Домоводство. От сессии до сессии

Глава 3

«Дон-динь-дон ди да, до-до-до, до-до-до, дон-динь-дон-динь дон…»

Я ещё сплю? И перенеслась в родной мир? Иначе отчего прямо над моим ухом вызванивается «Танец феи Драже» из «Щелкунчика», да так чисто, явственно, будто волшебная челеста, для которой, собственно, и написана была эта мелодия, установлена тут же, рядом с моей постелью! Быть не может. Волевым усилием вытряхиваю себя из сна окончательно, чтобы затем с изумлением уставиться на миниатюрный сундучок, мирно обустроившийся на соседней подушке.

Музыкальная шкатулка!

Какая прелесть!

Но один лишь взгляд на крохотные часики, вмонтированные в переднюю стенку, заставляет судорожно задёргаться в попытках сползти с кровати. Уже три часа дня, или, как тут выражаются, три часа пополудни, кошмар! Как, почему я так долго проспала, я, «жаворонок»? Я же ничего не успею, даже продумать толком, как себя вести с Мирабель, с чего начать!.. Что делать, когда наш разговор закончится? И как он вообще закон…

«Доброе утро, Ива! Выспалась? Я на это надеюсь!..»

Голос мужа заставляет меня завертеть головой.

Ах, да! В этом мире среди магов принято оставлять послания не в записках, а навесив его, вроде диктофонной записи, на какой-нибудь предмет. Довольно часто, к моему удовольствию — на подарок, в нынешнем случае на прелестную безделушку, продолжающую тренькать встроенными колокольчиками. Несмотря на остаточную панику, всё ещё заставляющую сердце трепыхаться, не могу не улыбнуться. Обожаю подобные вещицы, обожаю подарки! И как это мило с Магиной стороны — научить здешнюю шкатулку музыке Чайковского! То, что музыкальный ящичек не иномирный, а изготовлен в одной из мастерских Гайи — очевидно: на одном из скруглённых уголков отмечен замысловатый вензель здешнего ювелира, уже мне знакомый.

«Не вздумай волноваться, ты никуда не опоздаешь. Начало праздника — в шесть часов вечера, фейерверк в полночь, катание на озере и встреча рассвета в горах… сама понимаешь — до рассвета, так что я немного помог тебе поспать подольше, чтобы ты набралась сил для бурной ночи. Устанешь раньше — уйдём раньше. Рик появится у тебя к половине шестого; думаю, к этому времени ты будешь готова. И не переживай за свой подарок, он в добром здравии; мы с Ником сами его подведём к бабушке Софи. Всё, ухожу. Да, напомню: дети со мной и Дорогуша тоже».

Ага. Вот, значит, как. Ладно. А с чего, собственно, я так дёрнулась-то вначале? Не я же именинница, в конце концов! И не я — главная гостья…

Гости, кстати, начали съезжаться в Эль Торрес ещё со вчерашнего утра. Намечалось прибытие не менее сотни магов и архимагов, ведьм и пророчиц, просто закадычных подруг, старых друзей и земляков блистательной Софьи Марии Иоанны дель Торрес да Гама. Столетие, как-никак, раз в жизни бывает! Уж очень давно Софья дель Торрес демонстративно не праздновала именины и не собирала друзей, а потому — весь сегодняшний день её гости плотно общались, поскольку прибыли с разных уголков Гайи и не виделись изрядно не только с именинницей, но и друг с другом. Предполагалось, что пока на кухне и в саду ведутся последние приготовления, вся эта орава может сколько угодно и какими угодно группировками, компаниями и бандами собираться в специально выделенных для этого садовых павильонах с угощением, шастать по городу, для перехода в который был заранее установлен временный портал, предаваться воспоминаниям, налаживать новые знакомства… и не досаждать при том ни хозяевам, ни юбилярше. Будто их и нет вовсе. А вот с открытием торжественной части, которая, кстати, тоже намечалась нестандартной, все дружно соберутся за столиками в саду, в окружении нескольких сцен с артистами и музыкантами, примутся пить за здоровье всех и вся, вкусно есть, восхищаться и танцевать. Никаких торжественных речей и славословий. «Пустословий!» — как обычно сердито фыркает бабуля, ей они за сто лет изрядно надоели. Ей хочется общаться, раздавать подарки, а не получать — у неё и так всё есть! — побездельничать, покутить… Никакого официоза. Такие скромные домашние посиделки на сто с небольшим персон.

А слово именинницы закон.

Кстати, я не оговорилась. Посиделки и впрямь обещали быть скромными. В прежние времена, говорят, покойный супруг донны приглашал на торжества в честь любимой Софи до тысячи гостей! Не удивительно, что та до сих пор не любит «официоза».

Управляющих на хозяйстве и помощников, в том числе, добровольных, у матриарха хватает. Меня с уже заметным животом от дел отстранили, сказав, что моя главная задача — прибыть вовремя и блистать. Так что можно и впрямь не трепыхаться, а спокойно перекусить, привести себя в порядок и дожидаться кидрика. Интересно, чем он так занят, что не может появиться раньше? Не удивлюсь, если и его мобилизовали: например, на доставку опаздывающих гостей из самых отдалённых провинций.

Последняя трель — и шкатулка умолкает. Одновременно с этим откидывается крышка. С любопытством заглядываю внутрь…

Хм.

Перчатка.

Тончайшей кожи, мягчайшей выделки… «Обязательно возьми её с собой на праздник!» — слышится из-под резной крышки строгий Магин голос. И чуть позже, со смешком, добавляет: «Пригодится. Пожалуй, теперь всё. До вечера, звезда моя!»

Странный подарок. Но интересный. Меня собираются ещё чем-то порадовать? Хорошо бы, а то на фоне последних сновидений ко всему относишься настороженно.

В кухне-столовой поджидает сюрприз, притаившийся под серебряным стазисным колпаком: целая гора ещё пышущих жаром оладушков. Оставленная на разделочном столе половинка оранжевой тыквы подсказывает, в чём изюминка нынешнего позднего завтрака. Тыквенные оладьи! А рядом с аппетитной горкой — эскорт в виде плошек со сметаной, вареньем, сотовым мёдом. Ну, красота… С удовольствием тянусь за верхней зажаристой лепёшечкой, окунаю в сметану… и чуть не роняю от неожиданности.

Вот как бы вы себя вели, заговори вдруг оладья человеческим голосом? А эта вообще захихикала, причём со знакомыми Машкиными интонациями:

— Приве-ет!

И затараторила:

— Мам, это нас папа научил послания на что угодно навешивать! Правда, здорово, да? Гораздо удобнее, чем на ноуте: на что хочешь, на то и наговоришь, как в диктофон… У нас всё норм, мы дежурим у бабушки Софи на побегушках, как курьеры; это здорово. Дорогуша напросился с нами, хочет познакомиться с замковыми домовыми, он ни разу там ещё не был, и вообще ни в одном замке не был, представляешь? «Хвосты» накормлены, погуляют сами, еды мы им оставили, за них не беспокойся. Ждём тебя! Ты будешь самая красивая! Пока, мамуль, кушай на здоровье!

Посмеиваясь, я всё же откладываю насметаненный оладушек на тарелку. Как теперь его есть? Вдруг он завопит: «Ой-ой, мне больно!» Смех смехом, но с говорящей едой я ещё не сталкивалась.

А в остальном всё прекрасно. И кофейник тут под рукой, и кувшин с подогретыми сливками, и моя любимая чашка… Хорошо. Несмотря на вещие сновидения, на грядущие возможные испытания, именно сейчас, именно здесь я держу спокойную паузу, осознавая, что, возможно, не скоро ещё выпадут такие минуты умиротворённого одиночества, как бы вне времени, вне пространства.

Ещё пять минут наслаждения. Всё. Поехали.

Посуда перемещается в раковину и подставляет бока горячей воде. Не спеша приоткрываются окна во всём доме, гуляет, проветривая комнаты, весёлый сквозняк, недолгий, но бодрящий. Наверху, в ванной комнате, примыкающей к спальне, заполняется горячей водой купель, повинуясь моему мысленному приказу, отданному из кухни. Застилается постель. Распахивается гардеробная. И, как ни лень отрывать попу от стула, придётся самой идти на омовение, одевание и прочая и прочая, без меня не обойтись. Зато как здорово, что многие дела я теперь умею делать дистанционно!

Правда, для этого приходится полностью сосредотачиваться. Иногда даже глаза закрывать для большей концентрации.

Поэтому неудивительно, что знакомый звук от приземления об пол увесистой кошачьей тушки застаёт меня врасплох. Открыв глаза, успеваю заметить Малявку, удирающего с кухни со сметанным оладушком в зубах. Ворюга. И ведь сыт! Нет, я не сержусь, а подобно кошковладельцам по призванию, умиляюсь и начинаю подозревать, что котик действительно голоден. На всякий случай заглядываю в уголок кухни, отгороженный для нашей живности. «Хвостов», как мы их называем — Норы с щенками-подростками — не видно, должно быть, выскочили гулять во двор через свою дверку. А вот миски их пусты, в том числе и кошачья, и вылизаны до зеркального блеска. И с водой ёмкость пуста…

Странно. Еда должна быть оставлена с запасом: как-никак, раньше завтрашнего утра мы вместе с домовым здесь не появимся. Получается, что девочки забегались по поручениям и забыли покормить питомцев? Или у тех случился неконтролируемый приступ жора?

Что ж. Бывает в этом доме и то и другое.

Наполнив ёмкости и едой, и питьём, добавляю в Малявкино блюдце сметаны — он до неё большой охотник. И спешу наверх, чистить пёрышки. Что бы мне ни выпало нынче вечером, а выглядеть перед бабушкиными гостями надо достойно. Это вам не Мирабелины подруги-пустышки, это почтенные маги…

Да, и перчатка. Не забыть взять с собой перчатку.

Величайшая миссия всех времён и народов едва не была мною провалена из-за элементарной некомпетенции. Уже собираясь отбыть в Эль Торрес, я вдруг сообразила, что на запрос Рикки: «Куда тебе нужно, Ма? Представь!» мне и представлять-то нечего. Буквально. Я понятия не имею, как выглядят не только покои Первой Донны, но даже подступы к ним, поскольку, сами понимаете, общаться с ней никогда не жаждала, встреч на предмет праздно поболтать не искала, а то единственное суаре, на которое меня однажды случайно занесло, проходило в саду, под сенью дерев. Знала по разговорам прислуги, что комнаты Мирабель в одном крыле с апартаментами Главы, что спальни у них раздельные, хоть и соединены общей приватной гостиной; но входов в это крыло два, и ежели кто-то из супругов сильно и подолгу не в духе — они благополучно избегают общества друг друга. Правда, чаще всего, в силу понятно чьего характера, отсиживалась на своей территории Белль…

Но сейчас эти сведения бесполезны. Придётся шагнуть куда-нибудь наугад, в столовую, например, где носятся с последними приготовлениями к банкету слуги, и просить кого-нибудь, чтобы проводил к донне. Иначе проплутаю наугад по бесконечным коридорам до полуночи и вообще ничего не успею.

«Что-то не так? — любопытствует Рик. — Объясни, Ма! Я пойму, я уже умный!»

Хотя при взгляде на улыбающуюся собачью морду с высунутым раздвоенным языком и озорными глазами приходят в голову любые эпитеты, только не «умный»: озорной, непоседливый, игручий, шкодливый… Ну какой ещё у меня может быть фамильяр? Весь в хозяйку. Не игручестью, конечно, а непутёвостью. Из меня и попаданка вышла некондиционная, и обережница какая-то неправильная, а подобное, как известно, притягивает подобное; так что зверушка мне досталась весьма нестандартная. Нормальные кидрики, родившись ящерками, по мере взросления обретают способность к смене ипостасей, но при третьем, главном обороте чаще всего выбирают постоянный облик дракончика. Моему же так понравились наши лабрадоры, и при этом так хотелось сохранить летучесть, что, наслушавшись рассказов о мифических крылатых псах, Рикки взял да и превратился в симурана. Правда, своеобразного. Крылья у него оперённые, сам кудлатый, в шерсти, как золотистый ретривер, а когтистые лапы ниже локтей и колен чешуйчатые. Класс! Аркаша аж подвывал от восторга, когда впервые это чудо увидел…

Меня он зовёт когда Ма, когда мама Ваня, но где-то далеко в горах есть у него настоящая Ма, и Па, и сёстры с братьями, которые, в общем-то, рады такому родству с людьми через меня и не возражают ни против привязанностей их малыша, ни против его чудной ипостаси. Идиллия, одним словом.

Разговариваем мы с ним мысленно. Речевой аппарат кидрика хоть в симуранском обличье, хоть в драконьем плохо приспособлен для устного общения. Зато с молодых чешуек эти удивительные создания умеют передавать и считывать образы. А уж потом, по мере взросления, переходят на вполне внятную мыслеречь.

«Ты просто скажи, кто нужен? — вопрошает хитрая собачья морда. — Я уже всех знаю в замке у моря. Я помогал!»

Немного подумав, рисую в своём воображении вечно сердитую свекровь с капризно поджатыми губами. Кидрик заметно скучнеет.

«А-а… Знаю. Грустная дева, забытая своим драконом…»

Я чуть вдохом не давлюсь, услышав такую характеристику. Рикки тем временем взмахивает крылышками.

«У неё в темнице я не был. Но помог Большому Нику проводить до её дверей придворного мудреца и звездочёта. Там караулит Цербер, он притворяется старой женщиной, но на самом деле очень злой и опасный. Правда, он слушается Большого Ника. Может, позвать его на помощь? Ника?»

Я начинаю всерьёз беспокоиться. Ладно, «печальную деву», «дракона», «темницу» ещё можно объяснить: в последнее время Рикки приохотился к волшебным сказкам, что читают ему по вечерам девочки, и заметно обогатил лексикон. Но что там насчёт охраны у дверей Первой Донны?

— Рик, а кто это у наc нынче Цербер? Что за женщина? Не знаешь, как зовут?

«У-у, суровая такая… Суровая Рози. Большой Ник называл её так».

Ах, Рози!

У меня отлегает от сердца. Ну да. Бессменная горничная Мирабель, по слухам — помогавшая ей бежать из родительского дома вместе с молодым Теймуром дель Торресом и с тех пор неотлучно находящаяся при ней. То есть, по пятам за хозяйкой она, конечно, не ходит, но там, где нужна по долгу службы, следует неотлучно, как тень. Высокая, сухопарая, немолодая, черноволосая и черноглазая, смысл жизни, похоже, она видит в истовом служении хозяйке. Сколько ей лет — никто не знал, но, опять-таки поговаривали, Рози была чуть старше Первой Донны. Та, несмотря на стервозность характера, к своей верной тени благоволила, и — снова с чужих слов — даже несколько раз снисходила до того, что предлагала пройти несколько омолаживающих процедур, подобных тем, что принимала сама. Ко всеобщему изумлению, стареющая горничная вежливо отказалась от такой чести, заявив, что желает оставаться такой, какая есть. Зато рядом с ней госпожа всегда будет выглядеть ещё моложе и красивее.

А нрав у неё был ещё тот. Действительно, церберский, тут Рикки в самую точку попал. Говорят, если эта мегера заслоняла своей тощей грудью дверь, за которой хандрила хозяйка, сам Глава не пытался пройти. Не из опасений, что не справится, а душевного спокойствия и сохранения репутации ради. Ну, и из-за своеобразного уважения к подобной верности.

— Ладно. Не будем отвлекать Ника, у него и без нас дел по горло. И вообще никого не будем отвлекать. У нас секретная миссия.

Мордочка кидрика так и лучится счастьем.

«Тайная? Потом расскажешь?»

— Непременно. Позже. Когда вся эта кутерьма с праздниками уляжется, а ты прилетишь к девочкам за новой сказкой. Хорошо?

Он довольно бьёт хвостом.

«О’кей! ОК! Я правильно говорю? Тогда полетели!»

И, расправив крылья, взлетает под потолок моей спальни.

Невольно проводив его взглядом, пытаюсь сообразить, а к кому, собственно, относится это «Полетели»? Вроде раньше он переносил нас без каких-либо эффектов и лишних движух, даже из мира в мир, за какие-то секунды… И не успеваю заметить, когда это потолочные балки сменяются высокими сводами одной из бесконечных галерей Эль Торреса. Мы уже на месте. Хлопанье крыльев затихает. В голове звучит извиняющийся голос фамильяра:

«Прости, очень срочно зовёт Большой Мага… Я помогу и сразу вернусь! Тебе осталось пройти прямо и через арку, там слева большая дверь. И Цербера нет! Иди смело, Ма!»