Другое оружие

Часть 27

Квартира на базе обустраивалась задолго до инцидента на Сматоре, и большое зеркало около туалетного столика было необходимым элементом для комфорта. Но сейчас оно только удручало. Падме снова стояла напротив него, крутя в руках расчёску. Расчёсывание волос перед сном было обязательной процедурой всю её сознательную жизнь. Этот ритуал был сравним с медитацией мужа, когда вместе с волосами, укладывались и дела, вопросы, заботы прошедшего дня, освобождая голову от бесконечного потока мыслей, чтобы можно было спокойно уснуть. Отсутствие этой процедуры ухудшило отдых, ей постоянно снилась куча документов, неумолкающий Трипио, сенаторы, дела… Создавалось впечатление, что она работает даже во сне. Увеличение проводимого с детьми времени спокойного сна не прибавило, а наоборот все её страхи всплывали во снах…

Она подняла глаза, в отражении зеркала, за её спиной стоял муж, облокотившийся об дверной проход.

— Ты по-прежнему… обворожительна, — заметив на себе внимание, произнёс Скайуокер.

Его мнение было для неё чуть ли не самым важным, но все его заверения в её красоте сейчас только заставляли чаще смотреть в зеркало, которое хоть и стало чуточку гуманней, но всё же разбивало все иллюзии по поводу своего нынешнего внешнего вида.

— Это потому, что я влюблена.

— Я сильней в тебя влюблён.

— Ты ослеп от любви?

— Нет, — он обнял её со спины, на его фоне Падме казалась совсем маленькой и несуразной. Она опустила глаза, не желая видеть себя такой. — Как думаешь: у меня такой же ровный череп?

— Не вздумай! Даже не смей! На диване постелю!

— Ладно-ладно, я только спросил, — Энакин поцеловал её в шею, пряча улыбку. Раззадоренный Ангел выглядел очень забавно, — может, ты меня, тогда причешешь? — он посмотрел на расчёску в руках, а потом на неё с просьбой в глазах.

— Садись.

Прядь за прядью, как мысль за мыслю, перебирала она густые волосы, тщательно расчёсывая.

— Кончики надо подравнять…

«Я полностью в твоих руках», — абсолютно блаженное лицо с закрытыми глазами. Умел мурчать – мурчал бы.

Волосы были влажные – значит, сразу подготовился к разговору. Несмотря на всю свою нелюбовь к политике, ориентировался он в ней лучше, чем казалось со стороны. Бытовая дипломатия и умение просчитывать, направлять и предвидеть события в их случае не могли ограничиваться квартирой. А она уже думала, что почти изучила любимого.

— Тебе они не мешают? — его волосы уже спадали с плеч. Надо было возвращать прежнюю длину или укладывать по-другому.

«Немного. Передние пряди».

— Локон опален… — тщательно перебирая каждую прядку и равняя её, отметила супруга.

«На тренировке мечом задел».

— Лет десять назад, — она выразительно посмотрела на него, — не умеешь ты, Скайуокер врать – не ври. Хотя бы мне.

«Прости».

«Прощаю».

Падме встала перед мужем, тот лишь приоткрыл один глаз, наблюдая, как она вытаскивает из ящика нечто, что больше было похоже на пыточные приспособления. Но супруга достала лишь маленький крепёж для волос, который был чуть темнее его цвета, все зажимы подбирались под её, почти чёрные волосы.

— Так они тебе не будут мешать.

Энакин открыл глаза и замер, увидев в зеркале того, кого искал.

— Тебе не нравится? — Падме не могла понять реакцию мужа, она всего лишь зачесала волосы назад, закрепив передние пряди. Убранные назад волосы ему шли, и точно не будут мешать во время тренировок. О «битвах» она запретила себе думать. Зачем беспокоиться о неизбежном, когда он рядом и в безопасности?

— Нравится, — Энакин очнулся, покрутил головой, — очень, — теперь отражение вновь стало его. Странное наваждение исчезло, оставив растерянность внутри.

— А что не так?

— Ничего, — он замялся, продолжая вглядываться в отражение, — Квай-Гон так волосы собирал.

Память тут же услужливо напомнила образ хмурого рыцаря – а она об этом даже не думала. Падме знала, что Джинн так и остался почти идолом для Энакина, тем, кого даже Палпатин не смог подвинуть на пьедестале примера и занять место «отца» в сердце мужа. Несмотря на годы обучения, изменения его точки зрения и видения жизни, Скайуокер всегда следовал примеру Квай-Гона, порой, вразрез с учениями джедаев, и она надеялась, что в дальнейшим – вразрез с учениями ситхов.

— Значит, так тебе будет удобно в любых обстоятельствах, — в поддержку, она поцеловала его в макушку, — Квай-Гон умел носить длинные волосы.

Причиной внезапного наваждения, вероятней всего, стала лишь схожесть причёски и чрезмерная зацикленность на одном вопросе, чего в данный момент нельзя допускать. Он закрыл глаза, сосредотачиваясь на другом.

— Новеньких проверила?

— Да, Милорд, — доктор Сёвбэл была единственным адъютантом, работу которого он не мог контролировать. Даже при разыгравшейся паранойе, у Вейдера не было и мысли, чтобы спросить, чем она в данный момент занимается, потому что спросить-то он мог, но ведь она ему ещё и ответит, — Бруд – чистая. Маяк, который в ней был, она каким-то образом обнаружила и сама вырезала.

— Решительная особа.

— Я проверила и нервную систему – внешне всё в порядке. Но стоит к психологу их на перепроверку отправить. У остальных маяки удаляла я.

— Хорошо.

— Милорд, вы уверены…

— Да, — ответ прозвучал жёстче, чем он хотел, но детское отношение к внутритканевым маякам уже не изменить, — не волнуйся, они под присмотром. После Тайтона они не рискнут пойти против меня.

— Страх – некрепкий поводок…

— Уважение – крепче. Полный осмотр все наши прошли?

— Да, все чистые. Остались только Марк и Керин.

— При первой же возможности.

— Надеюсь, — Дикад закончила работу и вышла к начальнику с декой в руках, — вот то, что вы просили.

— Хорошо.

Губернатор глубоко вздохнул, поправляя мундир. Отчёт об успешном начале строительства должен порадовать Императора, но ещё одна встреча с Лордом Ситхов состоится гораздо раньше, чем он ожидал. Только покровительство самого Палпатина уберегло его жизнь в прошлый раз. И Таркин был уверен, что на совещании у Императора ситх не прикоснётся к нему, тем более через голосвязь. Но чувство неизмеримого страха и паники посетившее его во время инцидента на Сматоре, когда этот ситх появился на базе за считанные минуты, не оставляло его. Зачеркнув эмоции, губернатор встал на платформу голосвязи.

— Трипио, передай эти документы Джа-Джа…

Любимый супруг обзавёлся привычкой вламываться в её кабинет посреди рабочего дня ещё на Корусанте, поэтому такой поступок на Муукре не вызвал у неё никаких эмоций.

— Собирайся, мы улетаем, — с порога распорядился муж.

— Хорошо, — не отрываясь от документов, отозвался советник Императора, — дай мне четыре часа. Я попрошу Сандру собрать детей. У меня неотложное совещание через тридцать минут, не знаю, сколько оно продлится.

— Мы улетаем через час, — бескомпромиссно заявил Лорд, — твоё совещание отменено.

— Оно не может быть отменено, это аудиенция с Императором и старшими советниками, — Падме посмотрела на супруга, не выпуская деку из руки.

— Проверь почту.

Советник тут же открыла активную вкладку, там действительно было сообщение от Амедды.

— «Уважаемый советник Леди Вейдер, Император Палпатин отменил плановую встречу. И даёт своё разрешение по запросу вашего супруга…» — синее изображение вице-спикера погасло.

— На какой запрос Амедда передаёт тебе волю Императора через меня?

— На запрос о твоём отпуске.

— Энакин, я только приступила к своим обязанностям! — возмутилась Амидала, вскидывая руками. Она только что полноценно разобралась в своей работе, даже ещё не все документы отдала новому сенатору сектора Чоммел, и он куда-то её отправляет! Явно подальше от себя и от очередных ситхских интриг, — а оттуда, куда ты меня отправишь, я не смогу работать?

— Я думаю, у нас на это времени не будет. Собирайся, у нас один час, — он уже развернулся, собираясь уйти. Что-то случилось, она уже научилась это чувствовать и научилась искать другой подход.

— У нас? То есть мы летим вместе, — заинтересовалась Падме.

— Да, — он повернул голову, в синих глазах сверкнула искорка, а уголки губ чуть дёрнулись. Это уже интересней.

— Может, ты ответишь ещё и куда?

— На Набу.

Ещё интересней. Она медленно сделала шаг в его сторону. Энакин повернулся всем корпусом.

— Зачем?

— Отдохнуть.

Она ожидала услышать любой ответ, но не этот.

— Отдохнуть? — переспросила Леди, делая ещё один шаг, — вместе?

— Да. В отпуск всей семьёй.

— Ты, — ещё один шаг, — я, — внимательно смотря в глаза мужа ища большое «но», — и дети?

— Да, — этого «но» не было в его глазах, — и через час мы улетаем.

Она уже не мечтала о таком, радость мгновенно захлестнула её, и с восторженным визгом Падме кинулась к мужу. Скайоукер легко её подхватил, приподнимая, закружил, довольный такой бурной реакцией.

— Я уже поговорил с Солой, твои родители ждут нас, — чем заслужил ещё один благодарный поцелуй, — а твой час на сборы тает на глазах, — заметил Лорд, отрываясь от губ супруги.

— А к чему такая спешка? — Падме всё же ждала это пресловутое «но».

— К тому, что у нашего Императора может поменяться настроение и нас никуда не отпустят, — Энакин поцеловал её в нос. — Так что собирайся.

Как ни странно, причине спешки Падме поверила, но управиться со всеми сборами за час она физически не могла. На что супруг сначала закрыл глаза, глубоко вздохнул, взяв себя в руки, а потом заявил «В Тиде дефицит одежды? Берём четыре сумки – всё остальное купишь там». В том, что его что-то беспокоило, она не сомневалась, он был непривычно резким и несвойственно раздражительным, но сейчас она решила лишний раз не нервировать мужа и взяла только самое необходимое. Это, правда, уместилось в шесть сумок, Энакин никак это не прокомментировал, перенеся их на её яхту.

— Ах, девочка моя, — Джобал с порога кинулась обнимать нерадивую дочь, — Падме, цветочек ты наш, что с тобой случилось? Ты так похудела и волосы…

Наверное, нужно было сразу предупредить родителей, но супруг даже ей сообщил в последний момент, а реакция мамы была предсказуема.

— Мама, — она ответно расцеловала женщину, — всё в порядке, я попала в красную зону карантина и волосы пришлось укоротить, — точнее сказать, полностью их лишиться, хотя они уже немного отросли и завитками стояли вокруг головы чёрным облаком, — а похудела я на новой должности, и Энакин привёз меня откармливать.

«Интересно, я тоже буду верить, когда мне Лея такие сказки будет рассказывать?» — промелькнула саркастическая мысль, когда матушка кинулась здороваться с зятем, который успел пресечь попытки сына пойти посмотреть на что-то в клумбе около дома. Падме не заметила, как Лея забралась на шею к отцу, и отказалась оттуда слазить.

— Привет, — Джобал нагнулась к внуку, чьи глазки блестели от любопытства, — я твоя бабушка.

— Люк, — представился мальчик, одной рукой держа отца, а второю подал бабушке, — приет.

— Какие мы уже большие! — восхитилась Джобал и попыталась поздороваться ещё и с внучкой.

Папа вовремя успел поднять руки, подставляя под цепкие пальчики дочери свои, чтобы та не вцепилась ему в волосы.

— Приехали!

Падме обернулась, наблюдая, как радостно перескакивает через перила Сола. Прыти сестры она завидовала чёрной завистью ещё с детства, когда та успевала перелезть через соседский забор, а ей приходилось тренировать свои дипломатические навыки, вступая в переговоры с соседом. Может, именно поэтому она стала политиком, а Сола – лертиком?

Взрослые странно столпились посреди комнаты, а вокруг было столько нового и интересного, поэтому переглянувшись с сестрой, Люк отошёл от родителей. Совсем чуть-чуть, чтобы поближе посмотреть переливистый материал висящий на столе. Мальчик видел много тряпочек, особенно в гардеробе мамы, а самые большие тряпочки она вешала в проходах в том доме, где за окном было много машин, но на стол их не клала. Люк посмотрел на сестру, Лея вытянула шею, у неё была самая удобная позиция – с папиных плеч видно больше, но нельзя потрогать. Сестра закрутила головой – здесь всё было в разных тряпочках – и она всё-таки дотянулась до ближайшей, которая висела между комнатами, и потрогала её, потянула на себя проверяя тягучесть. Потом весело улыбнулась и сама себе кивнула – тряпочка, такая же. Лея всегда была смелей брата, если что-то интересовало – сразу хватала. Мальчик тоже решил потянуть за тряпочку.

— Люк! — вскрикнула бабушка, вскидывая руки в его направлении.

Тряпочка была мягкой и приятной, поэтому сразу скользнула в его ладони, он оглянулся, посмотрел на бабушку, а потом вверх. Там в интересном ракурсе висела тарелка. Почему-то ему нельзя просто передвигать предметы, а папе можно? Наверное, потому что он большой, решил мальчик.

— Аккуратней, — попросил отец, выразительно посмотрев на него. — Он очень любопытный и порой неуклюжий, — пояснил он взрослым. Малыш так и не понял, что он такого сделал и оглядывался по сторонам.

— Дети в его возрасте все неуклюжие, — заметила бабушка со стажем. В соседней комнате что-то разбилось. Бабушка со стажем побледнела. Падме вспомнила, что в соседней комнате мама хотела расставить свои любимые тарелочки с надписями, когда Пуджа с Рио повзрослеют.

— Люк? — тут же позвала она, и малыш вышел из комнаты,

— Ты не поранился? — кинулась к нему Джобал, — пойдём, малыш, пойдём, — и взяла за мальчика руку.

— Он очень тихий, но за ним нужен глаз да глаз.

— Девочка моя, я уже двух внучек нянчила, а до этого двух дочерей, если не помнишь.

— Помню, но Люк – мальчик и с особенностями.

— Всё равно ребёнок.

Падме не стала спорить с матерью, её всё равно не переубедишь, а за детей уже опытная мать не беспокоилась – они перевернут всё в округе, главное, не выпускать их из виду. Мужчины принесли вещи в комнату, отец что-то налаживал во дворе, поэтому Энакин сразу предложил свою помощь, забрав с собой сына. Джобал тут же кинулась готовить обед, а Сола хитрым манёвром сняв племянницу с шеи отца, предложила помощь в разборе вещей. Точнее – взяла сестру за локоть и потащила в комнату.

— А теперь мне расскажи милую сказку, — попросила Сола, держа Лею на руках.

— Какую сказку?

Все сумки лежали на кровати. Дикад запрещала ей поднимать тяжёлое, а Энакин перестраховывался, отнимая у неё возможность даже прикоснуться к чему-нибудь, имеющему сколько-нибудь ощутимый вес. Падме открыла первую сумку и начала раскладывать вещи.

— На Корусанте новая мода? Или ты решила радикально имидж сменить? Тебе, бесспорно, идёт и с такой стрижкой, но с диетой явно переборщила, совсем ничего не осталось!

— Помаг! — поперёк разговора встряла Лея, пытаясь выпрыгнуть из рук тёти, в направление вещей, — я помаг!

— По-мо-гу, — по слогам произнесла мама, раскрывая самую маленькую сумку, в которой тугим узлом лежали различные украшения. Сола отпустила девочку, та села рядом с сумкой и попыталась вытащить одну из цепочек, — и складывай их в эту шкатулку. Хорошо?

— Да!

— Дорогие нынче игрушки у вашей принцессы, — скептически заметила Сола, — прям как у настоящей.

— Это то, до чего она добралась раньше меня. Когда подрастет и перестанет ломать всё подряд – отдам на восстановление.

Среди кучи блестящего и явно дорогого, девочка достала металлический цилиндр, тоже блестящий, но не дорогой и Сола сразу в нём признала оружие.

— Эм… Падме? А как это называется? У папы забрала?

— Нет, — в глазах промелькнули странные искорки, — это называется: наш папа самый лучший, самый сильный и хороший, и самый любящий папа в мире.

— Да! — девочка кивнула не выпуская «игрушку», — апа самый!

— Он неопасный, — успокоила Падме сестру, — там какого-то главного элемента не хватает. Энакин позаботился.

— Падме…

— Де Люк? — похоже, Лея чувствовала, что мама не хочет отвечать на вопросы сестры, постоянно отвлекая на себя внимание, — Люк?!

— Принцесса, Люк с папой и с дедом внизу, — ответила на вопрос мама, девочка сползла с кровати, аккуратно положила «игрушку» в сумку и выбежала из комнаты.

— Куда? — Сола даже не успела обойти кровать, как ребёнок исчез из виду. Уже опытная мама вышла следом, остановилась у перил, наблюдая, как чадо ловко спускается по ступенькам, и достала комлинк.

— Энакин, Лея потеряла Люка, она уже бежит к вам…

— Хорошо, я её уже веду.

— Шустро она бегает, — высунулась сестра, — они у тебя вообще все какие-то шустрые и больно развитые.

— Генофонд хороший, — Падме вернулась к разбору вещей, зная, что Энакин позаботится о дочери, проведя её через Силу к себе.

— У тебя или у татуинца?

— У обоих.

— Так ты мне так и не ответила.

Глубоко вздохнув, Падме решила рассказать «замечательную сказку», зная, что сестра всё равно её разговорит, да и поделиться ей больше не с кем такими тайнами.

— …И на этот раз Энакин сказал, что это было случайное совпадение, привёз меня на базу и опять закопался в дела. А сегодня утром заявил об отпуске, и что мы «улетаем через час».

— Так вопрос с джедаями вы решили?

— Он решил. Красиво, быстро и аккуратно. По новостям показывали.

— Видела. Я предупредила папу, чтобы он не заводил на эту тему разговор.

— Папа… — с тяжёлым выдохом Падме села на кровать и сложила руки, — мне даже стыдно перед родителями…

— Не переживай, они всё поняли, — сестра присела рядом и погладила её по плечу, — ты только напой раза два, что ты по ним скучала и жалеешь, что так вышло, а ещё любишь…

— И ценю. Я правда по ним соскучилась и по тебе, — а сейчас можно обнять старшую и положить голову на плечо, попытаться стать снова маленькой, глупенькой.

— Не верю, — наигранно серьёзно ответила та, — приезжаешь вечно уставшая, бедная, выжатая, вся какая то заморенная…!

— Я не заморенная!

— Почти без волос, серая и полупрозрачная!

— Ты меня полтора месяца назад не видела… Это я ещё отъелась немного.

— Глупая ты женщина, Падме, — повторила свою короную фразу сестра, — глупая. Другой был бы муженьком – так давно бы сгинула на своих переговорах.

— Другого бы не было.

— Вот теперь как мы заговорили?

— Прекрати! — Падме встала напротив сестры и упёрлась руками в бока, — я признаю, что ты была права. Ты почти всегда права. А Энакин… — она вновь села, — отец из него идеальный! Много лучше, чем я мать…

— Это я уже слышала.

— Это правда. Меня не было три недели…

— А дети живы и здоровы?

— Ага… а ещё прошли курс молодого бойца. Они находят друг друга даже в лабиринте. Спокойно ложатся спать без единого скандала, а без него я могу часами пытаться успокоить их.

— Потому что папа для них – человек, а ты мама – над тобой можно издеваться, — открыла истину Сола, — лет через десять пройдёт.

— Утешила.

— Спроси у мамы.

Падме должна была признать правоту сестры, ведь сама больше переживала за отношение отца, чем мамы, зная, что мама всегда поддержит и поймёт.

— Тем более он одарённый, они – одарённые, а ты не одарённая Силой, и при этом знаешь, что хотят твои дети и позволяешь играть со световым мечом…

— Деактивированным…

— Кстати, чей меч-то?

— Йоды.

Сола выразительно посмотрела неё.

— Не стоит покушаться на наших детей.

— Внушающее доверие заявление. Кстати, о детях, как там моя глупенькая дочка?

— Пуджа не глупая, — Падме снова взялась разбирать вещи, — она очень талантливая.

— И одна на Корусанте, — Сола изо всех сил старалась скрывать свои переживания ещё и за дочь и у неё это хорошо получалось. Но не перед сестрой.

— Не одна, её охраной пока занимается Грегори, — успокоила Падме, — он уже собрал и подготовил бойцов для её защиты. Бинкс остаётся первым помощником сенатора – он не даст ей натворить глупостей.

— Это правда, что его подвинули, чтобы Пуджа стала сенатором?

— Некорректное выражение. Вопрос о назначении Джа-джа сенатором поднимался один раз, и сам Бинкс отказался от поста, — пояснила экс-сенатор, — к тому же, в связи с почти незаметной, но уже идущей дискриминацией других рас, мы с королевой решили, что пост должен занять человек. Возможно, это лишь послевоенное возмущение, или же Император решил возвысить человека над другими.

— Он не может этого сделать, — тут же возмутилась Сола, — «человек» не может быть выше других. Это противоречит общегалактической морали, которая и стала основой единства и объединения всех разумных существ.

— В этом-то и загвоздка, после инцидента на Кашиике многие поднимают вопрос о разумности вуки, как и геносеанцев, и мон-каламари, — Падме могла продолжить список, — это не афишируется и не обсуждается на собраниях Сената, но все заметнее в общей государственной политике.

— И во всем этом кавардаке – моя девочка…

— Сола, это было её решение.

— Вот когда твоя Лея или Люк встанут в позу и скажут: «Мама, я решила или решил», тогда посмотрим, как спокойно ты примешь их решение.

— У тебя есть с ней связь, и она будет часто прилетать домой…

— Как ты, пока замуж не выйдет. Кстати, как там в столице с женихами?

— Ты у меня спрашиваешь?

— Молодых да перспективных падаванов всех разогнали?

Ещё в течение часа Сола попыталась выяснить всё о ближайшем окружении дочери и о мужчинах, которые по тем или иным параметрам могли подойти неразумной дочери. Сестринский разговор плавно перетёк в семейный обед, в прекрасную дружную семейную прогулку, с которой неугомонную Солу всё-таки забрал муж, спасая Падме от дальнейших расспросов о племяннице и о делах на Корусанте.

Молодая бабушка была просто счастлива появлению в доме двух маленьких ураганчиков. Заверив родителей, что сама прекрасно справится, после ужина Джобал отправила супругов гулять по округе. Через час ей пришлось позвать на помощь мужа, а ещё через два часа они потеряли внука, который, воспользовавшись стандартным отвлекающим манёвром сестры, вылез через небольшое окно, чтобы внимательно обследовать ближайшие территории. Территория была очень большой, на ней было много травы, цветов, кустов в которые он с удовольствием влез. Путаться в тугих ветках было бы интересней с сестрой, но та залезла на руки к бабушке и проверяла на прочность все предметы, до которых могла дотянуться с той высоты, и нервы бабушки в придачу. В их доме никогда не было таких хрупких вещей.

— Как тебе в гостях у бабушки с дедушкой? — спросила Падме у дочери, переодевая её в пижаму. Братик уже лунатиком передвигался по комнате, то беря игрушки в руки, то снова укладывал их на место.

— Итерено.

— Интересно, — поправила мама, — я рада. Лея, только будь, пожалуйста, поаккуратней с чужими вещами, — мягко попросила она.

— Холошо, — не могла отказать ей дочь, — я только тронуть – а они ломаться. Дома так не было.

— Это потому что дома нет такого количества стекла. А бабушка любит посуду, статуэтки, фигурки.

— Игрушки?

Мама не удержала улыбки – точно подмечено.

— Можно и так сказать. Давай, ложись спать.

Девочка не хотела спать, она хотела на ручки, что и попыталась сделать. Только мама позволила обхватить её за шею и продолжила сидеть на полу, обнимая её, сидящую на кровати, стала медленно раскачиваться, напевая колыбельную:

Сонный Люк забрался на кровать и сел рядом. Мальчик уже давно спал, только отказывался закрывать глаза.

Порой мужа не было и целую неделю, но он всегда появлялся, когда она решала нарушить запрет врача. Энакин уже привычным движением поднял дочь и уложил рядом с братом. Соседнюю гостевую комнату, там, где в первый их приезд ночевал Скайуокер, отдали детям. На кровать поставили заграждения по настоянию заботливой бабушки, молодые родители переглянулись: «Если проснутся – не поможет», и включили Лялю, установив стандартную защитную систему.

Родители Падме очень насторожились, когда новоявленный зятёк установил универсальную защитную систему и по периметру дома, но дочь успокоила:

— Профессиональная паранойя. Она абсолютно бесшумная, и в случае проникновения за периметр, Энакин узнает первым. Ему так спать спокойней, — развела она руками.

— А если… — начала мама.

— Я думаю, он знает, что делает, — успокоил её супруг, явно нашедший общий язык со странным родственником.

Падме умолчала, что весь район около их дома теперь находится под наблюдением службы безопасности Лорда Вейдера, чтобы не травмировать нервы старшего поколения ещё и взрослыми «выходками».

В первый официальный день отпуска она искренне надеялась проснуться в объятьях мужа, но, по всей видимости, даже спустя два года не заслужила этой награды. Было ещё довольно рано, а супруга уже не было в постели, хорошо, что ещё дети спали.

Раньше Энакин был открытым для неё, только после становления Империи у них появились секреты, и много секретов, но она чувствовала, когда его что-то серьёзно беспокоит. И в этот отпуск он бежал с очень неприятной тайной, которая на него давила. Возможно, он решил передохнуть и подумать? Возможно, но над «чем» подумать?

«У меня есть время разговорить его», — решила Падме, гуляя по родительскому дому. Она и вправду давно здесь не была. Семейные голограммы по-прежнему висели на стенах, а все полки были уставлены декоративными безделушками. Именно мама привила ей вкус к красоте и изысканности, от которого она так нехотя отказалась в своих квартирах после появления детей, только на Корусанте дом остался с аркатурой и сохранил прежний её стиль. На втором этаже со стороны заднего двора располагался огромный балкон. Когда они с Солой были маленькими, то часто бегали по нему или стояли, рассказывая секреты.

Её внимание привлёк сам двор, на котором нашёлся любимый супруг, уже ковыряющийся в какой-то огромной установке. Энакин разобрал половину устройства, разложив части по всему двору, и влез по пояс внутрь.

«Меня ещё неугомонной зовёт».

Неожиданно сестра стояла на их детском месте, наблюдая за работой зятя, глубоко погружённая в свои мысли.

— В этом доме только папа работает? — с мягкой улыбкой поинтересовалась она, намекая на то, что Сола должна быть на работе.

— Нет, ещё твой ситх, — в своём репертуаре ответила та, — этот, с позволения сказать, агрегат папа счёл непригодным к починке ещё до твоего рождения, что он с ним хочет сделать и зачем?

— Вероятней всего, починить, — заметила очевидное младшая, — а зачем – это уже не важно. Это хобби – Энакин находит самую старую неработающую штуковину и чинит её, а если такой штуковины нет, то занимается проектированием новых кораблей.

— А если не починит?

— На моей памяти было всего один раз, и то, он был не в духе, — припомнила она, — так что, ставлю на него. Доконает он эту рухлядь.

Сёстры рассмеялись, понимая друг друга с полуслова.

— Поссорились? — мгновенно раскусила её Падме.

— Ерунда, — отмахнулась та, — сегодня днём приедет на семейный обед. Немного гормональной пропаганды в виде твоих прелестных деток. Завтра у него выходной, так что вечером отдохнём в одном весёлом местечке, которое мне рекомендовали, а утром, я думаю, можно завести разговор на тему: «Какой замечательный у нас племянник, давай такого же заведём?» — на последней фразе она лучезарно улыбнулась, чтобы достичь нужного эффекта.

— Хочешь сына…

— Он нам просто необходим. А твой Люк просто ангелочек во плоти – идеальный пример сыновей.

— Ну, он копия отца.

— Да, и на его отца полезно посмотреть, — хищно улыбнулась Сола, переводя взгляд на мужчину внизу, — мне нравится его рубашка.

Падме посмотрела на супруга. Тонкая нательная рубаха времён Ордена, от которой она всё порывалась избавиться.

— Я давно пытаюсь её выбросить.

— Нет, не выбрасывай, — наигранно застенчиво попросила та. Некогда свободная рубашка теперь облегала рельефные мышцы спины и рук, приковывая женское внимание к своему обладателю каждый раз, когда он напрягал их.

— Сола, руки прочь от моего мужа, — пригрозила сестра.

— Да ты что? — возмутилась та. — Я только посмотреть.

— Знаю я твоё «посмотреть».

— Я, между прочим, замужняя женщина, с двумя детьми, а вот родительская соседка, насколько мне известно, не замужем, — Сола взглядом указала на особу, которая что-то делала в палисаднике, точнее планировала делать, потому замерла около низкого дерева и вглядывалась именно в соседский двор. Падме обратила внимание на мужа, который весьма лихо поднимал с земли какую-то весомую часть «агрегата».

«Лишь бы спину не надорвал».

— Была бы я незамужней женщиной, — провокационно заметила старшая, — пошла бы, познакомилась.

— Сола, прекрати, — возмутилась Падме, — я не ревнивая. Ничего страшного в том, что на моего мужчину кто-то смотрит, от него не убудет.

— Глупая ты женщина, Падме, — скрипя зубами, вновь повторила сестра, — кстати, сегодня вечером я приглашаю и вас двоих. Составите нам компанию в зажигательной прогулке по ночному Тиду?

— Я хотела бы, но решающее слово за Энакином.

— Вот тогда иди и спроси, — Сола решительно сняла узорчатый зажим с лямки открытого топа сестры, шёлковый палантин, который тот держал, эффектно повис на бёдрах, и развернула за плечо в направлении входа, легонечко подтолкнув в спину.

Падме азартно улыбнулась и легко спустилась на первый этаж сначала в кухню, налив стакан сока, порезав на тарелочку пару долек ваки, и вышла на задний двор.

— С добрым утром, ты уже нашёл занятие на весь отпуск?

— С добрым, родная, — Скайуокер убрал грязные руки за спину, чтобы рефлекторно не обнять её, и поцеловал в щёку, — ты вовремя, — и, нагнувшись, отпил из стакана, — нет, здесь работы не так много. У него сгорел предохранитель, а из-за того, что конструкция рассчитана… — Падме вежливо улыбалась, делая умные глаза, как обычно понимая только отдельные слова и предлоги, — …так что, думаю, часов шесть работы, может чуть больше.

— Ты не представляешь, в какой старый семейный спор ты влез.

— Почему?

— Потому что мама хотела его выбросить ещё лет двадцать пять назад, а папа всё хотел починить, — Энакин за один раз поглотил кусочек фрукта с её рук, — не подавись. У тебя есть на сегодня что-то запланированное?

— Нет, весь отпуск я в твоём распоряжении.

«Опасное заявление, Милорд».

«Вы против, Миледи?»

«Ничуть».

— Сегодня Сола с Дарредом хотят погулять по ночному Тиду, приглашают нас с тобой, — второй ломтик исчез также быстро, как и первый, Падме приподнялась на цыпочки и слизнула капельку сока с уголка его губ.

— Хорошо, — тут же блеснула игривая ухмылка, а глаза хитро сощурились, — в прошлую нашу ночную прогулку было весело.

— Больше никакой текилы, — однозначно заявила супруга.

— Хорошо.

Она не верила его этому «хорошо», но прозвучал сигнал, сообщающий, что дети просыпаются. Энакин вернулся к своим железякам, а она направилась к двери, но сперва посмотрела туда, где стояла соседка. Там уже никого не было. Она подняла голову и подмигнула сестре. Та ответила ей тем же.

«Пять лет как замужняя женщина, мать двоих детей, королева, сенатор, а теперь ещё и советник Императора, а всё нюха нет, — с досадой подумала Сола, наблюдая за сестрой, — или может я своего разбаловала?»

Падме подозревала, что «одно весёлое местечко» для Солы окажется танцевальным баром, битком заполненным разношёрстным народом.

— Весёлое заведение, — оценил Скайуокер.

— Это то, что надо после рабочей недели! — пришёл в восторг Дарред. Сола отлично знала своего мужа, и знала, что ему надо, чем не могла похвастаться Падме, не ожидавшая одобрения от своего партнера.

— Три по тридцать на троих! — сразу заказала старшая сестра, уже узнав, что Скайуокер не пьёт принципиально. Возгласы младшей она пропустила, Энакин тоже сделал вид, что ничего не произошло.

Чёткий ритм музыки пришёлся по вкусу правой руке Императора, Дарред тоже уже кивал головой в такт, меньше чем за пару минут почти второй человек в Галактике и успешный архитектор Тида вписались в общую массу отрывающегося народа. Падме ничего не оставалось делать, кроме как выпить принесённые напитки и составить компанию мужу, вцепившись в него, как в спасательный жилет, помня утрешний инцидент. Или не инцидент – это уже было не важно.

Вечер прошёл великолепно, ночь – тоже, но проснувшись, она снова была одна. Раздосадованная Падме резко поднялась, и тут же об этом пожалев, легла обратно. Второй день отпуска начинался не лучшим образом. Ей пришлось встать, потому что жажда иссушила горло, как два солнца в пустыне Татуина.

— С добрым утром, цветочек мой, — поприветствовала её мама на кухни.

— С добрым, — и полезла на полку за водой.

— Как вчера погуляли? — Джобал порхала по кухни, как бабочка по цветкам, в упор не видя состояния дочери или не желая видеть.

— Хорошо.

— Прям перед вашим приездом ваукранер сломался, Руви смотрел, сказал надо выбрасывать. А я что-то отложила, а сегодня включила – а он работает. Энакин не мог починить, случайно? Он у тебя очень рано встаёт, даже раньше отца.

— Мама, он иногда не ложится, — ей, наверное, не стоит знать о всём длинном списке особенностей зятя, но эту мелочь можно сказать, — и починить мог. Лишь бы он линкор не собрал из старых запчастей, который хранятся у папы «на всякий случай».

— А он может? — искренне удивилась мама.

— Думаю, сможет, — Падме опустошила кувшин, — как вы вчера детей уложили?

— Нормально, — по тону стало ясно, что дочь проявила свой резкий характер, а сына они потеряли, — всё хорошо, — причем, потеряли раза два, — ты зря беспокоилась…

Внимательно выслушав рассказ бабушки о замечательных внуках, Падме наконец-то выяснила, что дети в данный момент с отцом и за них не стоит беспокоиться. Она помогла матери приготовить завтрак на большую семью.

Неделя пролетела незаметно. Она почти целые дни проводила с детьми, Скайуокер мужественно терпел походы по магазинам, когда ежедневно ей требовалось, что-нибудь, что она оставила другой квартире, мама Джобал добросовестно выполняла свою задачу, откармливая своё младшее чадо, а папа Руви, воспользовавшись трудолюбием зятя, разобрал все свои многолетние залежи металлолома к радости жены. Только вот Энакин не выходил на разговор, постоянно оставаясь закрытым, в каких-то раздумьях. Отчёты о своей работе адъютанты присылали регулярно, но только ночью, когда всё семейство спало, в гараже Энакин разбирал их – она видела это пару раз на видеозаписи охраны. Ещё он много медитировал, несвойственно много. После первой недели Падме решила, что его уже утомили её родители, и предложила уехать в Озёрный край. Основное решение он оставил за ней. Тогда она решила посоветоваться с матерью, так как сестра, по всей видимости, занималась урегулированием своей личной жизни. В идеальной картине мира Джобал было постоянное проживание дочери с семьёй у них, она даже завела разговор о переезде к ним к большому удивлению Падме. Родители слишком хорошо скрывали своё беспокойство, и она пообещала себе по возвращению в столицу чаще связываться с ними. Уезжать от родителей не хотелось, так или иначе именно в этом доме она видела идеальную картину семьи, и теперь её собственная семья оказалась в этом идеальном мире. Дети только привыкли к бабушке с дедушкой, Джобал даже умудрялась готовить с Леей на руках, что-то ей рассказывать, пояснять, попутно находя внука в каком-нибудь шкафу, который вовремя не успели закрыть, а мальчик залез полюбопытствовать. По вечерам они катались по окрестностям, иногда с детьми, иногда без детей, но тогда ночью.

Если верить системам наблюдения, Урев приезжал минимум четыре раза – отпуск без работы для Лорда Вейдера не существовал. Странно, что её ещё никто не дёргал.

— Переживаешь за него? — впервые за их пребывание отец и дочь остались наедине.

— Постоянно, — призналась она, стоя на балконе и наблюдая, как дети играют с отцом во дворе, — прости, что так вышло, но у нас действительно не было выбора.

— Выбор есть всегда, — он всё равно обнял её, — как и семья. Молодцы, что хоть через два года приехали.

— В столице столько всего творится…

— Там всегда что-то творится, — поправил её Руви, — в государстве, в Галактике, в Мире, — «в Силе», — добавил бы Энакин. — Таков закон жизни. Мы учили вас, что вы должны заботиться, защищать и делиться с теми, кому повезло меньше, чем нам. И то, что ты делала, и то, что сейчас приняла от тебя Пуджа – это благо, это то, чему можно посвятить жизнь. Но я не могу сказать то же самое про нынешнюю Империю, то, чему служит твой муж и заставляет служить тебя…

— Папа, меня никто не заставляет…

— Я знаю, это был твой выбор, — согласился отец, — но послушай старика…

— Папа…

— Послушай меня. Я не буду говорить с тобой о политике – это ты уже знаешь лучше меня, я хотел поговорить о твоём выборе.

— О каком выборе? — Падме внутренне напряглась.

— Пойми меня правильно: мы с мамой примем любое твоё решение, но я хочу, чтобы ты знала, — отец пытался подойти к теме, но явно опасался её реакции, что настораживало и пугало ещё сильней. — Энакин – хороший человек, он очень интересный юноша, бесспорно, талантливый, много добился и добьётся, но он из тех людей, которые сжигают и себя, и всё, что вокруг. Его моральная сила действительно велика, он выжмет из себя все соки для достижения поставленной цели, и из тех, кто будет рядом. Его не остановить – это смысл его жизни, он может разрушать, он может командовать флотом, он сможет встать и во главе Империи, но он выжжет и себя, и тебя заодно. Он ничего не оставит, как бы он не хотел, как бы не старался – это просто такой человек. И я хочу, чтобы ты отдавала себе отчёт, с кем ты связываешь свою жизнь.

Она слушала проникновенные слова отца, и каждое слово находило отклик в её израненной душе. Эти слова имели основания, они имели ценность и значение. Это было его законное право беспокоиться о дочери, не осуждать, не запрещать, не предупреждать, это было именно беспокойство. И как мать, Падме понимала, почему, ведь будь она на его месте, она то же самое сказала Лее или Люку, выбери они в пару такого же человека, как их отец. Она понимала, но не принимала. Не принимала тот факт, что даже собственные родители против их брака. Но она уже давно выросла, и она не в первый раз закрывает глаза на важное мнение родных людей.

— Я знаю, папа, — она погладила его по руке, — знаю, кто мой муж и на что он способен. Я многое слышала про него, но и много видела его. Я знаю, что там внутри под титановой защитой от окружающего мира. И я люблю его такого. Возможно, это меня погубит, и я готова заплатить эту цену за то время, что мы вместе. Мне пришлось много бороться за свою семью, а дальше будет только сложнее, но… мой путь только рядом с ним.

Руви грустно улыбнулся, видя уверенность в карих глазах, и поцеловал её в лоб.

— Это твой выбор и твоя жизнь.

Отец ушёл, она осталась стоять на балконе, наблюдая за своей семьёй. По щекам потекли слёзы. Весь мир встал против них: Республика, Орден, Ситхи, а теперь и семья. Они поддержат их, и никогда не откажут, и никогда не признаются, что боятся его так же, как и все остальные. Она вновь почувствовала себя на Креане, во время Войны Клонов, когда они были вдвоём против целой армии дроидов, когда он сжал её ладонь. И пообещал, что они выберутся оттуда, что всё будет хорошо, главное, чтобы она осталась жива и не рисковала собой.

«Я буду жить, пока бьётся твоё сердце».

И она не рисковала, она спряталась за валунами, а оттуда отстреливала дроидов, которые могли представлять угрозу для него. Он был в авангарде, как всегда, там, где он чувствовал себя в своей тарелке, а она была рядом с ним, прикрывая его спину.

Так оставалось и до сих пор: он в авангарде, а она рядом с ним и жива, ограждая его от опасности, точнее, его душу. Отец даже не догадывается насколько для Энакина важно его мнение. А для неё это уже стало не важно. Она смахнула слёзы. После нападения на неё инквизитора, она чувствовала себя преданной, ещё на Корусанте она точно решила, что сохранит брак со Скайуокером только ради того, чтобы спасти детей. Тогда и сейчас только Лорд Вейдер является защитой двойняшек от ситха, и принятое решение основывалось только на материнском инстинкте, но она уже понимала, что это были всё отговорки, предлоги для самой себя, чтобы во что бы то ни стало остаться с этим человеком. И она не была готова умереть от его руки, и, вероятней всего, не переживёт, когда он узнает о её работе, если узнает. Ситуация изменилась, возможно через пару месяцев она сможет оборвать все связи с повстанцами?

Всё, что было сломано он уже починил. Совершенствовать спидер было уже неинтересно, а чертежи его истребителя Артив ещё не переслал. Нужно чем-нибудь занять руки, собственные мысли по двадцатому кругу сводили с ума. Если бы он мог сформулировать вопрос, то, вероятней всего, он бы смог найти ответ в Силе, но конкретного вопроса до сих пор не было. До конца отдыха осталось меньше недели, а он всё ходит по кругу. Медитация не приносила пользы, а сон или просто не шёл или снился все тот же кошмар. От злости он кинул в угол ключ, который крутил в руках.

Она тихо спустилась по ступенькам, села у него за спиной, обняв руками.

— Долго будешь молчать? — она потёрлась головой о его спину, — неужели то, что тебя беспокоит мы не сможем решить вместе?

Он молчал, поглаживая её руку, она лишь прижалась сильней, не произнеся ни слова. Уже было не важно, что случилось, важно, насколько ему тяжело было нести это одному. Но она была рядом, а он знал это. Внутри что-то переключилось.

— Губернатор Таркин предоставил воплощение своей доктрины – записи начатого строительства засекреченного объекта под аббревиатурой «ЗС», — почти шёпотом произнёс он, — это будет огромная боевая станция, вооруженная суперлазером, её мощность будет превышать мощностей орудий «Истца» почти в тридцать раз. Этот лазер создаётся только с одной целью…

— Уничтожение планет? — сдавленным голосом предположила Падме, зная ответ, но боясь его услышать.

— Да.

Она безвольно положила голову ему на спину. Больше нечего было обсуждать. Всё и так было понятно. Она могла походить по комнате, повозмущаться, но всё было очевидно. Энакин уже из шкуры вон вылез, чтобы этого не случилось, но это произошло, они на Набу в отпуске, а это значит был серьёзный разговор с Сидиусом, и того не удалось переубедить.

— Проект возглавляет Таркин?

— Да.

— Строительство любой станции, а тем более инновационной, длится какое-то время.

— Проект секретный, бюджет пока не может незаметно спонсировать его.

— Значит, у нас есть столько времени, сколько им понадобится на решение финансового вопроса.

— Времени для чего?

— Для того, что бы найти слабое место Таркина и ввести его в немилость.

— На его место поставят другого.

— А это даст нам ещё немного времени переубедить Императора в нерентабельности проекта.

— Навряд ли это получится сделать.

— Над этим вопросом мы подумаем, когда улетим с Набу, — она поцеловала его в щёку, поднимаясь и подавая ему руку, — а сегодня у нас отпуск. И мы будем спать.

Он позволил себя увести в комнату, уснули они не сразу, но в эту ночь снов он не видел.