Если бы красота убивала

Глава 6

Я решила на время выкинуть из головы мысль о связи Хайди с Джеффом, потому что, во-первых, сама идея казалась мне довольно дикой, а во-вторых, прежде всего мне нужно было подумать о том, как ускользнуть от репортеров, которые наверняка шныряют вокруг дома Кэт. Но когда такси свернуло в ее квартал, я увидела, что перед домом пусто. Расплатившись, я вышла из машины. Прежде чем подняться по лестнице к парадной двери, я задержалась внизу и посмотрела на квартиру Хайди. У входа была натянута полосатая желтая лента, какой полиция отмечает границы места преступления.

Я поднялась и позвонила в дверь. Мне открыла Карлотта, женщина лет пятидесяти, ростом ровно в пять футов и ни на волосок больше. Домработница Кэт была родом из Гватемалы. Она приоткрыла дверь, не снимая цепочки, выглянула в щель и только тогда впустила меня.

— Что, Карлотта, репортеров нет?

— Нет, мисс Бейли, все ушли. А вчера было что-то ужасное.

— Кэт дома? Мы договаривались, что я заеду.

— Да, она вас ждет. Поднимитесь в ее кабинет. Это на третьем этаже, вы знаете?

За те четыре года, что Кэт жила в этом доме, я бывала на верхних этажах всего пару раз. На третьем этаже располагались большая хозяйская спальня, ванная и небольшой рабочий кабинет Кэт. На четвертом — последнем — находились комната Тайлера, гостевая спальня и кабинет Джеффа с темной комнатой для обработки пленки, хотя, насколько мне известно, он работал только в своей студии в центре города.

Я поднялась по лестнице и на площадке третьего этажа увидела Кэт — она стояла в дверях кабинета и разговаривала по телефону. На Кэт были брюки цвета хаки из какой-то ткани, похожей на стрейч, и оранжевый топ с асимметричной застежкой-«молнией». Ума не приложу, как ей удается хорошо выглядеть в оранжевом. В одежде такого цвета я похожа на регулировщика. Кроме того, на Кэт были туфли леопардовой раскраски на высоких каблуках. Ни для кого не секрет, что Кэт обожает туфли, как из секс-шопа, особенно ей нравятся туфли-«с глубоким декольте», как она выражается, то есть такие, в которых видно начало большого пальца. Эти леопардовые были как раз с таким «декольте».

Я упала в кресло, покрытое ковриком, и огляделась. Стены кабинета были выкрашены в темно-зеленый цвет, в сочетании с темными ставнями на окнах и деревянным вентилятором под потолком получалась комната, словно сошедшая со страниц романа Сомерсета Моэма. С тех пор как я вошла, Кэт не произнесла в трубку ни единого слова. Не знаю, кто вещал ей в ухо, но по выражению ее лица было ясно, что собеседник ее все больше раздражает. В конце концов она оборвала его.

— Значит, она отказывается надевать кожаное? Тогда надо одеть ее во что-нибудь миленькое от Дольче и Габбана или от Версаче. Ладно, давай назначим дату.

Кэт снова стала слушать, одновременно знаками показывая мне, чтобы я взяла с письменного стола газеты. Я начала было отвечать ей одними губами, что уже их видела, но тут вдруг Кэт полностью переключила внимание на телефонного собеседника.

— Что-о? — заорала она. — Она считает, что с шелковичными червями обращаются негуманно? — Пауза. — Черт! Надеюсь, ты шутишь?! Ладно, забудь. Я больше не собираюсь ходить на задних лапках перед этой сумасшедшей. Последние два фильма, в которых она снималась, провалились, она не понимает, что ей просто повезло, что мы пригласили ее представлять коллекцию Шерил Тигс Кмарт. Значит, нам придется найти другую модель.

Я догадалась, что Кэт разговаривает с Рейчел Каплан, редактором «Глянца» по работе с моделями. По-видимому, Рейчел пытается уговорить Кэт оставить в силе контракт на съемку с какой-то капризной моделью, сторонницей защитников прав животных.

— Не получится, — сказала Кзт. — Она ведет себя как ненормальная, и я заранее знаю, чем все это кончится. Мы согласимся, начнем съемки, а потом она откажется надевать одежду из хлопка, потому что, видите ли, это ущемляет права хлопкового долгоносика или еще что-нибудь в этом роде. Я не хочу рисковать. Кто еще в октябре занят на съемках?

Пауза.

— Не пойдет. Когда она на обложке, журнал плохо раскупается.

Снова пауза, на этот раз еще длиннее.

— Работать она умеет, но у нее кошмарный агент по рекламе, с ним каши не сваришь. Прежде чем связываться с ними, попроси Питера найти несколько ее фотографий, сделанных папарацци. Надо посмотреть на ее снимки без ретуши. Ну все.

Кэт повесила трубку не попрощавшись, потом опустилась в кресло и недовольно заметила:

— Я уж думала, ты никогда до меня не доедешь. Выпьешь чего-нибудь? Может, хочешь перекусить?

— Не откажусь, но позже, сначала нам надо поговорить.

— Ты узнала что-нибудь о Хайди?

— Не очень много. Джоди я, правда, еще не отловила, но зато поговорила с Дженис. Она сказала, что Хайди пила мало и не принимала наркотиков. В этом она абсолютно уверена. Кстати, как ты вообще нашла Хайди? Через агентство?

— Нет, я узнала о ней от знакомых. Она работала в Уэстчестере, но ей стало скучно в провинции, и она захотела переехать в Нью-Йорк.

— Ты говорила, что Хайди перестала встречаться с Джоди. Не знаешь, у нее появился кто-нибудь другой?

Кэт чуть помедлила с ответом.

— Насколько я знаю, нет.

— Хайди всегда проводила уик-энды здесь, даже если вы уезжали в Литчфилд?

— Обычно да. Хотя этой весной; она несколько раз ездила с нами. Мы не требовали, чтобы она работала еще и по выходным, поэтому она занималась своими делами — например, уезжала куда-нибудь на весь день на велосипеде. А почему ты спрашиваешь?

— Да просто пытаюсь понять, что происходило в ее жизни. Дженис сказала, что в последнее время Хайди реже стала ходить с ней куда-нибудь по вечерам. И еще она стала более скрытной, что ли.

— Вот я и хочу, чтобы ты разузнала об этом побольше. — Кэт подалась вперед и понизила голос: — Я же сказала тебе, что мне не нужны неприятные сюрпризы. А ты видела, как «Пост» повернул это дело? Они написали, что Хайди умерла в подвале моего дома. В их изложении это напоминает аннотацию к фильму ужасов.

— Кэт, я бы рада тебе помочь, но если Дженис ничего не знает, да и Джоди вряд ли знает больше, мне не за что будет зацепиться.

— Может, ты взглянешь на ее вещи? Вдруг они натолкнут тебя на какую-нибудь ценную мысль? Наверное, мне нужно было бы самой этим заняться, но я не могу.

— А разве полицейские уже закончили свою работу? Я думала, они пока не разрешают заходить в комнату Хайди.

— Она провели там целый день и все закончили. Я вчера вечером к ним заглядывала, и они сказали, что комнатой можно пользоваться. Только не представляю, как теперь в ней можно будет жить.

— Что ж, я, конечно, туда зайду и осмотрюсь, но мне кажется, если там и было что-то важное, полицейские это забрали.

— Они сказали, что забирают ее сумочку и записную книжку, но там могут оказаться и другие вещи, на которые полиция не обратила внимания. Вдруг тебе они покажутся интересными.

— Хорошо, я посмотрю. Только сначала мне нужно кое-что у тебя уточнить.

— Валяй, спрашивай.

Мне предстояла задача не из легких. Кэт, конечно, многим со мной делилась, но я знала, что ей будет неприятно, если я начну задавать прямые вопросы о ее личной жизни.

— Когда ты так беспокоилась о Хайди, были ли у тебя на то какие-то конкретные причины, которыми ты не хотела со мной делиться?

— Что ты имеешь в виду? — спросила Кэт. — Я не очень понимаю.

— Вспомни, как ты волновалась, казалось бы, из-за пустяка, из-за того, что нянька не открывает дверь. Как выяснилось, твои страхи были вполне обоснованы. У тебя был какой-то повод для тревоги, о котором ты мне не рассказала?

— Хочешь знать, не скрываю ли я чего-то? Нет, не скрытно. Было восемь часов утра, Хайди должна была быть в это время дома, у нее горел свет, но она не отзывалась. Мне показалось, что это достаточный повод для беспокойства.

— По-моему, когда ты мне позвонила, ты не сказала, что у нее горит свет.

Кэт стала проявлять признаки раздражения.

— Я не помню дословно, что говорила. Я встревожилась и обратилась к тебе за помощью. Думаю, многие согласятся, что у меня хорошая интуиция.

— Ладно, с этим разобрались. Еще одно. Ты сказала, что хотела поговорить с Хайди о Тайлере. Случилось нечто из ряда вон выходящее?

— Почему ты спрашиваешь?

Я заметила, что Кэт немного напряглась.

— Ну, мне показалось немного странным, что ты назначила встречу на ее выходной день, да еще и на раннее утро.

Кэт провела рукой по волосам и нехотя призналась:

— Да, ты права, кое-что действительно произошло. В последнее время Хайди стала относиться к своей работе не слишком внимательно. Как я уже говорила, она стала какой-то рассеянной. Мне казалось, что она уделяет Тайлеру меньше внимания, чем следовало бы, и мне хотелось поговорить с ней об этом. Встает она рано, так что ничто не мешало мне назначить разговор на утро. Я не хотела, чтобы этот вопрос целый день висел у меня над душой.

— Но почему именно в воскресенье, в ее выходной?

— Честно? Потому что в этот день Джеффа не было бы в доме. Он считает, что мы слишком часто меняем нянь, и думает, что отчасти это моя вина, что я, дескать, слишком придирчива. Поскольку он собирался уехать в Коннектикут, а я оставалась в Нью-Йорке, мне показалось, что момент подходящий.

— Я не знала, что вы с Джеффом проводите выходные порознь.

Если мне было нелегко спрашивать Кэт о Хайди, то пытать ее насчет Джеффа оказалось в сто раз труднее. После моего замечания лицо Кэт осталось бесстрастным, она выдержала мой взгляд, но я заметила, что она чуть-чуть сдвинулась на сиденье.

— Обычно мы проводим выходные вместе, но на этот уик-энд я договорилась о встрече по поводу кинофестиваля, а у Джеффа были дела с ландшафтным дизайнером в Литч-филде, так что эти выходные мы в любом случае провели бы врозь. Не понимаю, Бейли, к чему этот допрос с пристрастием?

— Я просто хочу во всем разобраться.

Объяснения Кэт прозвучали довольно убедительно, и я с облегчением решила, что допрос можно закончить.

— Так ты собираешься осмотреть вещи Хайди или нет? — спросила Кэт.

Она вдруг заговорила капризным, тоном.

— Конечно, осмотрю. Только, помнится, ты обещала меня покормить. Я умираю с голоду.

— У Карлотты в кухне все готово. Хочешь, я спущусь с тобой?

— Необязательно, оставайся и звони по телефону или чем ты там еще собиралась заняться. Я перекушу и спущусь в квартиру Хайди. Ты ведь никого не ждешь?

— Вообще-то я пригласила наших на совещание по планированию, но они соберутся не раньше чем через час.

Выходя в холл, я услышала голосок Тайлера, долетевший с верхнего этажа. Я посмотрела наверх и увидела, что он сидит в дверях детской и катает взад-вперед игрушечный грузовик. Мальчик сидел, наклонясь вперед, и его светлые волосенки упали на лицо. Я повернулась к Кэт, и она ответила на вопрос, который я даже не успела задать.

— С ним сейчас кузина Карлотты, а агентство подбирает нам другую няню.

Я спустилась в кухню и положила себе еду, приготовленную Карлоттой, — салат и какое-то блюдо из белой фасоли. И то и другое дожидалось на стойке в красивых керамических мисках. Тут же стояла тарелка с шоколадным печеньем — самой большой слабостью Кэт. Был здесь и кувшин с охлажденным чаем, в центре которого помещался специальный металлический цилиндр со льдом, чтобы чай оставался холодным. Рядом со всем этим лежали безупречно выглаженные и сложенные веером светло-желтые льняные салфетки. Помню, когда я была замужем, мне тоже хотелось, чтобы меня окружали всякие приятные мелочи, маленькие предметы роскоши, но после развода я перестала об этом мечтать. У меня есть славная квартирка и хорошая работа, и последние два года я старалась просто чувствовать себя нормальным человеком.

Усевшись есть, я попутно проверила свою голосовую почту. Мне звонил детский психолог, с которым мы договорились встретиться в четверг, он подтвердил встречу. Когда я услышала его голос в этот раз, мне показалось, что он моложе, чем я решила поначалу; наверное, ему лет тридцать пять. Кроме него, звонили только помощница Лесли, чтобы напомнить, что я уже на два месяца задержала отчет о расходах — по ее паническому тону можно было бы подумать, что речь идет о вспышке смертельно опасной инфекционной болезни в нашем офисе, — и мой сосед Лэндон. Лэндон прочитал в газетах про Хайди и теперь жаждал услышать подробности, совершенно не догадываясь о том, какую роль в этом деле играю я. Чего в моей голосовой почте явно недоставало, так это сообщения «Я прочел «Пост» и надеюсь, что у тебя все в порядке» от парня, с которым я провела субботнюю ночь. Может, он свалился за борт, когда пытался стоя заниматься сексом на носу своей яхты?

Покончив с едой и выпив чаю со льдом, я сумела наскрести в себе достаточно храбрости, чтобы спуститься в квартиру Хайди. Достала из сумочки блокнот и пошла.

Дверь, скрытая за книжным шкафом, была приоткрыта. Проходя по коридору квартиры, я отметила, что вчерашний тошнотворный запах несколько уменьшился, но не исчез совсем, словно головная боль, которая из ударов отбойного молотка по вискам переходит в тупую болезненную пульсацию. В квартире было темно, я наугад протянула руку, пошарила по стене, нащупала выключатель и включила свет в ванной. В принципе мне было все равно, с какой комнаты начинать, и я начала с ванной.

Ванная оказалась крошечной, здесь даже не было собственно ванны, только душевая кабинка. Куча зеленых махровых полотенец, которая не давала мне покоя ночью, исчезла — наверное, полотенца забрали полицейские. После беглого осмотра стало ясно, что в этом помещении интерес для меня может представлять только аптечка. В свое время я обшарила немало таких шкафчиков и знаю, что аптечки порой таят немало неприятных сюрпризов. Например, можно найти облатку таблеток зовиракса и понять, что у твоего любовника герпес, о чем он не счел нужным упомянуть. Аптечка Хайди была набита косметикой и туалетными принадлежностями, все было высшего класса — Кельвин Кляйн, Эсте Лаудер, Шисейдо, Шанель. Сначала я удивилась, а потом сообразила, что все эти штучки могла принести Кэт из «Глянца», куда их присылают в качестве образцов. Остальные вещи были вполне обычными: пузырек обезболивающего, запасная зубная щетка, зубная нить, эликсир для полости рта, настойка эхинацеи. Однако я не нашла ни презерватива, ни чего-то другого, что указывало бы на то, что Хайди недавно занималась сексом.

Прямо напротив ванной находилась крошечная кухня, встроенная в нишу: раковина, холодильник, небольшая плита с духовкой, несколько шкафчиков и не больше фута рабочей поверхности для готовки и еды. Осмотр содержимого шкафов показал, что Хайди не была любительницей готовить. На полках нашлось только несколько банок консервированного супа да коробка овсяных хлопьев. Холодильник изнутри выглядел столь же жалко: одинокая упаковка персикового йогурта, пакет грейпфрутового сока, бутылок пять разных салатных заправок — для салата «Цезарь», французская заправка, — все или нежирное, или обезжиренное. Неудивительно, что Хайди стащила коробку шоколадных конфет.

Пришло время заняться комнатой. Пока я искала выключатель, мое сердце бешено билось. Наконец я нашла его и зажгла торшер, стоящий возле дивана.

Комната оказалась еще меньше, чем мне показалось вчера. Мебели было немного: раскладной диван, сундук, по совместительству играющий роль кофейного столика, и небольшое кресло. Все это стояло в центре комнаты. У правой стены находились комод и сосновый гардероб, слева — маленький телевизор на тумбочке и книжный шкаф высотой примерно по пояс. В простенке между окнами стояли маленький столик и стул. Комната была отделана со вкусом, но скромненько: желтые стены, на диване покрывало в желто-голубую клетку — сразу было видно, что Кэт не стала особо тратиться.

Некоторое время я постояла посреди комнаты. Когда-то я писала статью о полицейском, расследующем убийства, так вот он говорил, что, придя на место преступления, он первым делом, еще до того, как подойти к трупу, пытается почувствовать атмосферу комнаты. Я закрыла глаза и попыталась так и сделать. Я ощутила пустоту, смятение, страх, но было совершенно непонятно, имеет ли это отношение к Хайди или же это моя собственная реакция на все, что произошло за последние сутки.

Что касается безделушек и каких-то личных вещей, то их в комнате почти не было. Коробка конфет и бутылка воды со стола исчезли. Я подняла сиденье дивана. В отделении для белья лежали одеяло и две подушки в голубых наволочках.

Столик, стоявший между окнами, по-видимому, использовался в качестве письменного. Я подошла поближе и осмотрела его. Телефон, держатель для ручек, утыканный ручками, отрывной блокнот с голубыми листами, блюдечко со скрепками и марками.

Я решила оставить комод и гардероб на потом и занялась книжным шкафом. Здесь я обнаружила несколько триллеров (Джон Гришем, Никки Френч, Сандра Браун), а также довольно странную подборку литературы — руководство по способности вызывать зрительные образы, две книжки по астрологии и книгу под названием «Кельтские символы» с черной спиралеобразной загогулиной на обложке. Большую часть места в шкафу занимали журналы — «Космо», «Вог», «Инстайл». Интересно, что Хайди сложила их в алфавитном порядке, как бы создала небольшую справочную библиотеку. На книжном шкафу стоял радиоприемник со встроенным проигрывателем компакт-дисков и лежала стопка дисков. Среди них были и вполне ожидаемые — Фейт Хилл, — «Дестиниз Чайлд», «Энсинк» и Мадонна, — и довольно неожиданные для девушки — шесть дисков с джазовыми композициями. Я вспомнила, что вчера ее радиоприемник был настроен на волну джазовой станции. Дженис тоже упоминала, что в последнее время Хайди почему-то заинтересовалась джазом.

Здесь же на шкафу стояли две фотографии Хайди в дешевых латунных рамках. На одной она была сфотографирована с какой-то девушкой на палубе «Серкл-лайн» — катера, который курсирует вокруг Манхэттена. Судя по одежде, снимок был сделан летом — волосы Хайди доходили лишь до плеч. По-видимому, она сфотографировалась в конце прошлого лета, вскоре после приезда в Нью-Йорк. На другой фотографии Хайди стояла перед густой рощицей, вероятно, где-то в сельской местности, а может быть, и в Центральном парке. Эта фотография, похоже, была более поздней, скорее всего она сделана несколько месяцев назад: волосы у Хайди здесь уже длинные. На этой фотографии она в джинсах и объемном желтом свитере с воротником под горло — обычно так одеваются в конце зимы или в начале весны. Хайди выглядела весьма игриво, она наклонилась вперед, прогнувшись в талии, прикусила нижнюю губу и обеими руками оттягивала вниз край свитера.

До сих пор, осматривая вещи Хайди, я ухитрялась держать чувства в узде, но когда я открыла сосновый гардероб, меня охватила острая тоска. Возможно, причина была в том, что все вещи были очень аккуратно развешаны и будто ждали, когда их снова наденут, а может, в том, что их было очень мало. В шкафу висели красная парка, длинное черное шерстяное пальто, желтая ветровка, несколько платьев — одно из них, летнее, с открытой спиной и воротником-хомутиком, выглядело на вешалке как-то нелепо — и четыре-пять пар брюк. Внизу стояло несколько пар обуви. Одно из двух: или, собираясь в Нью-Йорк, Хайди не захотела набирать с собой лишних вещей, или у нее просто больше ничего не было. Верхнюю полку гардероба занимали несколько плюшевых мишек и поднос с бижутерией — в основном там были серьги. Среди них я заметила те, о которых говорила Дженис. Взяв серьги в руки, я увидела, что на одной не хватает жемчужины.

Содержимое комода было столь же скудным. Штук восемь-девять футболок и тонких безрукавок, три свитера, — несколько топов с воротником-хомутиком и открытой спиной, трусы, бюстгальтеры — все это было засунуто кое-как, наверное, потому, что в ящиках рылись полицейские. В нижнем ящике мне встретились джинсы — кажется, те самые, в которых Хайди была сфотографирована на фоне деревьев, но желтый свитер мне нигде не попался. Удивляться, наверное, не стоило: судя по тому, что свитер был Хайди очень велик, он был с чужого плеча. Уж не позаимствовала ли она его у фотографа, на которого так игриво поглядывала?

Я снова открыла верхний ящик и сунула руку в самый низ, под кучу одежды. Под футболками обнаружилась прямоугольная бирюзовая коробочка от Тиффани. Я осторожно открыла крышку. Внутри оказалась пара сережек-гвоздиков с бриллиантами, примерно по три четверти карата каждый, золотой браслет с шестью бриллиантами. Вот это да! Серьги и браслет вместе стоят, наверное, тысяч десять. Хайди явно не могла купить их сама, вероятнее всего, это был подарок мужчины, которому некуда девать деньги. Напрашивался вопрос: был ли это подарок бывшего любовника или нового — того самого таинственного мужчины?

Я еще раз один за другим открыла ящики. Под джинсами я нащупала еще одну коробочку, больше и длиннее, чем первая. Я вытащила ее — это оказалась упаковка ультратонких презервативов.

Когда я засовывала ее обратно, у меня за спиной послышался какой-то шорох. Я вздрогнула, резко обернулась и увидела Карлотту.

— Господи, Карлотта, меня чуть кондрашка не хватил!

— Ой, мисс Бейли, простите, я не хотела вас пугать. Но миссис Джонс просила вас срочно подняться к ней. Понимаете, детектив… он звонил, он едет сюда.

— Черт! — буркнула я. — Давно он звонил?

— Только что.

— Ладно, я сейчас приду.

Прикинув, что у меня еще есть немного времени, я решила записать кое-что в блокнот. Уже собираясь выключить свет в крохотной кухоньке, я вдруг вспомнила некую хитрость, которой меня научил один коп. Я открыла морозильное отделение холодильника. Здесь в гордом одиночестве лежала на боку нераспечатанная бутылка водки.

Если сама Хайди не пила, значит, она принимала у себя кого-то, кто пьет водку. Кто бы это мог быть? Джефф, насколько мне помнится, пил пиво и бурбон, как и подобает настоящему южанину. Не заглядывал ли таинственный любитель водки к Хайди в этот уик-энд? Знал ли он, что Хайди стало плохо? Не он ли каким-то образом довел ее до такого состояния?