Эльф. Новая старая история (СИ)

Часть 14

Дарт всё ещё не верил, что Мирис — его нежный ранимый цветочек, который так трогательно жался к его груди ежась от прохлады во время ночной прогулки по Сильён — мог с ним так поступить, когда оглушённый, переступил порог крошечной каморки, где продолжал хлопотать драко.

Ещё не успев увидеть лицо мага, Виста поприветствовал вошедшего, а затем, подняв взгляд, вдруг скис, решив что лучше ему будет исчезнуть на время, и уж точно сообщить попозже о том, что в аудиенции ему отказано, и не просто секретарём, а самим жрецом.

Когда Дарт повалился на кровать, как подкошенный, не замечая исчезновение служки, и только поморщившись, на занывшие от напряжения раны, в голову вдруг закралась страшная мысль: что если сказанное в письме было правдой? Что если его эльф совсем не такой, каким казался в столице?

Это просто не могло быть правдой, но этот убийственно безразличный взгляд и этот поступок… Что было бы, не найди Дарт способа прервать падение и не разбиться насмерть о голые утёсы скал? Мирис думал об этом? Рассчитывал на такое? Отдавал он себе отчёт в своих действиях?

Кроткий покладистый эльф, расцветавший при одном его появлении… Дарт просто не мог поверить — поверить в то, что тот незнакомец с растрёпанными волосами и убийственным взглядом и есть его цветочек!

Немного придя в себя и поразмыслив над случившимся, он пришёл к выводу, что Мирис, пусть он и выглядел в тот момент странно, всё же не мог отдать такого ужасного приказа. Должно быть, он попросил дракона приземлиться или, может быть, о другой помощи, но мерзкий ящер самовольно решил сбросить мага ко всем духам.

Правда было странно, что Мирис так и не озаботился вопросом, жив ли Чёрный и как поживает, так и не подумав навестить Дарта. Хотя эльф мог с лёгкостью разведать всё, что нужно, если бы захотел, и Дарту не обязательно было бы об этом знать.

Мирис точно не хотел ему вредить — во всём виноват мерзкий чешуйчатый, — а затем узнав, что с Дартом всё в порядке, наверняка не решился к нему заглянуть, должно быть, очень сожалея о побеге.

Успокоив точившего сердце червя, Дарт удовлетворился таким объяснением и на том остановился, не желая верить словам из письма.

Спустя неделю, уверившись в собственной непогрешимости суждений и подлечив раны, Дарт снова отправился на свидание. Надел кольцо уже под вечер, рассчитывая, что к тому времени Мирис будет дома один, и они сумеют обо всём поговорить.

Расчёт посыпался пеплом, стоило Дарту оказаться в шумной зале. Красный бархат стен и мебели, тёмное дерево отделки, золото, инкрустированное драгоценными камнями; где-то играла задорная музыка, в воздухе витал аромат курительных трав, о воздействии которых Дарт знал не понаслышке. С полными подносами выпивки повсюду сновали драко. Драконы, отдыхавшие в этих стенах, наслаждались экзотическими танцами сладких дев и юношей.

Оглядевшись, Дарт без труда приметил белобрысую шевелюру и направился прямиком к самой шумной компании.

Мирис, окружённый скопищем драконов, восседал в глубине ниши. Перед ним был ломившейся от яств и напитков стол, по обеим сторонам эльфа стерегли драконы, льнувшие к нему, словно псы в ожидании милости хозяина. Но Мириса это, похоже, нисколько не смущало.

Светлый раздавал щедрые улыбки, без стеснения сыпал томными взглядами, наполняя пространство воздушными поцелуями и жаркими подмигиваниями.

И это было ещё не всё. В довершение «чудесной» картины, то, во что был облачён Мирис, смутило даже Дарта. Если бы он увидел подобный наряд на девушке или — ещё хуже — юноше, это бы точно раззадорило фантазию мага и счастливчик ушёл бы с ним, но поскольку постыдный предмет одежды едва прикрывал тело Мири — того, с кем он решил провести остаток дней, наплевав на собственное будущее, разругавшись с дедом!..

От злости у Дарта затряслись поджилки.

На Мирисе было очень короткое сиреневое платье, удерживаемое на плечах двумя лентами. Спускалось оно до середины бедра, и это с учётом, что Мири сидел. Материя была такой же прозрачной, как таящая дымка тумана жарким августовским утром. И больше на нём не было ничего.

Эльф был запредельно красив, со своими высоко забранными волосами, уложенными пышными соцветиями, в глубине которых моргали звёзды самоцветов.

Дарт почувствовал, как его затапливает гнев. Не говоря ни слова, повинуясь инстинктам, вопившим о том, что Мирис, принадлежащий ему целиком и полностью, не может быть выставлен на всеобщее обозрение, маг подлетел к столу и, перегнувшись, схватил Мириса за руку, заставляя бесстыдника подняться.

Никто не успел среагировать на неожиданное нападение, поэтому у Дарта было бесконечно-долгое мгновение, чтобы заглянуть в бесстыжие голубые глаза. Но вместо того, чтобы, устыдившись собственного вида и поведения смутиться и покраснеть, Мирис уставился в ответ с вызовом, не менее откровенным, чем то, что на нём было надето!

Он смотрел так, словно перед ним очутилась тварь дрожащая, а не тот, кому он застенчиво признавался в любви, рассказывая, как славно они станут жить вместе!

— Что ты творишь? — прошипел Дарт, всё ещё не в состоянии принять этого незнакомца, который украл у него Мири.

— Что хочу! — шипел в ответ эльф, брызгая слюной; глаза его пылали.

— Эй, парень, ты что заблудился? — пришли наконец в себя подвыпившие и слегка обкуренные драконы.

— Ты уходишь со мной, — заявил Дарт, потянув эльфа за руку.

— И не подумаю, — Мирис резко дёрнул на себя руку, но физическая сила была не на его стороне — во взгляде Дарта мелькнул нехороший огонёк превосходства, который эльф заметил.

И вместо того, чтобы кидаться на Дарта с кулаками или пускать в ход заклинания, он вдруг сделал самое беспомощное лицо на которое был способен, позволив длинным ушам упасть до самых плеч, и растерянно огляделся:

— Мальчики?

Дальше началось светопреставление. Дарт редко сталкивался один на стенку, но выбирать не приходилось. К тому же, ему никогда не доводилось биться с кучей драконов, пылавших к нему искренним возмущением и негодованием. А по сути, их взбесило, что пришлый посмел коснуться чужого.

От шикарного ресторана ничего бы не осталось, если бы хозяин не выставил гостей разбираться за дверь. Дарта подобрали за конечности и поволокли наружу, оставляя на полу кровавый след. Кажется, поутру он не досчитается многих зубов, если переживёт эту ночь — Дарт видел безразличие, смешанное с презрением и отвращением, на лице эльфа.

Похоже, жрец оказался всё-таки прав: Мирис не был стыдливой ромашкой, эльф был демоном в овечьей шкуре. Стоило ему сделать это невинное лицо, как у Дарта свело в груди — он знал только этого Мири, мелькнувшего на мгновенье и тут же растворившегося в холодной пустоте бессовестных глаз.

Об этом он размышлял и позже, лёжа в подворотне и глядя в темноту пещерных сводов. Похоже, драконы не побрезговали бы размозжить ему череп, но кто-то вовремя углядел кольцо, подаренное жрецом.

— Живи, насекомое, — плюнули драконы и ушли отдыхать дальше — хорошей дракой вечер не испортить.

С трудом добравшись до своего угла, Дарт впал в беспамятство, предоставляя драко позаботиться об окровавленном куске мяса.