Двойной капкан

Глава 14 Чувства и действия

После тридцати пяти мужчина начинает думать о женщинах; до этого возраста ему достаточно чувствовать.

Остин О’Мэлли

— Куда мы едем?

— Обратно в город.

Я не хотел везти Вику теперь в отцовский дом, куда скоро заявится наверняка пьяная Амина с едкими замечаниями и презрительным взглядом. Не хотел подавать плохой пример Хани, я и правда был для него не лучшим воспитателем. Но моей вины в том, что на меня свалились все последствия тирании нашего отца, нет. Я пытался исправить его ошибки, но всё было тщетно. Все, кого коснулось его влияние, были отравлены и погибали медленно и мучительно.

Я привёл Вику в мою собственную городскую квартиру, которую держал, когда лень было ехать в загородный дом, и чтобы было, куда приводить женщин, когда надоедали гостиничные номера.

Вика больше ничего не спрашивала. Сама всё поняла, доверилась мне или просто не стала противиться, как делала до этого. А может быть, осознала, что бежать от меня бессмысленно. Или увидела наконец во мне необходимую защиту. Около дома тихо в ночное время, даже можно слышать, как фонари жужжат. Я помог Вике выйти из машины и повёл в дом. Я так редко здесь бываю, что даже удивляюсь наличию лифта и забываю, на какую кнопку нажимать. Вика так внимательно за мной наблюдала, пыталась, наверное, меня понять.

Я не знаю, что она во мне увидела, но я и сам сейчас не смог бы объяснить, какой я на самом деле, чего хочу по-настоящему. Я тот, кого воспитал отец. Я вырос в золотой клетке со львом, с детства наученный защищаться любыми возможными способами и нападать. Но в этот раз я пропустил первый удар и вдруг понял, что не хочу держать второй. В этот момент я точно знал, чего желаю больше всего на свете. Свободы, как и Вика. Сейчас у нас с ней больше общего, чем было раньше. Мы стали мостом для объединения наших миров.

Я нашёл ключи от квартиры в бумажнике, а ведь мог и не взять их вовсе, открыл дверь и пропустил Вику вперёд. Свет автоматически зажёгся от движения. Вика сразу сняла туфли.

— Ты поела?

— Я не голодная.

— Выпьешь?

— А вам разве можно алкоголь?

— Кто мне запретит?

Я вдруг подумал, что она могла бы. Могла бы попробовать сделать меня лучше, но она не станет. Не сейчас. Не в этой ситуации.

Я снял ботинки, пиджак и закатал рукава рубашки: я тоже устал от формальной одежды. Достал початую бутылку коньяка и налил два бокала. Вика помедлила и всё же взяла бокал, не попросила разбавить, но после первого же глотка закашлялась, прикладывая руку к губам. А я усмехнулся:

— Не думал, что будешь пить чистоганом.

— Думаешь, слабо? — И она глотнула ещё, поморщилась, но больше не кашляла.

Я с удивлением заметил, что в квартире больше не было пусто и одиноко. Здесь теперь было тихо, тепло и спокойно, в обществе Вики было приятно даже просто помолчать. Удивительно, но само её присутствие меняло атмосферу. Я заметил это и раньше. Дольше всего мы находились вместе в машине. И я больше не скучал и не чувствовал себя одиноко в дороге. В квартире Йорика она была инородным телом, слишком чистым, слишком светлым. И это было поистине странно, потому что её двойник — блондинка была там частым гостем.

Мы переместились в гостиную. Она рассматривала обстановку, обходя комнату по кругу. Прошло минут десять, и Вика как-то неуверенно двинулась, её как будто качнуло.

— Эй, да тебя снесло с одного бокала, — я помнил, как она отрубилась от таблеток, в принципе крепкий алкоголь не должен производить такой же эффект, но с нетренированной девушкой всё возможно.

— Голова немного кружится, — она признавала очевидное.

Я не планировал её спаивать, но если она поела мало и давно, то нельзя было ей вообще давать алкоголь, если хотел, чтобы она была в полном сознании. Я подхватил слабое тело как раз, когда ей очень была нужна опора.

— Тахир, — она впервые назвала меня по имени, и в её устах моё имя звучит как молитва, исступлённо и испуганно.

— Не бойся, Вика.

Я нёс её в спальню. Она постоянно меня возбуждает, а когда я беру её на руки, мне так и совсем крышу сносит от власти над слабой беззащитностью. Мне до одурения было приятно носить её на руках. Разве я когда-нибудь был настолько одурманенным женщиной? Не припомню за собой такого даже в дикой молодости. Хоть в юности я был даже менее сдержанным и внимательным к женскому удовольствию, чем сейчас. Но мне раньше и не встречались такие женщины. Точнее, я сознательно обходил их стороной. Она была уникальна в своём роде — она сильна духом, в то же время обладает природной слабостью и мягкостью. И у неё это всё настоящее, не напускное.

Я опустил её на огромную кровать и сам навис над ней. Впервые я не знал, что делать дальше. Её золотые волосы рассыпались по чёрному шёлковому покрывалу. Тёмное постельное бельё нужно именно за тем, чтобы терять голову, наслаждаясь видом потрясающей белой кожи, которая контрастирует на чёрном фоне. Она смотрела мне прямо в глаза и даже не отводила взгляда, хотя он был немного замутнён алкоголем.

Я опалил её губы горячим дыханием, оттягивая момент, когда коснусь её. И когда наконец поцеловал нежные губы, то испытал поистине неземное блаженство: я никогда раньше не думал, что терпение по отношению к желанной женщине может так возносить.

Я всегда брал всё и сразу, как только хотел, никогда не откладывал. С ней у меня было несколько соблазнов, но я точно знал, что брать её в бессознательном состоянии под таблетками или на заднем сидении в машине неправильно. Она достойна уважения и шёлковых простыней. Но даже сейчас я не был до конца честен и не уверен, что она не станет списывать нашу страсть на действие алкоголя.

Я опустился к её шее, проводя языком вниз до ключицы там, где оставил следы насилия. И она выгнулась навстречу. Это инстинктивное движение было самым настоящим и естественным, чем всё, что я видел раньше. Я просунул руку за её спину, чтобы расстегнуть молнию платья, но она вдруг резко дёрнулась и испуганно вскрикнула:

— Нет!

Я опять видел страх в её глазах. Чего она может сейчас бояться? Я видел её тело почти полностью: в одном нижнем белье или под тонкой футболкой и даже снимал с неё брюки, ей нечего стесняться. А сейчас она лежала на кровати подо мной, и я не собирался делать ей больно, но она всё равно меня боялась.

Пока я не постиг её душу, я вообще ничего о ней не знаю, кроме сухих фактов биографии. Хорошо, если она не готова, то у меня есть обходной путь. Я провёл руками по шелковистой ткани платья, которое плотно обтягивало фигуру. Оно было строгим, но сидело на её тонкой фигуре как вторая кожа. Я провёл по стройным ногам вверх, забираясь под юбку, и теперь она меня не остановила. Я сначала доставлю ей наслаждение, чтобы она смогла зайти дальше.

Я уже и так был полностью возбуждён, ткань штанов давно натянулась от каменного стояка, но тёплая гладкая кожа стройных бёдер доводила меня практически до исступления. Я как подросток боялся спустить в штаны. Я сдерживался из последних сил, проводя по внутренней стороне бедра, и только желание доставить ей удовольствие, получить её согласие и полную власть над её телом удерживали меня от того, чтобы взять её моментально.

Я поддел резинку трусиков и спустил их до колен, боясь спугнуть Вику неверным движением. Я осторожно и мягко провёл по нежным складочкам, они уже были влажными, но пока недостаточно. Её грудь тяжело вздымалась, она рвано задышала, когда я коснулся клитора и обвёл его по кругу. Тогда она выгнулась и тихо застонала. Это был её первый стон, но я пообещал себе, что далеко не последний.

Я растирал нежную горошину, ловя её прерывистое дыхание, которое всё чаще переходило в протяжные стоны. Я проник чуть внутрь, обводя тесный свод, раздвигая влажные складочки, пробуя чувствительные точки у входа. Она пульсировала, совсем близко от оргазма. Горячая девочка.

— Кончи для меня, милая.

Она покраснела от моих откровенных слов, но остановиться уже не могла. Я ускорил движения пальцев на нежных точках, и она выгнулась в моих руках, громко и протяжно застонала, ритмично сжимаясь, закрыла глаза, ловя волны удовольствия, разливающиеся по ослабевшему телу.

А я ловил её эмоции, такие естественные и настоящие. Она горела в моих руках, и это тот самый момент, когда я наконец расстегнул молнию на платье и стянул его с покатых плеч. Она запоздало заметила моё движение, но не стала сопротивляться, позволив мне освободить себя от платья. И она уже не упрямилась, когда я снял с неё бюст и окончательно спустил трусики со стройных ножек.

Она такая красивая, что дух захватывает. На животе уже проявился кровоподтёк от удара. Я сжал челюсть, потому что мне стало больно на это смотреть. Несмотря на всё, что произошло, сейчас она не сопротивлялась и отдавалась сама.

Я снял с себя рубашку, стараясь не торопиться, хотя очень боялся, что она сейчас опять начнёт возражать, но она лишь следила за моими движениями широко распахнутыми глазами, подёрнутыми дымкой удовольствия. Я снял брюки, но не стал снимать трусы, чтобы не напугать. Без ложной скромности, даже видавшие виды элитные проститутки поражались моим размером, а Вика может просто испугаться, встать, одеться и уйти от греха подальше. И я больше не буду удерживать её силой. Я вдруг понял, что с этой минуты она должна оставаться со мной добровольно. Я больше не считаю её виновной и не могу держать, могу только обеспечить её безопасность, если она сама этого захочет. А она захочет?

Она была разогрета после оргазма более чем достаточно, поэтому мне нужно было лишь её отвлечь. Я снова жарко её поцеловал, лаская мягкие губы, обводя нежный свод рта, проталкивая язык внутрь. Я ловил её сбивчивое дыхание, пил его и гладил податливое тело — упругую полную грудь, тонкую талию, плоский живот, гладкие бёдра. Она задыхалась в моих объятьях и не заметила, как я осторожно спустил с себя трусы.

От предвкушения обладания этой нежной женщиной я испытывал почти болезненное вожделение. Я направил член, прикасаясь ко входу, и одним резким движением толкнулся внутрь. И застыл, как последний неопытный юнец, когда она вскрикнула.

— Больно!

Это был не крик удовольствия. Я порвал тонкую преграду, отделяющую невинную девушку от женщины.

Она зажмурилась и снова открыла глаза.

Я смотрел в её распахнутые глаза и не понимал. Точнее, понимал, почему она сказала сначала «нет», но она не остановила меня потом, да я и не был уверен, что остановлюсь. И, кажется, она понимала это лучше меня.

— Почему ты не сказала?

— Не хотела, чтобы ты останавливался. Это бы всё равно случилось.

— Это же не аргумент…

— Слишком поздно. Мы слишком далеко зашли.

Она боялась и хотела одновременно. У меня и раньше были девственницы. Неопытные девушки были готовы на всё, лишь бы их первый мужчина был таким, как я. Можно было подъехать к любому университету и взять любую на свой вкус. В дорогую тачку к красивому мужику залезет каждая, ну почти каждая.

Они все были нетронутыми, но далеко не невинными, знали, чего хотели, пытаясь выгодно продать себя. Но с Викой всё было по-другому. Она отдавалась как в последний раз, ничего не требуя взамен, просто потому, что доверяла. Она меня даже не хотела.

Я впервые в жизни столкнулся с девушкой, которая считала меня неподходящей парой, которая никогда не мечтала о таком, как я, которая видела за фасадом денег и власти человека. И этот человек ей не нравился. Она сама не понимала, да и я в полной мере не осознавал, какую власть она надо мной приобретает.

Я самонадеянный мудак, и прямо сейчас моя корона трещала по швам и разваливалась. Я сомневался, что Вика села бы в мою машину. Я почти видел, как она оценивающе на меня посмотрела, пожала плечами и ушла, не оборачиваясь. Я не смог бы её уговорить, хотя никогда раньше и не пытался. Я мог только силком затащить её и отобрать всякую надежду на будущее, что я и сделал. И только поэтому она пока ещё тут. Когда поймёт, что может уйти, то уйдёт в ту же минуту. Но пока она здесь. Назад пути нет.

И так каждый раз, что бы мы с ней ни делали, отыграть назад уже было невозможно. Я начал двигаться, плавно и осторожно раздвигая нежные складочки. Она была тесной, тёплой, влажной. Я вошёл на всю длину, и она рвано выдохнула, но не оттолкнула, наоборот, крепче прижалась ко мне, обхватывая за плечи. С невинностью нельзя тянуть резину.

Я понял, что ей уже не больно, первый оргазм сократил неприятные ощущения до минимума, но и теперь она ещё не сможет получить удовольствие в моих руках. От этого стало так горячо, что волна удовольствия охватила не только тело, но и затопила душу. Я почувствовал тот момент, когда она достаточно расслабилась, и пришёл в движение.

Мне хотелось вдалбливаться в неё неистово и глубоко, я сдерживался из последних сил, но всё же со временем начал ускоряться. Это, конечно, не тот темп, в котором я привык получать удовлетворение от женщин, но и она не та, которая просто захотела побывать в моей постели, потому что я Меро, богатый и обладающий властью.

Я испытывал отдельное удовольствие, потому что она отдалась, когда я её завоевал, когда она меня по-настоящему захотела и перестала сопротивляться, а не за деньги и фамильное имя. Я опустил палец на её распухший клитор и начал ритмично растирать его в такт моим движениям, потому что в первый раз она вряд ли может кончить подо мной по-другому. Всему остальному я научу её позже. Она выгибалась в моих объятьях, протяжные стоны срывались на крики, я целовал нежную шею, которую она открыто подставляла.

И она начала пульсировать, крепко сжимая мой член тесными стенками. Я больше не мог сдерживаться, позабыв обо всём на свете, изливаясь в тугое лоно, заполняя её семенем. И почти сразу меня накрыло как будто вторым оргазмом, своего рода эмоциональной разрядкой. Меня накрыла такая волна блаженства и спокойствия, которая смыла всю былую боль за многие годы и принесла желание быть с ней дольше и гораздо дольше. Но вместе с тем пришёл другой страх — за её жизнь.

Она мне доверилась. Я словно взял на себя ответственность за неё, заключил односторонний договор и подписал его кровью. Я и раньше играл в Бога. Я распоряжался чужими жизнями и свободой, я решал, кому и как жить. А теперь я думал, что высший замысел её драматического появления в моей жизни был как раз в том, чтобы спасти меня, мою душу, быть рядом со мной, потому что спасти Гаса от смерти она не смогла.

Она всё ещё дрожала в моих руках, и я не удержался и снова поцеловал её. Я долго держал её в объятьях, пытаясь оценить её состояние и настроение, и наконец вышел из неё.

— Тебе больно?

Она моргнула и прислушалась к своим ощущениям:

— Нет. Мне, наверное, нужно пойти в душ.

Я проводил её в ванную, но она попросила оставить её одну, и я ушёл. Это было правильно, потому что я не был уверен, что сдержусь в присутствии обнажённой Вики, а ей сейчас нужен перерыв. Я снял покрывало со следами крови и спермы, пока она мылась, и расстелил постель. Я прислушивался к мерному шуму воды, боясь услышать её плач или крик. Я забрал у неё всё, что мог. Мне было страшно даже подумать, что она сейчас она чувствует и какой силой обладает, чтобы справиться. Я не знал, как она поведёт себя, когда вернётся, может, принципиально пожелает спать отдельно.

Она вышла в моём банном халате и просто остановилась, глядя на меня. И тут же покраснела, так мило и необычно. Она впервые увидела меня полностью обнажённым со всем моим большим достоинством наперевес и засмущалась. А я, глядя на неё, был опять полностью готов.

— Можешь ложиться спать, Вика, — я сказал это как можно более невинно, чтобы не спугнуть, и она просто согласно кивнула. Я наконец пошёл в ванную, потому что мне тоже надо было помыться, но ещё больше мне нужно было передёрнуть. Я ещё не раз подрочу на фантазии, которые родились от естественных движений Вики, когда она была подо мной.

Когда я вернулся, Вика уже спала, так и не сняв халат и до самого подбородка завернувшись в одеяло, только милый носик торчал наружу. Я не хотел, чтобы она уходила ни сейчас, ни утром. Впервые я хотел, чтобы женщина, побывавшая в моей постели, осталась на неопределённый срок.