Если бы красота убивала

Глава 17

Во вторник мне удалось поднять себя с постели только в половине девятого. После кошмарного сна о Хайди, после ночного озарения все мои попытки снова заснуть оказались тщетными. Некоторое время я поворочалась в постели, вспоминая, как когда-то мне было в ней хорошо, потом посмотрела кусок «Свидетеля», который проспала, потом прочитала почти весь майский номер «Глянца», включая даже статью о том, не опасно ли выщипывать волоски вокруг соска (да-да, именно так!). Я хотела встать пораньше и заняться проверкой теории, которая ночью нашла-таки дорогу к моему сознанию, но когда уже перед рассветом на меня напала сонливость, я отключила будильник, рассудив, что, раз уж спится, надо поспать сколько удастся. Для предстоящей работы мне нужно быть в наилучшей форме.

На улице потеплело, но день опять был облачным. Поскольку мне предстояло много носиться по городу, я надела брюки цвета хаки, черную футболку и кроссовки. Я отделила от упаковки замороженных рогаликов один, подрумянила его в тостере и уплела, запивая кофе. Потом я позвонила Кэт домой, чтобы сказать, что хотела бы снова осмотреть квартиру Хайди. На этот раз я собиралась искать нечто вполне конкретное, и моя находка, если, конечно, она состоится, должна была все изменить. К моему величайшему удивлению, Карлотта сказала, что Кэт уехала в редакцию. Наверное, она решила взяться за ум и вернуться к руководству журналом — пока эту работу не отобрали у нее самым грубым образом. Я позвонила Кэт в офис, но мне не удалось с ней связаться, Одри сказала, что Кэт на встрече. Заявляться в дом Кэт без ее разрешения мне было как-то неловко, так что по всему выходило, что мне придется ловить ее в «Глянце». Но я ив любом случае собиралась заскочить в редакцию, чтобы пообщаться с Кипом.

В подземке произошел какой-то сбой движения, и я добиралась до работы дольше обычного. Я вышла из лифта на этаже, где находилась редакция «Глянца», почти в половине одиннадцатого. Меня ждал большой сюрприз. Когда я завернула за угол и вышла из вестибюля в «оркестровую яму», то увидела, что за большим черным столом для заседаний сидят человек семь или восемь редакторов, все из отдела публикаций, и Кэт проводит с ними совещание. Сидя ко мне спиной, Кэт меня не видела, но несколько редакторов, в том числе Полли, покосились в мою сторону.

Кэт презирала большие совещания и потому устраивала их редко. Она лишь регулярно проводила планерки с сотрудниками высшего звена, рассматривая их как неизбежное зло, но более крупные сборища устраивала только в экстраординарных случаях, например, когда журнал вдруг переставал ей нравиться и она решала кардинально изменить его направление. К счастью, будучи внештатником, я была освобождена от необходимости посещать собрания, за что постоянно благодарила судьбу: мало того что эти собрания бывали ужасно длинными, они еще будили в каждом зверя. Тех, кто выступал с самыми слабыми идеями, а также тех, кто дрогнул во время выступления, запросто могли сровнять с землей. А когда Кэт что-то не нравилось, она обычно становилась стервозной. Как-то раз, после полутора часов заседания, кто-то попытался скрыть зевок. Кэт посмотрела на беднягу и саркастически поинтересовалась:

— Вы хорошо себя чувствуете?

В данный момент речь произносила сама Кэт, хотя я уловила только одну фразу: «ввести читателя в ступор». Все участники, казалось, одновременно и нервничали и скучали, такой вид бывает, например, у человека, который позвонил по «горячей линии борьбы с герпесом» и ждет результатов. Заметив, что среди участников нет Кипа, я поспешила на свое рабочее место.

Когда я усаживалась за свой стол, кое-что показалось мне странным. Красная кружка, в которой я держу авторучки и которая всегда стоит слева от компьютера, переместилась к центру стола. Возможно, я сама случайно задела ее и сдвинула с места или ее передвинула уборщица. Или, ха-ха, в мое отсутствие ко мне заходила Марки! Я быстро оглядела весь стол, а потом и всю комнату, проверяя, что еще не так. Все остальное было в порядке. Потом я открыла средний выдвижной ящик стола. Когда я открывала его в последний раз, меню блюд, которые можно заказать навынос в ресторане «Просто суп», лежало поверх всех бумаг, сваленных в этом ящике, но сейчас оно оказалось сдвинутым к стенке. Кто-то явно посетил мой кабинет с разведывательной миссией.

Из коридора послышался голос Саши. Выйдя из кабинета, я увидела и ее саму. Саша в красной мини-юбке и тонком черном свитере вела напряженный разговор с редактором по работе с моделями.

— Я не хочу использовать для этой статьи Надю, — говорила Саша. — Статья на десять страниц, для нее нам нужна модель, которая бы… нам нужен кто-то покруче.

— Но я уже договорилась насчет Нади, — заныла редактор по моделям. — Что я теперь скажу в агентстве?

— Не знаю. — Саша пожала плечами. — Скажи, что нам нужна блондинка. Сошлись на специфику натуры, на особенности замысла — короче, придумай что-нибудь.

Редактор по работе с моделями пробормотала что-то неразборчивое, но похожее на ругательство и удалилась в крайне недовольном настроении. Саша покосилась на меня.

— Как все прошло в Палм-Спрингс? — спросила я.

— Там-то нормально, но когда я вернулась, то увидела, что вы тут все с ума посходили.

— Да, я знаю. Послушай, ты сегодня утром не видела кого-нибудь в моем кабинете? Может, меня кто-то ждал?

— Нет. Когда я пришла, твоя дверь была закрыта, и я подумала, что ты работаешь.

— Ладно, спасибо.

Когда пришла я, дверь была открыта.

Я вернулась в кабинет и снова осмотрелась. На этот раз никаких предостережений типа «Поцелуя» мне не оставили. По-видимому, кто-то в мое отсутствие рылся в кабинете в поисках моих записей — наверное, надеялся, что я оставила какую-то информацию, которую мне удалось собрать. Я почувствовала себя неуютно в собственном кабинете, мне было противно даже просто находиться в нем.

Я сняла трубку, набрала местный номер Кэт и спросили у Одри, сколько еще может продлиться совещание. Одри сказала, что это совещание началось совсем недавно и, по ее прикидкам, продлится не меньше часа.

План действий пришлось изменить. Мне нужно было еще раз осмотреть квартиру Хайди, и похоже, сделать это придется без официального разрешения Кэт. Я не могла терять ни минуты. Кроме того, Кэт еще раньше разрешила мне перевернуть все вверх дном, а в доме я буду не одна, там Карлотта. Что касается Кипа, то разговор с ним придется отложить, а если моя гипотеза подтвердится, то необходимость в нем и вовсе отпадет.

Для экономии времени я взяла такси, но когда подъехали к дому Кэт и позвонила в дверь, никто не откликнулся. Минут пятнадцать я ждала, устроившись на кирпичном порожке церкви, чтобы видеть дом. Только мне не сиделось, я была как на иголках. Когда я уже стала подумывать, что мне придется уйти несолоно хлебавши, на тротуаре по ту сторону улицы показалась Карлотта с двумя большими пакетами покупок. Кэт не требовала, чтобы она носила униформу, но Карлотта одевалась очень скромно — носила длинную синюю юбку и белую блузку. Я опустила голову, чтобы Карлотта меня не узнала, выждала некоторое время, чтобы она успела отпереть дверь и занести пакеты, и только потом пошла к дому.

Прежде чем меня впустить, она спросила по домофону, кто это.

— Привет, Карлотта, — сказала я входя. Получилось как-то чересчур бодро. — Дело в том, что мне нужно еще раз осмотреть комнату Хайди.

Карлотта, по-видимому, не усмотрела в моей просьбе ничего подозрительного.

— Заходите. Я буду в библиотеке, мне нужно там пропылесосить.

Проходя за Карлоттой через гостиную и спускаясь по лестнице, я заметила, что все окна закрыты. Видно, здесь, на Девяносто первой улице, предпочли задраить люки и положиться на кондиционер, не рассчитывая на прохладу весеннего ветерка.

Мы дошли до библиотеки, Карлотта наклонилась, чтобы поднять шланг компактного красного пылесоса «Электролюкс», стоявшего посреди комнаты. По-видимому, она собиралась предоставить меня самой себе. Пока она не успела включить пылесос, я спросила:

— Карлотта, Кэт говорила, что вы каждую неделю убирали комнату Хайди. Можно вас кое о чем спросить?

Карлотта выпрямилась со шлангом в руке и быстро сказала:

— Полицейский спрашивал, не видела ли я в ее комнате наркотики. Я ему сказала, что не видела.

— Нет-нет, я хочу спросить не об этом. Прежде всего меня интересует, по каким дням вы убирали ее комнату.

— По пятницам, каждую пятницу.

— Отлично. Скажите, в пятницу накануне смерти Хайди вы, случайно, не заметили в ее комнате какого-нибудь магазинного пакета? Возможно, он лежал в корзине с мусором. В этом пакете кто-нибудь мог ей что-нибудь занести.

Карлотта отрицательно покачала головой.

— Это необязательно должна была быть бумажная магазинная сумка, это мог быть пластиковый пакет или даже большой конверт.

Карлотта посмотрела на меня со странным выражением лица и ничего не сказала. Потом она повернулась, подошла к книжному шкафу и открыла одну из многочисленных застекленных дверок. Я решила, что она, сказав все, что хотела, вернулась к работе, но Карлотта достала с полки шкафа большой конверт из коричневой бумаги, повернулась и протянула его мне. Это был конверт с защитной вкладкой, в каких пересылают экспресс-почтой хрупкие предметы. Я была поражена.

— Это что же, было среди мусора Хайди?

Именно за этим я сюда пришла, я надеялась, что смогу это найти, но теперь, когда я держала в руке то, что искала, я не могла в это поверить.

— Да, он мне понравился, и я решила его оставить на всякий случай.

— Полиция о нем знает?

Карлотта вдруг заметно занервничала.

— Нет, про пятницу они меня не спрашивали.

Я постаралась ее успокоить.

— Все в порядке, Карлотта, вы ничего плохого не сделали.

Конверт я, конечно, взяла, но я знала, что не годится оставлять на нем отпечатки пальцев. Поэтому я положила его на старинный столик орехового дерева и вытащила из держателя, имитирующего черепаховый, две бумажные салфетки. Потом я снова взяла конверт, на этот раз через салфетки.

На нем не было никаких надписей, но в нем явно что-то приносили, потому что скобки, проходившие по краю вдоль длинной стороны, были погнуты. Тот, кто открывал конверт, а это, вероятнее всего, была Хайди, проигнорировал ушко расположенной на боку «молнии», за которое его полагается открывать. Я сжала конверт с боков и заглянула внутрь. Ничего. Тогда я перевернула его над столом и несколько paз постучала по нему. На стол из пакета выпало что-то очень маленькое. Приглядевшись, я увидела на столе маленький белый лепесток искусственного цветка из шелка. При виде его у меня чуть не перехватило дыхание. Я была почти уверена, что этот лепесток оторвался от искусственного цветка, украшавшего золотую коробку «Годивы».

— Спасибо, Карлотта, — сказала я как можно непринужденнее.

Действуя при помощи салфетки, я убрала лепесток обратно в конверт. Я пыталась вспомнить, что говорила Кэт. «Кажется, цветок был бледно-розовый», — сказала она. Но в полумраке коридора белый вполне может показаться бледно-розовым.

— Давайте положим этот конверт обратно в шкаф, — сказала я Карлотте. — Не исключено, что полицейские захотят на него взглянуть. Не доставайте его пока, хорошо? И никому о нем не рассказывайте. Я объясню Кэт, где он лежит.

Я сама открыла шкаф и положила конверт туда, откуда Карлотта его достала. Она наблюдала за моими действиями безо всяких эмоций.

Я уже обнаружила то, за чем приходила, но коль скоро я здесь оказалась, имело смысл еще раз осмотреть комнату Хайди. Вдруг что-нибудь наведет меня на совершенно новую мысль?

— Карлотта, вы можете заниматься своим делом, не буду вам мешать, — сказала я. — Я только на минутку загляну в комнату Хайди, хорошо? Кэт просила ей помочь, — добавила я для пущей убедительности, хотя, возможно, это было уже лишним.

Я открыла дверь, замаскированную под секцию книжного шкафа, и вошла в квартиру няни. Включая свет в коридоре, я услышала за спиной рев пылесоса. Чтобы шум не мешал мне сосредоточиться, довольно плотно прикрыла дверь. Прежде всего я обратила внимание на то, что ужасный запах наконец выветрился. Затем я отметила, что кто-то очень неплохо здесь потрудился — вероятнее всего, это была Карлотта. По комнате было расставлено в общей сложности около десятка новых коробок. Четыре, которые стояли у комода, и две у книжного шкафа были уже заполнены вещами Хайди, остальные были еще пустыми, стояли в центре комнаты, раскинув в стороны клапаны, и дожидались своей очереди.

Я поочередно заглянула в каждую из заполненных коробок. В них лежали вещи, которые я уже видела раньше в шкафу и комоде. Одежда была свернута очень аккуратно, как будто хозяйка вскоре собиралась ее надевать: так складывает вещи девушка, переезжая в студенческое общежитие. На одной из коробок лежали два герметично закрывающихся пакета с бижутерией Хайди, но браслета и сережек от Тиффани я нигде не обнаружила. Вероятнее всего, после того, как я рассказала о них Кэт, она спустилась в квартиру и забрала их. Я решила, что нужно будет это выяснить.

Две коробки, стоящие возле книжного шкафа, содержали скромную коллекцию принадлежавших Хайди книг, компакт-дисков и всякую мелочь. Я быстро просмотрела обе коробки и не нашла ничего, чего бы не видела раньше. Гудение пылесоса за дверью библиотеки прекратилось.

Из содержимого книжного шкафа не были упакованы только две фотографии Хайди. Они лежали поверх нескольких сложенных газет, по-видимому, их собирались завернуть. Я взяла сувенирную фотографию с круизного парома и посмотрела на нее повнимательнее. И вдруг поняла, что вторая девушка на снимке — это Дженис, хотя тогда она была не блондинкой, а брюнеткой и весила фунтов на пятнадцать меньше нынешней Дженис. Я сделала и еще одно открытие, которое меня поразило. На Хайди был длинный бирюзовый плащ. Почему-то в прошлый раз я не обратила на него внимания. Плащ запросто мог быть тем самым, который я видела на вешалке в студии Джеффа.

Я подошла к маленькому столику, стоявшему в простенке между окон. Из этой части комнаты пока еще ничего не упаковали. Под столиком я заметила корзину для бумаг, в которой Карлотта, видимо, и нашла конверт. Я села за столик и попыталась представить себе, как развивались события. Теперь я знала правду, неясными оставались только детали.

— Что ты здесь делаешь?

Я вздрогнула так сильно, что чуть не откусила собственный язык. Скрипя по полу ножками стула, я неуклюже повернулась на голос, раздавшийся из дальней от меня части комнаты. Какую-то долю секунды я не могла понять, кому он принадлежит, но потом увидела Джеффа. Его длинные волосы были мокрыми и прилизанными после душа, он стоял босиком, по пояс голый, в одних джинсах без ремня — в этаком фермерском стиле. Но если его наряд и предполагал некую расслабленность, то выражение лица было каким угодно, только не расслабленным. Если говорить совсем точно, то Джефф выглядел по-настоящему разозленным.

— А, это ты, привет, — пропищала я голосом мышки, угодившей в мышеловку. — Не знала, что ты дома.

Наверное, когда я звонила в дверь, Джефф принимал душ и не слышал звонка.

— Что ты здесь делаешь?

— Ну, ты же знаешь, я помогаю Кэт во всем разобраться.

Я самым жалким образом тянула время, пытаясь срочно придумать какое-нибудь правдоподобное вранье в свое оправдание.

— Как ты вошла?

— Меня впустила Карлотта.

— Какое отношение комната Хайди имеет к твоей помощи Кэт?

— Косвенное. — Я медленно встала, мое сердце все еще колотилось учащенно. — Я просто пыталась мысленно сложить всю картину воедино. Конфеты. Кэт. Смерть Хайди. Я надеялась, что, если просто посижу здесь, в той самой комнате, где я нашла труп, и вспомню все по порядку, меня осенит какая-нибудь гениальная идея.

— Ну и как, осенила?

Вопрос прозвучал без малейшего намека на любопытство, зато с изрядной долей сарказма.

— Может быть. Я, пожалуй, пойду. Кэт просила меня помочь, но я не хочу создавать никаких проблем.

Джефф сделал пару шагов в мою сторону.

— Послушай, Бейли, — заговорил он чуть мягче, — извини за резкость, но Кэт меня не предупреждала, что ты сегодня придешь. Ты должна меня понять. В этой комнате неделю назад умерла девушка, и вдруг я слышу, что здесь кто-то рыскает. Естественно, моей первой мыслью было, что в дом забрались папарацци.

— Я понимаю. Но я не знала, что ты дома, иначе я бы попросила Карлотту сообщить тебе о моем приходе. Я могу выйти на улицу прямо отсюда? Ну, чтобы не болтаться по дому?

— Можешь. — Джефф на секунду задумался. — Если запасной ключ от ворот все еще здесь. Давай посмотрим.

Теперь Джефф был само очарование, приятный южанин с хорошими манерами. Я проследовала за его загорелой спиной в прихожую. Джефф не глядя и без труда нашел выключатель и включил свет. Прихожая была маленькой, без окон, здесь висело высокое узкое зеркало и стоял крошечный столик. В углу располагалась вешалка — сейчас совершенно пустая. Раньше я как-то не удосужилась осмотреть эту часть квартиры.

Джефф снял с крючка возле двери ключ.

— Иди сюда.

Он отпер дверь, и мы вышли в маленький вестибюль под верандой хозяйской квартиры, ограниченный решеткой из кованых металлических прутьев. Джефф отпер замок тем самым ключом, который взял в прихожей, и открыл передо мной ворота.

— Вернешься в офис?

— Да, наверное.

Джефф положил мне на плечо руку, наклонился и поцеловал в щеку.

— Надеюсь, ты на меня не сердишься?

Он стоял так близко, что я чувствовала влагу, исходящую от волос на его груди.

— Конечно, нет! — Я быстро вышла во внутренний дворик. — Будь осторожен.

Моя прощальная реплика вышла довольно глупой, если учесть все известные мне теперь обстоятельства, но в моем нынешнем взвинченном состоянии я не смогла придумать ничего лучшего.

Я быстро прошла полквартала до Медисон-авеню, потом сбавила темп и прошла еще квартал или два, пока не набрела на кондитерскую. Кондитерская выглядела так, будто ее целиком перенесли прямо из Франции: маленькие столики на витых металлических ножках накрыты белыми скатертями в прованском стиле, в витрине под стеклом выставлена выпечка. Большую часть посетителей составляли местные богатые домохозяйки — некоторые были с детьми лет двух-трех, некоторые сами по себе и, судя по тому, что на них были шорты, заглянувшие сюда после пробежки. Я нашла свободный столик в глубине и заказала двойной каппучино и круассан.

Я была в смятении, и не только из-за непредвиденной встречи с не слишком гостеприимным полуголым Джеффом. Дело в том, что теперь я знала, что именно произошло на самом деле в тот вечер на приеме в доме Кэт. Кто-то принес отравленные трюфели для того, чтобы убить Хайди, именно ее, а не Кэт. Вчера ночью эта мысль, еще не до конца оформившаяся, проходила красной нитью через мой сон, это она меня разбудила. А сегодняшняя находка — конверт с лепестком от искусственного цветка внутри — все прояснила.

Смакуя кофе, я вспоминала разговор с Джеком Херлихи, который и подтолкнул мои мысли в нужном направлении. Это Джек подбросил мне идею, что вещи не всегда таковы, какими кажутся, что фокусник иногда производит свои манипуляции совсем не там, куда вы смотрите, или не тогда, когда вы за ним наблюдаете.

Я поняла, что в доме Кэт тоже имело место отвлечение внимания. Трюфели, которые, как считали сторонние наблюдатели, были принесены Кэт, в действительности с самого начала предназначались для Хайди. Кто-то оставил их на столике в холле для того, чтобы создать видимость, будто это подарок хозяйке. Затем этот же человек их убрал и принес Хайди в конверте. Неожиданно мне пришло в голову, что Хайди могла получить в конверте другую коробку конфет (отравленных), а те, которые лежали на столике, были лишь безвредной приманкой, их положили на видное место, чтобы ввести всех в заблуждение. Мне давно не давала покоя мысль, что убийца, оставляя отравленные конфеты в холле практически без присмотра, очень сильно рисковал. Что, если бы коробку открыли и выставили на стол? Тогда отравленные конфеты съел бы совсем не тот, кому они предназначались. Но теперь я была уверена, что трюфели из коробки, которая лежала на столе в холле, никого не могли убить.

Я попыталась представить, как все это могло быть организовано. Убийца является на вечеринку в дом Кэт с коробкой конфет, достает их из дипломата или сумки и, когда никто не видит, выкладывает на столик в холле. Коробка лежит там достаточно долго, чтобы гости и сама Кэт успели ее заметить. Затем, опять же когда его никто не видит, убийца прячет коробку в пакет. Позже Хайди подбрасывают в конверте коробку с отравленными конфетами. Коробка плоская, ее запросто можно просунуть между прутьями решетки, не оставив никаких следов. А почему бы и нет? Это не так сложно. Никто, кроме Хайди, эти конфеты не увидел бы. Почему в конверте не было никакой записки, тоже понятно — записка послужила бы уликой и могла навести полицию на мысль, что это не те конфеты, которые лежали в холле. А так Хайди просто решила, что это сюрприз, подарок от воздыхателя. Наверное, она обнаружила коробку в пятницу, но открыла ее только в субботу, почувствовав страстное желание насладиться шоколадом.

Есть ли в этом плане слабые места? Только одно. Ту коробку, которая была выставлена на всеобщее обозрение, могли открыть или унести до того, как убийца получит возможность забрать ее обратно. Ну и что, это не конец света. Убийство сорвалось бы, но несостоявшийся убийца не выдал бы себя. Самое страшное, чем ему грозил такой поворот событий, — это необходимость придумывать новый план действий.

Но зачем ему вообще понадобилось разрабатывать такой мудреный план? Почему бы просто не подбросить Хайди отравленные конфеты? Наверное, цель хитроумного плана — всех запутать. Если бы с самого начала стало ясно, что убийца метил в Хайди, то ее жизнь сразу стала бы объектом пристального внимания полиции, и тогда убийце было бы трудно не навлечь на себя подозрение.

Пока что я не имела ни малейшего понятия о том, кто убийца. Однако кое-что я все же могла о нем сказать. Первое. Убийца Хайди был на приеме в доме Кэт. Второе. Он знал, что Кэт любит шоколад. Третье. Он знал, что Хайди имеет склонность таскать у хозяев еду.

Я допила каппучино, расплатилась по счету и стала протискиваться к выходу между столиками, за которыми посетительницы пили уже по второй или третьей чашке кофе. Остановившись на тротуаре, я достала из сумочки мобильник, отыскала листок бумаги с номером телефона Дженис и стала ей звонить. Хотя Дженис и утверждала, что не в курсе сложностей личной жизни Хайди, я подозревала, что она сказала мне не все, что знала. А может быть, она знала даже больше, чем ей казалось. Как бы то ни было, мне надо было переговорить с ней еще раз. По домашнему телефону Дженис ответил автоответчик, но у меня был и номер ее мобильного, поэтому я позвонила по нему. Дженис ответила. По тому, как звучал ее голос, можно было подумать, что она говорит из аэродинамической трубы.

— Привет, Дженис, это Бейли Веггинс.

— Кто?

— Бейли, подруга Кэт Джонс. Мы встречались с вами на прошлой неделе.

— Да, помню.

Дженис явно была не в восторге от моего звонка.

— У меня ваши сережки — вы просили их найти. Если хотите, я их привезу.

Дженис сразу оживилась.

— Не может быть! Вы их нашли? Понимаете, я сейчас не дома, я гуляю в парке с Джорджем.

— Ничего страшного, я как раз нахожусь в центре города, так что если объясните, где вы, мы сможем встретиться.

Дженис объяснила. Оказалось, она гуляла с ребенком не в Центральном парке, а на бульваре, который тянется вдоль Ист-Ривер в районе Восьмидесятых улиц. Дженис сказала, что я найду их на детской площадке, но мне лучше поторопиться, потому что Джордж уже начинает капризничать. Я обещала добраться за десять минут и попросила ее продержаться до моего прихода.

В такси, по пути к Дженис, я стала заново проигрывать в памяти прием в честь Долорес, пытаясь увидеть все происходившее под новым углом зрения. Кто-то из побывавших в тот вечер в доме явился туда затем, чтобы убить Хайди. Под большим подозрением находился, конечно, Джоди. Он не был приглашен, но заглянул, как он выразился, «чтобы поздороваться».

Другие варианты? Вечеринка была устроена по случаю выхода книги, так что гости на первый взгляд никак не были связаны с Хайди. Однако связь должна была существовать. А если так, то вполне возможно, что эта связь основывалась на старых как мир краеугольных камнях — любви и похоти. По-видимому, эти чувства были когда-то очень сильными, возможно, тайными, а затем тайна была раскрыта. Как сказал Джек Херлихи, мотив убийства всегда основывается на сильных чувствах. А какие чувства могла вызвать девушка с внешностью Хайди, представить нетрудно, это могла быть ревность, а возможно, гнев отвергнутого или обманутого любовника.

Перед моим мысленным взором возник Джефф. Посмотрев еще раз на фотографию, сделанную на пароме, я подумала, что Хайди вполне могла бывать в студии Джеффа. Возможно, она просто что-нибудь ему заносила или заходила по дороге, гуляя с Тайлером, но нельзя было исключить и другое, а именно то, что Джефф за спиной Кэт развлекался с Хайди. Еще год назад мне трудно было бы в это поверить, но если у него стало плохо с работой, если он чувствовал себя неудачником и ему казалось, что его лишают законных привилегий, то возня под простынями с красоткой двадцати двух лет, которая к тому же взирает на него как на бога фотографии, могла очень эффективно подлечить его раненое самолюбие. Но если Кэт об этом узнала, представляю, какое началось светопреставление. Вчера я уже обдумывала вариант, что Джефф, потеряв голову из-за другой женщины, пытался убить Кэт, чтобы вырваться из пут брака без материальных потерь. Но может быть, жизнь с Кэт его устраивала и он вовсе не хотел сбрасывать семейные оковы? Тогда он мог убить Хайди, чтобы Кэт никогда не узнала, о его романе. Сегодня утром я получила некоторое представление о том, каков он в гневе.

Однако я не могла избавиться от мыслей о загадочном мужчине, который приобщил Хайди к джазу и к бриллиантам, но при этом сам, судя по всему, предпочитал не светиться. Я сомневалась, что этот мужчина и Джефф — одно и то же лицо.

И еще один пункт, достойный внимания: писательница Нэнси Хайленд. По словам Долорес, Хайди растоптала сердце ее сына и упорхнула. А что, если мать решила отомстить за сына? И не был ли он сам на приеме? Хотя вряд ли. Во-первых, его имени не было в списке гостей, а во-вторых, на приеме не было ни одного человека его возраста.

На то, чтобы добраться до бульвара на берегу Ист-Ривер, мне понадобилось больше пятнадцати минут. Я вбежала в ворота, расположенные в южном конце, пролетела мимо тележки продавца хот-догов, по ошибке свернув не в ту сторону, и только тогда вспомнила, где находится детская площадка. Когда я наконец увидела Дженис, она вяло раскачивала Джорджа на детских качелях для самых маленьких, которые представляли собой нечто вроде кожаного ведра с отверстиями для ног. Сегодня Дженис была в шортах из обрезанных джинсов и слишком обтягивающей футболке с надписью «Планета Голливуд». Увидев меня, Дженис заявила:

— Я больше не могу здесь оставаться, Джордж капризничает.

— Вообще-то я пришла в основном для того, чтобы передать вот это.

Я достала из сумочки сережки и протянула Дженис.

— Спасибо, я так рада, что они нашлись!

Она перестала качать Джорджа и развернула салфетку, в которую я завернула серьги. Увидев, что одной фальшивой жемчужины не хватает, Дженис сморщила нос. Не дожидаясь, пока она что-нибудь скажет по этому поводу, я пояснила:

— Такими я их нашла в ящике комода. Возможно, жемчужина выпала, когда Хайди их надевала, и, наверное, именно поэтому Хайди их не возвращала. Она боялась сказать, что потеряла жемчужину.

— Это очень на нее похоже. — Дженис покачала головой. — Я знаю, о мертвых не полагается говорить плохо и все такое, но иногда Хайди бывала ужасной эгоисткой. Эти серьги обошлись мне долларов в сорок или около того.

Дженис больше не походила на глубоко скорбящую. Я достала кошелек и вынула две двадцатки.

— Дженис, я знаю, что Кэт компенсировала бы вам потерю.

Дженис без малейших колебаний взяла деньги и вместе с сережками затолкала их в карман шортов. Из другого кармана она достала сильно помятую, почти раздавленную пачку «Мальборо лайтс» и газовую зажигалку. Она закурила и выпустила длинную струю дыма, в это время Джордж издал нечто среднее между хныканьем и ворчанием — качели, раскачиваясь все меньше, наконец совсем остановились.

— Сейчас, сейчас, — раздраженно буркнула Дженис и одной рукой стала его раскачивать.

— Вы в курсе, что происходит? — спросила я.

— Типа того. Джоди сказал, что в газетах написали, как будто Хайди съела конфеты, с которыми было что-то не так, и что они вроде как предназначались для миссис Джонс. Но больше Джоди ничего не знает. Все это довольно паршиво.

— Джоди? Вы говорили с Джоди?

— Ну, я проходила мимо «Старбакс» и заглянула. Знаете, он вообще-то нормальный парень; думаю, Хайди малость приврала, когда рассказывала, что он ее обманул. Она ведь его бросила, может, боялась, что я перестану ее уважать, вот и наговорила про него гадости.

— А у вас есть какие-нибудь соображения, ради кого она его бросила?

— Нет. — Дженис затянулась. — Но кто-то у нее должен был быть. Я это точно знаю, потому что у нее не оставалось времени для меня. И еще надо знать Хайди, она не из тех, кто остается без мужчины.

— Как вы думаете, это мог быть кто-нибудь, имеющий отношение к журналу «Глянец»?

В этот момент я, конечно, держала в голове прием у Кэт. Дженис нахмурилась.

— Мне кажется, Хайди не нравилось бывать в редакции. Несколько месяцев назад ей понадобилось отнести что-то миссис Джонс на работу, так она потащила меня с собой, чтобы я поднялась на лифте и отнесла эту штуку. Хайди вообще не хотела приближаться к офису.

— А она не говорила почему?

— Нет.

— Она когда-нибудь упоминала о парне, с которым общалась, когда работала в Уэстчестере?

— Ах да, Уэстчестер. Был там какой-то парень, который сходил по ней с ума. Но подробностей я не знаю, помню только, как она однажды сказала, что, если об этом кто-то узнает, у нее будут неприятности.

— Случайно, не знаете, она по-прежнему с ним общалась?

— Сомневаюсь. Он ей и раньше не очень-то нравился. Скорее она связалась с ним просто из спортивного интереса. Я же говорю, у Хайди всегда должен быть мужчина. Ей непременно надо было, чтобы все парни сходили по ней с ума.

Джордж заплакал в голос. Мы обе повернулись к нему и увидели, что он вертится на качелях. Стало ясно, что на этот раз, как его ни качай, делу не поможешь.

— Ладно, возвращайтесь к работе, не буду вам мешать, — сказала я.

— Ну спасибо, — с сарказмом усмехнулась Дженис.

Она затушила сигарету о подошву шлепанца, взяла извивающегося и скулящего Джорджа на руки и посадила его в коляску.

— А что это вы так интересуетесь Хайди? — спросила она, пристегивая Джорджа ремнями. В знак протеста тот выгнул спину дугой. — Я-то думала, что пытались убить миссис Джонс.

— Я просто хочу понять, как Хайди жила. Еще один вопрос, последний — можно? Когда вы заметили, что у Хайди не стало оставаться на вас времени?

Дженис на секунду задумалась.

— Кажется, где-то в январе — феврале. — Она еще немного подумала. — Да, точно. Я помню, потому что у меня день рождения четвертого февраля, и она даже в тот вечер никуда со мной не пошла.

— Но, по словам Кэт, в марте вы с Хайди собирались провести целый уик-энд в Литчфилде, в доме Кэт, это так?

Дженис уставилась на меня так, будто вообще не понимала, о чем речь. Наконец она сказала:

— Нет, ничего такого не было. Хайди вообще никогда никуда меня не приглашала на уик-энд. Но мне правда пора.

Она повернулась и быстро, почти бегом, поспешила прочь, толкая перед собой коляску. А я застыла в оцепенении, лихорадочно соображая.