Доступ запрещен (СИ)

Глава 12

— Не смотри так, — добродушно усмехнулся альдебаранец, — дочитывай и подписывай. А потом я все объясню.

Собрать мозги в кучку после такого известия оказалось неимоверно сложно. Я бегала глазами по строчкам, но не понимала ни слова из прочитанного. И только ценой неимоверных усилий мне удалось заставить себя сосредоточиться — как раз пригодилась жесткая муштра от Вергена. Раньше я не понимала, как можно бездумно, не анализируя, подчиняться приказам. А вот сейчас только благодаря дрессировке куратора мне удалось сконцентрироваться и дочитать до конца текст.

Ничего заумного в соглашении не было. Предельно простой и лаконичный текст, в доступных выражениях сообщавший о том, что я не имею права обсуждать происходящее в стенах лабораторий и кабинетах с посторонними, не приобщенными к научным разработкам и экспериментам. Дочитав до конца, я вымученно улыбнулась Айминю. Происходящее откровенно пугало.

Фарн, которого мне представили, как Райена, молчал все время, пока я не поставила подпись под документом. Но лишь только центральный компьютер Академии все зафиксировал и сохранил документ, он поднялся на ноги и, сильно хромая, приблизился к нам. Айминь с неудовольствием скривился:

— Рай, тебе для чего дали трость? Ногу нужно беречь!

— Если я буду все время на нее опираться, — огрызнулся тот в ответ, — то никогда не избавлюсь от хромоты и не восстановлю боеспособность! Минь, не занудствуй!

Услышав сокращенную форму имени альдебаранца, я удивленно стрельнула в фарна взглядом. Райен заметил и дернул уголком рта:

— Мы давно друг друга знаем. Еще с первого курса Академии. И заслужили право называть друг друга сокращенной формой имени потом и кровью. Не придумывай ерунды.

Я невольно покраснела. У меня и вправду мелькнула мыслишка, что Айминь и этот фарн знакомы гораздо ближе, чем принято в обществе Альянса. Однополые отношения современный мир не поощрял, но и не запрещал. Вот только как этот фарн догадался, что творится у меня в голове?

Райен смешливо фыркнул, отблески индикаторов сверкнули в фасеточных глазах:

— У тебя было такое выражение лица, что не догадаться было просто невозможно.

Я пристыженно опустила голову. Было неловко до слез. А Айминь вдруг хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел:

— Так, хватит! У нас мало времени. Дурачиться будем потом. А сейчас нужно протестировать твой чип. — Альдебаранец перевел взгляд прозрачных, как льдинки глаз на меня. И я поняла: он злится. Я давно уже заметила связь: чем светлее глаза у Айминя, тем сильнее он ярится. — Маргарита, чип, про который я тебе говорил в начале, экспериментальный. Мы ищем защиту от ментального воздействия на офицеров Внутреннего патруля. Некоторое время назад, примерно года три, выяснилось, что уже довольно продолжительное время на Внутренний патруль воздействуют ментально. Причем не всегда и не на всех. Воздействие проводилось выборочно. Если интересны подробности, я тебе дам файл почитать, теперь это можно сделать. Но эта информация на данный момент не важна. Важнее другое: во время проведенного расследования выявлены два направления, подвергшееся наибольшим пси-атакам. Чтобы защитить сотрудников, работающих на этих направлениях, был разработан детальный план, частью которого и являются чипы по защите от пси-излучений. Альянсу необходимо вывести своих служащих из-под удара…

— Я считаю это глупой затеей, — перебил Айминя Райен, — менее опасно не станет. Наоборот, опасность увеличится. Но хотя бы сотрудники Внутреннего патруля будут идти на этот риск осознанно, а не как слепые хинзы, ведомые на убой.

Айминь молча склонил голову, признавая правоту товарища. А фарн прищурившись, окинул меня взглядом:

— Минь рекомендует тебя, как сильного универсального ретранслятора с умением ограничивать канал. Давай, ты попробуешь меня пробить?

Я пожала плечами. Из всего услышанного мало что было понятным. Кроме одного: что-то опять назревает. Когда я только собиралась поступать в Академию, мама ловила каждую новость про противостояние Альянса с модификантами и очень переживала, что я тоже попаду в эти жернова. Пока я окончила школу, конфликт сгладили. Родители отпускали меня с облегчением, что их ребенок не попадет прямиком на войну. А оказывается, что свято место пусто не бывает и в Альянсе созрел какой-то новый конфликт. Прикусив губу, чтобы не дай бог, не выдать, что творится у меня в душе, я посмотрела в немигающие фасеточные глаза фарна:

— Райен, атака на сотрудников патруля производилась в лоб? Или им что-то внушали незаметно, исподтишка?

— А какая разница? — Взгляд фарна явно блуждал по мне.

— Разница колоссальная, — ответил вместо меня Айминь. — В степени и векторе воздействия, в интенсивности…

— Я понял. — Райен скривился. — Исподтишка. Никто из нас ничего не почувствовал и не заподозрил до тех пор, пока адмирал Горац не вышел на связь и не начал орать, что отдаст всю команду под трибунал. — Фарн рассерженно поджал тонкие губы, обозначая свое отношение к произошедшему. — После этого случая сработанная команда распалась. Пилота, который и отвел когг в сторону, позволив преступникам провернуть свои грязные делишки, пришлось списывать. Он сошел с ума. Медики за все это время чего только на нем не опробовали. Но бедняга не приходит в себя. Замкнулся в придуманном мире и не хочет возвращаться в реальность. — Слова Райена были пропитаны такой горечью и душевной болью, что у меня на глаза навернулись слезы. — Остальной команде тоже пришлось проходить терапию в психоневрологическом институте. Ребята в норме, медики подтверждают. Но я кожей чувствую: команда боится. А значит, нужно довести эти шерговы чипы до ума! Чтобы работали как положено! — Райен с силой ударил сжатым кулаком по коленке: — В идеале бы набрать команду из имеющих иммунитет к пси-воздействию. Да где же их взять?

Рассказ фарна озадачил и напугал. Пожалуй, впервые в жизни я вдруг осознала, что романтики в выбранной мной профессии не так уже и много. Куда больше грязи и рутины. А еще опасности. И не только от врагов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сбрую из эмиттеров, датчиков и проводов я уже давно научилась надевать и активировать сама. Райеном занялся Айминь. Парни тихо переговаривались между собой в процессе. А я, механически пристраивая одну часть системы за другой, мучительно пыталась решить: хотела бы я оказаться в команде фарна или нет? Почему-то это казалось сейчас крайне важным. Настолько важным, что я не прислушивалась к разговору и не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Даже эксперимент начала, не особо задумываясь над тем, что делаю.

Работа с Райеном принесла… странный результат. Я пробивала защиту чипа каждый второй раз. И сколько Айминь над этим феноменом ни бился, ответ найти ему не удалось. Условия каждый раз были примерно одинаковыми. А результаты отличались друг от друга, как небо и земля. И, в конце концов, стало понятно, что дело не во мне, а в самом чипе. С ним что-то было не так.

Мы договорились оставшееся время до начала моей практики встречаться ежедневно. Я уже достаточно окрепла физически, чтобы, с одной стороны, не падать в обморок от ежедневной работы с пси-излучением мозга, а с другой — не утратить эту самую, с таким трудом наработанную форму от пропуска пары тренировок. Тем более что с началом практики мне в любом случае придется корректировать режим. Вряд ли я и дальше смогу тренироваться утром и вечером.

Как-то так получилось, что, завершив эксперимент по воздействию на чип Райена, мы с фарном дождались, пока Айминь отключит на ночь оборудование и запрет лабораторию. А потом вместе пошли на общую территорию академического парка. Райен после трех часов работы в лаборатории, шел с трудом, сильно припадал на раненую ногу и опирался все-таки на нелюбимую трость. Видимо, даже пассивная работа, сидя на одном месте, истощила подточенные ранением силы фарна. Стыдно, но я очень надеялась, что болезненные ощущения заставят его попрощаться с нами и уйти в отведенное ему жилое помещение. А я останусь с Айминем наедине. Я надеялась на это каждый раз, как приходила к альдебаранцу в лабораторию. Но тот, будто угадывая мои мысли, каждый раз ускользал, оставляя меня в состоянии бешенства, тоски и неудовлетворенного желания хотя бы просто побыть в компании любимого существа. Наедине мы с Айминем не оставались уже больше года. С того самого проклятого зимнего бала. Но в и этот раз моим планам тоже была не судьба осуществиться. Я это поняла очень быстро.

Фарн неторопливо хромал слева от меня, периодически морщась и что-то шипя себе под нос. И при этом не забывая с любопытством на меня поглядывать. Вскоре я не выдержала и довольно недружелюбно поинтересовалась:

— Что?

Я думала, Райен после такого вопроса отделается какой-то общей фразой и наконец оставит нас с Айминем одних. Но фарн будто и не услышал агрессивных ноток в моем голосе:

— Устала? — Я коротко мотнула головой. — А ты молодец, — с таким искренним восхищением выдохнул он, что мне на секунду стало стыдно за свое поведение. — Думаю, с тобой у нас появились довольно приличные шансы на то, чтобы все-таки выполнить это шергово задание. Я рад, что судьба столкнула нас с тобой.

Задание? Я с недоумением и любопытством покосилась на фарна, уже почти позабыв, что еще секунду назад люто желала от него избавиться. Значит, Райен не просто так решился на модификацию организма. Видимо, надеется, что чип поможет противостоять неведомому псионику и команда выполнит некое поручение. Возможно, уничтожит этого самого псионика?.. Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от неуместного любопытства. Все равно, даже несмотря на подписанное соглашение, никто не станет делиться подобной информацией с курсантом-второкурсником. Да я настоящие звездолеты видела только, когда летела с Земли на Лурану учиться! И то, что у меня больше всех наработано часов на летных тренажерах, не играет абсолютно никакой роли! Диплом пилота считался действительным и подтвержденным не после пяти лет обучения, а после десяти лет практики уже с дипломом на руках. Только после того, как я в течение десяти лет отслужу младшим пилотом, меня допустят к серьезным операциям. Так что мое любопытство в данном случае так и погибнет неудовлетворенным.

От последней дурацкой ассоциации у меня вырвался смешок. Мы как раз приблизились к гостевому корпусу, в котором обычно останавливались проверяющие и те, кто прилетал в качестве гостя, прочитать курсантам несколько лекций. И Райен остановился перед входом, обе ладони положив на набалдашник трости:

— Девчонка на летном — это само по себе из ряда вон, а ты еще и впереди своей группы по многим показаниям…

Я шокировано выдохнула, некрасиво перебивая фарна:

— Откуда знаешь? — И сразу же отвесила мысленную оплеуху. Они же с Айминем друзья! Естественно, спросил у альдебаранца!

Райен не обиделся, только фыркнул:

— Должен же я знать, с кем буду работать? Вот и поинтересовался. А ты там смотри, я понимаю, что ты девушка и более эмоциональна, но постарайся все же лицо удержать завтра. Хорошо?

Завтра? А что будет завтра? Тупо кивнув, я ошарашенно смотрела фарну вслед, пока он поднимался на крыльцо к входу. И лишь потом опомнилась:

— Эй! Ты о чем? Какая работа? Все равно Айминь все контролирует и не даст мне наделать ошибок! Да и сотрудничать мы будем еще максимум пару дней, пока у меня практика не начнется!

Но фарн, взбудоражив мое любопытство, открыл дверь гостевого корпуса, на миг обернулся, подмигнул мне через плечо, и скрылся внутри. А я растерянно уставилась на закрывшуюся за ним дверь. Это что такое только что было?

— Маргарита! — тихо окликнул меня Айминь. — Пойдем, проведу тебя до корпуса. Заодно хочу кое-что обсудить. И не слишком близко к сердцу принимай выходки Райена. Это сейчас у него лицо в шрамах и хромая нога, а когда-то был первым красавчиком на всю Академию и бессовестно этим пользовался, кружа девушкам головы и разбивая сердца.

Райен мгновенно был мною забыт! Какой фарн, какая работа? Уже вечер, мы с Айминем вдвоем, все остальное может подождать и до завтра! И я с энтузиазмом птицы, вьющей гнездо, устремилась по дорожке к казарме, стараясь не забегать вперед альдебаранца. Сердце радостно тарахтело в груди, кровь пела у меня в венах в предвкушении. Все, что касалось эксперимента с чипом фарна, мы давно уже обсудили, еще в лаборатории. А значит, Айминь хочет поговорить о нас двоих…

Некоторое время мы неторопливо и молча шли по открытому пространству ухоженной поляны, которую дорожки пересекали из конца в конец. Днем это место было популярно у курсантов: можно было посидеть на лавочках, любуясь на клумбы и причудливый фонтан, извергающий тонкие струйки зеленовато-бирюзовой воды, а можно было и поваляться на ухоженной и подстриженной травке. Сейчас же, когда сумерки уже опустились на парк, в свете странных луранских фонарей над клумбами вились гигантские ночные бабочки. А фонтан почему-то казался зловещим. Я с трудом отвела от него глаза и с нетерпением уставилась на Айминя. Ну же! Почему он молчит? Скоро уже и женская казарма…

Альдебаранец то ли подслушал мои мысли, то ли почувствовал нетерпение, но он усмехнулся, понимающе дернув уголком губ:

— Маргарита, нам уже давно нужно было поговорить на эту тему. Прости меня, пожалуйста, я трус и все откладывал эту беседу. Но понимаешь ли…

Слова давались Айминю с трудом. И я изумленно уставилась на альдебаранца. Сколько я его знала, он всегда говорил взвешенно и уверенно, так что такого он собирался сказать мне сейчас, что заикался и бледнел, как подросток? Неужели… Неужели это то, о чем я думаю? На что надеюсь?

— Вот ты где! — Внезапно меня с дорожки едва не снес темноволосый вихрь. Я даже пошатнулась, но на ногах устояла. — Марго, нужно срочно поговорить!

Килл вцепился в меня будто пиявка, тут же таща за руку за собой. И я зашипела от злости, поломанных планов и рухнувших надежд:

— Вилларс! Чтоб черти твой мозг на завтрак сожрали! Ты что, слепой?

Энрик на мгновение опешил и недоуменно мигнул. И только потом заметил Айминя:

— О! Приветствую, аспирант Урдо! Простите, торопился и сразу вас не заметил!

В словах килла мне почудилась фальшь. Айминь же понимающе и, как мне показалось, с облегчением дернул уголком рта:

— Понимаю. Ну что же, тогда до завтра, Маргарита! И не гуляй слишком долго! У тебя завтра сложный и ответственный день!

Я даже моргнуть не успела, а альдебаранец повернулся ко мне спиной и почти мгновенно исчез среди ветвей на боковой дорожке. Будто сбежал. Вот и поговорили. Чувствуя, как в груди разгорается самый настоящий пожар, я медленно развернулась лицом к Вилларсу, отчаянно стискивая кулаки и напоминая самой себе, что за драку я лишусь даже призрачного намека пройти практику вне стен Академии:

— Чего тебе? — недружелюбно выплюнула прямо в лицо киллу. — Учебный процесс уже давно завершен, и даже личное время приближается к финалу. Скоро будет отбой. Так какого… тебе от меня так срочно нужно?

Лютое разочарование накрыло меня с головой. А Вилларс, черную дыру ему в печенку, вдруг склонил голову ко мне и сквозь зубы процедил:

— Я не хочу, чтобы ты проводила с этим типом слишком много времени, слышишь, Марго? И тем более, связывала с ним надежды на будущее. Он тебя недостоин.

Если бы сейчас из космоса присвистел метеорит и тюкнул меня прямо по темечку, я бы и то удивилась меньше:

— Что ты сказал?

— Ты слышала. — Вилларс был спокоен, как удав. — Я понимаю, что он — твой куратор по дару, но лучше бы его заменить.

Я смотрела в непримиримое, будто каменное лицо Энрика, на его упрямо поджатые губы, и почти физически ощущала, как меня с головой захлестывает бешенство. Как внутри меня закручивается воронка моих эмоций, густо замешанных на неудовлетворенности, разочаровании, обиде и ярости на одного нахального килла. Ярости за непрошенное вмешательство в мою жизнь.

Где-то на краю сознания вопили инстинкты о том, что еще секунду, и мой дар просто взорвется. Ударит Энрика, как полтора года назад его отца. Размажет по тропинке тонким слоем. Досыта накормит моими обезумевшими эмоциями, вырвавшимися из-под контроля чувствами и разочарованными ожиданиями. С одной только поправкой: сейчас я намного сильней, чем была полтора года назад. Вилларсу не справиться. Да и мне потом придет неизбежный конец.

Глаза пришлось закрыть. Даже зажмуриться. Кулаки стиснулись до боли сами собой. Я старалась дышать глубоко и размеренно, отгораживаясь от происходящего. Все хорошо. Не стоит нервничать из-за сорванного разговора. Айминь все равно был не готов со мной говорить, я это ясно видела по его поведению. Непонятно только зачем он вообще затеял этот разговор.

— Марго! Ты уснула?

Требовательный голос Вилларса ударил меня как таран. И все так тщательно возводимые мною барьеры мгновенно рухнули. Эмоции хлынули в пространство огромной штормовой волной, мифическим девятым валом. Сминая нас, сплющивая, вдавливая в реальность, ставшую какой-то бумажной, гротескной декорацией, в которой не было ни капли жизни. Последнее, что я запомнила: перекошенное лицо Энрика и открытый в безмолвном вопле рот на фоне зловещего сияния, подсвеченного ночным светилом Лураны и парковыми светильниками зеленоватого фонтана…

…Первыми вернулись звуки. Успокаивающий шелест листвы в ночном парке будто ласкал слух. В него вплеталось ворчливое журчание струй воды. Это умиротворяло. Это можно было слушать вечно. Но очень быстро добавился какой-то странный дискомфорт. Как будто лежишь на удобном и мягком, но знаешь, что это удобное может в любую секунду цапнуть тебя за попу.

Открыть глаза почему-то оказалось сложно. Они будто склеились и отказывались открываться. Пришлось приложить некоторое усилие. Зато когда получилось оглядеться…

Чувство жуткого диссонанса, какой-то лютой неправильности накрыло меня с головой. Я смотрела в самые красивые глаза в мире, плавилась, тонула в них. И одновременно ненавидела себя за слабость. Хотелось вскочить, схватить в охапку, присвоить и унести на край света! Вот только… Мне нельзя! Я не имею на это права! Это преступление! В древние времена за кровосмешение казнили на месте! А я…

ЧТО-О-О?!

У меня дыхание перехватило, когда я осознала, что происходит. А лицо Энрика, находящееся в считаных миллиметрах от моего, стало вдруг каким-то по-детски беззащитным и совершенно растерянным. И меня снова полоснуло болью оттого, что очень хочется. Но нельзя.

Эмоции снова начали во мне закручиваться в безумную, убийственно-тугую спираль. И мне пришлось приложить поистине титаническое усилие, чтобы заставить себя закрыть, зажмурить глаза, чтобы не видеть в карих глазах отражение себя, чтобы не утонуть в чужих эмоциях снова. Однако, это мало мне помогло. Видеть я перестала. Но запах, аромат его кожи, щедро приправленный острой ноткой пота и горьким парфюмом, забился в ноздри, отравляя мне мозг. Толкал туда, куда идти было смертельно опасно. Да я даже не слышала о том, что такое возможно!

Стараясь дышать ртом, чтобы не чувствовать дурманящего меня запаха, я с трудом процедила сквозь сжатые зубы:

— Энрик… отодвинься от меня… немедленно! Не меньше, чем на метр… а лучше на два! И с подветренной стороны. Чтобы я даже запаха твоего не чувствовала!

— Что?..

Удивление Вилларса слегка ослабило натяжение, я смогла нормально дышать. Но связь не разорвало. Более того, мне вообще показалось, что она становится все глубже и глубже. Все прочней. И я с отчаянием взвизгнула:

— Делай, что тебе говорят! Потом объясню!

Едва слышный шорох подсказал до предела обостренному восприятию, что килл поднялся на ноги. Я задержала дыхание. Злые, почти бесконечные секунды, не дыша, я напрягала слух, чтобы понять: послушался или нет? Или опять все сделает по-своему?

— Отошел. — Голос Вилларса чуть вибрировал. — А теперь объясни, будь добра, что это только что было. Я… — Голос килла внезапно сорвался.

Я сама не поняла, когда и как вскочила на ноги и распахнула глаза. Вокруг была все та же мягкая луранская ночь. И ветерок по-прежнему лениво заигрывал с листвой на деревьях. Вот только килл напротив меня уже не был тем надменным и заносчивым снобом. Вилларс стоял несчастный, взъерошенный, напуганный, бесконечно растерянный и… родной.

До боли стиснув кулаки, я, забывшись, глубоко вдохнула холодный и вкусный воздух. И сразу же замерла от испуга. Но к счастью, Энрик выполнил то, о чем я просила. Он стоял сейчас довольно далеко, да и ветер дул от меня к нему, так что аромат его тела не забивал мне ноздри. Три глубоких, на полные легкие, вдоха позволили обрести утраченное равновесие и включить мозги. С губ невольно сорвался стон. Энрик напрягся:

— Марго?!

Он качнулся вперед, уже занося ногу для шага. И я поспешно выставила ладонь:

— Нет! Стой на месте! Я… Я пока в себе не уверена. Надеюсь, ты не горишь желанием опять обменяться эмоциями?

Энрик заметно вздрогнул. Но все равно владел собой несоизмеримо лучше меня:

— Мне хватило и того, что уже испытал. — Килл помялся, а потом тихо, на грани слышимости, с болью шепнул: — Прости. Ты не должна была об этом знать. Это мои проблемы. И я с ними справлюсь.

Я невольно фыркнула:

— Как? Отправившись в экспедицию с билетом в один конец? Что за ерунда! К тому же принцип «С глаз долой» чаще всего действует наоборот. Уж лучше я буду тебе надоедать так, что ты меня через неделю возненавидишь!

В ответ Энрик горько хмыкнул:

— Тебя невозможно ненавидеть. Но я осознал это не сразу. Наоборот, тебя хочется опекать, холить, баловать, заботиться. — Он вздохнул и поднял лицо к волшебному ночному небу Лураны. — Не думай об этом. Я разберусь. Я — мужчина, старше и сильнее. Мне и решать проблемы, раз уж отец самоустранился. А вот что касается Урдо…

— Не трогай Айминя! Мои чувства к нему тебя не касаются! — Я непримиримо свела брови на переносице. — Не маленькая, сама разберусь, что к чему! И кстати, — прикусила губу, сообразив, что для меня еще не все потеряно, — придется его сейчас найти и рассказать, что я учудила. Думаю, это слишком серьезно, чтобы молчать.

Сердце на миг замерло, а потом сладко екнуло, стоило мне подумать о том, что сейчас я все-таки останусь с Айминем вдвоем.

— Даже и не думай! — вторгся в мысли сердитый голос Вилларса. — Приличная девушка не шляется по ночам по мужским казармам! Утром расскажешь!

Я вздрогнула от резкой отповеди. И машинально огрызнулась:

— Утром у меня распределение на практику! И еще неизвестно, как моя сегодняшняя выходка на это повлияет! Так что тянуть до утра нельзя!

Я кривила душой. С практикой уже было все более-менее понятно. Из трех отправленных мной заявок, ответ пришел на одну: от самого слабого штурмана-фарна. Увидев извещение в комме, я минут пять нервно кусала губы. Отправлять подтверждение не хотелось, в сердце все еще жила надежда, что откликнется кто-то другой, другой штурман заинтересуется моими знаниями и навыками. Но потом здравый смысл взял верх. Сама ведь думала о том, что мы с фарном уравновесим друг друга, что у нас еще может получиться отличная команда. И я отправила подтверждение. Так что вся интрига завтрашнего утра для меня состояла в том, куда меня зашлют, в какую черную дыру. Работа с даром на распределение повлиять уже не могла. А вот на возможность пообщаться с альдебаранцем наедине влияла. Еще и как.

— Ладно, сестричка, уговорила! — Забытый мной на несколько секунд Вилларс приблизился и сцапал меня за ладонь. — Пошли!

— Куда? — Я потрясенно округлила глаза. Что этому киллу снова взбрело в голову?

— Как куда? Урдо искать! Одну не отпущу, даже и не думай! — Энрик недобро прищурился. — Или ты уже передумала? Кстати, не трепи по Академии о степени нашего родства! Это не просьба, Марго, это приказ!

Я ошалело захлопала глазами.

В этот вечер Энрик приоткрылся для меня совершенно с иной стороны. Изобретя официальную причину посетить Айминя вечером в общежитии, я даже на секунду не задумалась о том, как попаду внутрь. А между тем, все казармы, и я это знала, были организованы по одному типу: внизу, у входа сидел дежурный или же сам комендант. И посторонних внутрь не пускали. Особенно сильно это касалось женских казарм. Но и мужские тоже охранялись. Все это я осознала в тот момент, когда Энрик, крепко сжимая в ладони мою руку, нетерпящим возражений тоном объяснял шурфу, дежурившему в казарме для аспирантов и преподавательского состава, мою проблему:

— Вы не понимаете: у Маргариты дар, развитием и освоением которого и занимается аспирант Урдо. Только что у Маргариты случился срыв и аспиранта Урдо непременно необходимо немедленно поставить в известность об этом инциденте. Ждать до утра просто опасно. Если по вашей вине с девушкой что-то случится, то сами понимаете, ничего хорошего не будет. Для вас.

Вилларс говорил сугубо официально и не опускался до мелочного шантажа. Но шурф все равно нахмурился, и с опаской покосился на наши все еще сомкнутые руки. Потом заглянул мне в лицо. Не знаю, что он там увидел, но поджал губы и проскрипел недовольно:

— Хорошо. Но под вашу ответственность, курсант?..

— Вилларс, — назвался Энрик и, подождав, пока шурф торжественно сделает запись в журнал, двинулся к лестнице. Однако почти сразу притормозил и оглянулся на шурфа: — Уважаемый, подскажите, пожалуйста, на каком этаже и в какой комнате живет аспирант Урдо? Чтобы мы никого больше не побеспокоили, разыскивая его.

Шурф хмыкнул, однако спорить не стал. Открыл базу и нашел искомое. А спустя несколько секунд Энрик уже тащил меня на буксире по лестнице вверх. Нам нужен был последний этаж.

Поднимаясь по ступеням, я невольно вертела головой по сторонам. В моем представлении общежитие для преподавателей должно было быть более уютным и комфортным. Однако меня окружали все те же, что и в родной казарме, практичные стеклопластиковые панели на стенах. Разве что в отличие от женской казармы здесь они имели не безликий серый, а теплый цвет топленых сливок. А так вокруг царила все та же казенщина: вертикальные жалюзи на окнах вместо штор, вымощенный практичной плиткой пол и совершенно пустые коридоры. И так было на каждом этаже, куда я совала свой любопытный нос.

Айминь не ожидал гостей. Хоть и открыл почти мгновенно. Видимо, просто проходил мимо двери, когда раздался сигнал о том, что к нему пришли посетители.

— Маргарита?! — Он потрясенно выдохнул, уставившись на меня. А потом посмотрел на себя.

Айминь открыл нам дверь, будучи одетым в одно лишь полотенце. Влажные волосы ледяным водопадом спускались вниз по спине. На лишенной растительности груди поблескивали капельки влаги. Позабыв обо всем, я жадно изучала того, кто владел моими мыслями последние полтора года. А Айминь, под моим взглядом неловко переступив босыми ногами, сдержанно попросил:

— Я так понимаю, случилось что-то очень важное, что заставило вас, курсанты, искать меня в неурочное время. Первая дверь от лестницы — гостевая. Подождите, пожалуйста, меня там. Я быстро.

Альдебаранец буквально захлопнул перед нашим носом двери, а Вилларс, что-то шипя себе под нос, потащил меня по указанному нам адресу.

Гостевая комната оказалась небольшой, но довольно уютной гостиной. Во всяком случае, мне так показалось. Толком осмотреться не получилось, потому что чертов килл, позабыв о том, что мы как минимум в разных весовых категориях, с силой впечатал меня в ближайшую стену, едва за нами закрылась дверь.

— Ты что творишь, Маргарита?! — Энрик не говорил, он шипел, как разъяренная гадюка. — Ты таращишься на этого…

Я вскипела, позабыв обо всем. У Вилларса нет права оскорблять Айминя! Да килл даже кончика ногтя альдебаранца не стоит! Да он!..

— Не смей! — с яростью выплюнула я Вилларсу прямо в глаза, перебивая его обличительную речь. — Средневековье уже давно кануло в лету! У тебя нет права мной распоряжаться! А я свободная взрослая девушка без обязательств, и могу смотреть, на кого мне захочется!

От моих слов в темных глазах Вилларса промелькнула такая боль, что мне стало стыдно. Энрик, удерживающий меня у стены за плечи, выпрямился и убрал руки. Даже сделал два шага назад:

— Извини, — буркнул он, отворачиваясь и пряча глаза. — Не смог сдержаться. Я почти разума лишился, когда увидел, какими глазами ты смотришь на этого скользкого хлыща… — Внезапно он резко обернулся и сделал стремительный шаг ко мне, приблизившись так, что наши тела почти соприкоснулись: — Марго… — Его дыхание крылом бабочки скользнуло по моим губам, и я невольно облизнулась. Чисто рефлекторно. Но Энрик застонал: — Что же ты творишь!..

Он не двигался, даже глаза прикрыл. И почти не дышал. Но я всей кожей ощущала, как он дрожит, вибрирует всем телом. Словно сквозь него кто-то пропустил электрический ток. Бросив быстрый взгляд из-под ресниц, я заметила, как по смуглому лицу Энрика пробежала мгновенная гримаса боли. И мне сразу же захотелось ему хоть как-то помочь. Если не разделить с ним боль, то хотя бы утешить. Гад он все-таки, но незлой и не испорченный. Он не виноват, что так все случилось.

Чуть поколебавшись, я подняла руку и осторожно положила раскрытую ладонь туда, где под кителем обезумевшей птичкой билось сердце килла. Лица коснуться не помела. Энрик даже не дернулся. Лишь с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы:

— Знаешь, а я даже рад, что ты знаешь о моих чувствах. Потому что и дальше сдерживаться, скрывать свое отношение к тебе я бы уже не смог. Помолчи! — повелительно добавил он, заметив, что я открыла рот возразить. — Я знаю, что это неправильно, знаю, что так нельзя, но все равно не чувствую в тебе родственной крови. Наоборот, я ощущаю тебя, как свою женщину и вряд ли долго смог бы скрывать свое отношение к тебе…

Вилларс поднял руку и очень нежно, бесконечно нежно провел кончиками пальцев по моей щеке. Вот только в темно-карих глазах килла горело и плавилось такое… что я поняла, он сейчас меня поцелует. И испугалась. До икотки, до дрожи в коленях, до потных трясущихся рук. Нет! Так же нельзя!

Все, что было до этой секунды, я почему-то воспринимала не всерьез. Мне было жаль Энрика, я вполне понимала его чувства. Потому что сама была влюблена. Но поцелуй… Нет, это совершенно невозможно! Ведь у нас один отец! Мы фактически брат и сестра!

Страх сыграл со мной злую шутку, ослабив контроль над даром. А взбесившиеся эмоции словно того и ждали. На этот раз не было ни перехода, ни времени на осознание того, что что-то не так. Просто со следующим ударом сердца я вдруг оказалась как будто посреди океана, тонущая и захлебывающаяся эмоциями, болью и ревностью того, кто был мне братом по крови. Но не по сердцу…

А вот закончилось все так же внезапно, как и в прошлый раз. Но мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы прийти в себя, взять себя в руки. Когда же я, отдышавшись, открыла глаза, то пожалела, что не провалилась и в этот раз в обморок.

Вилларс стоял под противоположной стеной, до побеления сжимая кулаки. А прямо передо мной скрестил на груди руки разъяренный Айминь:

— Что это только что было? Вы двое хоть осознаете, что натворили?