Дом для Пенси

4-4

Задыхаясь, Пенси бежит через лес. В горле пересохло, грудь сдавливает тисками, а по боку больно хлопает нож. Когда она выбросила огнестрел? Пятнадцать минут или час назад? Разодранный когтями рюкзак кажется ненужной ношей, но остановиться и сбросить его она не может. Всё еще не может: вдруг зверь до сих пор гонится за ней. Но вот усталое тело подводит ее, нога цепляется за корень в снегу, подворачивается — и Пенси резко влетает в сугроб. Боль не дает ей тут же подняться. Она замирает в ожидании: сейчас на нее налетит смерть. А дальше? Наверное, никакого «дальше» не будет.

Снег водой стекает за воротник, каплями оседает на щеках и морозит колени, но, кажется, ей удалось уйти. Пенси медленно переворачивается, садится и, морщась, трогает ноющую левую ступню. Ой, как неприятно! Встать она сейчас не сможет. Во все стороны от нее один Черный лес, и уже с трудом можно понять, откуда она бежала.

Пенси отщелкивает карабины на лямках рюкзака и кладет перед собой остатки содержимого, что не вывалились во время бега. Пропала почти вся еда, кроме свертка с орехами, котелок, одеяло, запасной нож и топорик, две складные ловушки, огненные камни и еще кое-какие нужные мелочи. А вот заряды от огнестрела остались в рюкзаке. Да только зачем они ей теперь? Удивительно, что вообще всё не выпало: плотная ткань разорвана наискось от самого верха. Пенси с подозрением заводит руку за спину и нащупывает порез в куртке, а чуть дальше и царапину на плече. Она неглубокая, да и крови почти нет. Пенси сует окровавленный палец в рот и некоторое время сидит, покачиваясь. Ей до сих пор слышится рычание.

Постепенно она приходит в себя. Пропавшее жалко. Но, наверное, только из-за потери вещей ей и удалось убежать, а металлический котелок и вовсе спас ей жизнь. В рюкзаке, выданном на время экзамена, уложены только самые необходимые вещи, всего понемногу, в достаточном количестве на два-три дня. Пенси ворошит внутренности поклажи и отбрасывает уже ненужную порванную вещь в сторону. То, что не выпало по дороге, она без проблем уложит в карманы, моток веревки обернет вокруг пояса, так же как и остатки сети.

Холодный металл карабинов уменьшает боль. Пенси до крови закусывает губу, но продолжает прикладывать их к припухшему месту на ноге. На глаза набегают слезы. Зачем?! Зачем она пошла в ту сторону? Зачем вышла за пределы зоны экзамена? Ну подумаешь — огненный мох! Возомнила себя охотницей! Пенси с силой ударяет себя ладонью по лбу раз, потом еще один раз.

«Дура!»

Но тогда она думала только о том, что вернется одной из первых, да еще и с невероятным уловом. Видела, как будет держать свою первую лицензию на охоту — белый лист бумаги с блестящей краской и печатью союза по центру. Родители гордо обнимут, а старший брат, насупившись, всё же признает, что она такой же охотник, как и он сам. Именно поэтому она и совершила большую глупость: вырезала ножом дыру в сети, которая опоясывала полигон, и вылезла наружу в Черный лес.

Мох рос на высоком холме, не так близко, как ей показалось сначала, просто по сравнению с бело-черным окружением яркие искры видны издалека. Пенси сначала оглядывается по сторонам, но чем ближе добыча, тем быстрее становится ее шаг. Хотя часть пути приходится проползти наверх. У самого кустика мха она садится на пятки и втягивает носом воздух. Да, всё так, как написано в книгах: чувствуется легких запах приготовленных на отрытом огне грибов.

Пенси разгребает снег у корней дивности. Теперь важно аккуратно отделить небольшой участок, обернуть в мягкую тряпицу и переложить его в специальную коробочку, чтобы хрупкие веточки не помялись. Огненный мох — растение нежное, не терпит спешки и в случае чего жжет обидчика. Ее руки дрожат, но Пенси справляется. С восторгом она прячет коробочку в карман куртки — переложить в рюкзак можно и потом. Не оставлять же ее сейчас прямо на снегу. Увы, сама она так сильно утонула коленями в сугробе, пока собирала мох, что подняться без помощи обеих рук сложно. «Вот так», — довольно помогает себе мыслями Пенси, аккуратно вынимая ноги из снега, пытаясь не сломать снегоступы.

Она слышит звук еще до того, как он формируется в низкое, довольное рычание. Ей кажется, что время еще никогда не тянулось так медленно за ту жизнь, что она помнит — всего-то четыре неполных года. Рычание — это не к добру, это сигнал опасности и напоминание, что она за пределами отпугивающей дивности сети. Ведь охота — это и смерть тоже.

В тот миг, когда Пенси начинает двигаться, большая тень проносится совсем рядом и занимает всю не особо широкую макушку холма. Пенси падает лицом в снег, подскакивает, переворачивается, хватается за огнестрел, но палец так и не попадает на спусковой крючок — огнестрел улетает в сторону оскалившейся морды. Зверь легко отпрыгивает, а оружие пропадает в снегу.

«Нужно бежать. Сейчас. Быстрее!» — приказывает себе Пенси и пятится. А дивность нападает. В следующий миг только округлость холма спасает ее от ранения: под лапу попадает рюкзак. Слышится скрип когтей по металлу и треск ткани рюкзака. Резкий удар в область спины добавляет скорости. Пенси падет или даже летит с холма. Последнее, что она видит, прежде чем вокруг завертелась земля, да так, что не ясно, где верх, а где низ, это мощная рыжеватая лапа, опускающаяся на яркий кустик мха. Растение тут же взрывается, разбрасывая вокруг яркие, хлопающиеся в воздухе споры. Больше думать и куда-то смотреть ей некогда.

Внизу холма она вскакивает и быстро-быстро перебирает ногами в сторону, где осталась сетка. Хорошо, что место разрыва такое заметное, хорошо и то, что мох отвлек зверя. Пенси резво впрыгивает в дыру, но не останавливается на этом. В голове ни намека на мысль, а ноги всё двигаются и двигаются, пока не приходит усталость. И только тогда она выдыхает.

Деревья вокруг похожи друг на друга, так что Пенси не сразу понимает, что заблудилась. Казалось бы, территория, где проходит экзамен, не такая уж и большая. Но вот она бредет уже час, неуклюже припадая на ногу, а никого так и не встречает. Время всё близится к ночи, в горле першит от съеденного снега, и всё больше хочется просто лечь и не подниматься. В какой-то момент картинка перед глазами начинает плыть. Пенси моргает, и этого хватает, чтобы слезинки покатились по щекам.

«Нет-нет!» — шмыгает она носом и стирает влагу со щек рукавом куртки. Плотный материал оставляет неприятное, почти болезненное ощущение на коже: он слишком шершавый и грубый. Но слезы всё никак не перестают течь. Так она и бредет, подволакивая ногу и утирая раскрасневшийся, саднящий нос, пока не замечает старое, расщепленное молнией дерево с огромными корнями.

Пенси обходит это место со всей возможной осторожностью, но ничего подозрительного не находит и в итоге начинает устраиваться на ночлег. В глубине дерева сильно пахнет трухой, но перетерпеть можно. Пенси старательно закладывает вход ветками и опутывает их сетью. Она уже сделала одну ошибку, но не настолько выжила из ума, чтобы бродить ночью в лесу без оружия. Усталость понемногу берет свое, но страхи не отступают. В ночной тишине Черный лес живет своей жизнью. Она вздрагивает от каждого необычного скрипа снега. Иногда ветер доносит какие-то странные звуки: то ли скрежет когтей, то ли быстрый бег множества лап, то ли чьи-то испуганные крики. Она всё ждет, когда же ночная жуть придет за ней. Но потом сон наконец настигает и ее.

Пенси будит рычание: жуткое и торжествующее, оно взрезает тишину леса и отзывается ноющей болью в груди. Страх тут же сковывает конечности, и она сильнее сжимается в своем убежище. И только долгие секунды спустя приходит понимание, что ужасная дивность нашла добычу где-то еще. Страх сменяется облегчением. Пенси расслабляется и даже начинает дремать, пока голова продолжает обдумывать ситуацию.

«Если добычей стала не я, то…» — от этой мысли ее бросает в холодный пот. Сонливость спадает в тот же миг. Еще секунду она колеблется: идти или нет, но потом чувство вины перевешивает, и она выскакивает из своего убежища. Точнее, пытается это сделать: сетка цепляется за куртку, куртка — за деревяшки, а ветки, с усилием вставленные вчера в землю и щели в расколовшемся дереве, — за сетку, и Пенси повисает в проеме, как в паутине.

— Ну же! Давай! — она дрыгает ногами, пытается упереться в дерево, но резкая боль в ноге предупреждает, что лучше быть осторожнее. Пенси закусывает губу: она не захнычет, нет-нет, ей нельзя, ведь где-то ужасное чудовище, которое она запустила на территорию экзамена, нападает на других.

— Хэрри, я тут еще одного нашел! — слышит Пенси мужской незнакомый голос и вертит головой, пытаясь увидеть, кто и откуда идет. Тень падает на нее сверху: мужчина залез на дерево, а теперь осматривает округу, судя по всему.

— Эй, ты жива-здорова? — сбоку показывается еще один, наверное, тот самый Хэрри. Пенси присматривается к его экипировке и позволяет себе вздохнуть мечтательно, с ноткой зависти. Но миг проходит, а ситуация, которой она виной, остается.

— Там что-то рычало, — она тычет пальцами в предположительную сторону.

— За тем, что рычало, уже отправились охотники. Не беспокойся, — Хэрри выпутывает ее из сетки, придерживает большими руками, вскользь осматривает и тут же замечает поврежденную ногу. — Джесил, мне придется понести девочку. Скорее всего, растяжение, но может быть и перелом.

— Я понял, — второй охотник резво спускается рядом с ними на снег и корчит рожицы: — И так каждый экзамен. Простреленные конечности, выбитые зубы, переломанные руки и ноги. Обязательно кто-то вылезет за пределы огороженой территории…

— За пределы?.. — слабо шепчет Пенси, но охотник умудряется услышать ее.

— Да, обязательно! В этом году мы уже насчитали семь дырок, и это в первый день. В прошлом году хотя бы второго дня дождались. Говоришь вам, талдычишь: не выходите за пределы, не рискуйте жизнями, не запускайте внутрь дивности…

— Хватит, Джесил, ты и так напугал девочку. Ты же не подозреваешь эту молодую охотницу в нарушении правил? — улыбается Хэрри и вопросительно смотрит на Пенси. Секунду — не больше — она еще думает, как признаться в том, что одна из дырок сделана ею. Но сказать вслух так и не отваживается. Ей стыдно и страшно.

Еще пара таких проникновенных, заинтересованных и требовательных взглядов, и Пенси выдержит — признается. Но тут эхо доносит резкий хлопок, и в утреннее марево Черного леса взлетает сигнальный огонь. Охотники быстро собираются. Хэрри устраивает Пенси у себя на спине так, чтобы она не потревожила ногу. Джесил вынимает оружие, и они отправляются в путь.

Кажется, здесь собрались все, кто мог добежать за такое краткое время, что прошло с момента рычания и сигнального огня. Хэрри проталкивается мимо других охотников в сторону скоро разложенной палатки со знаком лекарей. Пенси с высоты его роста видно многое, но первым делом в глаза бросаются следы борьбы, темные тела на снегу и большая туша опасного чудовища у низкой скалы. Судя по всему, дивность будто врезалась в скалу, на нее сверху упали камни, а потом косматую голову изрешетили снарядами из огнестрела. Пахнет кровью. Пенси с трудом сдерживает подкатившую тошноту и поспешно отворачивается.

— Еще одна пострадавшая, — сгружает ее на руки лекарей Хэрри. Пенси неуклюже стоит на земле. Голова немного кружится: может, от голода, а может, от осознания, что она виновата.

— Как тебя зовут? Я вызову твоего попечителя, — обращается к ней мужчина в наброшенной поверх куртки накидке. На серой ткани кровавые разводы. Этого хватает, чтобы Пенси спешно сделала пару шагов в сторону и согнулась пополам у дерева. Она давно не ела, поэтому рвоты нет, но спазм всё продолжает скручивать и трясти ее. Когда она наконец может спокойно выдохнуть, ее подхватывают чьи-то руки и устраивают на спальнике в палатке.

— Держи, пей, — незнакомый охотник протягивает кружку с каким-то содержимым. Пенси поднимает взгляд и без возражений отпивает. Это молоко с медом и пряностями: горячая, сладкая жидкость опаляет горло и попадает в желудок. Кажется, это самое вкусное, что она когда-либо пила. Покончив с напитком, Пенси оглядывается. Через один пустой спальник от нее стонет какой-то парень. Белый бинт хорошо виден в мареве зимнего дня. Она присматривается, а потом рвано выдыхает и сильнее сжимает пальца на кружке. Это же тот самый задира, которого она встретила в союзном доме. Но тот был наглый и самоуверенный толстячок, а у лежащего перед ней парня сильно повреждено лицо, перевязана грудь и нет руки: повязка с пятнами проступившей крови стягивает обрубок посередине плеча.

Пенси всхлипывает и спешно зажимает себе рот, чтобы не разбудить раненого, чтобы не смотреть ему в глаза. Больше находиться в палатке она не может и быстрее, как получается, выскакивает наружу.

— Ты жива! — Пенси не успевает понять что и как. Но оказывается, это к ней кидается мама. Она же крепко прижимает ее, растерянную и полную ужаса, к груди. — Девочка моя, я так испугалась!

Пенси никогда еще не видела маму такой. Запоздалое понимание приходит к ней: смелая и сильная мама будет очень горевать, если Пенси не вернется. Так же как будут горевать родители и учителя тех, кто сегодня получил увечья, а то и вовсе… Поэтому она сильнее сжимает мамины плечи, утыкается в пахнущую костром шапку и затихает. Она ценит это беспокойство и понимает, что это и есть любовь.

— Спасибо, что ты жива!

— Лучше бы ты умер!

Мама вздрагивает, отстраняется и будто бы прикрывает Пенси от того, что происходит за их спинами.

— Ты, никчемным выродок! Ты должен был защитить его! — орет мощный черноволосый мужчина и трясет за воротник хмурого подростка. Пенси узнает того странного, опасного парня, который вел себя как телохранитель. Его ноги почти не касаются земли, голова мотается туда-сюда, но он молчит. В следующий миг мужчина отпускает — почти бросает — его на землю.

— Но Дарис сам пошел вперед, — бормочет парень. — Я не мог ничего…

— Дарис теперь не сможет стать охотником. И это из-за тебя! Ты должен был броситься чудовищу в пасть,— тяжелый кулак опускается на скулу безучастно сидящего на земле подростка.

— Тоннор, что ты делаешь?! — к мужчине подбегают несколько охотников и удерживают его за руки.

— Что делаю? — возмущается он и отходит от парня. — Наказываю этого никчемного мальчишку! Я доверил ему своего сына, а он…

— Ты отпустил своего сына и дал ему разрешение на охоту, Тоннор, — Пенси оборачивается и видит того самого Лоухи Каравера. Тот кажется ей грустным и сочувствующим, но его взгляд цепко следит за всеми. И Пенси прячет лицо в воротник маминой куртки: а вдруг этот Удачливый прочтет, что это она во всем виновата.

— Он больше не может быть охотником, Каравер! Ты думаешь, я этого хотел? Ты хотел бы видеть, как мучается твой ребенок?! — охотник Тоннор находит себе новую мишень, быстрым шагом оказывается около Каравера и хватает его за куртку.

— Не хотел бы, — Удачливый делает какое-то резкое движение — Тоннор одергивает руку и шипит от боли. — Не хотел бы. Но видел. А ты… У тебя еще есть шанс просто быть со своим ребенком.

— Ты! — тяжело дышит Тоннор, но его ярость стихает. Проходя мимо Удачливого, он не отклоняется, пытается сшибить более хрупкого мужчину плечом.

— И, Тоннор, у тебя замечательный воспитанник, который поддержит тебя в свое время. Только удели ему больше внимания. Как его имя?

— Алар. Алар Кражич, пан Удачливый, — хрипло отвечает парень вместо молча уходящего Тоннора. Он всё так же сидит на земле, но Пенси видно, как загораются его глаза: еще бы, такой известный охотник к нему обратился.

— Ты очень талантливый, Алар. Ведь когтизор никогда не выпускает своей жертвы из лап. А тебе удалось отогнать его от Дариса, да еще и так удачно, что он пошатнул камень…

— Да, земля тряслась, — Алар кивает словам Каравера. Тот качает головой и еще раз поворачивается к туше монстра:

— А выстрелов из огнестрела я бы советовал делать меньше. Со временем, я думаю, ты научишься экономить заряды и не вымещать свой страх и злость на уже мертвом чудовище. Твой наставник научит тебя…

В глазах Алара Кражича тает восхищение, они становятся всё более безразличными и пустыми, стоит Караверу упомянуть Тоннора. Пенси-то прекрасно известно, что Удачливые не берут учеников. Но вдруг Алар этого не знает, вдруг он принял интерес Каравера за что-то большее. Хотя его наставник такой страшный, что она бы сама хваталась за любую возможность сменить что-то в жизни.

Экзамен заканчивается досрочно. Тела умерших выдают родителям и попечителям. Раненых еще не раз осматривают лекари. Впрочем, кое-кто умудрился сдать экзамен. Пенси расстроено выдыхает: она в любом случае — с мхом и без — не была бы первой.

Коробочку со мхом она подкидывает в рюкзак тому парню, пусть хоть дивность как-то примирит его с поступком наставника. Огненный мох точно обеспечит ему лицензию охотника, а еще его можно продать за приличные деньги. Но это никак не влияет на ее ошибку, не исправляет ее проступка.

Как только Пенси остается одна, она сразу же заливается слезами. Родители искренне пытаются ее расшевелить и считают, что это всего лишь последствия столкновения с ужасом охоты: всё же пострадали такие же, как она, дети. Пенси не может сказать им правду, признаться, что она виновата. Она уверена: это из-за нее погибли люди, из-за нее того парня бил наставник. Это она поддалась своим желаниям и впустила смерть туда, где ее не должно быть. Она не хотела умирать в тот миг, но за нее умерли другие. Пенси точно знает: она никогда не будет охотиться в команде и никого не подвергнет опасности.