Двойной капкан

Глава 10 Ложные надежды

Родители меньше всего прощают своим детям те пороки, которые они сами им привили.

Иван Тургенев

Внешность наркоманов обманчива. Они все выглядят как в край опустившиеся бомжи, но это лишь оболочка, которую оставляет отрава. На героин не садятся просто так: за их плечами опыт, уничтожающий сознание, боль, разрушающая характер, самую основу, и, конечно, родительские деньги. «Хмурый» — это дорого.

Я часто думал, что бы делал Гас, если бы ему достался среднестатистический отец-домашний тиран без шальных денег. Убивал, воровал, сидел бы уже за это… Но нет, Гас пускал по венам яд по цене как за грамм золота, погружаясь в грёзы, где он один управляет своей жизнью, в иллюзию, из которой его невозможно было достать. Гас никогда не отличался высоким интеллектом, но он учился, как того хотел отец, получил диплом и пару-тройку модных международных сертификатов, мог успешно инвестировать миллионы, мог заниматься обеспечением безопасности, что у него лучше всего получалось, но спускал все деньги на отраву, вечно выпрашивая подачки, всем своим видом кричал: «Вы считали меня плохим, так вот я именно такой!»

На него невозможно было смотреть без боли, отвращения, сочувствия, злости. Он сделал себя бесполезным для целей отца, настолько ненадёжным, что его невозможно было использовать.

Или его друг Йорик — единственный сын капитана порта, хоть и незаконный от любовницы, но любимый и избалованный. Перед ним были открыты все двери, становись, кем пожелаешь. Он бросал вызов всему миру, его бесстрашию мог позавидовать любой спортсмен, каскадер, профессионал. Ради адреналиновых скачков он поднимался на вершины гор и спускался на дно океана, а потом просто утонул в пучине наркотического угара. Они начинали с простого протеста, но закончили разрушением себя и всех устоев.

Они могли бы бросить вызов отцу-тирану, трахая самых дорогих шлюх в городе, разбивая люксовые тачки, летая на частных самолётах на Ибицу, чтобы уже там трахать элитных шлюх на частной яхте. Они могли бы спускать деньги на модного и дорогого психотерапевта, прибавлять нули к бесконечным счетам, а потом с удовлетворением наблюдать, как выходит из себя ненавистный тиран, читая очередную проповедь непослушному ребёнку. Я знаю, о чём говорю. Я сам так делал много лет подряд. Быть банально избалованным ребёнком при богатом предке легко, но рано или поздно любые капризы перестают радовать, а потом приходит осознание, что уже нет никакого тирана и только ты несёшь ответственность за свою жизнь и за всё наследство. И тогда либо становишься таким же тираном, либо другим. Но Гас выбрал иной путь.

Крупный бизнес и есть самый настоящий криминал, замешанный на крови и насилии с миллиардными ставками. Гас в своё время выполнял разные поручения отца, которые мало вязались с законами. А я был наверху этой пищевой цепи. Я сам не всегда осознавал, насколько грязную работу приходилось выполнять Гасу. Выйти из этого порочного круга невозможно: семейное дело никогда не отпустит. Только смерть дарует свободу. Гас всегда понимал это лучше меня. И теперь он наконец свободен. А мне ещё только предстоит выгрызть свободу для себя.

Я смотрел на Йорика и видел в нём Гассана. Они выросли вместе и были невероятно похожи. Я очень удивлюсь, если Йорик протянет намного дольше моего брата. Он сомневался в том, что узнал Вику, но всё же узнал. Что же не сходилось в этой истории…

Йорик знал её имя, узнавал её в лицо, но его Вика была героиновой наркоманкой, а эта нет — никаких признаков зависимости, ни следов от инъекций, ни ломки, её даже от успокоительного снесло, а тех, кто сидит на «хмуром», так просто не возьмёшь. Да и нельзя за одну ночь убрать следы наркотической зависимости.

Йорик сказал, что именно Вика свела их со своим дилером, который дал им товар на продажу. Йорик также утверждал, что она их и подставила, забрав значительную долю, за которую им нужно было расплатиться, и исчезла. Это было поводом, чтобы убить Гаса, но не причиной. Его долги всегда могли предъявить мне, и я бы их оплатил, как делал много раз раньше. Но кто-то старался выдать повод за причину.

Йорик утверждал, что они вместе кололись, он сам пару раз загонял иглу Вике в вену. И они делили её с Гасом. Йорик утверждал, что на её теле нет татуировок, только отметина вроде шрама на ягодице, которую в запáле страсти оставил мой брат. Но у этой Вики была абсолютно гладкая кожа, ровная и бархатистая. И потом, я знал, да и все знали, что Гас любил анальный секс больше обычного, но непохоже, чтобы Вика вообще была там тронута. Я не хотел казаться насильником, поэтому не стал проверять её чуть пониже, но и так было понятно, что она не шлюха. Она вообще производила впечатление порядочной и самодостаточной женщины. Она умела забавно краснеть: я уже давно такого не наблюдал. Как она могла быть рядом с моим братом и остаться такой чистой…

Меня пугали собственные реакции. Мне было стыдно, что я так яростно набросился на неё в кабинете и оставил уродливые синяки на тонкой шее. Она не могла мне сопротивляться, а я просто причинил ей боль. Это была моя боль, которой я поделился, но легче не стало.

Как бы там ни было, она пыталась спасти моего брата, даже зная, что это бесполезно, она не опустила руки до последнего. Возможно, её действия были продиктованы шоком. Даже сейчас, думая обо всём этом, я испытывал что-то похожее на чувство вины за то, как резко и грубо раздел её. Она совершенно естественно испугалась и дрожала под моими руками. Я опять мог применить силу и взять её. Тем более, что я явно этого хотел: член напрягся и был полностью готов от вида, который мне открылся.

А она не только дрожала… Я долго не мог отнять рук от её попки, и под конец — когда она стала меньше бояться — то ей это даже понравилось. Я слышал почти разочарованный вздох, когда наконец отпустил её.

Я старался не смотреть на неё, потому что каждый раз видел и чувствовал то, чего не должен был. Нужно быть слепым, чтобы не заметить, какая она красивая. В её больших зеленовато-карих глазах, обрамлённых пышными ресницами, можно утонуть. Мягкие розоватые щёки на бледной коже так и манят прикоснуться к ним и провести рукой до самого подбородка, не оставляя без внимания алые губы. Её золотые волосы горят и переливаются разными оттенками в разном освещении. Стройная фигура обладает грацией пантеры, она двигается плавно и мягко. У неё высокая полная грудь, которая мягко колышется особенно возбуждающе под тонкой тканью, поэтому я велел купить ей бельё, чтобы было меньше соблазна. У неё мягкие и тонкие руки, которые я с трудом сегодня отпустил. И тот, кто наденет на неё обручальное кольцо, станет самым счастливым мужиком. Я почти сожалел, что это буду не я. У нас с ней не может быть будущего. Такие, как она, обычно выходят замуж за самых обычных, простых и понятных мужиков, которые не могут оценить всего счастья, которое им досталось. Но я вряд ли встану у них на пути.

Там, в коридоре перед квартирой, я вдруг понял, что неосознанно прикрываю её собой и пытаюсь защитить. Она была напугана и не скрывала этого. Если она играет, то очень умело изображает слабость, беззащитность и мягкость.

Если она в чём-то замешана, то это очень хитроумный план. Тот факт, что она приехала в город всего три дня назад, подтвердился, поэтому вербовать её должны были ещё в Москве. Но как можно подставить человека, который даже не знал, где окажется? Её подружки, конечно, изо всех сил старались очернить Вику, утверждая, что она сама хотела погрязнее провести ночь, но это они её туда привели, она не выбирала клуб. С другой стороны, план мог дать сбой: она могла случайно оказаться там, где нужно, и сообщить о Гасе. В любом случае она сейчас находится под постоянным прицелом.

Тогда ей повезло, что киллер не положил её прямо в коридоре, но заказчик всё равно рано или поздно захочет её убрать, вывести из игры, чтобы я не мог ею воспользоваться.

Все заинтересованные лица, даже те, что пока находятся в тени, уже знают, что она у меня. Я велел слить информацию, и завтра их всех ждёт подтверждение. Я явлю Вику миру с собой под руку. И тот, кто начнёт нервничать сильнее других, мой враг. Что ж, игра началась…