Его невинная крошка

Глава 3

Откуда взялся этот козел, я не успела понять. Шла домой, слушая в наушниках музыку, там-то, в безлюдном переулке, соединяющем две улицы, и нарисовался урод. Заламывает мне руки, сует под нос вонючую тряпку с острым запахом хлороформа, и волокет за собой.

Теряясь в догадках, я еле передвигаю ватные ноги, голова тяжелеет, последнее, что отпечаталось в памяти — впихивают в машину, и рядом плюхается другой верзила…

Ужасно темно, воняет затхлостью и сырой плесенью, от этих «ароматов» хочется блевать. Зажав нос двумя пальцами, поднимаюсь на колени, штормит так, будто только что сошла с корабля. Помню, как в детстве нас повезли на речную прогулку, спонсоры выделили яхту, и наша добрая директриса решила организовать экскурсию по Москве — реке.

Ничего примечательно в тот день я не увидела, большую часть просидела, скрючившись, в каюте, укачало знатно. С тех пор близко не подхожу ни к каким водным транспортным средствам передвижения, даже к парому.

Нестерпимо ноет лицо, губа распухла, саднит скулу. Козел, меня избивший, явно не рассчитал силищу, вмазал от души. Еще один плюсик в моем списке «жалоб», Руслан уделает этого ублюдка, и эта мысль греет.

Где же босс который жаждал моего скромного общества? Долго мне торчать в этой отвратительной дыре, вдыхая вонь? Мобильника нет, сумочки тоже. Блин, позвонить не получится, уроды обо всём позаботились!

Держась за шероховатую стену, осторожно двигаюсь вперед, рука натыкается на что-то теплое, покрытое испариной. Труба отопления, значит, это гараж или подвал. Нет, подвалы вроде не отапливают, если только это не частный дом.

Слева просачивается тусклый лиловый свет, туда-то я и иду. Окно зарешечено, дергаю за прутья, понимая, что попытка бесполезна. Чёрт, они там, случаем, не забыли про меня?!

— Эй вы, засранцы конченые, я писать хочу!!! — истошно ору, разглядев, наконец, дверь, и, метнувшись к ней, молочу ногами. — выпустите меня, гаденыши, слышите?! Мне в туалет надо!!!

Гремит засов, дверь открывается так быстро, что меня отбрасывает в сторону. Хорошо хоть, не приложилась носом. Яркая полоса света стелется по грязному каменному полу, на пороге возникает длинная тень, и луч фонаря ударяет в глаза.

— Чё разоряешься, кукла? — знакомый голос недовольно разносится по периметру, я встаю, шипя от боли — при падении содрала кожу на ладошках, забытое с детства «приятное» ощущение, ничего не скажешь!

— В сортир хочу. — недружелюбно бурчу, делая шаг к гаду, и закрываюсь рукой. — хватит меня просвечивать, ска! Ты говорил, что со мной твой босс поболтать хочет, и где он?!

— Будет тебе и босс, и добавка в виде бонуса — парочка охранников, — гогочет он, оглядывая меня, в помятой юбке, испачканной в пятнах грязи. — ладно, не ссы, мы детишек не обижаем. Пошли, шевели булками.

Хватает попутно за задницу, выталкивая вон, и я яростно шлепаю его по блудливым рукам. Парень хмыкает, толкает вперед, и мы поднимаемся по лестнице. Наверху тепло, из гаража выходим в огромную веранду. За окнами уже ночь, и льет дождь.

— Куда поскакала, стоять! — преграждает путь громила, когда я рванулась к распахнутым раздвижным дверям, больно бьет по шее. — прыткая какая, чё, если ноги от ушей, думаешь, сбежишь? Размечталась, ага!

— Пошел на хер, жертва аборта. — равнодушно отзываюсь, украдкой озираясь, и прикидывая, сколько в самом доме людей.

Но слинять точно не судьба — на крыльце два большущих кавказца, зорко наблюдают за нами, угрожающе рыча, и один приподнимает голову с передних лап, явно готовясь выполнить приказ хозяина.

— Сюда иди. — ничуть не впечатлен моим высказыванием гад, и впихивает меня в смежную дверь. Удерживает за руку, заглядывает влево, вытянув мощную шею. — Максим Григорьевич, наша гостья желает с Вами пообщаться!

Сверху доносится зычный голос:

— Отведи её ко мне, и свободен, Паша.

— Так ты у нас Паштет, стало быть? — глумливо издеваюсь над ублюдком, пока он чуть не волоком тащит меня к лестнице. — будем знакомы, или как?

— Захлопнись. — коротко рявкает он, выходя из терпения, швыряет к стене, и два раза громко бомбит по приоткрытой двери.

— Да, я тут. — доносится из глубины комнаты, я, не без помощи «доброго дядюшки Паши» влетаю внутрь, споткнувшись о собственный развязавшийся шнурок.

Мужик в кресле пристально смотрит на меня, и я медленно пячусь, узнавая его, а сердце болезненно мнёт холодная ладонь страха. Вот он, кошмар из моего прошлого, я вновь сталкиваюсь с ним лицом к лицу…

Неудачная попытка вскрыть сейф в доме «клиента» грозила Алисе неприятностями в виде выволочки от «дяди Мафика». И не только. Те из воспитанников детского дома, кто уже имел неосторожность по собственной наивности поверить в доброту этого страшного человека, знали — малейшая промашка, неподчинение или провал дела верный путь к суровому наказанию.

Кем был упомянутый Мафик, имени которого не знала, Лиска догадывалась. Девчонкой она росла неглупой, смышленой и любознательной, это-то и привлекло пристальное внимание спонсора. Попавшись на незначительной краже (ночью влезла в кабинет директрисы, умелыми ручками вытащив из простенького тайника деньги), Алиса Леонова была вычислена на следующий же день, ибо руководство интерната безошибочно знало, у кого из детишек липкие ладошки.

Тогда-то и состоялась памятная встреча с Мафиком… Бить её никто не стал, как опасалась Алиса, волчонком наблюдая за импозантным, средних лет мужчиной, расхаживающим, заложив руки за спину. От его пронзительного тяжелого взгляда её бросало в дрожь, но, вопреки мучительным ожиданиям самого худшего, произнес он совершенно безобидную фразу:

— Хочешь избежать наказания, детка, будешь делать то, что я скажу. Всё просто — ты выполняешь для меня маленькие поручения, прибегая к своему любопытному умению совать ручонки туда, куда не следует, а я закрываю глаза на незначительные шалости и жалобы в твой адрес со стороны руководства детского дома. На раздумья — ровно минута. Время потикало…

Что ей оставалось? Отказаться и послать «благодетеля» по известному адресату? Но тогда — прощай, свобода и вольная жизнь, а наживать проблемы и врагов шестнадцатилетняя детдомовская девчонка не желала. С этого дня Мафик наведался лишь однажды, вызвал Лиску в кабинет к директрисе и подробно объяснил, что от неё требуется.

Что помешало в ту роковую ночь — случайность или всё же счастливый случай? Она понятия не имела, что хранится в сейфе под замысловатым электронным кодом в роскошном загородном особняке «клиента», да ей было и всё равно. Условие поручения Мафик озвучил жестко — если она провалит дело и не принесёт желаемое, её отправят в бордель.

— Будешь отрабатывать долги, детка, те самые, да — да, из-за которых твои талантливые ручки могли стоить нам огромных проблем! — весело ухмыльнулся он перед уходом Алисы.

Тогда-то, возле тайника, и застукал её хозяин дома. Она была так перепугана возможной расправой и мыслями о дотошном допросе в полиции, что толком не запомнила, как выглядел высокий молодой мужчина, внезапно помешавший «процессу». Но сигануть мимо него умудрилась с небывалой проворностью и улизнула, так и не добыв содержимое сейфа.

Мафик впал в ярость. Избиение могло окончиться для неё тяжелыми телесными травмами, но Алиса Леонова была не из тех, кто позволяет себя унижать. После первой, весьма ощутимой затрещины, выбившей из глаз слезы, она схватила со стола первое, что попалось под руку, и с размаху ударила в лицо обидчику.

«Оружием» оказалась дорогая массивная ручка директрисы, острый наконечник — колпачок проткнул левый глаз Мафика, и жестокая расправа закончилась угрозами со стороны прибежавшей на вопли руководительницы интерната, отборным матом спонсора — палача, и сиреной скорой помощи…

С того злополучного дня этого человека Алиса больше не видела. И вот теперь прошлое напомнило о себе, обещая превратить её жизнь в ад…

— Бля-ять, где её носит со вчерашнего вечера! — в сердцах закинув смартфон в кожаный кейс, стоявший на столе, Руслан резко поднялся.

От неожиданности с грохотом упавшего венского стула Денис вздрогнул, и тоже встал. Соколов был крайне раздражен с самого утра, и с минуты, когда Дэн появился в его кабинете, больше отмалчивался, хмурил брови и о чём-то напряженно размышлял. Допытываться, что его мучает, Оленичев не стал, зная, что друг сам поведает о проблемах, если сочтет нужным.

И вдруг этот яростный, полный растерянности, смешанной со злостью, возглас.

— Рус, что уже стряслось, а? — не вытерпел Денис, шагнув ему наперерез, когда тот метнулся к окну, шаря по карманам в поисках сигарет. — ты сегодня дерганый какой-то. Давай, выкладывай, в чём дело?

Найдя, наконец, полупустую пачку «Макинтош», Руслан прикурил и с наслаждением сделал две глубокие затяжки. Он уже не помнил, с какого года начал предпочитать именно этот табак, но вкус сигарет этой марки нравился ему безумно — легкий аромат хереса и копченостей приятно растекался во рту, начисто отбивая кислый привкус никотина.

— Лиса пропала. — отрывисто и нехотя признался, искоса взглянув на Дениса. — та девчонка из детдома. Я тебе о ней как-то рассказывал.

— Я помню, — на мгновение задумавшись, кивнул Дэн, и пожал плечами. — ну, мало ли, молодая, красивая, с друзьями загуляла. Или с парнем где-нибудь зависла. Чего ты паникуешь сразу?

— Нет у неё никаких друзей, с которыми она могла исчезнуть. И никакого парня тоже нет! — сорвался на хриплый рык Соколов, яростно вдыхая табачный дым. — она никогда не вырубает трубу, я ей запретил. Чё-то случилось, я чувствую, ебать твою мать! Эта коза ни хуя не слушает меня, сует свой любопытный нос, где его оторвать запросто могут!

Он принялся кружить по просторному кабинету, роняя пепел на поблескивающий паркет, и ничуть не заботясь об этом. На красивом худощавом лице Дениса отразилось понимание, он насильно усадил Руса в кресло, и присел на краешек стола.

— Тихо, Сокол, не бузи. Хладнокровие в данной ситуации лучший выход. Есть предположения, куда она подевалась? С кем у тебя в последнее время были терки?

Задумавшись, Руслан перебрал в уме всевозможные варианты, и мотнул головой.

— Так с ходу не вспомню. Бля, да я вечно с каким-нибудь фраером «на ножах», сам знаешь, в нашем бизнесе святых не бывает! — обхватил виски ладонями, но через секунду вскочил, и снова начал мерить шагами кабинет. — Дэн, подключи своих пацанов из службы безопасности, пусть состыкуются с моими ребятами, так больше шансов найти Алису! Она у кого-то из этих мудил, которые поклялись организовать мне пышные похороны, я чувствую, под меня эти вшивые шавки конкретно роют!

— Назови хотя бы пару имен, я их потрясу. — настаивал Денис, твердо придерживаясь нейтрального тона, ибо прекрасно осознавал, что, позволь он Руслану поддаться панике, и всему кранты.

Соколова Дэн уважал, когда-то, еще по малолетке, они вместе топтали зону, скорешились в лагере крепко, и по жизни пошли нога в ногу. Оленичев занялся рейдерской деятельностью, Руслан, открыв на ворованные давным-давно деньги, выйдя из тюрьмы, открыл сеть ночных клубов, и тоже загребал не хилый доход.

Но, при всем этом, несмотря на многолетнюю дружбу и тесные, почти братские взаимоотношения, Денис не одобрял увлечения Руслана его новой «игрушкой». Алиса, несомненно, обладала очарованием юности, была дерзкой и смелой девчонкой, однако, таким, как она, «волчатам» из низов, не место среди матерых хищников вроде Соколова.

В то, что Рус от доброты душевной, опекает эту сироту, полностью обеспечив ей красивую жизнь, Денис не верил. Скорее, тут явно другое, возможно, Руслан увлекся Алисой не на шутку, но отказывается это признавать. И теперь эта пагубная страсть к красотке грозила ему, мягко говоря, неприятностями и ненужным головняком.

То, что он чем-то озадачен, Ольга поняла сразу, как только Дэн вошел в квартиру. Еще с балкона увидев, как он подъехал в столь неурочный час, Ляля поспешила встретить мужа и узнать, что случилось. Возвращался он обычно не раньше восьми — девяти вечера, к этому она давно привыкла. И вдруг — появился в полдень, на лице озабоченное выражение.

— Дэн… — шагнула навстречу ему Ляля, преградив путь. — Ты чего дома?

— Не волнуйся, малыш, — улыбнулся он, осторожно привлек её к себе, и обнял, ласково поглаживая выпирающий живот. — ничего не произошло, у Соколова проблемы, надо помочь. Как тут мои девочки любимые?

— Да вот, собираемся на прогулку, — снисходительно сказала девушка, с умилением глядя, как он приложил к животу голову. — по папочке очень соскучились.

— Уже? — выпрямился Денис, всматриваясь в хорошенькое личико Ольги, убрал с её щеки прядь волос, и, не вытерпев, одарил страстным поцелуем. — давай сегодня пошлем всех на хрен и проведем вечер наедине?

— А как же Руслан? — шепнула Ляля, с любовью заглянув в глаза мужчины, и неохотно отстранилась. — нет — ж, сначала реши все ваши дела, а потом мы спокойно побудем вдвоем. Я приготовлю что-нибудь из твоих любимых блюд, откроем бутылку вина.

— Тебе нельзя пить. — запротестовал Дэн, и, достав из кармана висевшей на крючке куртки записную книжку с потрепанными краями, принялся листать.

— Я за компанию с тобой посижу. — пряча внезапно возникшую тревогу, Ольга нахмурилась, глядя, как муж торопливо набирает чей-то номер.

Она знала, что в этом старом блокноте он хранил самые секретные координаты, и давно подозревала, что эти люди никто иной, как бандиты. Свою рейдерскую деятельность Оленичев прекратил, и она не хотела сомневаться в нем, подозревая, что он снова ведет теневую игру противозаконного бизнеса.

Коротко отдав распоряжение какому-то Ипе, Дэн сунул блокнот в карман пиджака, и поцеловал жену.

— Я скоро вернусь, родная. Будь примерной девочкой.

Она вздохнула, обхватила живот двумя ладонями и заперла за мужем дверь…

— Ты?!.. — удивление на изуродованном лице Мафика сменяется мимолетной растерянностью, и я злорадно улыбаюсь, дерзко вскинув подбородок. — какого хрена? Что ты здесь делаешь, сучка?

— Спросите у своих бугаев. — прячу за равнодушием страх, пожимаю плечами, и принимаюсь накручивать на палец свалявшиеся волосы. — это же по Вашему приказу меня сюда приволокли! Неужто соскучились? Как мило… Только сказать того же о себе не могу, и в объятия не кинусь.

— Заткнись, дрянь! — шипит он, хватая со стола мобилу, и сверлит меня тяжелым взглядом единственного глаза. — Паша, живо ко мне!.. Сейчас, пулей, спрашивает он ещё!!!

На всякий случай отхожу подальше, украдкой ищу, чем обороняться. Пусть вышла неувязочка, и похитить хотели явно не меня… Ну, в смысле, меня, но Мафик же не догадывался, что сводная сестра Соколова это я, — радоваться рановато! Этот говнюк не упустит шанса отыграться за всё, и мне уготовит самую мерзкую казнь.

Попробует изнасиловать или пустить «по кругу», это однозначно. Еще бы, одним выстрелом двух зайцев — отомстит за прошлое унижение и подпорченную физиономию, а заодно подцепит Руслана на крючок, шантажируя мной. Якобы мне придется очень несладко, если тот не выполнит условия…

Ворвавшийся Паштет, как я его уже окрестила, подобострастно смотрит на шефа, кося в мою сторону подозрительно и настороженно. Шаг за шагом крадусь к плазменному телевизору, приноравливаясь, чтобы моментально выхватить антенну — оружие так себе, но всё лучше, чем ничего. При доле везения высажу Мафику и вторую гляделку!

— Ты кого мне притащил, утырок? — вполголоса, думая, что я не слышу, рычит Максим Григорьевич, и морда его покрывается багровыми пятнами бешенства.

— Так это… Девчонка, которая Вам нужна. Соколова сестра, — теряется Паша, моргая быстро — быстро.

— Придурок недоделанный! Чему я вас учу все эти годы, тьфу ты! — кипятится Мафик, не обращая на меня внимания, и это мне на руку.

Пока они выясняют, кто и в чём прокололся, подскакиваю к телику, рывком вооружаюсь длинным тонким металлическим прутом, и воинственно воплю:

— Если кто из вас, ублюдки, посмеет подойти, предупреждаю, останется без зенок! И не надо зырить на меня, спроси вон у босса, как он глаза лишился! — зло роняю в сторону Паштета, обалдевшего от моей наглости.

Каркающий смех Мафика заставляет оглянуться, но слишком поздно. Из-за спины на меня прыгает здоровенный детина, выбивает антенну, и захватом локтя подтаскивает к себе. Горло обжигает, нечем дышать, а урод, заручившись молчаливым согласием босса, садко бьет в живот кулачищем, и я повисаю на подогнувшихся ногах.

Бли-и-н, как же больно… Кажется, легкие разорвало, воздуха не хватает, и я хриплю, беспомощно цепляясь за мощную жилистую руку гада. Мерзко ухмыляясь, Мафик медленно приближается, окатывает меня странным, непроницаемым взглядом, и двумя руками рвёт майку. Кожу осыпают мурашки озноба, отчаянно брыкаюсь в хватке, но горло сжимает пятерня, и в ухо свистящим шепотом предостерегают:

— Еще раз дернешься, тварь, покалечу.

Мафик сдирает с меня кружево бюстгальтера, и на миг, боковым зрением ловлю вытянувшуюся морду Паштета, вытаращившегося на меня так, будто, сволочь, никогда девушек не видел. Сука позорный, я ему это припомню, захлебнется собственными вонючими слюнями!

— Ну, что, Алиса, теперь поговорим как цивилизованные люди? — зловеще произносит одноглазый, хватая за голую грудь, и безжалостно выкручивает сосок.

— Нам с Вами не о чем говорить. Или успели соскучиться по моему обществу? — ехидно улыбаюсь, скрывая страх, и стараясь не закричать от боли.

Чудовище ухмыляется, приказывает Паше убраться прочь. Парня сдувает с места ураганом, хлопает дверь, и мы наедине, ждать помощи неоткуда.

— Смотри, любуйся, тварь, что ты со мной сделала! — рявкает, тыча в повязку на глазу, и рывком оттаскивает меня к стене.

Садануть бы ему по яйцам, но он всё предусмотрел, фиксирует коленом мои ноги, и я колочу его по плечам, тщетно надеясь высвободиться. Свободная рука Мафика лезет под юбку, шарит у меня меж бедер, и я отчаянно рвусь из хватки, но он сжимает за горло, заставив замереть. Поглаживает пальцами, надавливая сильнее, и мне нечем дышать.

— Стой смирно, сучка. — шепчет в ухо, прихватывает зубами мочку.

Изнасилует, подонок конченый, от этой мысли меня тошнит. Похотливая рожа Мафика перекошена, взгляд становится противным, масляным. Коз-зёл, — мысленно кипячусь, закрыв глаза, чтобы не видеть, как он едва не облизывается, орудуя своей мерзкой лапой у меня в промежности. В этот раз никто не спасёт…

И вдруг раздается прокуренный женский басок, от неожиданности я вздрагиваю, а урод Мафик недовольно кряхтит, убирая пальцы от моих трусиков:

— Макс, хватит! Ты обещал, что не тронешь девчонку! Соколов с тебя по полной спросит, если она нажалуется на тебя!

Наконец, меня выпускают, и я проворно отскакиваю, хмуро оглядываю незнакомку. Она стоит в дверях, держась за косяк, миниатюрная, хрупкая брюнетка, окруженная ореолом солнечного света. Одета в модный брючный костюм, холеная, явно не вылезающая из салонов красоты.

Мы смотрим друг на друга, и я чувствую, как неприятные холодные щупальца сдавливают грудь. У женщины такие же, как у меня, миндалевидные глаза цвета зеленых виноградин.

— Алиса?… — неуверенно произносит она, бросив на Максима изумленный взгляд, и снова поворачивается ко мне, подходит ближе, — как она здесь очутилась?

— Не будь дурой, Мара, — обрывает Мафик, нервно проводит ладонью по волосам. — это сестра Соколова. Ты что, знаешь её?

Мара бледнеет, протягивает руку, будто собираясь коснутся моего лица, и, как ошпаренная, отдергивает.

— Выйдем, — с трудом даются ей слова, она сглатывает ком, и хватает озадаченного ублюдка за руку, громче, с повелительными нотками, повторив, — выйдем, нам нужно поговорить! Ты слышишь меня?!

Меня оставляют одну, растерянную, недоумевающую. Кто эта женщина? Почему она кажется мне смутно знакомой, кого напоминает? Ощущение, что я её знаю, заставляет испытывать дискомфорт. Но времени на размышления нет — на столе мобильник, а это мой единственный шанс вырваться отсюда!

И тут накрывает новой волной паники — номер Руслана начисто вылетел из памяти…

Он не находил себе места, его не брал даже алкоголь. За окнами давно властвовала ночь, порывы ветра приносили шорохи листьев клена и скрежет проносившихся мимо шин. Руслан стоял посреди своего кабинета, невидящим взглядом глядя в пустоту. Мысли метались, как испуганные птицы, пойманные в силки, и среди этого хаоса в его голове панически жгла одна.

Об Алисе.

Нет, он не верил, что она попросту сбежала. Куда ей было идти? Та жалкая квартирка, которая якобы принадлежала её матери, досталась ему случайно — наводя справки о родительнице Лисы, он наткнулся на любопытные факты из жизни Марии. По непроверенным сведениям, она была дочерью весьма состоятельного человека, отец — тиран после смерти жены жестко воспитывал единственную дочь, и практически держал под контролем каждый её шаг.

Непонятно как, но в шестнадцать Мария сумела-таки ослушаться волю папаши и родила ребенка, и отказалась от него, оставив в роддоме. Во всяком случае, такую информацию ему удалось раскопать, вызвав (методом давления и угроз) на откровенность одну из сотрудниц интерната, где жила Алиса. Кем был дед девчонки, нянечка категорически отказалась поведать, и фамилия Леонова Лиске была присвоена чисто обычным отбором — жребием.

В общем, в ту лачугу, которую он подсунул Лисе по поддельным документам, чтобы избежать ненужных расспросов со стороны подопечной, она не возвращалась, вещи её были нетронуты. И он сходил с ума, гадая, что могло произойти с его девочкой.