Доступ запрещен (СИ)

Глава 17

Мне не хотелось в этом признаваться даже самой себе, но я трусила. Отчаянно. До головокружения боялась того, что сейчас творилось в голове у альдебаранца. Что он может решить? Как поступит?

Колени уже почти дрожали. Из груди рвался жалобный скулеж. Какая же я все-таки идиотка! Дура неопытная! Повелась на красивое личико и внимание со стороны внешне холодного инопланетника, и растаяла будто мороженое в солнечный день! А тому того и надо. Думаю, не ошибусь, если скажу, что выбрана я была не случайно. Айминь, как псионик, наверняка сразу разглядел мой дар и просто воспользовался ситуацией, вмешавшись в некрасивую свару, поворачивая ситуацию в свою пользу. Вот только что ему от меня надо? Почему отсылает теперь? Неужели и вправду влюбился?

В этот момент Айминь принял окончательное решение:

— Хорошо. Я не понимаю, почему ты так изменила свое отношение к этому килльскому недомерку, ведь он тебя ненавидел два года назад. Так что слова о том, что он твой кровный брат, вполне могут оказаться правдой. Во всяком случае, ты в это веришь, я чувствую, — я содрогнулась от этих, казалось бы, невинных слов. Айминь чувствует, когда лгут, а когда говорят правду? Но подумать над этим не получилось. Айминь вдруг крепко схватил меня за руку: — Раз он так тебе дорог и так необходим для счастливой жизни, я его приведу! Но ты должна оставаться здесь, ты меня слышишь?

Глаза альдебаранца сияли, как две сверхновых звезды. Я с трудом сглотнула, заметив это. Притупившийся было страх перед ним и перед ситуацией, снова ожил. Такой Айминь меня пугал, поэтому медлить с ответом не стала, судорожно закивала головой.

Альдебаранец еще секунд тридцать в упор сверлил меня превратившимися в лазер глазами. Под жутким пронизывающим взглядом хотелось как минимум поежиться. А еще лучше втянуть голову в плечи, найти какую-нибудь безопасную щель и забиться туда. Подальше от того, кого я любила, и кто так внезапно переквалифицировался во врага.

— Я запру тебя на всякий случай, — в конце концов решил Айминь и направился к незамеченному ранее мной выходу. — Так будет надежней. Имей в виду: видеонаблюдения здесь нет, я об этом позаботился. Никто, лениво разглядывая экраны, не задастся вопросом, что делает на запасной ремонтной палубе курсант. И комм твой тоже заглушен. Это сделано с целью спрятать от капитана когг. Жди, я скоро вернусь. Можешь пока осмотреться. Я не пилот, вдруг что-то забыл добавить или закачать в память когга.

С этими словами Айминь кивнул мне через плечо и покинул отсек. Дверь по старинке мягко повернулась на своих шарнирах, удивив меня своей конструкцией, и плотно встала на свое место.

Сколько времени я в полном ступоре смотрела Айминю вслед, сложно сказать. Может, минуту. Может, целую вечность. Мозг судорожно пытался осознать размер ямы, в которую я размаху попала. Подстава вышла знатная, и винить в этом некого, кроме себя. Сама же приняла решение пойти за Айминем. И о чем только думала? Дура! Выпрут меня за проявленную глупость из Академии, и будут правы!

Последняя мысль слегка привела в чувство, и я сорвалась с места, бросившись к двери. Она была прочной, металлической, в отличие от ее сестер, охраняющих жилые помещения крейсера, и больше напоминала вход в какое-то хранилище или сейф, виденные мной в старых фильмах, чем проход на ремонтную базу. Заколотив по ней кулаками, я сразу поняла всю бесполезность данного занятия: вряд ли меня здесь кто-то услышит, а руки уже отбила.

Поморщившись от боли и от жалости к себе, я оставила бесполезное занятие. И попробовала хоть что-нибудь выжать из комма. Однако он был мертв. Упомянутая альдебаранцем глушилка работала исправно, превращая девайс в бесполезную игрушку и лишая меня даже призрачной надежды выбраться из передряги с минимальными потерями. Придется пока следовать плану Айминя, нравится мне это или нет. А вот когда выйду на когге в открытый космос, тогда мы еще посмотрим кто кого… И кстати, нелишним будет и в самом деле поближе познакомиться с коггом, презентованным альдебаранцем. Чтобы потом в самый неподходящий момент не вылезли какие-нибудь неприятные сюрпризы.

Помещение для взлета десантного когга было слишком мало. Здесь не хватало пространства для старта и для разгона. Все стены были плотно утыканы шкафами, стеллажами с ремкомплектами и роботизированными помощниками техников. Неудивительно, что когг был зажат в древней катапультирующей установке. Такое уже давно нигде не используется, я это знала из уроков истории космоплавания. Тем более было странно видеть катапульту на современном военном крейсере. Она выглядела здесь так же чуждо, как и девица в декольтированном вечернем платье в открытом космосе. И я бы охотно поинтересовалась причинами ее здесь нахождения. Вот только не у кого было. У Айминя спрашивать глупо. Все равно не ответит.

Айминя не было долго. Я успела провести все известные мне тесты систем малого летного корабля, потом от скуки изучила память искусственного интеллекта когга. Альдебаранец не соврал. Он закачал туда столько разнообразных справочников, руководств и инструкций, что, если бы я вздумала все это прочесть, то мне не хватило бы на это и года. Похихикав над запасливостью некоторых блондинов, я почистила слегка резерв памяти когга, удалив то, что дублировалось, и то, что совершенно точно мне никогда бы не пригодилось. Например, памятку для сотрудника Межгалактичнеской почтовой службы про перелеты между слишком близкорасположенными астероидами. Когда грузы нельзя было переправить другим, более маневренным транспортом, но и места для разгона неуклюжего транспортника тоже не было.

Замок в двери, больше похожий на банковский многоуровневый запор, загрохотал тогда, когда я от безделья проинспектировала даже пищевые автоматы когга и уже дожевывала безвкусный сухой галет. Есть захотелось неожиданно остро, а в автоматах было пусто: нашелся только сублимированный паек и белковый концентрат вместо напитка.

Поспешно прожевав последний кусок, проглотив его и вытерев разом вспотевшие ладони о штанины, я шагнула навстречу открывающейся двери. Сердце в груди нервно отбивало чечетку, пульс по нарастающей грохотал в ушах. А вдруг это не Айминь? Вдруг меня вопреки его словам вычислили, нашли? Или вообще техникам зачем-то понадобилась именно эта палуба?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но нервничала я зря: в полумраке скудного освещения в открывшемся дверном проеме экзотической змеей мелькнула белоснежная коса. Придерживая на плече какой-то груз, Айминь головой вперед нырнул в двери. И я с трудом удержалась от вскрика, когда рассмотрела, что он принес. Когда альдебаранец повернулся ко мне спиной, чтобы запереть двери, я увидела болтающиеся безжизненно руки и взлохмаченную темную голову: Айминь на плече принес бессознательного Энрика Вилларса!

А дальше события начали развиваться по какому-то дикому, совершенно непредсказуемому сценарию.

Заперев входную дверь, Айминь небрежно, будто тюк с вещами, сбросил тело Энрика на пол:

— Приведи его в чувство побыстрей! На корабле что-то случилось, все суетятся, объявлена готовность номер один. Я планировал поговорить и убедить килла добровольно последовать за мной, но не успел сказать даже слова. Пришлось его вырубать, включать невидимость и тащить его тушу на себе. Давай, займись братом, — недовольно бросил он мне, видя мою очевидную растерянность, — а я пока попытаюсь выяснить, что произошло, из-за чего переполох.

Со всевозрастающим изумлением я наблюдала, как Айминь, отойдя всего на пару шагов от входа, садится на пол, удобно устраивается у стены, закрывает глаза и… начинает медитировать!

От понимания того, что Айминь все-таки утаил часть своих способностей и умений, я помрачнела. На сердце сделалось как-то гадко. И как я могла в него влюбиться? За что? За красивую мордашку? За уделенное внимание? Разум шептал, что все не так, а прилепилась я к Айминю сердцем за его внимание и участие, за защиту, в которой я так нуждалась. Но все равно осознавать, что дорогой сердцу человек, ладно, инопланетник, оказался опытным и искусным манипулятором было неприятно.

Опустившись на колени возле Вилларса, я пощупала ему пульс и зачем-то оттянула веко, видела такой жест в кино. Хоть и совершенно не понимала, что он должен дать, понимание чего. Хорошо сказать: приведи в чувство! А как? Я ведь не медик!

Чуть поколебавшись и тяжко вздохнув, я потянулась одной и самовольно выпущенных в пространство нитей дара к Энрику и очень осторожно коснулась ею переносицы парня. Почему именно ее? Как-то так само получилось, надеюсь, это инстинктивное знание, что делать, как и когда.

Нить провалилась внутрь головы Энрика, по сути, не встретив никакого сопротивления. Я испуганно дернулась, едва не утратив контроль над нитью, внезапно оказавшись среди странного серого марева, наполненного неясными, туманными образами. И все же дисциплины хватило, чтобы удержаться на месте, не действовать импульсивно. Оглядевшись «по сторонам», с изумлением осознала, что три размытых образа из четырех напоминают меня саму, и я приободрилась. Тихонько принялась звать килла по имени и почти сразу почувствовала отклик. Сначала слабый и неясный, но очень быстро превратившийся в бурную радость. Радость оттого, что я жива…

Ментальное общение мало чем отличается от общения в реальности. Тот же собеседник, те же слова и эмоции. Разве что обнял и прижал меня к своей груди не реальный, живой Энрик, а его ментальная проекция. Вот только тревога в его голосе была отнюдь не воображаемой, она ударила по и без того туго натянуты нервам, когда килл, жадно вглядываясь в глаза, обхватил ладонями мое лицо:

— Живая!.. Марго… Я чуть не свихнулся, когда на крейсере поднялась тревога из-за твоего похищения… Что этот ненормальный о тебя хочет?..

— Погоди, — я вывернулась из рук Энрика и рассеянно поцеловала в уголок губ, уловив волну обиды и недоумения из-за такого моего поведения, — так это из-за меня тревога? Айминь сказал, что объявлена готовность номер один. Обычно согласно уставу такое случается при угрозе нападения…

— Про нападение мне ничего не известно, — мотнул головой килл. — Я в паре с игумаром из десантников прочесывал отведенный нам квадрат, когда меня вдруг что-то основательно приложило по затылку, — он поморщился и потер пострадавшее место. — Больше ничего не помню.

— Ясно, — растерянно протянула в ответ.

Происходило что-то очень странное. Может быть, стоило бы попробовать разведать все самой? Как с нитями в космосе? Но как удержаться от перегруза? Здесь капсулы нет. И Айминь сейчас точно не согласится вернуть меня в медотсек. Особенно, если действительно что-то случилось.

Ментальное поле Энрика, даже несмотря на раздирающие его противоречивые чувства, для меня было теплым и уютным. Как шерстяной плед, когда за окном бушует непогода. Как заношенный до дыр свитер, как растоптанные донельзя, но все равно самые комфортные тапочки. Оно расслабляло и убаюкивало. Так стоило ли удивляться, что я сама не заметила, как вновь активировала нашу с ним связь? И Энрик, лишенный пси-дара, смог узнать, прочувствовать, что меня беспокоило.

Ментальная проекция килла нахмурилась:

— Так может быть, ты бы сама посмотрела, что происходит? А я при активной связи смогу проследить, чтобы ты не перенапряглась. Или попробую поделиться энергией…

Я отчаянно затрясла головой:

— Нет! Не вздумай! Это опасно для обоих! Ты не знаешь теории, не владеешь пси-техниками, при таком раскладе рискуем выгореть оба. Айминь точно не станет возиться с тобой, даже если и озаботится доставкой моей тушки в медкапсулу. А я потом сойду с ума от осознания, что убила собственного брата. Так что я предпочту не рисковать…

— Кто владеет информацией, тот владеет миром, — хмуро перебил меня Энрик. — Я не подумал о рисках именно потому, что не знаю теории. Теперь, когда ты мне указала на опасность, я ни за что так не поступлю. А знать, что происходит вокруг, не помешает. Легче будет выпутаться из той истории, в которую влипли.

Щекам стало горячо. Я оценила деликатность Энрика, не ставшего тыкать меня носом в мою же собственную глупость. Он вполне мог заявить, что беда случилась из-за моей детской наивности и глупой влюбленности, но промолчал.

— Хорошо. Я попробую. А ты внимательно за мной наблюдай, — я чуть помедлила, вглядываясь в глаза килла и ощущая по нашей связи его собранность, концентрацию и внимательность, — при первых же признаках усталости и обессиливания выдергивай меня обратно, чем бы я ни занималась в этот миг. Ты понял меня? Это важно!

Энрик кивнул в ответ. И я, больше не желая тратить попусту ни мгновения, оттолкнулась и скользнула вверх, а потом и за пределы корабля. Второй раз, уже зная ощущения, зная, что и как, у меня это получилось быстро, легко и естественно. Будто всю жизнь только этим и занималась.

Вокруг «Церероса» мало что изменилось. Только корабли каравана подлетели поближе к крейсеру, будто свора собак жалась к ногам строгого, но справедливого хозяина. Странно. Такое ощущение, что они чего-то боятся.

Не тратя больше времени на изучение пустынного и равнодушного космоса, я принялась торопливо перебирать пронизывающие пространство пси-нити, ища хотя бы намек на то, что подняло переполох на корабле. Однако, добыть информацию таким способом оказалось значительно тяжелее, чем мне представлялось. В этот раз я даже не пыталась вникать в ту информацию, которую несли на себе нити. Прикасалась, считывала поверхностную информацию и сразу же выпускала из пальцев, как только понимала, что это совсем не то, что ищу. Но первые признаки усталости появились очень быстро, вынуждая меня нервничать и торопиться еще больше. Умом я понимала, что мой метод поиска — это даже не метод, а так, сырой и непросчитанный план. Наверняка имеются более совершенные и более эргономичные методики. Вот только я о них не знала.

Я давно сбилась со счета, сколько нитей прошло через мои руки, и уже мало что соображала, задействовав все ресурсы организма на поиске, когда Энрик все-таки выдернул меня в свой ментал. И одновременно произошло еще два события: крейсер вздрогнул, будто мячик, который кто-то очень большой изо всех сил пнул ногой, посылая в полет. И я наконец нашла нужную пси-нить с информацией…

Когда-то давно я мечтала стать кем-то настолько значимым, чтобы от меня зависели другие, чтобы обладать властью если не распоряжаться чужими жизнями, то хотя бы иметь право принимать судьбоносные решения. Тогда мне казалось, что это будет круто. Что именно это заставит других считаться со мной и ценить меня. Наивный ребенок! Как же я ошибалась! Я не знала тогда, что право вершить чужие судьбы называется властью. А власть для меня — непосильное бремя. Груз, который вполне может сломать тяжестью легших на плечи обязательств. Я слишком слаба для подобной ответственности. Но поняла это только сейчас.

В реал я вывалилась с гулко колотящимся сердцем и пониманием того, что если не предупредить капитана, то случится беда. Виски ломило от боли, меня подташнивало — верный признак того, что выложилась я все-таки по полной. Но на восстановление не было ни времени, ни возможности. Вокруг уже царил ад. Крейсер мелко дрожал и вибрировал всем своим огромным металлическим телом, сигнализируя о том, что на него пытаются проникнуть неучтенные пассажиры.

Распахнув глаза и встретившись взглядом с Айминем, мы выпалили одновременно:

— На «Церерос» напали пираты! — Я нервно вскочила на ноги и покачнулась от слабости. — Они знают про псионика и считают, что сейчас самое удобное время для нападения: еще достаточно далеко и он не достанет! А значит, можно перехватить корабли со всем содержимым. Захватить их, нажиться и попытаться с их помощью избавиться от неудобной власти в секторе!

— Марго, тебе нужно лететь прямо сейчас! — не слушая меня, скомандовал Айминь. — Миншенг не сможет отделить пиратов от членов команд каравана и попросту поджарит мозги всем здесь! Он не потерпит покушения на его власть в этом секторе!

На осознание услышанного ушло всего одно мгновение. А потом у меня буквально глаза полезли на лоб:

— Ты его знаешь?! Ты знаком с псиоником????

Айминь поднялся на ноги и тряхнул головой, белоснежная коса недовольной змеей скользнула вдоль гибкого тела:

— Нет времени разговаривать на эту тему, отправляйтесь в когг немедленно! — Айминь вдруг схватил меня за руку и дернул на себя: — Марго, — его дыхание ледяным облачком скользнуло по моей щеке, — я тебя очень прошу: улетай немедленно! Сразу, как только это будет возможно, уходи в гиперпространство, там Миншенг тебя не найдет! Ты… ты мне очень дорога! Только…

Он был так близко, что я, кажется, слышала, как колотится сердце альдебаранца. Невероятно, смущающе близко. Как когда-то мечтала. Я затрясла отчаянно головой, пытаясь избавиться от наваждения:

— Не получится! На нас напали не просто пираты — отребье окраин освоенного сектора! Нас атакуют модификанты! Я не знаю всех подробностей, но главный среди них, Миреил, не собирается мириться с властью псионика в секторе и покидать его тоже не планирует! Он хочет воспользоваться военным караваном в своих целях! Нужно предупредить капитана! Нас попросту загоняют в ловушку! Корабли окажутся между молотом и наковальней!

Это было так странно: трясущийся как в лихорадке крейсер, мелко вибрирующая палуба под ногами и прищуренный, полный подозрения взгляд альдебаранца.

— Откуда у тебя такая информация? — его голос хлестнул пространство будто энергетической плетью. — Ты…

Айминь осекся. А я просто кивнула головой. И добавила:

— Долго объяснять. Но я напрямую получила информацию от этого Миреила, я знаю все его планы так, как будто он мне их детально расписал. Айминь, не вздумай становиться у меня на дороге! — строго предупредила, поймав взгляд альдебаранца. — Я все равно пойду к капитану, как бы ты ни пытался меня задержать! Не могу поступить по-другому. А если ты попытаешься мне помешать, мне придется тебя вырубить.

Альдебаранец проигнорировал предупреждение и колко прищурил льдистые глаза:

— Твои способности растут. — Два весомых удара сердца, эхом прозвучавших в висках, он молчал, изучая меня, а потом покачал головой: — Марго, лучше улетай! Ничего хорошего здесь не будет…

Я упрямо сцепила зубы и процедила:

— Трусливо дезертировать, даже не попытавшись спасти сотни жизней? Никогда! Ты плохо меня знаешь, Айминь, раз можешь просто допустить подобную мысль. — Но поймав полный боли взгляд, со вздохом добавила: — Помоги убедить капитана, и я обещаю покинуть крейсер.

Айминь сдался. Одарил меня полным муки и отчаяния взглядом, молча шагнул к двери и разблокировал ее, не оглядываясь, следуем ли мы с Энриком за ним или остались на грузовой палубе. А потом был забег на пределе возможностей по длинным и слабоосвещенным коридорам крейсера. Вот когда я вспомнила Академию и дурацкие, как мне тогда казалось, требования к физическому индексу тела! Меня пошатывало от слабости и порой казалось, что в коридорах корабля для меня не хватает воздуха. Но я упрямо продвигалась вперед, судорожно вцепившись в руку Энрика и запрещая себе даже думать о проявлении слабости. Впереди был серьезный разговор с капитаном, попытка убедить его в том, что противник слишком серьезный. Сильный, быстрый, поднаторевший в разбойном ремесле и… обозленный на псионика за то, что тот выживал их из уже обжитого сектора, который они давно считали своим. В этом смысле караван кораблей, следующий в колонию Альянса, был очень и очень выгодным инструментом, чтобы на его спине ворваться в святая святых псионика, и, пока он не пришел в себя, уничтожить грозного противника. Инструментом, который выбрал главарь модификантов. Тех, кто не пожелал договариваться с Альянсом, а решил бороться до конца.

К тому моменту, когда мы трое подбежали к капитанскому мостику, я так и не придумала, что говорить, не подобрала слова, которые могли бы убедить капитана в том, что я говорю правду, что это не мои выдумки, а грозная реальность и жизни вверенных ему членов команд в буквальном смысле висят на волоске. Но как оказалось, это уже и не было важно. Мы опоздали.

В тот самый миг, когда мы влетели в помещение, когда резко обернувшийся на звук открывшихся дверей капитан встретился глазами с моим взглядом, «Церерос» будто на всей скорости налетел на препятствие. Мелкая дрожь, давно уже сотрясающая корпус крейсера, вдруг стихла как по мановению волшебной палочки. Вместо этого появилось жуткое ощущение, что корабль вдруг ни с того ни с сего вдруг решил забраться на невидимую стену или скалу. Его нос задрался так, что появился ощутимый крен палубы.

У меня даже дыхание перехватило. Существовал очень ограниченный набор сценариев, при котором космический корабль мог дать крен. И ни один из этих сценариев не предполагал благополучного исхода для самого корабля.

Две почти бесконечные секунды «Церерос» висел в пустоте, будто размышлял, что делать дальше: карабкаться вверх или вернуться на исходные позиции. А потом пространство будто взбесилось. Сработавшая система оповещения наполнила корабль мерцанием красных фонарей и воплями сирены. И я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги. Я не успела! Не успела даже заикнуться про поджидающую опасность, а нам уже влепили плазменный заряд. И, судя по тому, что я слышу и вижу, где-то произошло обрушение и разгерметизация. Но почему???? Ведь в планах было совсем другое!

— Капитан! — Вдруг завопил инженер-связист, совмещающий должность со специалистом по лингвистике, перекрывая шум от сирены. — С нами желает разговаривать некто Миншенг…

Я почувствовала, как у меня отваливается челюсть и с неслышным звоном ударяется об пол. Псионик?! Вышел на связь? Что здесь, черт возьми, происходит?

Капитан Ирреро, не отрывавший от меня глаз с того момента, как наша троица вкатилась на мостик, сжал челюсти так, что на скулах у него заиграли желваки. Кажется, он догадался, что это имя мне знакомо. А может, напридумывал того, чего в реальности нет. Но так или иначе, он сощурился и рявкнул на весь мостик:

— Отключить звуковое оповещение вручную! Техники: срочно сканировать состояние корабля! Отчет о повреждениях и потерях мне на комм персонально! Шиаран, — кэп деревянно повернулся к связисту лицом, и я вдруг обнаружила, насколько легче дышать, освободившись от тяжелого взгляда килла, — открывай канал связи! Послушаем, что нам поведает господин Миншенг!

Спустя минуту умолкла надрывающаяся сигнализация, оповещающая об опасности на корабле. А еще спустя секунд тридцать на гигантском центральном дисплее, транслировавшем обычно в отдельных окнах наиболее значимые события в разных уголках крейсера, развернулся огромный, во весь экран, канал связи. И продемонстрировал нам лицо того, кто жаждал побеседовать с капитаном.

Айминь мгновенно, резким рывком за руку, убрал меня подальше от границы чувствительности приемника галасвязи, чтобы собеседник Ирреро меня не заметил. И за это я была ему благодарна. Хотя от неожиданности едва не завалилась на бок. Спасибо, Энрик поймал и наградил Айминя злым, прожигающим насквозь взглядом, прижимая меня к себе. Но мне было не до взаимоотношений двух инопланетников. Я во все глаза глядела на того, кто назвался Миншенгом.

Тяжелое, одутловатое лицо, будто оплывший воск, уродливо повторяло до боли знакомые черты. Сравнение с воском всплыло в голове не случайно: кожа Миншенга обладала нездоровым, желтоватым оттенком. Только добавлявшим впечатления поплывшей свечи общему внешнему виду. Правда, опухшие, какие-то рыхлые веки не скрывали острый, хищный, какой-то голодный взгляд. Но это не бросалось в глаза. Скорее смотрящий замечал мясистый и пористый нос, почти утративший нормальные очертания из-за отечности, влажные и какие-то безвольные губы, до жути напоминавшие рот лягушки, и лысину. Да, над всем этим «великолепием» не было волос. Желтоватый череп в свете индикации приборов выглядел жутко и как-то потусторонне. Я даже поежилась и сильнее прижалась к груди килла. В голову почему-то настойчиво лезли картины, как этот Миншенг целует меня своим отвратительным слюнявым ртом. И я впервые за долгое время преисполнилась благодарности Айминю, что выдернул меня из зоны видимости, что этот жуткий псионик меня не увидит.

— Приветствую, капитан Ирреро! — дуновением арктического воздуха пролетел по мостику голос жуткого существа. Я невольно передернула плечами и успела заметить, что многие тоже поежились. — Простите, что не оказал вам должного гостеприимства, — ехидно дернул уголком рта псионик, — но даже я не ожидал, что мой старый недруг Миреил вдруг решит попытаться уничтожить меня вашими руками.

Кэп не позволил себе ни единого движения, ни единой гримасы. Хотя я подозревала, что основной спектр ощущений, от которого страдала команда и прочувствовала я, был направлен именно на Ирреро. Килл только голову склонил к плечу и равнодушно поинтересовался:

— Ты кто такой и что тебе нужно?

Оплывшая карикатура на альдебаранцев неприятно усмехнулась с дисплея:

— Как грубо! Капитан, тебя мама в детстве не учила этикету?

— Этикет нужен в общении с добропорядочными гражданами Альянса и его гостями! — отрезал килл острым, как лазер, голосом. — А ты ни тем ни другим не являешься! Напросился на разговор — так говори, что тебе нужно! Не трать мое время напрасно! Мне нужно разобраться с пиратами, атаковавшими караван с грузом для колонистов!

Одутловатое лицо на дисплее исказила мгновенная судорога ярости. Но Миншенг очень быстро взял себя в руки:

— Не хами мне, капитан, — вкрадчиво протянул он, — тебе не стоит со мной ссориться! Ведь сейчас только от меня зависит, будешь ты жить или нет. А что касается пиратов… Я могу очень быстро с ними разобраться. Ты только скажи!

Я дернулась в руках Энрика и в последний момент прикусила себе язык, чтобы не заорать на весь мостик: «Не верь ему!» Вилларс, к счастью, меня удержал. А Айминь пригвоздил к месту жестким, предупреждающим взглядом. Как раз вовремя, чтобы я не пропустила подозрительный, полный недоверия взгляд Ирреро на своего пугающего собеседника:

— И с чего вдруг такая щедрость?

Миншенг снисходительно усмехнулся:

— Все очень просто: они мои враги и желают меня уничтожить. — Чудовище на дисплее откинулось на спинку кресла, в котором сидело, и скучающе пояснило: — До меня они не доберутся, я им не по зубам. Но вполне могут проредить ряды моих соратников. А я, во-первых, обещал своим людям неприкосновенность и должен о них заботиться. Во-вторых, даже если тебя это и удивит, я дорожу теми, кто меня поддерживает. — Миншенг вдруг подался вперед и вкрадчиво предложил: — Ты тоже можешь оказаться в их числе и рассчитывать на мою защиту. Все зависит от решения, которое ты примешь.

Челюсть капитана на глазах окаменела:

— Стать предателем и переметнуться на твою сторону? Никогда! Если это твое условие, то ты зря потратил мое время!

Миншенг раздраженно поджал бесформенные губы, отчего на миг показалось, что у него вовсе не стало рта, а потом сердито выплюнул:

— Это не условие, это деловое предложение! Я умею ценить верность. В отличие от того же Альянса. И никогда не пошлю тех, кто мне верен, на смерть. — Это был даже не камешек, это был увесистый булыжник в огород командования Звездным Флотом. И понял это не только капитан. Присутствующие на мостике стали оглядываться на Миншенга. Тот довольно улыбнулся, заметив реакцию космолетчиков, и припечатал: — А мое условие: вы сохраняете жизнь моему брату и отпускаете его с корабля вместе с теми, кого он пожелает забрать, а также добровольно надеваете датчики с определенным сигналом, братишка выдаст вам их перед отлетом. Эти датчики позволят мне идентифицировать ваши команды. А затем я помогу вам разобраться с пиратами. Вот и все, — скучающе закончил… брат Айминя. Теперь я в этом не сомневалась.

Повисла какая-то оглушающе-торжествующая пауза. Миншенг победно смотрел на Ирреро, как будто свысока. А кэп… Плечи килла напряглись до предела, так что, казалось, китель на них затрещал. И он медленно обернулся в нашу сторону. Темные глаза капитана с убийственным выражением впились в Айминя. Но тот встретил недовольство килла твердым взглядом.

— Братишка здесь? — мгновенно сориентировался Миншенг. — Пусть подойдет!

Айминь нехотя сделал несколько шагов вперед, не дожидаясь реакции капитана и сдержанно поклонился. Я впервые воочию наблюдала приветствие альдебаранцев, о котором до этого только читала. В справочнике было указано, что таким типом поклонов приветствуют только главу рода либо старейшего и уважаемого члена сообщества. Вопросов стало еще больше. Неужели Миншенг глава рода?

— Брат. — Айминь был сама сдержанность. И тем удивительнее было наблюдать искреннее беспокойство на одутловатом лице Миншенга.

— Ай, ты цел? У тебя все хорошо?

Айминь склонил в ответ голову:

— Все хорошо. Если не считать нападения на караван.

По лицу Миншенга промелькнула злая тень:

— Он за это заплатит! В любом случае! Не дай космос, с твоей головы упадет хоть волосок!

Я бы умилилась заботе брата о брате. Но слова Миншенга сопровождала такая безумная гримаса ярости, что я содрогнулась. Страшно иметь дело с безумцем. Так и захотелось крикнуть, чтобы замолчал и не гневил космос, пока не накликал. Но накликала, кажется, я.

В воздухе еще звенело предупреждение Миншенга, а отключенное звуковое оповещение заорало вновь. Я дернулась в руках Энрика. Кто-то из операторов, позабыв про открытый канал связи, в ужасе крикнул:

— Нас атакуют импульсным оружием в лобовую! Щиты вывожу на максимум!

С другого конца мостика послышался еще чей-то голос, докладывающий капитану:

— Кэп, нас глушат какой-то гадостью! Энергия утекает будто в пустоту! Через тридцать секунд от щитов не останется даже воспоминания, и мы не можем ничем ответить! Мы слепы, глухи и немы!

Я еще успела увидеть ужас и бесконтрольную, бескрайнюю ярость на лице псионика, густо замешенные на безумии и бешенстве, а потом раздался страшный треск, корабль тряхнуло, будто кто-то зажал его в кулаке как погремушку и потряс, прислушиваясь к идущим изнутри звукам. А затем иссякла энергия, питающая системы крейсера и мир вокруг будто погас…