Его волшебное прикосновение

Глава восьмая

— Мисс Годвин! — Джеймс снял цилиндр и низко поклонился. — Какой приятный сюрприз. — Он выпрямился и пытливо посмотрел в ее золотисто-карие глаза. В них читалась тревога. — Чистое везение!

— Здравствуйте, Джеймс, простите — мистер Иглтон. Почему наша встреча для вас — чистое везение, как вы сказали?

— Очень просто. — Он одарил Летти Фишер заговорщической улыбкой, подразумевая, что уж они-то, двое, разбираются в светских делах. — Чистое везение, так как я собирался посетить вас на Керзон-стрит.

— Да? — Она прижала сумочку к груди и в отчаянии взглянула на свою компаньонку. Мисс Фишер смотрела в сторону. — Может быть, вы объяснитесь поподробнее?

— Ну конечно. — Он улыбнулся и внезапно протянул ей руку.

— Ой! — Все еще тесно прижимая ридикюль, она освободила одну руку и коснулась ею ладони Джеймса. Очаровательный нежный румянец, вспыхнув на ее щеках, окрасил шею и даже верхнюю часть груди в прямоугольном глубоком вырезе платья.

От внимания Джеймса не ускользнуло, что мисс Фишер отошла на несколько шагов к витринам, привлеченная выставленными товарами. Если он не обманывался, компаньонка, можно считать, решила содействовать их сближению. Он наклонился, чтобы запечатлеть на тыльной стороне ладони девушки долгий многозначительный поцелуй.

— М-м-м, — протянул он чуть слышно, чтобы его могла слышать только Селина. — Как чудно ты пахнешь, Селина. Словно те розы «Очарование» в твоем саду.

— Ты не должен говорить такие вещи… — У нее перехватило дыхание.

— А я думаю, что просто обязан.

— Не здесь.

— Я тоже предпочел бы быть сейчас с тобой в более уединенном месте. — Его рука, сжимающая руку девушки, как бы невзначай коснулась ее роскошной, порывисто вздымающейся плоти в вырезе платья.

— Мистер… Джеймс. — Ее голос охрип, но она не оттолкнула его руку и не лишила его возможности незаметно касаться ее тела. — Право, не надо.

— Я считаю, надо.

— Почему?

— Потому что хочу этого.

— Ты хочешь?

— Да. И ты тоже. — Не выдав себя ни одним движением, Джеймс просунул палец в теплую ложбинку в вырезе платья. Она открыла было рот, но он сделал ей знак молчать и, не отрывая взгляда от ее глаз, продолжал движение пальца по обнаженной округлости ее груди, к уже напрягшемуся соску. Селина задыхалась, ее тело потряс мощный толчок…

Достаточно. Джеймс убрал свой искусный палец и прошептал:

— Существует еще так много всего, чем ты должна насладиться, моя радость. Ты позволишь показать это тебе?

Ее изумленные глаза горели:

— Ты говоришь — еще много?

— Очень, очень много. Я бы хотел рассказать тебе об этом.

— Ты… Нет, этого нельзя! — Ее взгляд начал проясняться.

— О нет. Я убежден, обязательно надо.

Селина глубоко вздохнула еще раз, и Джеймса охватило желание махнуть рукой на всю возню с возвращением поместья и увезти девушку подальше отсюда. Он оглянулся вокруг, лихорадочно обдумывая, как завлечь ее в свою карету…

Ее нежный дрожащий голосок вернул его к реальности:

— Так зачем ты собирался к нам на Керзон-стрит?

— Я…

На расстоянии нескольких футов от парочки стояла Лиам с гордо поднятым подбородком. Ее скрещенные руки ушли в рукава. Глаза, обретшие цвет вулканического стекла, холодно, не мигая, изучали Селину.

— Джеймс, зачем ты собирался…

— Да, да! — Его внимание вернулось к Селине. — Я собирался на Керзон-стрит, чтобы повидать тебя.

Селина счастливо засмеялась:

— Не играй со мной, Джеймс. И спасибо за розы, которые ты мне прислал. Однако, думаю, такие подношения не совсем уместны…

И тут приблизилась Лиам. Она избегала взгляда Джеймса и остановилась только тогда, когда могла слышать каждое произнесенное слово.

Джеймс кашлянул. Он займется Лиам потом.

— Раз я послал розы, они абсолютно уместны. Прекрасные цветы — прекрасной девушке. Где встретишь большее соответствие?

Тихое горестное восклицание китаянки осталось, к счастью, не замеченным Селиной. Едва сдержавшись, Джеймс ухитрился все же не послать Лиам испепеляющего взгляда.

— Я намеревался зайти и узнать, не окажете ли вы мне честь и не согласитесь ли поехать со мной в Гайд-парк завтра во второй половине дня. Например, в четыре?

— В четыре?

— Да. — Все шло на удивление легко.

Джеймс никогда не, был сторонником принятого в английском обществе обычая держать девушек в полном неведении относительно реальной жизни. Но теперь наивность Селины лишь подстегивала его увлеченность.

— Мой слуга, обладающий, несомненно, сверхъестественной способностью предсказателя погоды, обещает прекрасный теплый день. — Последовало еще одно сдавленное восклицание со стороны Лиам. — Так что надо надеть что-нибудь полегче. Я уверен, ваша компаньонка согласится выступить в роли спутницы. — Неизбежная сложность, которую ему надо устранить. — И не забудьте зонтики от солнца.

Селина отвернулась. Джеймс, немного обеспокоенный, заметил, как покрылось бледностью ее лицо. Она смотрела в сторону печальными глазами, будто убитая горем, которого не ведал никто, кроме нее.

— Падшая, — сказала она, явно сама себе. — О Господи! О нет!

— Извини, я не понимаю, — вставил Джеймс.

Селина гордо вскинула голову, ее глаза смотрели холодно, почти сердито.

— Я не смогу поехать с вами завтра.

— Но…

— А теперь я должна покинуть вас.

— Но почему вы не можете поехать в Гайд-парк?

— Я не смогу поехать потому, что сегодня вечером иду на раут и слишком устану, чтобы завтра предпринимать что-либо, требующее больших усилий. — Последние слова она произнесла скороговоркой.

Джеймс был взбешен. Проклятие, маленькая плутовка начинает подозревать его! Это не входило в его расчеты.

— Ну, вы вполне отдохнете к полудню. И потом, нам же предстоит лишь небольшая прогулка в экипаже. Кстати, а что это за раут?

— Раут у миссис Арбутнотт.

— Что ж, не смею задерживать. — Сдерживая злость, Джеймс отдал вежливый поклон. — Будем надеяться, раут будет приятным. До свидания, мисс Фишер.

— До свидания, мистер Иглтон. — Летти Фишер вернулась к ним, ее темные глаза смотрели оценивающе и не без дружеского участия.

— До свидания, — сдержанно сказала Селина. — Надеюсь, вы приятно проведете…

— Остаток этого дня? — подсказал Джеймс, уже отрабатывая следующий шаг своего плана.

— Вот именно, остаток этого дня. — Селина пошла прочь, почти потащив за собой терпеливую мисс Фишер.

Спустя несколько секунд Джеймс обернулся к Лиам, одним прыжком преодолел пространство между ними и, схватив ее за руку, потащил за собой.

— Ты совершила сегодня очень серьезную ошибку, Лиам.

— Каким образом? — Она задыхалась, вынужденная почти бежать, чтобы поспевать за Джеймсом.

— Ты шпионила. Вынюхивала там, где тебе не положено быть. Это никогда больше не повторится. Понятно?

— Ох! — Неожиданный резкий выкрик китаянки привлек внимание нескольких прохожих, и Джеймс выпустил ее руку.

— Ты испытываешь мое терпение, — сказал он ей наигранно угрожающим тоном.

Тут рядом возник Вон Тель.

— Я не мог помешать ей приблизиться к вам. Поэтому счел благоразумным надеяться, что она не причинит слишком больших неприятностей.

— Неприятностей? Она их устроила. Еще спасибо, мисс Годвин не видела ее.

— Вы сказали — мисс Годвин? — Лиам вздернула свой овальный подбородок, опустила глаза, как если бы перебирала в уме имена. — Мисс Селина Годвин с Керзон-стрит. Это в ее дом, несомненно, носил розы Вон Тель.

Если бы все не было так серьезно, Джеймс расхохотался бы над ее дерзостью.

— Едем домой, и чтобы ничего подобного не повторилось никогда. Вон Тель, карету.

— По-моему, именно таких, как она, называют «гадина»…

Джеймс вздрогнул:

— Гадина?

— Да. Мисс Годвин одна из так называемых невежественных красавиц этого пресного народа. Мелкотравчатый демон высших слоев. Хорошо хоть, она поняла, что недостойна вашего благосклонного внимания и перестала навязываться.

Джеймс велел Вон Телю подавать карету и сказал Лиам, закрывая дискуссию:

— Селина — жемчужина. Она мне не навязывалась. А ты, Лиам, отныне раз и навсегда перестанешь вмешиваться в мои дела.

— Да, конечно, — сказала Лиам. Она отошла к краю тротуара, где Вон Тель дожидался их с каретой. — Эта невежественная гадина настолько тщеславна, что позволяет себе красоваться перед вами, а потом отвергает предложение, ради которого любая женщина была бы готова умереть. Вы не должны больше думать о ней.

Вон Тель подсадил Лиам в карету, за ней последовал Джеймс. Последним разместился Вон Тель и закрыл дверцу.

— Да, — сказала Лиам, стараясь сохранять равновесие на ухабах. — Я довольна, что мисс Селина Годвин не будет больше огорчать вас. И смогу теперь сосредоточиться на домашних делах.

Джеймс с беспокойством заключил, что в словах Лиам не было правды. Он закинул ногу на ногу и забарабанил пальцами по глянцевой черной коже голенища сапога. Вне всяких сомнений, ему придется строго присматривать за ней, пока они остаются в Англии.

Он протянул руку, постучал кучеру. Задвижка глазка открылась, и он приказал:

— Гровнор-сквер.