Гадюки в сиропе или Научи меня любить

Глава 18. Будни Керри Дарк.

Может ли человек, который большую часть своей жизни провел, прячась за чьей-то широкой спиной, однажды прийти к выводу, что ему хочется стать самостоятельным, уметь постоять за себя и достойно отвечать своему оппоненту? Не прибегая к помощи посторонних, разумеется. Можно ли в одно мгновение осознать свои скрытые возможности и измениться? Пока ещё неизвестно, в лучшую или в худшую сторону. Загадывать наперед – дело неблагодарное, можно очень легко ошибиться, а потом искать, да так и не найти правильную дорогу, ошибочно проигнорированную ранее.

Жизнь умеет преподносить сюрпризы, а еще она отменный стратег. Умеет, когда нужно, встряхнуть, когда нужно – погладить по голове, поощряя. С ней бесполезно спорить, все равно она все сделает по-своему. Можно сколько угодно противиться, сопротивляться, но от судьбы не уйдешь при любом раскладе. Что предначертано, то и сбудется.

Отстояв очередь в школьной столовой, Керри расплатилась за покупку, подхватила поднос и направилась к отдаленному столику, рассчитанному на двоих человек. Там сидела Ханна Кляйн, с недавних пор записавшаяся в подруги Керри. До этого упорно не замечавшая Дарк, считавшая слишком скучной для того, чтобы тратить время на общение с ней. На самом деле, негатив в сторону Керри легко оправдывался симпатией Ханны к Курту, который в тот момент официально считался парнем Керри, а неофициально был «достоянием нации», стремясь осчастливить собой каждую, кто только протянет руки к своему кумиру, в надежде получить заветный кусочек счастья.

Теперь, когда почти вся школа отвернулась от Ханны с легкой подачи Курта, рядом с девушкой никого не осталось, только Керри.

Когда-то Кляйн завидовала своей сопернице, считая, что той невероятно повезло стать девушкой такого привлекательного, интересного парня, слывшего душой компании. Очутившись на её месте, поняла значение пословицы: «хорошо там, где нас нет». Курт при ближайшем знакомстве оказался не так уж прекрасен. Позолота слезла, осталась только чернота, до этого момента тщательно скрываемая от посторонних глаз, но отлично видная всем, кто был близко знаком с Куртом.

Ханна помнила свой восторг в момент, когда узнала, что Керри не может отправиться вместе с ними на курорт, проведет каникулы у родственников, в другой стране. Это был шанс. Один на миллион. Тот самый, о котором Кляйн так мечтала, каждый вечер, ложась в кровать. О котором молила каждое утро, просыпаясь.

В Курта она влюбилась давно. Это случилось еще в средней школе, когда в классах только-только начали обозначивать свои позиции негласные лидеры. Некое распределение ролей, когда становится понятно, за кем школа будет наблюдать с придыханием, а кого начнет игнорировать. Курт тогда казался самой яркой звездой на школьном небосклоне, лучше которого никого не было и не будет. Он долгое время держался особняком, никому не отдавая предпочтения. Долго, придирчиво выбирал. Впрочем, окружающие позволяли ему это делать. А, если дать человеку свободу действий, не стоит в дальнейшем пенять на то, что он ведет себя излишне развязно, наплевав на всех, кто его окружает. Курт был уверен, что весь мир обязан вращаться вокруг него, а все, кто с этим не согласен, попросту завидуют его светлейшей персоне.

Был помимо него в школе еще один объект воздыханий, но выступал он антиподом Курта. Его излишнее внимание раздражало, о чем он говорил открытым текстом, время от времени срывался на мат. Пожалуй, даже слишком часто, чем следовало это делать. К тому же, место рядом с ним уже была занято, и никто освобождать его не торопился. Гретхен вцепилась в Дитриха мертвой хваткой, ей нравилось думать, что она отхватила себе одного из самых привлекательных парней в школе.

Курт привлекал к себе внимание преимущественно за счет внешности. Дитрих притягивал всех своей излишней мрачностью и нелюдимостью. Отчего-то всем виделись в его словах иносказания. Окружавшие его люди считали, таким образом он старается привлечь их внимание. Грубость, остроты, мерзкое поведение в сочетании с всегда идеальным внешним видом творили чудеса. Ланц мог бы бить все рейтинги популярности и ходить на свидания с десятком девиц одновременно, но он был равнодушен ко всем своим поклонницам, считая, что когда любят, по-настоящему, ведут себя иначе; не так, как они. В них говорит лишь желание быть поближе к популярному персонажу школьной тусовки, только и всего. Когда узнают его поближе, вряд ли захотят продолжать отношения. Гретхен, следовавшая за ним по пятам, словно тень, только подтверждала теорию об искусственных чувствах, основанных, прежде всего, на самовнушении, а не на химической реакции, о которой так часто говорят ученые.

Тем Курт и отличался от кузена Керри, что не умел, а, возможно, не хотел отличать настоящие чувства от чувств поддельных. Ему льстило внимание в любом проявлении, даже временами казалось мало, хотелось ещё и еще. Дитрих не зря называл парня самовлюбленным павлином. Курт только и делал, что занимался самолюбованием, а девушки, окружавшие его, стремительно поднимали ему самооценку, взращивая её едва ли не до небес. На фоне такой яростной любви и обожания Курт просто не мог не поверить в собственную неповторимость.

Временами Ланцу хотелось спустить того с небес на землю, а потом он просто махнул рукой, поняв, что случай запущенный. Лечению не подлежит, даже и пытаться не стоит. Дитриху, конечно, нравилось выводить неприятных ему людей из состояния равновесия, но Курт явно не стоил того времени, что нужно было потратить на него.

Ланц долго не мог смириться с тем, что это нечто, не знающее, какую же цену себе назначить, внезапно предложило Керри встречаться с ним. Сестра, давно сохнувшая по Курту, согласилась незамедлительно. Теперь Дитриху приходилось наступать на горло собственной песне и мириться с обстоятельствами. Желание научить Курта жизни крепло с каждой пролитой Керри слезинкой. Но сестра просила его не вмешиваться, и он послушно выполнял её просьбу. Не хотелось портить отношения с дорогим человеком из-за какого придурка, помешанного лишь на своей внешности.

Дитрих искренне надеялся, что однажды до Керри дойдет, что ценить себя нужно выше, не позволяя всем вытирать об нее ноги. В конце концов, мечта его исполнилась. До Керри дошло. Хотя, легче от этого не стало. Она фактически сменила шило на мыло. Эшли особого одобрения со стороны Дитриха не снискал. За каждым его шагом следили внимательно, стараясь хоть за что-то зацепиться.

Когда Керри только начала встречаться с Куртом, Ханна глазам своим не поверила. И не только она. Многие не могли смириться с выбором школьного красавчика, остановившего свой выбор на девушке, которая никогда особой популярностью не пользовалась. Её никто не трогал и не смеялся над ней по той простой причине, что с Ланцем сталкиваться не хотели. Если бы она была сама по себе, наверняка, на нее всех собак спустили бы.

Всё стало немного спокойнее, когда девушки, влюбленные в Курта поняли простую истину: наличие постоянной подружки не из каждого парня делает примерного семьянина. Есть и такие экземпляры, которые свою натуру полигамную усмирять не намерены. Они, как окружали себя девушками, так и будут окружать, уделяя каждой внимание. И вроде понятно, что быть одной из сотни не очень приятно, но, в то же время, все равно хочется получить немного внимания со стороны школьной звезды.

Курт, во всяком случае, себя по-прежнему, в действиях не ограничивал. Поклонницы его ликовали каждый раз, стоило только увидеть расстроенное лицо Дарк. Это означало, что в отношениях у них не все ладится, а, следовательно, можно рассчитывать на их расставание.

Иногда тактика невмешательства – самая лучшая из всех возможных вариантов. Стоит только подождать немного, и желаемое само приплывет в руки, не придется даже напрягаться. Все произойдет спонтанно, будто по мановению волшебной палочки.

Именно так и случилось в ситуации с Ханной и Куртом. Она дождалась своего звездного часа, когда Керри, сама того не желая, сошла с дистанции.

Теперь у девушки был реальный шанс ближе узнать того, кто нравился ей с давних пор, и она решила, что обязательно им воспользуется.

Все оказалось намного проще, чем она себе представляла. Курт был не против общения, поддержал её начинание. Ханна была на седьмом небе от счастья. В мечтах у нее были картины дальнейшего развития отношений. Вот они вернутся с курорта, Курт отправит Керри в отставку, начнет встречаться с ней...

Отношения, развивавшиеся стремительно, наводили на подобные мысли, заставляли лелеять надежду. Кляйн искренне верила, что интересна Курту, именно она займет место Керри, да только рядом с ней Курт не останется прежним. Он будет верным, преданным, любящим. Он ведь не просто так сейчас с ней общается. Она же ему нравится. Курт сам об этом сказал, когда они поднимались на вершину горы во время одной из прогулок. И Ханна поверила. Растаяла, можно сказать, как кусочек снега на солнце. В душе она ликовала, хотелось петь от радости, но девушка лишь скромно улыбнулась, сказав, что Курт тоже ей нравится. Давно. Очень давно.

На одной из вечеринок они слегка перебрали с алкоголем. Ханна забылась, на время стерлись все устои, все ограничения, что сдерживали её. Девушка решилась на ответственный шаг, хотя и думала, что все развивается слишком быстро. Как ураган, что сметает все преграды на своем пути. Но иногда ведь и великие романы рождаются из страсти? Не всегда крепким отношениям предшествует долгая, красивая, полная романтики история. Иногда все начинается спонтанно.

Только вот её история любви грозила закончиться намного раньше. Так и не начавшись. Курт особых надежд ей старался не давать. Слова любви не были для него чем-то важным, они сами собой срывались с губ. Были, своего рода, методом съема доступных и не очень девушек. Искренне Курт так никого любить и не научился. Девушки сменялись, как стекляшки в калейдоскопе. Приходили, уходили. Злились на него, обвиняли во всем, а он оставался самим собой, и ради кого-то меняться не собирался. Себя он вполне устраивал в первозданном виде, и именно этот вид считался совершенным.

Ханна поняла, что фатально ошиблась в своем избраннике. Он не был принцем из её снов. Ему вообще до принца было, как до Луны пешком.

Когда узнал, что девушка беременна, а случилось это уже после возвращения с курорта, Курт первым делом поинтересовался, какова вероятность того, что отец ребенка – именно он. Ханна на время потеряла дар речи от такой наглости. Разумеется, она все прекрасно понимала. Знала, что особого восторга новость не вызовет, но и на такую реакцию тоже не рассчитывала. Она точно знала, чей это ребенок, она надеялась на понимание, а наткнулась на стену равнодушия. На первых порах. Затем вмешались родители, и ситуация начала усугубляться. Прижатый к стене, Курт все равно умудрялся каким-то чудом от ответственности отмазываться, уходил от прямого ответа, а потом, отлавливая девушку в школе, неизменно шипел ей в лицо гадости, выплевывал обвинения, будто она сама себе этого ребенка сделала, а не он на пьяную голову решил, что все и так обойдется. Ханна тогда тоже не особо хорошо соображала, вот и поддалась на уговоры. На выходе оба получили неприятную для себя ситуацию. Курт, узнав о перспективе стать отцом в свои неполные восемнадцать, принялся гнобить будущую мать своего ребенка. Поддержки от него при всем желании невозможно было дождаться.

Кляйн и перестала. Так только нервы портила, да постоянно слезы лила. Она видела свое будущее в ином ключе. Там не было места ребенку. У нее была в приоритетах блестящая карьера, а не сопливый пупс, орущий каждые несколько часов, о котором необходимо проявлять заботу. Любить, заботиться, стараться дать ему все самое лучшее, а ещё воспитывать. Как она могла заботиться о ком-то, если сама еще совсем ребенок? Жизни не знает, образования не имеет, обеспечивать себя и ребенка не сможет. Конечно, решение всех проблем ложилось на плечи родителей Ханны. Они могли дать своему внуку все. Вот только отца они ему найти не могли. Они считали необходимым наличие обоих родителей у ребенка, иначе семья – не семья.

– Но он не хочет на мне жениться, – всхлипывала девушка, в очередной раз слушая наставления родителей. – Не нужно его заставлять, все равно ничего не добьемся своими словами.

– У ребенка должен быть отец, – назидательно выдавала мать.

– Не хочет – заставим, – говорил уверенно отец.

Ханна пыталась их переубедить. Ни разу не достигла успеха в своих начинаниях.

А потом еще этот скандал в школе разразился, когда Керри сама бросила Курта. Кажется, расставание с Дарк сделало его ещё невыносимее. Курт чувствовал себя оскорбленным, да и как не чувствовать, если даже его друзья посмеиваются над горе-любовником. Он столько легенд им рассказал, и все оказались выдумкой, не имевшей под собой реальной основы. К тому же, Керри не ушла в пустоту. Она бросила его ради другого парня. Это тоже было важным пунктом, ударившим по самооценке Курта. Почему-то он был уверен, что на Керри никто, кроме него не польстится. Но нашелся любитель.

Срывал свою злость тоже на Ханне. Она теперь стала основной куклой для битья.

Девушке временами казалось, что весь мир ополчился против нее в тот момент, когда она узнала о своей беременности. Ханна собиралась делать аборт, но родители запретили ей даже думать об этом. На её протестующие заявления ответили тем, что нередко искусственное прерывание беременности оканчивается бесплодием, так что лучше ей подумать и не делать поспешных выводов. После долгих уговоров девушка все же согласилась оставить ребенка. Уже много раз успела она поменять свое мнение. Хотелось послать весь мир в пропасть, избавиться от источника своих проблем, но потом в ней вспыхивал материнский инстинкт, и она понимала, что не сможет этого сделать. Даже, записавшись на прием, все равно не сможет перешагнуть порог кабинета, позорно сбежит. Да, срок минимальный, опасности почти никакой нет, но, тем не менее, она все равно не решится на такой поступок.

Все усугублялось тем, что в школе началась настоящая травля. Она перешла дорогу Курту, и он теперь старался испортить девушке жизнь. Будто того, что сделал раньше – недостаточно. Те, кто раньше называл себя подругами, сейчас проходили мимо, гордо вскинув голову, а Гретхен, местная звезда, известная своим, не в меру длинным языком, не упускала возможности, при случае, бросить мимоходом фразу о девушках, которые совершенно не умеют ценить себя и ложатся под первого, кто только поманит их к себе. Керри только удивленно хмыкала, наблюдая за этими попытками Гретхен блеснуть интеллектом. Уж кто бы рассуждал о подобных ситуациях, да только не она. Когда Дитрих вытирал об нее ноги, открытым текстом говоря, что ничего, кроме отвращения к ней не чувствует, она все свои эмоции засовывала поглубже и продолжала улыбаться ему в лицо. Кивала головой, как китайский болванчик, повторяла, как заведенная, слова любви, чем лишь сильнее Ланца бесила. И теперь она что-то говорит о цене. Да сама же себя вела, как дешевка.

Все можно было бы понять, люби она Ланца, на самом деле. Так ведь не любила. С её стороны намеков даже на чувства не было. Ей просто нравилось занимать место рядом с парнем, считавшимся одним и школьных королей. Фактически сама ему себя навязывала, в то время как Ханна ведет себя достойно. Не пытается шантажировать Курта, не стремится привязать его к себе, даже родителей просит оставить парня в покое, чтобы облегчить жизнь, как ему, так и себе. Керри понимала, что без корыстного интереса здесь тоже не обходится. Кляйн хочет начать жить нормальной жизнью, а не ходить по школе, как заключенная под наблюдением, в колонии строгого режима. Когда каждый взгляд, жест, слово расценивают иначе, видят в нем двойное дно и скрытый смысл. Когда хочется забиться в темный угол, чтобы никто не видел. И плакать. Но и в этот угол приходят «доброжелатели» со своими мерзкими нравоучениями. Они считают свои слова именно нравоучениями, на деле же дальше оскорблений так ни разу и не продвинулись. Им хочется заставить девушку рыдать, захлебываться собственными слезами, а она пока не доставила им такого удовольствия. Ходит по школе, как ни в чем не бывало. Задумчивая, тихая, не то, что прежде. Но все равно никак не исчезнет. Продолжает нервировать местную знаменитость одним только фактом своего существования.

Первое время Керри старалась игнорировать все, что происходило вокруг, а потом не выдержала и вступилась за одноклассницу. Почему-то сейчас Дарк видела в Ханне отражение себя. Совсем недавно она сама точно так же волочилась за Куртом, понимая, что не нужна ему, но все равно не могла заставить – отпустить. Слишком долго шла к своей цели, жаль было отпускать завоеванное потом и кровью счастье. Все решилось само собой, конечно, но, если бы не добрые родители, если бы не поездка... Сейчас Дарк даже думать об этом отказывалась. У нее новая жизнь, новые интересы, новые стремления. В них нет места самоуничижению и возвышению своей второй половинки. Не стоит говорить, что любовь губит, и от нее нужно убегать. Любовь – прекрасна. Следует лишь соблюдать во всем меру и в нужный момент останавливаться. Не делать другого человека смыслом своей жизни.

Несомненно, он хороший, прекрасный, дорогой, любимый, единственный. Но все же стоит помнить о себе, и никогда не растворяться в человеке, который может в любой момент исчезнуть из её жизни, хлопнув дверью, но, даже не сказав пары слов на прощание. Любить стоит, не отдаваясь этому чувству без остатка, нужно всегда оставлять себе пути к отступлению.

Ханна пока этого не понимала. Керри была научена горьким опытом, потому и решила руководствоваться в своих поступках, прежде всего доводами разума, а на голос сердца особого внимания не обращать. Кляйн нужно было хлебнуть горя, разобраться во всем самостоятельно, вновь расставить приоритеты. Самостоятельно, без посторонней помощи. Давно доказано, что научиться всему можно только на своих ошибках. Другие могут долго, упорно читать нотации, поучать, советовать, но все равно результата не достигнут. Мотылек полетит на пламя, не боясь опалить нежные крылья, не задумываясь о том, что огонь поглотит его. Точно так же и людям свойственно терять себя в любви, не оглядываясь на возможные перспективы. Не всегда радужные.

– Приятного аппетита, – произнесла Керри, поставив поднос с едой на стол и забрасывая кошелек в сумку.

Кляйн отчего-то не торопилась есть, задумчиво поглядывая на свою еду.

Аппетита не было, настроение вновь было испорчено перепалкой с Гретхен, не упустившей возможности отпустить колкое замечание в её адрес. Ханна никак не могла понять, чем же успела помешать бывшей девушке Дитриха. Они никогда не делили одного парня, у Ханны даже в мыслях не было претендовать на Ланца, однако, Гретхен постоянно цеплялась к ней, будто больше забот в жизни её не было.

Если бы Гретхен задали вопрос, что заставляет её постоянно цепляться к девушке, она не смогла бы внятно ответить на этот вопрос. У них, действительно, ничего общего не было. Нигде, кроме школы они не пересекались, да и тут раньше друг дружку не замечали. Копнув глубже, можно было догадаться, что мотивы придирок Гретхен кроются в зависти. Да, именно в ней. Девушка никак не могла смириться с тем, что о Ханне теперь говорит вся школа. Пусть и в отрицательном ключе отзываются, тем не менее, она на слуху. Гретхен всегда бесили люди, имевшие большую толику популярности, нежели она сама. Сколько себя помнила, она стремилась пробиться наверх. Как угодно, любыми способами, но все равно пик её популярности пришелся на период отношений с Ланцем. После того, как он устроил ей прилюдное купание в грязной воде, она еще долго была объектом насмешек со стороны одноклассников, едва не превратившись в изгоя. И Ханна тогда тоже отличилась, а сейчас, видимо, позабыла о былых обидах.

Больше, чем Ханна, Гретхен раздражала Керри. Этакая мать Тереза местного разлива, готовая защищать всех, невинно угнетенных. Зачем лезть в чужие разборки, когда тебя не трогают? Сиди себе тихо, да не путайся под ногами.

С тех пор, как она вернулась из Англии, в ней наглости прибавилось. Будто от брата заразилась вирусом справедливости.

Тот тоже терпеть не мог ложь, предательство, заговоры. Они казались ему мерзкими. Гретхен пыталась убедить его в том, что это все свойственно людям, а что естественно, то не безобразно. Дитрих смотрел на нее, как на дуру, а потом и словами свои взгляды подтверждал. Говорил, что не обязательно поддерживать движение сук, можно попытаться остаться нормальным человеком в продажном, насквозь прогнившем мире. Девушка отмахивалась от таких заявлений. Знала, что Ланц и сам не святой, и у него пороков достаточно.

Бесило то, что он всегда бросал её в одиночестве, когда она просила пойти куда-нибудь вместе. На вечеринку к друзьям? Иди сама. На концерт в клуб? Иди сама! В кино? Иди сама. Дитрих говорил: ему неинтересно с ней. Как-то не сдержался и бросил ей в лицо слова, что она напоминает ему дешевую жевательную резинку. Такая же переслаженная, липкая, приставучая. Прилипнет и тянется за подошвой, никак от нее не избавиться. У девушки тогда случилась истерика. В глубине души она верила, что Ланц не столь отрицательно к ней относится, просто хочет казаться холодным. Он испытывает к ней что-то, однако, не желает этого признавать. После гневной отповеди Гретхен поняла, что Дитрих холоден со всеми, но она бесит его гораздо больше, чем все остальные. Определенно, он питает к ней сильные чувства. Отвращение, например. Но никак не любовь, о которой девушка мечтала.

Винить в сложившейся ситуации следовало лишь себя. Никто ведь не принуждал её держаться рядом с Дитрихом. Но Гретхен относилась к самой распространенной категории людей, что в своем глазу бревна увидеть не способны, но вот в чужом заметят самую мелкую соринку.

Дитриха теперь рядом не было, он не мельтешил перед глазами, и все отвращение, что Гретхен испытывала к нему, сейчас выливалось на Керри. Да, к тому же, малявка слишком многое начала на себя брать, возомнила о себе невесть что. А, в целом, ничего особенного. Посредственность, никакой изюминки. Никакого шарма. Если не знать, что они с Ланцем родственники, так ни за что не поверишь...

– Почему не ешь? – поинтересовалась Керри у девушки, сидевшей напротив.

Ханна вздрогнула, встрепенулась и посмотрела на Дарк. Попыталась улыбнуться.

– Не хочется.

– Почему?

– Просто...

– Опять поругалась с детками?

Керри не стала уточнять, о ком именно говорит. Ханна и так поняла, что речь о Гретхен и Курте. Иных вариантов, в общем-то, и не было. Только эти двое старались от души, в попытке задеть Кляйн за живое.

– Да, – тяжело вздохнув, созналась Ханна.

– Что на этот раз?

– Все то же самое. Они ничего принципиального нового придумать не могут.

– Мой тебе совет, забудь об их существовании, – произнесла Керри уверенно. – Не обращай внимания на их замечания, и жить будет намного проще. Тем более, сама говоришь, что ничего нового они не могут придумать. Пока ты будешь остро реагировать на любое их действие, они рады стараться. Поняв, что тебе наплевать, перестанут тратить свое время и твои нервы.

– Послушай, Керри, я давно хотела спросить...

Кляйн все же потянулась к стакану сока, стоявшему на подносе. До этого вся её еда оставалась нетронутой, в то время как Керри съела почти все, что взяла.

– О чем?

– О Курте.

Керри тяжело вздохнула и отложила в сторону вилку. Теперь аппетит стремительно пропадал у нее, как, впрочем, каждый раз, когда речь заходила о бывшем парне. После таких разговоров не есть хотелось, а пойти, вымыть рот с мылом. С языка готова была сорваться лишь нецензурная брань, особой витиеватости и размаха. Даже Дитрих бы позавидовал, озвучь его сестра мысли вслух. Он рядом с ней показался бы несмышленым младенцем, и мат его был детским лепетом.

– И что с ним вновь не так?

– Нет, с ним все нормально... Мне просто интересно стало, почему ты все-таки решила с ним расстаться?

– Разве я не говорила? – удивилась Керри. – Вроде вся школа уже знает о причине моего расставания с Куртом.

– Твой новый мальчик?

– Нет. Точнее, дело не только в этом. Конечно, Эшли тоже сыграл определенную роль, без этого никуда, но всё-таки здесь больше моего личного желания поставить точку в отношениях, которые себя изжили. Я не могу вести себя так, будто все отлично, когда, на самом деле, все отвратительно. Лицемерить не хочу.

– А что насчет любви?

– В смысле?

– Ты его любила? Или любишь?

– Не могу сказать, что была к нему равнодушна. Если бы он не вызывал у меня симпатии, я бы не стала с ним встречаться. Некоторое время, действительно, очень любила. Во всяком случае, мне так казалось. Сейчас сложно однозначно ответить на вопрос: любовь это была или же выдумка. В настоящее время я ничего, кроме отвращения к нему не чувствую. Не знаю даже, почему так. Может, действительно, раньше не любила. Может, просто в сравнении с Паркером Курт проигрывает... А почему тебя это заинтересовало?

– Просто пытаюсь понять, когда у меня получится о нем забыть, – усмехнулась Ханна.

– Значит, ты его любишь? – решила на всякий случай уточнить Керри.

– Да.

– И все-таки ревнуешь его ко мне?

Некоторое время Кляйн молчала.

Все верно. Керри не ошиблась. Именно так и обстояло дело. Она старалась выбросить парня из головы, пыталась начать новый день с мыслей о себе, а не о нем, но пока получалось очень плохо. Любовь быстро не уходит, особенно, если не тушить угли, а постоянно подливать в них масло. Все будет вспыхивать с новой силой.

– Есть немного, – произнесла позже.

– Зря, – отмахнулась Керри. – Меня теперь никто не заставит даже близко к этому человеку подойти.

– А, если...

– Никаких если. Ну, и ко всему прочему, у меня Паркер есть. И он лучше Курта. Впрочем, об этом я уже говорила.

– Приятно подавиться, малявка, – раздался сзади неприятный, насмешливый голос.

Керри повернулась в сторону говорившей.

Поняв, что выступление её не осталось незамеченным, Гретхен ухмыльнулась, бросила свою сумку на столешницу, как раз туда, куда Ханна опиралась локтями. Сделала это намеренно, чтобы позлить девчонку. Гретхен не умела наслаждаться малыми победами, ей всегда нравилось доводить своих противников до агонии, сволочная натура постоянно давала о себе знать. Сейчас девушке безумно хотелось спровоцировать на скандал родственницу Ланца, но она не знала, к чему прицепиться. Вот и решила действовать проверенным способом: оторваться на беременной подружке Курта, которую Керри защищала из солидарности.

Раньше они не особо ладили, а теперь едва ли не лучшими подругами стали.

– А тебе поскорее потолстеть и не пролезть в дверной проем, – ответила Керри, глядя на пакетик с чипсами в руках у Гретхен.

Правда, пожелание её не обещало сбыться в ближайшее время. Бывшая девушка Дитриха оставалась щепка щепкой, даже поедая калорийные блюда. Все калории сгорали, не откладываясь в виде лишних килограммов на её боках. Большинству девушек оставалось лишь завидовать такому обмену веществ.

– Дарк шутит, я сейчас умру от смеха, – язвительно произнесла Гретхен. Вперила гневный взгляд в сторону Ханны и произнесла: – Долго мне тут стоять? Бери свой поднос и уматывай на все четыре стороны.

– С какой радости? – поинтересовалась Кляйн, одаривая одноклассницу хмурым взглядом.

– С моей.

– Ты всерьез вознамерилась испортить мне аппетит своим присутствием? – хмыкнула Керри. – Боюсь, у тебя ничего не получится, потому как обед свой я уже съела.

– Тем лучше. Значит, мы сможем поговорить без промедлений.

– О чем?

– Разве у нас мало общих тем для разговоров?

– А разве много?

– Да хотя бы твой кузен.

– Что тебе опять от него нужно?

– Ничего. Просто интересно, чем он сейчас живет, какие у него цели в жизни. Не сменились ли приоритеты? Он, по-прежнему, зациклен на собственной персоне, или в новой школе на него никто внимания не обращает?

– С каких пор тебя волнует жизнь Дитриха?

– Ну, мы же с ним не чужие люди, – протянула Гретхен.

– По-моему, именно так и есть, – пожав плечами, выдала Керри.

– И всё-таки, давай поговорим, мелочь, – Гретхен не предлагала, она настаивала.

– О чем?

– Потом узнаешь.

Яда в словах девушки было столько, что сотню человек легко можно на тот свет отправить. Однако весь он предназначался непосредственно Дарк. Не удивительно, учитывая их крайне напряженные отношения.

– Ну, хорошо, – ответила Керри, не особо понимая, чего от нее хочет Гретхен.

Они и на людях вполне могли поскандалить. Или же девушке просто надоело позориться на глазах у посторонних?

Гретхен подцепила сумку за ручки. Пока Керри собирала свои вещи, недовольно притопывала ногой, обутой в стильный ботинок, действуя Дарк на нервы. При этом на лице вообще никаких эмоций не отражалось. Она с равнодушным видом поедала свою картошку, время от времени стряхивая кристаллики соли прямо на пол.

Что заставляло девушку стоять над душой, вместо того, чтобы дождаться в коридоре, Керри так и не поняла. Скорее всего, Гретхен в очередной раз решила её позлить, потому и продолжала сверлить её спину взглядом.

– Ты скоро? – вновь проявила нетерпение Гретхен.

– Уже. Только все равно понять не могу, что за срочность. Без меня потолок обрушится, или землетрясение произойдет?

– Перемена закончится.

– Как это страшно. А после – перемен не будет? Или после уроков мы поговорить не сможем?

– Нет, я хочу именно сейчас.

– Мало ли, чего ты хочешь, – хмыкнула Керри, поднимаясь из-за стола. – Мало кто считается с нашими желаниями. Привыкай, такова современная жизнь.

Гретхен лишь неопределенно хмыкнула.

Керри совсем не удивилась, когда их разговор из мирного русла внезапно перешел в банальные угрозы и попытки устрашения. Гретхен шипела, как разъяренная кошка, вопрошала, за каким чертом Керри лезет в чужие дела и пытается вершить правосудие. Дарк с интересом разглядывала ногти, игнорируя Гретхен, да время от времени тяжело вздыхала, всем своим видом демонстрируя незаинтересованность в этом разговоре, чем раздражала свою собеседницу еще сильнее. В воспоминаниях Гретхен всплывали моменты из прошлого, когда она общалась с Ланцем. Когда Дитрих находился рядом с ней, у него было точно такое же скучающее выражение лица. Минимум эмоций, максимум скуки. Вот и Керри теперь следовала его примеру.

Гретхен привыкла к тому, что собеседники всегда слушают её, а сейчас столкнулась с таким явлением, как равнодушие. Не показное. Керри, на самом деле, не придавала её словам особого значения. Только время от времени качала головой, соглашаясь со всем, а оспаривать чужие заявления не торопилась. Это злило сильнее всего, ведь именно в такие моменты девушка чувствовала себя пустым местом.

Под конец разговора она уже сорвалась на крик, банально сдали нервы. До этого она пыталась держать себя в руках. Отпускала язвительные комментарии в сторону Керри, хихикала сама над своими остротами, старательно наводя марафет.

Керри хмыкнула и заметила:

– Сама охладишься, или повторить сеанс купания?

– В каком смысле? – сузив глаза, прошипела Гретхен, застыв с открытым футлярчиком туши в руках.

Она как раз собиралась красить ресницы.

– В прямом. Засунешь голову под воду или мне повторить подвиг своего родственника? – поинтересовалась Дарк с ехидной улыбочкой на губах.

Нужно было видеть в тот момент лицо Гретхен. Керри неоднократно слышала о том, что ненависть искажает человека. Но чтобы настолько! Сейчас никто не мог назвать девушку красивой или даже симпатичной. Она была до отвращения уродлива.

– Не нервничай так, – усмехнулась Керри, подхватывая свою сумку и направляясь к выходу из туалетной комнаты. – Когда ты нервничаешь, обнажается твоя уродливая сущность.

Выйдя в коридор, Дарк услышала, как что-то ударилось о дверь. Гретхен не выдержала и решила выместить свою злость на ни в чем не повинной двери.

Все оставшееся время, что шли уроки, Керри то и дело ловила на себе недовольные взгляды. В итоге не сдержалась и показала Гретхен неприличный жест, та прошипела в ответ «тварь». Но, поскольку дело происходило во время занятий, конфликт не нашел продолжения, все ограничилось лишь небольшим обменом любезностями.

Из школы Керри вышла в дурном настроении. Она не любила об этом говорить, потому с родителями никогда и не поднимала тему своей школьной жизни, однако, в этот момент чувствовала усталость от сложившейся ситуации. Ей порядком надоели нападки со стороны бывшего и Гретхен, которые, словно сговорившись, доставали её своими угрозами и попытками унизить. У них не получалось, они злились еще сильнее, снова придумывали способы вывести девушку из состояния равновесия. Это не было жестким прессингом, Керри угнетенной себя не чувствовала, тем не менее, даже самые стойкие бойцы рано или поздно устают от битв.

Возвращаться домой девушка не спешила. Решила немного прогуляться по городу, заглянув в книжный магазин. Пожалуй, именно прогулки между стеллажами успокаивали её лучше любого другого времяпрепровождения. Керри много читала, в отличие, от тех пустышек, которым было лень изучать дополнительную литературу, и не считала это увлечение чем-то постыдным. Читать она могла в разных форматах, но именно книжный всегда оставался в доминанте. Запах краски, ощущение немного шероховатых страниц под пальцами. Никакая электронная версия не могла заменить этого.

Прогуливаясь между рядами, пролистывая книги, находя на полках интересную для себя литературу, Керри отдыхала душой.

В последнее время на нее начала наваливаться усталость. Не депрессия, но тоже очень неприятная вещь. Помимо всего прочего, Керри ещё очень скучала по своему брату. Раньше она могла в любой момент поговорить с ним, заглянуть к нему домой без особых на то причин. Разговоры у них были обо всем на свете, и, самое главное, не нужно было контролировать себя, выбирая выражения, как это происходило с родителями. Все же поделиться своими проблемами со сверстником гораздо легче, чем прийти к родителям и пожаловаться им. Тем более, что зачастую они трактуют все иначе, так, как ситуация видится им. Родители почему-то думают, что, если ребенок рассказал им о своей проблеме, то обязательно нужно вмешаться. Внести свою лепту в это дело... Сверстники вряд ли кинутся защищать другого человека. Они просто выслушают. Хотя, тут тоже палка с двумя концами. Смотря кому рассказать. Выбирай собеседника осторожно, что называется, иначе рискуешь попасть в неприятную ситуацию. В Дитрихе Керри была уверена на сто процентов. Доверив ему тайну, можно было не опасаться, что уже на следующий день эта тайна станет достоянием школьной общественности.

Ещё Керри временами думала об Эшли. Не могла не думать. Это было так же естественно, как и мысли о Дитрихе. Все же девушка считала Паркера близким человеком. Но пока особых иллюзий не питала. Да, они общаются, и все складывается неплохо, но кто сказал, что это общение будет длиться вечно? В один момент их общение может закончиться так же стремительно, как началось, и никто не сможет сказать, что же именно стало причиной распада отношений. То ли недостаток времени, проведенного вместе, то ли стремление жить жизнью реальной, а не виртуальной.

Оплатив покупку, девушка вышла на улицу и медленно побрела по улице. Домой по-прежнему, не хотелось. Но и вечно болтаться по городу она могла.

Дома девушку ждал неприятный сюрприз.

– Мам, я пришла, – крикнула она.

– Привет, – улыбнулась женщина. – А к тебе гости.

Произнеся эту фразу, мать Керри нахмурилась, из чего сразу стало ясно – личность гостя ей не импонирует.

– Гость? – удивленно переспросила Дарк и, не дожидаясь ответа, направилась в гостиную. Даже верхнюю одежду снять не удосужилась, пальто расстегивала на ходу.

Предчувствие говорило, что радости этот гость не принесет. Скорее всего, какая-то крайне неприятная личность. Разговор с которой основательно потреплет нервы.

Интуиция Керри не подвела. На диване в гостиной сидел Курт. Иногда он бросал недовольный взгляд на часы, будто встреча была заранее обговорена, а Керри, пообещав добраться вовремя, безбожно опаздывала, нарушая данное обещание.

Не обращая на незваного гостя ровным счетом никакого внимания, Керри бросила сумку в кресло. Достала из пакета книги, подошла к полке, думая, куда лучше поставить свое приобретение. Пальто приземлилось в то же кресло, что и сумка, накрыв её полностью. Дарк решительно не знала, о чем можно разговаривать со своим бывшем парнем, особенно, если воспоминания остались исключительно негативные. Можно попытаться сделать вид, что все прекрасно, жизнь радует, и они – лучшие друзья. Но зачем это делать? Все равно рано или поздно улыбка с лица сползет, и вновь начнутся взаимные упреки. Или хуже того – расспросы об Эшли. Почему-то Курт до сих пор сомневался в существовании в жизни Керри другого парня, упорно убеждал себя в том, что Эшли Паркер – вымышленный персонаж, а не реально существующий человек.

Дарк была склонна объяснять такое поведение – исключительно уязвленным самолюбием Курта. О чувствах не могло быть и речи. Этому человеку неведомы слова любви. Если он кого и любит, то только себя.

Устав от молчания, она все же повернулась к посетителю лицом.

– Что привело? – поинтересовалась.

Курт некоторое время пытался изображать на лице некую отстраненность, потом решил прибегнуть к проверенному средству и очаровать собеседницу улыбкой. Керри этого не оценила, оставшись равнодушной. Курт понял, что очарование не подействовало, перестал растягивать губы в улыбке и отделался лаконичным ответом.

– Поговорить.

– Сегодня прямо какой-то день откровенных разговоров, – иронично заметила Дарк. – Что ты хочешь донести до моего сведения?

Она особо подчеркнула слово «ты», тем самым дав понять, что сегодня это уже не первый разговор по душам, в котором ей довелось принимать участие.

– В смысле? – насторожился собеседник.

– Ты по своей воле сюда пришел? Или сейчас мне предстоит услышать продолжение угроз в свой адрес?

– Тебе кто-то угрожает? – притворно испугался Курт, из чего Керри сделала вывод: он заодно с Гретхен.

Вполне возможно, что он оказался здесь с подачи бывшей девушки Дитриха, а, может, наоборот Гретхен пришла к ней с душеспасительными разговорами после наставлений Курта.

– Прекрати ломать комедию, – отмахнулась девушка, присаживаясь на другой конец дивана. – Ты хочешь о чем-то поговорить? Давай поговорим. Вот только не надо тут сцену о заботливом парне разыгрывать. Можно подумать, за столько лет, что мы проучились рядом, я не выучила тебя вдоль и поперек.

– Я, правда, беспокоюсь о твоей судьбе, – начал он.

– Хватит, – махнула рукой Керри. – Поучай своих паучат, а меня не нужно. Или в тебе все-таки проснулся отцовский инстинкт? Так я тебе скажу по секрету, он куда-то не туда направлен. Я – не твоя дочка, чтобы проявлять обо мне заботу.

– Ты решила во всем быть похожей на Дитриха?

– В смысле?

– Перенять все его симпатии и антипатии, сделав их своими.

– Гретхен мне никогда не нравилась. Ты тоже далеко не прекрасный принц. Но я не говорила, что отношусь к тебе плохо. Скорее, мне просто наплевать на твое существование. И немного обидно за Ханну, которая сейчас мучается от твоей безответственности.

– Можно подумать, что во всем только я виноват, – возмутился Курт.

– Ну, да, – понимающе закивала головой девушка. – Не ты. Только она. Сама тебя в кровать потащила, а теперь ещё жалуется на что-то... А то, что из-за тебя она постоянно терпит насмешки со стороны почти всех школьников – это приятный бонус, как, впрочем, и ребенок. Мелочи жизни, правда, Курт?

– Я мешаю ей избавиться от ребенка?

– Я бы на её месте от тебя избавилась, – вздохнула Керри, поняв, что ничего своими словами не добилась.

Курт, как был упрямым ослом, так им и оставался.

– Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу вот так взять и жениться на ней.

– Почему?

– Потому что я не готов к такому шагу!

– Можно вопрос? – прищурилась Керри.

– Какой?

– Зачем ты говоришь это мне? Почему бы не подойти к Ханне и не поведать грустную историю своей жизни именно ей, а не мне?

– Ты издеваешься надо мной?

– Ни секунды. Разве это так сложно? Подойди и скажи, что ты не можешь взять на себя ответственность. Скажи точно так же, как только что говорил мне. Ей твои душевные переживания хотя бы интересны будут. Не то, что мне.

– Я советуюсь с тобой, как с другом. А она для меня... Не знаю, кто, но, однозначно, не подруга. С ней сложно говорить о таких вещах.

– С другом? – удивилась Керри. – Когда мы с тобой успели стать друзьями? Почему я этого до сих пор не знаю?

– Неужели тебе, на самом деле, жалко эту девчонку? – недоверчиво прищурился Курт. – Насколько я помню, она раньше не очень хорошо к тебе относилась. Теперь вы – не разлей вода, и ты всячески стараешься оберегать Кляйн от нападок со стороны. Знаешь, тут есть всего два варианта. Ты либо святая, либо дура.

– Скорее, дура, – заметила Дарк. – До святой мне далеко. А теперь, когда мы разобрались в моей мотивации, может, расскажешь, почему не можешь предложить Ханне, если не руку и сердце, то хотя бы просто руку?

– Потому что она мне не нравится.

– А кто нравится?

Керри почему-то казалось, что сейчас произойдет событие века и Курт, наконец, признается в своей симпатии к Гретхен, но он несколько секунд молчал, потом выдал решительно:

– Если честно, никто.

– Правда?

– Да.

– Я всегда была уверена, что тебе по душе бывшая моего кузена.

– Гретхен?

– Ты знаешь кого-то ещё?

– На всякий случай уточнил. А так, разумеется, за личной жизнью Дитриха не слежу. Потому и не знаю, сколько девушек у него было и сколько есть.

– Тебя это и не касается.

– Раньше мне было интересно.

– Неужели?

– Он кажется слишком правильным. Если он встречается с кем-то, то ни на кого больше не взглянет. И это довольно странно.

– Это нормально, – ответила Керри, вскидывая глаза на своего собеседника. – Во всяком случае, все девушки мечтают о том, что для своего молодого человека станут единственными, и именно их будут считать самыми красивыми и желанными. Рядом с людьми, подобными тебе, хорошо получается рушить свою самооценку, а вот поднять её, увы, при всем желании не получится.

– Тебя это тоже цепляло?

– Я похожа на мазохистку?

– Нет.

– Тогда какие вопросы?

– Никаких.

– Хочешь чего-нибудь? – вспомнила о правилах гостеприимства девушка.

Разговор их начинал Керри утомлять. Она никак не могла понять, почему Курт выбрал её в качестве штатного психолога, и теперь именно ей приходится слушать его откровения.

Услышав его признание, Дарк совсем не удивилась. Она уже давно поняла, что Курт если и влюбляется, то очень и очень поверхностно. Ему просто нравится очаровывать доверчивых девушек, падких на его довольно «сладкую» красоту. Он старательно поддерживает тот образ, что привлекает внимание, а на деле, плевать он хотел на всех, кто к нему идет с признанием. Ему нравится популярность, но о тех, кто ему популярность создает, он не самого высокого мнения.

По сути, любовь фанатская – есть самое большое зло из всех возможных видов любви.

– Нет, – отрицательно покачал головой Курт. – Ничего не нужно. Спасибо. Знаешь, я ещё кое-что хочу спросить у тебя.

– Да? Давай, говори.

– Это вновь касается нашей с Ханной ситуации.

– Я внимательно тебя слушаю.

– Вы же теперь общаетесь... Скажи, она часто говорит обо мне?

– Тебе интересно именно это? Или больше волнует, что именно она говорит?

– Да, – согласно кивнул парень. – На самом деле, мне интересно узнать именно об этом. Она говорит обо мне что-то плохое?

– Даже, если бы это было так, я не стала бы открывать тебе правду, – лучезарно улыбнулась Керри. – Женская солидарность, ты же понимаешь. Рано или поздно все женщины начинают обсуждать своих мужчин. Своего рода традиция, ничего не попишешь. Но в этот раз могу тебя успокоить, Ханна ничего плохого о тебе не говорит. До сих пор пытается тебя оправдать, что довольно странно. Но, как говорится, любовь слепа.

– Пытается меня оправдать? – недоверчиво переспросил Курт.

Это заявление казалось невероятным. Он был готов услышать много-много грязи, вылитой на него, но Керри шокировала его своим заявлением.

По всему выходило, что он несправедлив к Ханне. Кляйн ничего плохого не делает, в школе уже давно к нему не подходит, даже глаза при встрече опускает. Припомнив последние несколько стычек, Курт с удивлением резюмировал, что это он зачастую становится инициатором перепалок, а затем обвиняет во всем Ханну. А она, что странно, не отрицает своей вины, снова прикусывает язык и молчит.

Однажды ему довелось увидеть её в слезах. Нет, чуда не произошло. Сердце в груди не защемило, нежность к девушке не появилась. Просто отчего-то появился неприятный осадок. Откуда он взялся, Курт тогда так и не понял. Теперь пришел к выводу, что это, скорее всего, был голос не окончательно атрофировавшейся совести.

Обижая Керри, он ничего подобного не испытывал, а вот Ханна почему-то смогла заставить его посмотреть на ситуацию с другой стороны, увидеть некую долю своей вины. Правда, вспышка совести оказалась кратковременной. Вспыхнула и погасла.

– Точно, – подтвердила Дарк. – Её родители отчего-то вбили себе в голову мысли о необходимости выдать дочь замуж за тебя. Теперь стараются осуществить задуманное. Поскольку кольца у тебя на пальце я не вижу, делаю вывод: миссия их оказалась провальной.

– Они пока не оставили своих попыток.

– Все еще преследуют?

– Звонят. Иногда встречаемся на нейтральных территориях.

– А что твои родители говорят?

– Они еще не знают, какое счастье им привалило.

– Да уж. Стать бабушкой и дедушкой в столь раннем возрасте – это своеобразное счастье. А, в принципе, это довольно странно. Родители Ханны пытаются договориться с тобой, но не делают попыток надавить на тебя через твоих родителей. Может, надеются на твое благоразумие?

– Благоразумие в твоем понимании – побег в магазин за обручальным кольцом, а потом предложение выйти за меня замуж?

– Не в моем. В понимании родителей Ханны. Мне, признаться, все равно.

– И ты считаешь, что иного выхода нет?

– Выход есть всегда. Ты можешь повести себя благородно и все же жениться на девушке, а можешь вновь подтвердить репутацию подонка, и оставить Ханну в одиночестве.

– Не думаю, что первый вариант нам обоим понравится сильнее второго.

– Уже заранее настраиваешь себя на провал?

– Просто я знаю себя.

– Так работай над собой.

– Проблема в том, что меняться я не хочу. И Ханна совсем не тот человек, ради которого я способен порвать со своими привычками. Да, она – неплохая девушка и внешне приятная, милая... Даже симпатичная, но этого мало. Я не могу сказать, что она мне отвратительна, но и рядом с ней я быть не хочу. Представь, что тебе всю жизнь придется прожить рядом с человеком, который тебе не особо нравится? Что ты будешь чувствовать, произнося клятву верности? Зная, что обязательно её нарушишь?

– Вопрос, а кто заставлял тебя тянуть её в постель? То же самое нежелание прожить с ней рядом всю жизнь?

– Это было мимолетное желание.

– А ещё алкоголь, – не удержалась от колкости Керри.

– И это тоже.

– Разводы, кстати, никто не отменял, – напомнила Дарк.

– Это к чему?

– Никто не мешает жениться, а потом развестись. Никто ведь не будет стоять у тебя над душой с ружьем, угрожая расстрелом, каждый раз взводя курок, как только ты заикнешься о расторжении брака.

– Даже пробовать не хочу.

– Боишься, что семейная лодка разобьется о быт?

– Боюсь, она даже отплыть не успеет. Сразу же ко дну пойдет.

– Радует, что хотя бы способности свои ты трезво оцениваешь, – хмыкнула Керри.

Она второй раз за этот день ошиблась. До тех пор, пока они не заговорили о браке, Дарк думала, что Курт станет спорить с ней. Пытаться убедить, что из него выйдет отличный семьянин, если он того захочет. Но парень отчего-то решил пойти на откровенный разговор и не стал сам себе льстить.

– Даже, если я сейчас женюсь, от этого никому не станет легче. Я чувствую себя так, будто мне к горлу нож приставили, – пояснил он. – Здесь нет добровольной основы, а потому и о возможном счастье говорить глупо. Мы будем постоянно скандалить, выяснять отношения. Скорее, я сделаю Ханну ещё более несчастной, чем сейчас.

– Сегодня ты поражаешь меня навыками логических рассуждений.

– Я много об этом думал, – сознался Курт. – Пожалуй, даже больше, чем нужно.

– И пришел к неутешительным выводам, – подвела итог Керри.

– Именно.

– Не пробовал поговорить с её родителями не на повышенных тонах, а, как деловой человек? Быть может, ситуация изменится в лучшую сторону?

– Каким образом? – усмехнулся парень.

– Элементарно. Вот смотри. Не начинай с того, что жениться ты не хочешь и не можешь, предложи им сделку. Например, скажи, что будешь уделять внимание ребенку, фамилию ему свою дашь, признаешь своим. В дальнейшем, станешь его обеспечивать, но связывать себя узами брака с Ханной пока не можешь. Потому что рано, глупо... Да сотню причин можно придумать при желании. Главное, дай им понять, что девушку не бросишь. А становиться на колени и кричать: «Стань моей женой», когда от этой перспективы передергивает, правда, не лучшая идея.

– Думаешь, сработает?

– Мне кажется, родители Ханны далеко не такие монстры, какими их видишь ты. При желании, если правильно себя повести, можно повернуть ситуацию так, как выгодно тебе.

Керри ситуация начинала веселить. Девушка никогда не думала, что однажды бывший придет к ней плакаться на судьбу-злодейку, а она начнет раздавать ему советы по обустройству личной жизни.

После эмоциональных выяснений отношений, не только на словах, произносимых на повышенных тонах, но и с некой долей рукоприкладства, казалось, они станут злейшими врагами на всю оставшуюся жизнь. И теперь они сидели и болтали, как давние друзья. Довольно странная перспектива открылась перед Керри. Раньше она была уверена в том, что не сможет расставаться со своими парнями без криков и взаимных упреков, сохраняя нормальные отношения. Сегодняшний день опровергал все прежние убеждения.

Скорее всего, сыграл свою роль тот факт, что Курт сейчас ничего для Керри не значил, и она могла со спокойной душой слушать его откровения. Сердце не замирало, когда он равнодушным тоном озвучил свои мысли о прохладном отношении ко всем девушкам, что его окружают. В былые годы, Керри могла заплакать, дождавшись момента, когда собеседник исчезнет за дверью.

– Только придется ввести в курс событий своих родителей, – продолжила Керри. – Ты же понимаешь, что пока своими силами ты не сможешь обеспечивать достойную жизнь не только девушке с ребенком, но и себе.

– Вот тут-то все положительное и заканчивается, – выдохнул Курт.

– Почему?

– Потому что мои родители не станут смотреть на это сквозь пальцы, и им оправданиями не переубедить.

– Да? Странно. Я всегда считала, что парням намного легче жить на свете.

– Одинаково тяжело, – хмыкнул Курт. – Особенно, если они родились в семье, подобной моей.

– Чем тебе твоя семья не угодила?

– Они консервативны до ужаса.

– Из всех правил бывают исключения.

– Боюсь, что это не тот случай.

– Пока не проверишь, не узнаешь, – отрезала все пути к отступлению Керри.

Стоило только Курту выдвинуть аргумент, как Дарк тут же опровергала это заявление.

Она не видела проблемы в сложившейся ситуации. При том раскладе, который она предложила, все могло сложиться идеально. Нужно только правильно разыграть комбинацию.

Проблема была лишь в отсутствии актерских способностей у Курта. Но оно не является проблемой, если говоришь правду. Дарк хотелось надеяться, что у парня хватит ума не бросаться словами на ветер, а взять на себя заботы о собственном ребенке.

Когда эта ситуация разрешится, проще станет жить всем. И Курту, и Ханне. Нужно только делать что-то, а не сидеть на месте, сложа руки.

Оба пытались плыть по течению, не сопротивляясь. Ханна смиренно принимала агрессию, направленную в свою сторону, Курт срывал на ней зло. А вот решением проблемы никто из них не озаботился. Все легло на плечи посторонних людей. В данном случае, родителей Ханны и Керри, которые пытались привести все к общему знаменателю. Если родители и, правда, имели самое прямое отношение ко всему происходящему, то Керри в свои разборки двое школьников втянули случайно. Не сказать, что девушке это нравилось. Она давно мечтала избавиться от этого нытья, что окружало её. Не хотела вмешиваться, ведь знала, что третий – лишний всегда, не только в любви, но и в ссорах. Нередки случаи, когда двое врагов затем находят общий язык, и весь гнев обрушивается на голову миротворца, решившего когда-то помочь тем, кто его о помощи не просил.

– Мне не хочется с ними об этом заговаривать.

– Боишься?

– Опасаюсь.

– Почему?

– Для них это станет большой неожиданностью. Они до сих пор уверены, что я встречаюсь с тобой.

Керри удивленно посмотрела на Курта.

– Они знали о моем существовании? Лестно.

– Знали. А вот о других девушках слышать не доводилось.

Дарк не выдержала и засмеялась. Курт нахмурился. Как всегда подумал, что смеются над ним. Отсмеявшись, Керри одарила его серьезным взглядом и сказала:

– Беру свои слова обратно.

– Какие?

– О логике.

– Из-за чего?

– Просто здесь логикой и не пахнет. Родители твои знали только о моем существовании в твоей жизни, а я знала обо всех девицах, что липли к тебе. Не кажется это несколько абсурдным? Обычно парни скрывают свои кратковременные увлечения от тех, кто находится рядом с ними, а с родителями вообще не откровенничает на тему своих амурных похождений.

– Это получилось случайно. Они и о тебе могли не знать. Просто однажды стали свидетелями нашего телефонного разговора. Заинтересовались. Мама проявила любопытство. Отцу, если честно, наплевать.

– Так удиви её. Скажи, что у тебя новая девушка, а со мной расстался. Не вижу проблемы.

У Керри зазвонил телефон. Она поднялась с дивана и направилась к креслу, в котором лежала сумка. Достав из кармана мобильный телефон, девушка с удивлением посмотрела на дисплей, потом улыбнулась и произнесла радостно:

– Привет! Да, да, конечно. Я появлюсь в сети чуть позже. Просто сейчас разговариваю с человеком, и будет немного странно указать ему на дверь, не дав выговориться. Да, разумеется. Я понимаю. И тоже хочу с тобой поболтать.

– Твой Эшли? – хмыкнул Курт.

– Нет. Дитрих. А что?

– Ничего, – отозвался он.

Когда речь заходила о Ланце, у Курта стремительно портилось настроение. Он терпеть не мог родственника Керри. Даже сейчас, когда Дитриха рядом не было, парень все равно почувствовал себя не в своей тарелке. Все та же зависть не давала покоя. Курт отчаянно завидовал независимости Дитриха от общественного мнения и умению поступать только так, как ему хочется, при этом не вызывая весь огонь на себя. Ланцу везло сильнее, чем ему, и это, конечно, раздражало. В борьбе за школьное лидерство Курту хотелось оказаться победителем, стать монополистом.

Не отправься Дитрих в Англию, ему бы это первенство не светило даже.

О нем можно было сказать, что он вынужден всю жизнь провести под вторым номером на скамейке запасных.

– Пожалуй, я пойду, – произнес, поднимаясь с дивана. – Спасибо за советы.

– Спасибо, что зашел, – отозвалась Керри, вновь улыбнулась очаровательно.

На самом деле, после звонка Дитриха немного не по себе. Она теперь была рада избавиться от Курта, что он и прочел без труда на лице собеседницы.

Проводив Курта до двери, Керри помчалась в свою комнату. Ей предстоял разговор с кузеном.