Первый удар по щеке прерывает поцелуй. Довольно сильный удар. Но после ее славной ножки мне даже не больно. Наоборот, это ласка.
— Давай еще, а то, как — то слабо.
На меня тут же сыпятся удары кулачков. Первые три принимаю, потом уворачиваюсь, хватаю тонкие плечи и кидаю Аню на кровать.
Она переворачивается кувырком, снова оказывается на ногах. Я усмехаюсь. Опять играем в красную шапочку и волка.
— Перестань! Ты же наверняка с кем — то был! Зачем тебе я!
Качаю головой, потому что вопрос — то резонный. Но и остановиться я не могу. Она бросается к двери, но я успеваю ее закрыть. Хватаю малышку за руку и тяну к себе. Она бьет меня по щеке, а я хватаю ее за щеки. Прижимаюсь к нежным губам, толкаю язык в рот. Она еще бьет меня по плечами, по рукам, царапает, но я упорно продолжаю ее целовать, снова и снова лаская ее маленький сладкий язычок.
— Перестань, — стонет она, нанося удары, но уже слабые, больше приятные. — Пожалуйста, перестань.
— Точно? — отрываюсь от нее, отхожу на шаг, часто дышу, смотрю на припухшие губы. Она облизывает их. На горящие глаза, в которых блестят слезы. — Перестать, потому что тебе стыдно или потому что ты не хочешь?
— Ты обещал, — шагает назад, а я подхожу. Накрываю лобок под мягкой тканью платья. — Давид…
— Давай просто проверим? Мм? Если ты мокрая, то ты хочешь…
— Может я просто описалась?
— А может ты просто хочешь снова испытать оргазм? — шепчу возле ушка, кусаю мочку, нажимая пальцами на ткань, за секунду пропитавшиеся влагой.
Аня дрожит, напрягается всем телом, но больше не сопротивляется.
— Тебе нечего стыдиться. Мы почти женаты…
— Почти не считается, — дергается она в сторону, но я уже задираю ее платье, накрывая задницу двумя руками. Вжимаю в свой стояк, давая понять, насколько сильно мне невтерпеж. Поднимаю над полом, несу на кровать. Она хочет с нее снова слезть, но я дергаю ремнем, ловко связывая руки за головой.
— Ты сволочь. Это не правильно, — дергает она ногами, но я раздвигаю их, рассматриваю тонкую влажную полоску трусиков. Такую же бежевую как платье. Нажимаю на нее пальцами, провожу вверх, вниз, поднимая взгляд.
Аня испугана, качает головой, но часто дышит. Смотрит на меня широко открытыми глазами.
— Ты побрилась для меня, девочка. Можно посмотреть?
— Зачем ты спрашиваешь, если все равно возьмешь меня.
— Хочу дать тебе иллюзию выбора, — накрываю пальцами тесемки трусиков и стягиваю их по ногам к самым лодыжкам. Тут же возвращаюсь взглядом к раскрытой киске. Гладкой и нежной. На половых губах блестит влага, словно зазывая поцеловать. Я не сопротивляясь. Раздвигаю ноги крепко их удерживая и прижимаюсь губами.
Аня стонет, выгибается в пояснице. Мотает головой. Я пью ее влагу, впитывая сочный запах. Поднимаю руки, подцепляю платье и дергаю его вниз, обнажая грудь.
Аня мотает головой, пока я нажимаю языком на лепестки, раздвигая их, касаясь клитора. Вожу по нему самым кончиком. Снова и снова. Потом втягиваю в рот одну половую губу, потом вторую. Не могу оторваться, словно дорвался до источника воды в жару. Пью и пью из него. Трогаю языком, глажу нежное тело. Яйца не просто горят. Их сводит от боли, но продолжаю вылизывать сочную киску. Снова и снова до тех пор, пока тело Ани не покрывается испариной, а стоне не превращаются в крики. Она дергается в оргазме, извиваясь как змея.
Поднимаюсь резко, не давая времени опомниться. Развязываю руки, провожу рукой по члену, раскрывая головку, приставляя ее к сочащейся расщелине, проникая совсем чуть — чуть, чувствуя насколько она горячая, насколько пульсируя. Все — таки секс в презервативе это не то. А с ней, с невинной, можно и без. Можно всадить по самые яйца и не бояться, что презерватив порвется, а шлюха сделает меня папочкой.
Толкаю член глубже, закрывая глаза от кайфа, который охватывает тело. Ее тугое влагалище стягивает меня словно перчатка. Дышу через раз, забираясь все глубже и глубже.
Пульс стучит во всем теле. Оглушает. Парализует. Я смотрю в лицо покрытое румянцем. Она облизывает губы, вцепляется в мои плечи. Я доходу до конца, вбиваясь в матку. Вою волком и снова отвожу бедра, чтобы испытать это новое ощущение. Внутри словно что — то набухает, втягивает меня в этот омут.
Отвожу бедра снова, вбиваю член молотом. Снова. Снова. Снова. Узкая киска начинает чавкать. Эти звуки заводят сильнее. Внутри становится теснее. Это заставляет вбиваться резче. Сильнее. До того, что сводит поясницу. Я падаю лицом в ее упругую грудь, скольжу языком по соскам, втягиваю один, второй кручу между пальцами.
— Давид, — пищит она, — царапая ногтями спину.
Хочу еще глубже. Поднимаю ноги. Запрокидываю их себе на плечи, утыкаюсь кулаками в матрас, проникая так глубоко, что сводит ноги.
— Ааааа, — кричит она, пока я трахаю ее на полной скорости. До сладкой боли во всем теле, до пересохшего горла.
Тяну член назад, но пизденка не отпускает. Всасывает меня обратно. Растягиваю момент как можно больше. Кончать сейчас упустить что — то важное.
Выхожу на мгновение, даю себе передышку. Смотрю как пульсирует розовая дырочка, как умоляет заполнить пустоту. Трогаю ее пальцами. Горячую. Мокрую. Наклоняюсь, чтобы слизать этот сладкий вкус. Поднимаюсь над Аней.
— Открой рот, покажи язык.
Она задыхается, качает головой, но открывает рот, в который я спускаю слюну пропитанную ее собственными соками. Тут же вставляю в рот язык, не целую, трахаю языком, пока член, горящий факелом, остывает.
Переворачиваюсь на спину, тяну малышку на себя, тут же вбивая член в ее влажную дырочку. Шлепаю по заднице, прикусывая губу.
— Нельзя так….
— Можно, можно, нам все можно, — давлю на задницу, вбиваясь снизу. Сильнее. Резче. До хлюпающих звуков, от который уже едет крыша. — Покажи, покажи.
Я чуть поднимаю ее, смотрю как идеально член затягивает в розовую щель, как губы обнимаю ствол, скользят по тугим венам, делая член не просто влажным, а пропитанным ее сочной влагой. Я поднимаю ее настолько, чтобы было видно потемневшую головку, усыпанную каплями ее белой влаги. Вид просто охуенный. И любопытная Аня тоже смотрит на это горящими глазами.
— Это отвратительно пошло, — выдыхает она, поднимая глаза. Я скалюсь, вбиваюсь обратно в щель со словами.
— Мне тоже нравится. Ты идеально смотришься на моем члене.