшейся мне знакомой. Она была не заперта, и я открыла её. Сначала я окунулась в темноту, но через пару секунд глаза привыкли, и я увидела силуэты двух людей у кровати с балдахином. Я с удивлением, смешанным с брезгливостью наблюдала, как один из них стоял, нагнувшись и опираясь руками о деревянные перекладины, а второй самозабвенно вгонял в него свой поршень, и его просто гигантская мошонка раскачивалась как мешок с голышами и хлестала партнёра по белеющим во мраке ягодицам. За какие-то доли секунды я незаметно вышла из комнаты и бесшумно затворила за собой дверь, пытаясь вспомнить, где же я видела этих двоих раньше. Пока моя фотографическая память художника не подбросила ответ: модный красавчик-певец Иллари, а тип с огромными яйцами – крупный бизнесмен и клиент BartonBro. Но в тот вечер меня уже ничто не удивляло, как и оказавшиеся с собой на корпоративе у моего начальника дилдо и лубрикант…

После корпоратива моя жизнь кардинально изменилась: я стала страшим креативным дизайнером в BartonBro, но даже не это окрыляло меня больше всего, а то, что почти через вечер я получала от Миши короткое смс ̶ «жду», и не помня сама себя от счастья ехала сначала в Новокосино, где я снимала крохотную обшарпанную двушку ещё с двумя подругами, переодевалась, брала запас одежды и отправлялась на метро уже в Черёмушки, где в доставшейся ему от бабушки квартире жил мой начальник. Миша много и красиво рассуждал: из него я как из бездонного колодца черпала знания про бренды, бутики, клубы, рестораны, места и людей, но не это было главное в наших встречах. Я, привыкшая к безыскусной любви провинциальная девочка, по мановению желания моего начальника превращалась в развратную и искушённую женщину-вамп, на которой он тренировал свою фантазию. Его тумбочки и шкафы были забиты немыслимыми для меня в те времена секс-игрушками, а наши ночи были наполнены до краёв липкими от желания стонами и шёпотом.

Рано утром, когда Миша еще спал, я ехала в офис, чтобы успеть до нового свидания сделать все валившиеся и валившиеся на меня без перерыва проекты. С тёмными от недосыпа кругами под глазами и заострившимися скулами я просиживала часами у монитора, отвлекаясь только на пятиминутные перекуры со своим другом Антоном. Иногда я ловила на себе его странный пристальный взгляд, но не более того. Мы продолжали работать, как проклятые, тем более близилось окончание года, когда подводятся итоги и подбиваются премии и зарплаты.

Со стороны, скорее всего, никто ничего не замечал: Миша всё так же приходил на работу к обеду, раздавал нам задания и проверял выполненные задачи. Иногда мне в аську приходило сообщение: «Через десять минут», и я знала, что он сейчас выйдет из кабинета, а через десять минут и я последую вслед за ним, пройду по тёмному коридору арендуемого нашей компанией особняка и попаду в пыльный и заставленный стеллажами с журналами и каталогами архив. Дверь за моей спиной закроется, и я буду стоять на коленях, отсасывая у Миши, а потом он уложит меня грудью на стол и оттрахает сзади. Быстро и жёстко. И я была счастлива. Потому что, застёгивая ширинку, Миша всегда целовал уголок моего рта: сначала легко касался сухими губами правого уголка, а затем – левого. И я шла дальше работать, чувствуя, как по внутренней стороне моих бедер стекает сперма…

Мой босс был в очередной деловой поездке, когда в декабре нас вдвоём с Антоном вызвал к себе генеральный директор и рассказал о новом тендере, в котором участвовало агентство. Некий очень богатый бизнесмен решил вложиться в свой собственный бренд элитной водки, под который мы должны были создать легенду, название, дизайн и стратегию продвижения. Даже я к тому времени уже понимала, что вся водка разливается более-менее из одной бочки, но сделать ее желанной и роскошной может только настоящий художник. Срок нам поставили до конца года, и мы с Антоном с энтузиазмом взялись за работу.

Мы сразу решили, что это будет водка, предназначенная на экспорт, как, например, Beluga, но при этом она должна будет будить тёплые чувства у исконно русского человека. После непродолжительного мозгового штурма мы придумали сказку о том, как некий Пьер Толстой ̶ потомок русских эмигрантов-аристократов из Франции, решил вернуться в обновлённую Россию, чтобы создать самую чистую и кристальную водку из золота нашей пшеницы ̶ зёрнышко к зёрнышку. Он поехал на родину предков, где у его прапрабабушек и прапрадедушек были родовые усадьбы ̶ в Саратовскую губернию, и основал среди бесконечных лугов и полей небольшой заводик, выпускающий не больше тысячи бутылок божественного напитка в неделю. Назвать мы её с Антоном решили просто и неприхотливо ̶ Château Russe ̶ «Русская крепость», но на французском, справедливо предположив, что какой же русский не любит французский, а уж крепкую водку ̶ тем более. После этого я начала работу над логотипом и этикеткой, взяв за основу все старорусские мотивы и картины Васнецова и Кустодиева. И через несколько бессонных ночей представила на суд Антона бесконечно яркую, всю в алом и сусальном золоте картинку, где райские птицы Сирин и Алконост сидели на ветвях старинного дуба, обвитого златой цепью, а словно слепленный из разноцветных изразцов кот соседствовал с прекрасной русалкой, чьи локоны переплетались с тщательно вырисованными дубовыми листочками. Сама по себе бутылка теперь стала маленьким произведением искусства, этикетку которой хотелось рассматривать и читать, как книгу сказок.

Мой друг был бесконечно впечатлён проделанной работой, и за пару дней мы сверстали с ним не менее красочную и привлекательную презентацию, наполненную такими близкими русскому сердцу образами, но вобравшую в себя весь стандартный набор клише о России. Мы уже почти закончили нашу работу, когда из командировки вернулся Миша, и я, предвкушая его удивление и радость, отправила ему на согласование наш проект. Не прошло и нескольких минут, как мы с Антоном и копирайтером Тимуром получили от босса приглашение на встречу в отдельной переговорной. Радостные и возбуждённые мы расселись за большим столом, готовые услышать, что угодно, только не то, что сказал Михаил.

– Почему вы сделали это, не согласовав со мной?! – привычно растягивая слова, произнёс Миша, но теперь его тон не казался мне ни дружелюбным, ни ободряющим. – Кто был инициатором этого всего? – продолжал нас допрашивать начальник, и мы уже поняли, что сделали что-то не то.

– Мы все вместе работали над проектом, – начал оправдываться Антон, – Виктор Иванович поручил нам это сделать до конца декабря.

– Кто твой прямой начальник?! Виктор Иванович?! – отчитывал нас как малышей в детском саду Миша, и я решила вступиться:

– Михаил, тебя же не было, к тому же, мы уже сделали всю работу, в чём проблема?

– А в том, что есть электронная почта и телефон. И субординация, – пристально глядя мне в глаза произнёс Миша. – И пока я арт-директор в BartonBro. И пока я решаю, что вам делать, а что не делать, это ясно? Вы потратили кучу времени. Моего времени. Чтобы нарисовать уродливый дешёвый лубок. Я понимаю, Маша, ты старалась, возможно, именно этому тебя учили в твоём училище на Урале…

– В университете, – машинально поправила я.

– Не суть важно, – продолжал Миша. – Взяв тебя на работу, я увидел в тебе потенциал. Только потенциал, ясно? Ни о каком опыте и фундаментальном образовании речи не шло. И твоя задача здесь ̶ не мешать мне этот потенциал развивать. Надеюсь, это всем понятно? – подытожил наш руководитель, пока мы втроем молча рассматривали столешницу. – Сегодня я вам вышлю исходные данные, и вы начинаете работать, если необходимо – ночами, потому что я хочу взять этот тендер. Совещание окончено.

В тот же день мы получили от Миши новый бриф, по которому нам необходимо было разработать проект для элитной водки «Дымка»: все стильненько, в черно-платиновой гамме, в строгой графике и с брутальными мужскими линиями. Уже без былого задора и энтузиазма моя группа взялась за дело, и через неделю у нас была готова очередная презентация, удовлетворявшая нашего руководителя.

Что касается нас с Мишей, то после завершения моей работы я получила от него заветное смс, и поехала к нему домой. Весь предыдущий инцидент был исчерпан, и я его отнесла на счёт своего непрофессионализма, полагая, что в свои двадцать два не очень хорошо разбираюсь в нюансах деловой этики.

– Раздевайся, – с порога приказал мне Миша. – Полностью раздевайся, – и я послушно сняла с себя заляпанные московской грязью ботинки, пальто, джинсы, стянула свитер, оставшись в одном нижнем белье.

Перешагнув через сиротливую кучку своей одежды, я пошла в спальню, но мой босс повторил:

– Я сказал снимать всё! – и трусики с бюстгальтером прошелестели на тёмный паркет. – А теперь – на четвереньки! – и я послушно опустилась, незаметно возбуждаясь от этой новой сексуальной игры. – Ползи ко мне, – продолжал приказывать Миша, доставая из штанов свой натянутый лук и поглаживая рукой тонкую тетиву набухших на нём вен.

Изгибая спину, как ласковая кошка, я подползла к Мишиным ногам и стала тереться о них голыми боками, в то время как он гладил меня по волосам, раскрывая пальцами свою глянцевую пурпурную головку. Продолжая мурлыкать, я легонько тёрлась носом об основание его крепкого деревца, заглатывая тугие шарики и посасывая их. Облокотившись о его ноги и занырнув с головой в его прохладный пах, я забила себе глотку до отказа Мишиной плотью, пульсировавшей в моём рту, и стала тереться своей набухшей влажной пуговкой о его голень. Мои глухие стоны уже начали пробиваться из наполненного влагой горла, когда мой босс грубо оторвал меня от своего члена, и, опрокинув меня лицом в густое, как молоко, постельное бельё, защёлкнул у меня за спиной стальные наручники. Раздвинул широко мои бёдра, прошёл к прикроватной тумбочке, и я краем глаза увидела, что он достаёт из неё плётку, которой раньше мы не пользовались в наших играх. «Не надо!» – только успела вскрикнуть я, как в моём рту оказался кляп-шар, а затылок туго стянул кожаный ремешок.

– Ну что, сучка, кто твой хозяин? – процедил он сквозь зубы, а мои ягодицы обожгли словно сотни расплавленных маленьких молний. – Теперь ты будешь меня слушаться? – продолжал мой босс, размахнувшись и ещё раз полоснув мою тонкую кожу острыми бритвами плётки. Туго схватив мои волосы на голове, он приподнял моё лицо и, швырнув на спину, прошёлся жгучим ударом по моей груди и соскам, оставляя на розовом теле багровую отметину. Заломленные за спину руки жутко ныли, из глаз текли слёзы, а Михаил, согнув в коленях и раздвинув мои ноги, наклонился над моим животом, и я увидела хрустальный шарик слюны, на вязкой ниточке спускавшийся на мой клитор. Взяв рукоятку плети за основание, он осторожно начал проталкивать её в мое влагалище, совсем понемногу, на самый кончик, словно с ложечки кормил испуганную киску. И хотя моё тело всё горело алыми отметинами, я почувствовала жаркий костёр, разгорающийся в моём лоне, и мои бёдра сами по себе стали двигаться навстречу Мишиной руке, ввинчивая в себя гладкий ствол кожаной рукоятки. Не давая мне шанса, Миша вытащил из меня влажную и липкую палочку, и стал потихоньку водить ей вокруг моего сладкого капюшончика, периодически наклоняясь и выплёвывая на него новую порцию прохладной слюны, словно пытаясь утопить его в маленьком тягучем озере. Мягкая палочка скользила по кругу, не задевая мой распустившийся ей навстречу пестик, и каждый раз, когда он готов был взорваться оргазмом, Миша брал плётку за рукоятку и, задрав наверх мои ноги, несколько раз прохаживался по моей заднице свистящими ударами, а потом вновь повторял своё маленькое путешествие влажной дудочкой вокруг моего клитора.

И когда я уже ничего не чувствовала в своём теле, кроме одной единственной крошечной точки, разросшейся до громадных размеров моей боли и наслаждения, Миша ворвался внутрь меня на своём гладком болиде, разгоняясь до безумных толчков, в каждом из которых я растворялась и растворялась до бесконечности… И когда мой последний толчок затих о бока его словно вылепленного из стали корпуса, мой начальник, перевернув меня на живот, завёл свое пылающее авто, как в гараж, в мой анус, извергая внутрь свой горячий сок.

– Ты чудо, детка, ̶ прошептал Миша, расстёгивая наручники и снимая с меня кляп. А потом взял в свои ладони моё лицо, и нежно поцеловал сначала один кусочек моего рта, а потом ̶ второй…

На следующий день наша группа во главе с арт-директором и генеральным представляла клиенту разработанный нами проект. Нас с Антоном взяли с собой, как представителей дизайн-группы, чтобы я могла записывать все замечания и доработки в процессе совещания. Приехав на место к заказчику, мы поднялись на второй этаж уютной московской усадьбы девятнадцатого века, зашитой изнутри в тёмное дерево и бархат. Наша группа прошла в просторный кабинет, явно служивший дореволюционным хозяевам парадной гостиной, и чинно расселась вокруг монументального деревянного стола с лоснящейся наполированной столешницей. Сам король этого маленького королевства восседал во главе на своём собственном троне, и только взглянув на него с порога, я сразу же узнала в нём мужика, трахающего Иллари на осеннем корпоративе. Сейчас в его внешнем облике ничего не выдавало любителя сладкоголосых теноров, а даже наоборот: подтянутый, строгий, в, пожалуй, слишком нейтральном сером костюме от Brioni и однотонном галстуке он больше походил на старорежимного советского чиновника, чем на игривого фавна со звенящими большими бубенцами. И пока я, сидя на дальнем конце овального стола напротив Антона, размышляла над тонкой иронией жизни, Борис Петухов ̶ а так звали нашего заказчика, прервал презентацию Миши словами:

– Вы предлагаете мне назвать элитный бренд водки «Дымка»?!

– Да, именно так, – быстро взглянув на генерального, продолжил наш арт-директор. – Мы провели исследование в нескольких фокус-группах, и среди предполагаемой целевой аудитории именно этот нейминг набрал больший процент положительных откликов и ассоциаций…

– Ну что же, – каким-то брезгливым но уверенным тоном прервал Мишу Петухов, – я думаю, тут всё ясно, спасибо за проделанную работу, мы сравним все представленные на тендере презентации и свяжемся…

– Борис Иванович, прошу еще пару минут вашего внимания, это только первый вариант, – не дал ему выставить нас за дверь Миша. – Я лично как арт-директор занялся вашим проектом и рад представить вам своё видение элитной водки на экспорт – Château Russe, – произнёс он, выводя на экран нашу с Антоном презентацию.

Пока я сидела совершенно ошарашенная, и мой друг через стол подавал мне какие-то странные знаки, которые я была неспособна расшифровать, Петухов с явным удовольствием и написанным на лице интересом, углубившись в своё кресло, рассматривал наши ярко-сочные эскизы.

После встречи воодушевлённый генеральный и Миша уехали на служебной машине, а я, всё такая же подавленная, спросила наконец-то Антона, что за странные послания он мне передавал на совещании.

– Ты что, не поняла?! Тебе надо было вступиться за себя! Почему ты молчала?! – насел на меня приятель.

– Антон, ну мы же команда, разве ты не понимаешь? Вариант «Дымка» был сразу ужасен, это было очевидно, хорошо, что мы с тобой сделали наш собственный. Я уверена, Миша всё расскажет директору!

И Миша действительно рассказал. На следующий неделе меня вызвали в отдел кадров, и, объяснив, что в моих услугах больше не нуждаются, предложили написать заявление по собственному желанию.

В соплях и слезах я сидела несколько дней дома, не отвечая на звонки и смс, а моя подруга Лана, снимавшая соседнюю комнату, возвращаясь по вечерам с работы, пыталась впихнуть в меня хотя бы пару ложек еды и пару капель бодрящего алкоголя. Серая паутина депрессии и разочарования в жизни уже начинала укутывать меня в свой пыльный кокон, как ко мне пришёл Антон, разложил несколько принесённых с собой картонных коробок, побросал туда все мои вещи, и, буквально выдернув меня из моей уютной могилки жалости к своей жизни, просто увёз к себе на квартиру.

̶ На завтра у тебя запись к Ольге Ландо, ̶ сообщил он мне не терпящим возражений тоном. Сегодня к нам придёт Лана на ужин, и мы всё обсудим. Мы с ней решили, что тебе надо сменить дислокацию. И прекрати себя жалеть! ̶ с воодушевлением произнёс он, неуклюже потрепав меня по немытой уже неделю голове.

Вечером мы сидели втроём на стильной кухне в студии Антона, и в окно открывался чудесный вид на Москву-реку. Я, уже умытая и в чистой одежде, слушала своих друзей, запивая нашу беседу кипрским красным вином. Мой друг приготовил обалденный нисуаз: на подушке из хрустящих зелёных листьев, тончайших колечек сладкой редиски, хрустких стручков фасоли и лоснящихся оливок возлежали роскошные стейки из приготовленного на гриле тунца, с тонкими рифлёными подпалинами на бочках и восхитительно розово-сочные внутри. Каждую тарелку украшали четвертинки сваренных в мешочек яиц, с оранжево-солнечными желтками, какие бывают только у деревенских куриц. В соусник не перестававший удивлять меня Антон налил приготовленный собственноручно соус винегрет, и, попробовав первый кусочек тунца с наколотыми сюда же листочком салата ромэн и оливкой, я поняла, что снова начинаю ощущать вкус жизни.

– Обязательно запивай, Маша, увлажняй организм, – произнёс Антон, наливая в мой стакан шипящей струйкой San Pellegrino.

– Короче, этот гондон просто испугался конкуренции, вот и всё, – продолжал свой рассказ мой друг. – У него до тебя тоже была очень талантливая девочка, и в какой-то момент он почувствовал, что она может подняться до его уровня, и точно так же слил её. Да к тому же, говорят, его девушка стала подозревать, что он трахает не только своих дизайнеров, но и половину агентства, а это, если верить сплетням, дочка генерального, – заключил свою речь Антон абсолютно шокировавшей меня новостью.

– Ну да, учитывая, что сам он давно уже ничего стоящего не выдаёт. Ему постоянно нужна молодая кровь, ̶ поддакнула Лана. – Ты выполнила огромный пласт работы для отдела, пока он на этом сможет какое-то время выезжать, а потом найдёт очередную дурочку после института и с низкими запросами.

– Ну спасибо, дорогая, – только и смогла я выдавить из себя, чувствуя, как очередная предательская волна жалости к себе опять подступает к горлу.

– Да мы же тебе только добра желаем, – утешал меня Антон, не забывая подкладывать салат и подливать вино. – Я тебя старше на пару лет, и хорошо разбираюсь в нашем бизнесе. Ты переросла эту дурацкую работу в BartonBro ещё пару месяцев назад, пора двигаться дальше! – подытожил он, с энтузиазмом запивая салат кроваво-красным вином.

И я двинулась дальше. Когда я вернулась на следующий день домой к Антону из салона одного из лучших стилистов Москвы Ольги Ландо, то по его ошарашенному взгляду поняла, что моё преображение прошло более чем успешно. Вместо нежной розовощёкой блондинки с копной кудряшек и кукольно-распахнутыми миру глазами порог дома переступила огненно-рыжая стерва с прямыми длинными волосами до лопаток, ярко-красными бровями и в итальянских ботфортах на каблуках, которые я, не удержавшись, купила на остававшиеся от последней зарплаты деньги в ГУМе. Я больше не стеснялась своего и без того высокого роста, и чувствовала кожей, как люди на улицах и в метро обтекают меня, как плавный речной поток, словно боясь случайно приблизиться.

Спустя пару недель я уже сидела на собеседовании у одного из крупнейших на тот момент алкогольных ритейлеров и показывала свое предусмотрительно распечатанное Антоном и оформленное на дизайнерском картоне портфолио потенциальному начальнику – ирландцу Джону Хэннесси, который был просто восхищён моей работой над созданием бренда Château Russe. Я больше не была скромной овечкой и громко утверждала своё авторство на все свои проекты.

Я проработала с Джоном несколько лет и выросла до арт-директора в его компании, научившись за это время отлично разбираться в алкоголе. Потом меня позвали в крупное международное рекламное агентство, и я уверенно перешагнула их порог своими бесконечно длинными ногами на неизменных каблуках от Jimmy Choo, холодным взглядом и огненной гривой волос. С Антоном мы где-то работали вместе над проектами, где-то пересекались, но всегда оставались близкими друзьями, впрочем, как и с Ланой, сделавшей не менее головокружительную карьеру.

Что касается Миши, то если поначалу я и мечтала о том, как он пожалеет, как поступил со мной, когда увидит мои успехи, то постепенно его образ вымылся из моей жизни, и случайно встретив его через несколько лет на очередном светском рауте ̶ просто затрапезного сотрудника какой-то затрапезной на тот момент конторы, я, равнодушно кивнув ему, просто прошла мимо, чтобы пообщаться с очередным селебрити. Не испытывая ни злорадства, ни удовлетворения, ни сожаления, ни злости.