Его невинная крошка

Глава 9

Выйдя из больницы, Руслан устало обвел глазами вокруг. Состояние Светланы оценивали как стабильно тяжелое, врачи не давали никаких утешительных прогнозов. Её поместили в реанимацию после долгой операции, его к ней, конечно, не пустили. Убитая горем тёща вдруг показалась Соколову обыкновенной старой женщиной, согнувшейся под навалившимся грузом горя, но на его предложение поехать к нему категорически отказалась.

Он оставил её в больничном коридоре. Сейчас Руслана волновала куда более страшная беда, нежели умирающая жена. Никто не звонил ему, не выдвигал условий, и он сходил с ума, не зная, где дочка, всё ли с ней в порядке. Быть может, подойди кто в эти минуты с любой незначительной проблемой, он запросто мог удавить этого человека голыми руками.

Звонок раздался поздно вечером, застав его в клубе, где он накачивался коньяком. Но даже элитное пойло в этот вечер его не брало. Незнакомый мужской голос сообщил, что если Соколов желает видеть свою дочь живой и здоровой, он должен выдать им Алису. Сомнений в том, что вышли на него от имени Мефодьева, у Руса не было. Скрипнув зубами, мужчина подался вперед, и находившиеся рядом две проститутки испуганно вздрогнули. Тут же поспешили ретироваться, не желая попасть под раздачу — сегодня ни одна не осмелилась предлагать хозяину кабака свои услуги.

— Чё еще за бред ты несёшь, утырок?! Ты соображаешь, с кем базаришь, крысёныш? Я заставлю тебя собственноручно грохнуть Мафика и жрать его поганый труп, усек, гнида?! Где Маринка? — рявкнул он, вскочив на ноги.

— Жива твоя мелюзга, не ссы. — усмехнулся собеседник. — хошь, чтобы она вернулась к тебе? Приезжай туда, где в первый раз была назначена стрелка — в Химки. С Алисой. И тогда твоя дочь не пострадает, понял?

— Тебе не жить. — угрожающе рыкнул Руслан, с трудом сдерживая рвущуюся ярость. — Дай ей трубу, я хочу убедиться, что с ней все в порядке, живо! И молись, сучара, чтобы она мне не пожаловалась, иначе я тебя самого скормлю собакам, мудак! Бегаешь, хуила, быстро или у тебя челюсть запасная имеется?!

— Сбавь обороты, Сокол. Мне твои ласки по хуй, каждая шавка должна знать свое место, не тявкай на взрослых. Дочь твоя в норме. Пока. Она сейчас спит, сам понимаешь, время позднее. Я могу прислать тебе видео, устроит тебя это? — и, не дав ему ответить, добавил повелительно, — Еще один гудок с твоей платформы и твой зубной состав тронется. Все, отбой.

— Ссыкло тряпичное! Говнюк конченый! — в бешенстве процедил сквозь зубы Руслан, едва не раздавив телефон в руке.

Спустя минуту экран высветил прилетевшую ММС, вскрыв которую, он убедился в том, что Маришка жива. Девочка безмятежно посапывала в кровати, подложив кулачок под щеку и обнимая большого розового медвежонка. У него слегка отлегло от сердца.

— Ну чё там, чего хотят? — осмелился нарушить его мысленное уединение Олег, тронув за плечо.

— Хотят Алиску. Какого хуя она им понадобилась, скажи мне?!

— Это Псих звонил, не иначе, — взглянув на определившийся номер на дисплее его мобильного, высказал предположение Олег. — Подпевала Мафика. Что-то тут не чисто, Руслан Андреевич. Если этот холоп вздумал наехать на Вас, с Алисой у него какие-то свои счеты. Я поеду с Вами. Где они будут ждать?

— В Химках. — скривил губы Руслан, взявшись за полупустую бутылку коньяка, но охранник твердо пресек его попытку глотнуть спиртного.

— Вам лучше проспаться, время еще есть, нужна свежая голова. — справедливо посоветовал, игнорируя яростный взгляд босса. — у меня идея. Устроим небольшой фейерверк, вот увидите, им «понравится». Положитесь на меня. Пойдёмте, я отвезу Вас домой. Вы сейчас нужны Алисе, нельзя оставлять её одну…

Домой, впрочем, Руслан не поехал, до назначенного часа не покидал клуб, и только позвонил Алисе, желая убедиться, что с ней всё в норме. Она сухо заверила, что дома и намерена рано лечь спать, причины такой холодности он не знал.

Ему было не до её капризов.

Шел проливной дождь. Стекла высоток заливало прозрачно-студенистой водой, на асфальте образовалось множество луж, влага скапливалась в мелких выбоинах, а после скатывалась дальше, тонкими ручейками орошая дороги. Олег приехал в Химки в начале десятого, внимательно осмотрел местность и добрался до заброшенного оружейного склада, притулившегося уродливой громадиной с обсыпавшимися стенами посредине пустыря. Он не ошибся, напротив склада на противоположной стороне улицы стояла пятиэтажка, зияя черными провалами пустых окон, и с высоты ее крыши прекрасно просматривался весь участок. Выглянув из своего «лексуса», парень быстро набрал номер приятеля, и тотчас услыхал его чуть приглушенный голос:

— Всё в ажуре, Олежа, я тебя вижу!

— Слушай сюда, Лёня, как только я подниму левую руку, положи их всех, но сначала достань Психа, ты меня хорошо понял?

— Не переживай, всё сделаю, как надо, — заверил снайпер и связь прервалась.

Выкурив по сигарете, Олег, вместе с Русланом выбрались из машины, и под холодными струями дождя они прогулочным шагом поковыляли к входу. Дверь болталась на сорванных петлицах, внутри было темно и сыро. Рус невольно передернул плечами от промозглого воздуха, что ударил в лицо, и быстро осмотрелся. Тут-то и раздался грубый знакомый голос:

— Сокол! Медленно повернись и подними руки! Чтобы твой холуй оставался на месте, если сделает хоть шаг, вам обоим хана!

Выполнив приказ, Руслан увидел троих отморозков, стоящих возле стены. Один из них держал на руках Маришку, девочка настороженно смотрела прямо перед собой, а при виде отца рванулась, радостно завопив:

— Папа, папочка приехал! Пусти меня!

Мороженое плюхнулось в грязь. Псих что-то шепнул малышке, и она кивнула, явно удивленная происходящим. Руслан с силой сжал кулаки, готовый растерзать свору Мафика, но самого главаря среди них не было.

— Я безоружен, убедись сам, падла! — крикнул он, распахнув на груди куртку. — ты знаешь, что я никогда не нарушаю слово! Послушай, мразота, отпусти ребенка! Я пришел, теперь и ты выполни свои условия!

— Где девчонка? Баш на баш, Сокол! Хочешь получить дочь, отдай нам Алису, и разойдемся с миром! Выбирай, что для тебя дороже, мелкая потаскушка или твой ребенок!

— Она в моей тачке. — холодно отозвался Рус, кивнув через плечо. — сначала моя дочь, потом забирай девчонку.

— Конечно, дитя не должно страдать из-за грехов своего отца, ты прав. Но смотри, Сокол… Если задумал какую-то пакость, в первую очередь я прикончу твою малышку. — предостерег Псих, и тихо сказал одному из своих подручных, — отпусти девочку, и сходи, глянь, правду он говорит или брешет. Да живее!

Оказавшись на свободе, Маринка со всех ног ринулась к отцу. Он подхватил её на руки, крепко прижал к себе, и вымученно улыбнулся.

— Это такая игра, не бойся, моя любимка. Щас папа разберется с плохими дядьками и поедем домой. — взглянул на выжидающе застывшего Психа. — чё замер, мудила? Дай мне пару минут, я передам ребенка своему человеку. А потом мы решим наши с тобой проблемы.

Поколебавшись, Псих мотнул головой, подзывая своих парней, и они двинулись вслед за Русланом. Усадив дочку на переднее сиденье, он быстро захлопнул дверцу, и в этот момент Псих, видимо, начал что-то подозревать. Вскинув пистолет, он затряс им, целясь то в него, то в Олега, медленно приближающегося к боссу.

— Где девчонка?! Где твой человек, Сокол?! Ты что, сука, вздумал со мной в игры играть?! Я пристрелю тебя прямо на месте вместе с пацанкой и мне…

— Ни хера подобного ты не сделаешь, блядский выродок! Сюда взгляни! — спокойно возразил Олег, повернувшись и рывком распахнув свою кожанку. Отморозки замерли, недоверчиво разглядев на его груди спутанные провода, ведущие к детонаторам, — ну что, уроды, чего хвосты прижали?! — насмешливо подытожил, отплевываясь от капель дождя, летящих в лицо, — сделаете хоть шаг и я дам знак своему пацану, у которого в руках пульт от этой игрушки! Мне терять нечего!

— Ты блефуешь, падла! — разъярился Псих, тряхнув длинными мокрыми патлами. — У тя чё, блять, детство в жопе заиграло?! Чё ты мне хуйню втюхиваешь?!

— Хочешь проверить?! От тебя даже дерьма вряд ли соберут после взрыва! Рискнешь? Поверь, это лучше русской рулетки, адреналину до глотки хапнешь! — зло усмехнулся Олег, медленно поднимая левую руку.

Псих испуганной мышью шарахнулся в сторону, прекрасно зная, что люди Соколова, как и он сам, слов на ветер не бросает, и мысленно проклиная себя за глупость. Как он мог так лохануться?! И в этот момент, что-то сообразив, он опрометью бросился к складу, а вслед ему землю прошила очередь из пуль. Ему-то чудом удалось уйти невредимым, а его дружкам так не повезло, их безмолвные трупы навек застыли с открытыми глазами, устремленными в серое небо. И серые капли дождя равнодушно омывали багровую кровь с их лиц.

Олег обвел глазами побоище, забрался в машину и ободряюще улыбнулся девочке, которая испуганно жалась к отцу, глядя на него огромными голубыми глазами.

— Ну что, Маришка, поедем домой, будем есть мороженое и смотреть мультики про Смешариков?

Руслан молча кивает, и оба понимают, что ничего еще не закончилось. Псих сбежал, впереди новая война, но сейчас им всем необходимо отдохнуть. А ему предстоит как-то объяснить Марине, почему мама лежит в той палате, обмотанная страшными трубками и проводками.

Настойчивый стук в дверь не дает забыться, я знаю, кто ломится в мою скромную хатку, но впускать этого человека не хочу. Смешно, еще недавно ненавидела одиночество, а сейчас оно желанно. Конечно, поступила не очень красиво, тайком сбежав из дома Ляли и Дениса, даже не предупредив их, что ухожу. Они всё равно бы начали отговаривать, просить остаться у них и дождаться Руслана.

Мне просто надо побыть одной. Подумать, дать выплеснуться эмоциям.

— Алиса, хватит играть в молчанку, открывай! — несется приглушенный, рассерженный голос Соколова, и я затыкаю уши, стоя в ванной. — Я тебе щас вынесу дверь, к чертовой матери! Открой, блять, я знаю, ты дома!

У него нет ключа, об этом я позаботилась, стащила дубликат из его куртки еще несколько дней назад, после того памятного вечера в этой самой ванной. Тогда я была зла, не хотела, чтобы он врывался сюда, как в свой дом, и снова навязывал свою волю.

— Алиса, ебать твою мать, не зли меня! — внушительный то ли пинок, то ли удар кулаком, и в прихожей жалобно звякает ваза.

Слышно, как Руслан возится с замком. Ведь выбьет дверь, если понадобится, но мне по фигу. Быстро запираюсь, провожу ладонью по зеркалу над раковиной. Блин, там точно я? Краше в гроб кладут. Глаза, опухшие от слез и бессонной ночи, набрякшие мешки над веками, смотреть больно, свет режет как скальпель.

Пускаю воду, чтобы заглушить собственные всхлипы. Да что за хрень, я же никогда не плачу! И грудь давит так, что нет сил, стоять, сползаю на пол, и обхватываю руками колени. В коридоре слышатся торопливые шаги, дергают за дверную ручку снаружи, и Руслан требовательно рявкает:

— Чё ты там творишь?! Открывай сейчас же, я вышибу её!

Уходи. Пожалуйста… Меня бьет крупная дрожь озноба, зубы отбивают странный танец, и слова звучат искореженно:

— Отвали, не хочу тебя видеть! И никого не хочу ясно?! Проваливай! Можешь не бояться, вены не вскрываю.

Грохот хлопнувшей о кафель двери заставляет вздрогнуть. Руслан в бешенстве вваливается в ванную, красивое лицо перекошено, в глазах грозовые тучи. Хватает за руки, поднимает, и я дерзко улыбаюсь, хотя внутри всё жжет от боли.

— Ну, чё, чё тебе еще надо?! Имею я право поныть и побыть одна?!

— Как ты меня напугала! — прижимает к груди, я вяло отмахиваюсь, от соленых ручейков слез горит под веками, но оттолкнуть его не получается, он сильнее, и, кажется, совсем обезумел.

Блин, неужели правда подумал, что я тут режу вены? Дура-ак…

— Рассказывай. Чё ты здесь заперлась?

— Тебе какое дело? — стараюсь казаться независимой, но выходит скверно.

Взяв меня за руку, Руслан увлекает в гостиную, задергивает шторы, и усаживается на диван. Я стою перед ним, не смея поднять взгляд, больше всего боюсь, что начнет выпытывать, и не сдержусь, выложу всё. Это страшно, язык не повернётся говорить о том, что узнала от Мары.

Так плохо мне не было, кажется, никогда.

— Маленькая, что с тобой? — усталость в его голосе подстегивает меня поднять голову, пальчики в руке Руслана дрожат, и он крепче их сжимает, настойчиво тянет на себя.

Яростно вырываю ладошку, отказываясь сесть к нему на колени, устраиваюсь подальше, в самом уголке. Гость непривычно молчалив, куда только исчезла его обычная вспыльчивость? Украдкой смотрю на него, он сидит, привалившись затылком к спинке, и разглядывает потолок в мелких трещинках отколовшейся известки.

Отец… Это чудовищное слово я люто ненавижу.

— Да так, пустяки. Настроения нет. У тебя что-то случилось? — шмыгаю носом, на всякий пожарный сцепив пальцы в замок, чтобы ненароком не забыться, и не обнять его.

— Света в больнице. — произносит Руслан, и я хмурюсь, ожидая продолжения, мысленно прокручиваю в сознании всевозможные варианты, что там стряслось у этой стервы. — есть вероятность, что не доживет до утра. Два пулевых, печень всмятку, легкое пробито навылет. Алис… Я не знаю, как сказать Маринке, если она умрет. — он с силой сжимает виски, наклоняется вперед, поставив локти на колени, и глухо добавляет, — хуй знает, как я ей об этом скажу! Как?!

У меня что-то переворачивается внутри, разливается неприятным холодком между лопаток. Кто стрелял в Свету? Она умирает? В это трудно поверить, но вид у Соколова красноречивее слов. Таким я сроду его не видела.

— Подожди ты, нельзя раньше времени хоронить! — строго пресекаю. — и вообще, может, она выкарабкается, она же сильная! Руслан… — осмеливаюсь прикоснуться к его рукам, отнимаю от головы, и крепко стискиваю. — Руслан, вы не одни. Я с вами.

С минуту молча смотрим друг на друга. Чувствую, как тает решимость держать его на расстоянии, разум отказывается подчиняться. Твержу себе, что просто утешу, поддержу, ему это очень нужно сейчас, что в этом плохого?

— Маришка-то где? — тихо спрашиваю, срывающийся голос сипит, выдавая мое волнение.

Чёрт! Руслан так близко, что меня не по-детски колбасит, и предательская дрожь охватывает тело.

— У Дениса, Лялька уговорила оставить её у них. Я тебе утром всё расскажу, окей? Я чертовски устал, Крошка. — подается ко мне, и мне стоит невероятных усилий не отшатнуться, не закричать от отчаяния. — ты у меня одна, маленькая, мне больше не к кому пойти.

Целует неистово мои похолодевшие пальцы, и я закусываю губу, изо всех сил сдерживая рыдания. Нет, Светку не жаль, она всегда меня ненавидела. Если сдохнет, значит, такова её судьба, только… Это не принесёт мне облегчения, как было бы еще пару дней назад.

— У тебя есть выпить? — прижав мою ладошку к своей колючей щеке, шепчет Соколов, и я вскакиваю, радуясь возможности избежать контакта с ним, потому что это невыносимо.

Отец или нет? От этой неопределенности можно сойти с ума.

— Только пиво. — вспоминаю, что припрятала несколько банок «Клинского», говорю ему.

Он кивает.

— Сойдёт.