Фрося. Часть 3

Глава 22

Волга Марка катила по оживлённым улицам вечернего Вильнюса.

Уставшие попутчики откровенно радовались концу изматывающей долгой дороги, особенно Фрося, которая впервые так долго путешествовала на автомобиле.

Вильнюс отличался от Москвы изобилием кафе, нарядно одетых неспешащих людей и конечно, действующими костёлами.

Фрося смотрела из окна Волги на уже хорошо знакомые ей современные проспекты, средневековые переулки и здания.

С этим городом у неё было очень много связано в прошлом, да, и в настоящем, ведь здесь до сих пор жила её дочь с семьёй:

— Марик, куда мы вначале, может заедем к моей Анютке…

— Нет, мой дорогой компаньон, вначале мы едем скинуть товар, негоже разъезжать по чужому городу с полным багажником и заваленным задним сидением соблазнительными коробками.

Поверь, воровского люда везде хватает и у милиции могут возникнуть неприятные для нас вопросы…

— А потом?

— А потом поедем устраиваться в гостиницу.

— И, я?…

— Конечно, и ты, я же не буду тебя искать по всему Вильнюсу, не на гулянки приехали, а гешефт делать.

— Мне бы хотелось остановиться у дочери.

— Фрося, давай договоримся раз и навсегда, вначале дела, а потом уже родственные связи и прочее.

Направляй машину по нужному нам адресу, дорого время, ведь уже поздний вечер.

Они подъехали к дому, где пока ещё проживал Ицек, но Марк не остановился, а проехал ещё один квартал и тогда только затормозил:

— Пройдись, пожалуйста, немножко пешком, разведай обстановку, а я тут подожду.

Фрося поняла, что она имеет дело с человеком, который серьёзно подходит ко всякому делу, его осторожность не показалась ей излишней, только сейчас она поняла в какие игры ввязалась.

Через несколько минут, она уже звонила в хорошо знакомые двери.

Квартира Ицека представляла хаос, везде валялись вещи, коробки, мешки и среди этого балагана суетилось растерянное семейство её старого друга.

Фрося быстро ввела в курс дела Ицека и тот немедленно последовал за ней к машине Марка.

Мужчины пожали по деловому руки и Ицек предложил подъехать ко входу в его сапожную мастерскую, там они разгрузятся, не привлекая лишнего внимания прохожих.

Марк подогнал свою Волгу задом к дверям сапожной мастерской и Ицек со своими уже повзрослевшими детьми, быстро перетаскали всё предназначенное для них через мастерскую на второй этаж.

Расположившись кое-как среди этого хаоса царившего в квартире людей собирающихся покинуть её навсегда, мужчины неспешно повели деловой разговор.

Марк методично стал докладывать о количестве и качестве товара, и вести скурпулёзный подсчёт расходов.

Фрося обратила внимание на то, что в руках у Марка появились большие бухгалтерские счёты и исчёрканный цифрами блокнот.

С момента их прибытия в квартиру Ицека, она до сих пор, не смогла даже двумя словами перекинуться с другом, и он как бы к этому и не стремился.

Ей даже показалось, что он намеренно прячет от неё глаза.

Неужели она его чем-то обидела или он раздосадован тем, что она явилась к нему в сопровождении делового партнёра.

Марк ловко орудовал счётами, костяшки только летали взад и вперёд.

Он предъявлял товар, называл реальные цены и отмечал, во что ему обошлось то или иное, Ицек только успевал кивать головой.

Всё, Марк подвёл баланс, назвал сумму комиссионных, вырвал листки из блокнота и передал их клиенту, а именно так выглядел в эти минуты друг Фроси.

Ицек равнодушно посмотрел на итоговую сумму и спустился в свою мастерскую, где у него находился сейф, которым, в своё время неоднократно пользовалась и Фрося, там надёжно хранились её деньги.

В руки Марка легли пачки двадцати пяти и десяти рублёвок.

Тот не стал потрошить пачки денег, прикинул на глазок и заметил:

— Уважаемый, вы ошиблись или преднамеренно отсчитали нам лишнюю тысячу?

Ицек улыбнулся:

— Вы, меня избавили от головной боли, мне теперь нет необходимости думать, куда потратить эти ставшими мне не нужными бумажки.

Я не представляю, что я буду там делать с таким количеством одеколона и мыла, мне кажется, что моим правнукам ещё останется, но так поступают все наши евреи, у кого скопилась значительная сумма денег.

Он протянул свою мозолистую руку сапожника Марку и с чувством благодарности потряс холёную ладонь предпринимателя.

— Я не знаю, как это всё переживу, но, что сделано, то сделано, но вас очень попрошу, не обижайте Фросю, такого надёжного и сердечного человека я ещё не встречал.

И, не дожидаясь ответа Марка, повернулся в сторону женщины:

— Фросенька, можно тебя на парочку минут пошептаться, надеюсь, вы нас простите…

Это он опять обратился к Марку.

— Без вопросов, рассчитываю на чашечку кофе от хозяйки.

Клара хмыкнула и ушла на кухню, а Фрося вслед за Ицеком спустилась в мастерскую:

— Фросенька, у меня нет слов, чтоб выразить благодарность, да, и к чему, в отношениях между нами разве нужны слова…

И, он открыл свой заветный сейф, вытащил оттуда красивую деревянную шкатулку, и вручил растерянной женщине:

— Фросенька, это не в знак благодарности, а в память нашей долгой бескорыстной дружбы.

Тут золотые побрякушки, которые мы не можем взять с собой, есть ограничения, а тебе это пригодится, хочешь носи, хочешь продавай, что хочешь, то и делай, они твои.

— Ицек, ты с ума сошёл, почему мне…

— Потому, что здесь, в этой стране, у меня не остаётся человека, дороже тебя.

Фрося открыла шкатулку, там было несколько колец и серёг с дорогими камнями, Фрося уже знала им цену, то есть, знала, что они весьма дорогие.

В глаза бросилось своей красотой и размером изящной выделки колье, и знакомая брошь, которую она отдала некогда Соломону на продажу.

Скорей всего, хитрый старый еврей её оставил у себя, а Ицеку она досталась по наследству.

Фрося с удивлением обратила внимание, что в шкатулке лежало четыре ордена и несколько медалей, явно полученных Ицеком во время войны:

— Ицечек, а это зачем ты отдаёшь мне?

— Ах, Фрося, Фрося, кровь проливать можно было, а вывозить за границу награды категорически запрещено.

Сохрани, пожалуйста, мне они очень дороги, каждую из этих наград я получил после тяжёлого боя или ранения.

Может быть, благодаря тебе, они ко мне когда-нибудь ещё вернутся…

Ни ко мне, так к детям или внукам, получив их, может быть мои потомки будут чувствовать гордость за своего предка…

Милая Фросенька, всё может в жизни ещё поменяться, надеюсь, что и встретиться мы ещё сможем с тобой, я бы этого очень хотел…

Старые друзья крепко обнялись и оросили щёки друг друга слезами.