Жди меня

Эпилог

Любовь и потери… Каким печальным и в то же время радостным оказался день, о котором так давно мечтала Минерва!

В мягком серебристом свете раннего утра, в сочельник, она шагала по улице Бэллифога к церкви Святого Олдхелма.

Вновь начался снегопад. Под окнами деревенских лавок снег плавно оседал на сугробы.

Сегодня в каждой кухне хлопотали матери и жены, готовясь к рождественскому застолью. На расшалившихся детей сыпались лишь добродушные упреки. В воздухе пахло пирогами, яблоками, корицей и мясным фаршем, драгоценным имбирем и гвоздикой, припрятанными к Рождеству, а также подогретым бренди, пудингом и лимонами.

Но в Уиллиноке ничто не напоминало о приближении Рождества. Миссис Хэтч, еще не оправившись от недавнего потрясения, тихо бродила по дому. Фергюс и Айона тоже не спешили выйти из своих комнат, однако они твердо пообещали помочь Минерве: Фергюс – сыграть роль посаженого отца, а Айона – подружки.

Окна постоялого двора были распахнуты. Изнутри доносился голос хозяина, распевающего во всю глотку рождественскую песенку «Остролист и плющ».

Запахнувшись в плащ и надвинув на лоб капюшон, Минерва торопливо шагала по улице. Ей хотелось немного побыть одной, подумать о случившемся и о том, что предстояло.

– «Из всех растений на земле, – летел ей вслед голос хозяина постоялого двора, – досталась слава остролисту…»

Туфли Минерва несла в руках, прижав к груди под плащом. Собираясь в церковь, она надела резиновые сапоги.

Белое рыхлое покрывало обновило надгробия и придало им торжественный вид. На голове серого мраморного ангела на постаменте появился белый колпак, а на крыльях и сложенных руках – снежная глазурь.

Здесь Минерва всегда ощущала умиротворение – отчасти потому, что преподобный Памфри и миссис Памела радостно принимали ее, сопровождали на прогулках, развлекали разговорами, угощали. Дом священника был пристанищем для всех, кто жаждал участия и тепла. Каждый чувствовал себя здесь как дома.

Для супругов Памфри все гости были равны, каждый заслуживал сочувствия и утешения.

Заметив свет в окнах церкви, Минерва разочарованно нахмурилась: она так надеялась прийти сюда первой!

Родители для нее были потеряны – по крайней мере до окончания судебного процесса. А Грей, судя по всему, еще сладко спал у себя дома, в Драмблейде.

Минерва слабо улыбнулась, ощущая, как к глазам подкатывают слезы. Вероятно, чувство, которое она испытывала к Грею, и есть любовь, но ей почему-то не верилось. Если бы все люди любили, как она, в мире не было бы места горю.

Поднявшись на крыльцо, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Кто-то уже успел зажечь свечи у алтаря. Как завороженная, Минерва разглядывала гирлянды остролиста, фестонами свисающие между скамьями. В стоящей на алтаре хрустальной чаше красовался букет кремовых роз и все того же темного остролиста с алыми ягодами, которые казались особенно яркими по сравнению с бархатистой бледностью розовых лепестков.

Все было готово к встрече Христа-младенца.

Осторожно прикрыв дверь, Минерва быстрыми шагами направилась прочь от церкви, к дому супругов Памфри.

Там, за стеной сада, начинались пологие холмы, где почти круглый год паслись овцы. Минерва медленно поднималась по тропе, придерживая юбки. Она не сводила глаз с того места, где на фоне хмурого неба вырисовывалась каменная глыба. Только там ее уж точно никто не потревожит.

Да, Грей сразу догадался, что ее родители участвовали в заговоре против него. Они не были причастны к самым страшным преступлениям, но тем не менее были виноваты.

Оступаясь в снегу, Минерва порадовалась тому, что кто-то – наверное, кто-нибудь из пастухов – заранее проложил тропу по склону холма.

Но как же Грей будет жениться на дочери людей, которые желали ему смерти?

Найти букет полевых цветов среди зимы было нелегко, но трудности не испугали Грея. Он не виделся с Минервой уже три дня, с тех самых пор, как начались приготовления к свадебной церемонии. Она сама попросила на время оставить ее в покое.

Грей понимал, что Минерве необходимо побыть одной.

Однако ему не верилось, что она готовится к свадьбе.

Боже, неужели после стольких испытаний он потеряет женщину, которую так долго мечтал назвать своей?!

Будучи совсем еще юными, они часто бродили по холмам в окрестностях Бэллифога. Когда же они полюбили друг друга, эти прогулки стали для Грея единственной отрадой. Он мечтал только об одном: чтобы Минерва всегда была рядом.

И эту мечту лелеял до сих пор.

Отчуждение Минервы больно ранило Грея. После поездки в Эдинбург она заметно изменилась – как-то отдалилась от него, – и Фэлконер считал, что это его она винит в том, что ее жизнь навсегда изменилась.

А как же жить ему? Сколько еще перемен придется вытерпеть? Грей давно привык к одиночеству, но не ожидал, что единственный родной ему человек способен на предательство.

Кэдзоу разбился насмерть, выпрыгнув из окна дома на площади Шарлотты. Клака и Минера отправили в тюрьму. Им грозила каторга, если, конечно, они не замешаны в гораздо более тяжких преступлениях.

А Грей вернулся в поместье.

Макс пообещал присутствовать на церемонии. Тем не менее свадьба Минервы и Грея обещала быть более чем скромной.

– Черт! – Подняв голову, Грей посмотрел в хмурое небо. Вероятно, он слишком поторопился со свадьбой, но нельзя же так рисковать: очень уж быстро любимая отдалялась от него, погружаясь в пучину горя. Не зря он опасался, что она возненавидит его! Не хватало еще потерять свою единственную драгоценность, чтобы Арбаклы восторжествовали.

Взобравшись на вершину холма, он осмотрелся и замер. По его следам брела одинокая фигурка в черном.

На холм, даже не подозревая, кто ждет ее на вершине, взбиралась Минерва, закутанная в черный плащ, в надвинутом на голову капюшоне.

Медленно, нерешительно Грей двинулся ей навстречу. До свадебной церемонии оставалось всего два часа. Минерве следовало бы сидеть дома и прихорашиваться по примеру всех невест мира.

Налетел ветер, началась поземка. Заледеневшие снежинки больно били Грея в лицо, губы его обветрились.

Грей приглушил вспыхнувший в душе гнев. Их с Минервой жестоко обманули. Нельзя допустить, чтобы те, кто пытался помешать их счастью, одержали победу.

Когда расстояние между ними сократилось до нескольких ярдов, Минерва вдруг подняла голову, замедлила шаг и удивленно отшатнулась. Спустя мгновение, она уже повернулась и бросилась прочь.

– Минерва! – крикнул он. – Стой! Я сейчас!

Грей!

Рослый, одетый в темное, он отчетливо виднелся на фоне заснеженного склона. Минерва услышала его голос, но не разобрала ни слова. Какой он высокий! Даже издалека Фэлконер производил впечатление сильного и решительного человека. Он сам торопил ее со свадьбой, уверяя, что между ними ничто не изменилось, несмотря на ужасные происшествия в Эдинбурге.

Но сейчас Минерва была еще не готова к встрече с ним.

И она бросилась бежать вниз по склону холма, скользя по снегу и оступаясь. В спешке она выронила туфли, но даже и не подумала их подобрать. Чем быстрее она бежала, тем сильнее колотилось сердце и громче становился звон в ушах.

Она уже задыхалась, холодный воздух обжигал ей грудь. Капюшон упал на плечи, и волосы ее растрепались, вернее, развевались на ветру, словно знамя.

– Минерва! – На этот раз голос его слышался отчетливо. – Стой! Ты упадешь и ушибешься!

Но ей было все равно. Все равно.

Грей схватил ее за руку. Сильные гибкие пальцы впились в ее нежную кожу. Повернув ее к себе, он прижал ее к груди и укрыл своим плащом.

– Тише, тише, любимая, – прошептал он, касаясь губами ее виска и набрасывая ей на голову капюшон. – Успокойся. Как сильно у тебя бьется сердце! Минерва, чего ты испугалась?

Да, она испугалась.

– Мне есть чего бояться, – ответила она, уткнувшись лицом ему в грудь. – Я – отродье чудовищ, это невыносимо. Ты никогда не забудешь, какое преступление совершили мои родители – эти ничтожные, непорядочные люди!

– Ты только моя, а я только твой. И так будет всегда. А эти люди просто сбились с пути. Мой дядя тоже сбился с пути и дорого поплатился за это. Забудем о них. Будем жить друг для друга.

Минерва дрожала в его объятиях и что-то жалобно лепетала.

– Любимая, я не понимаю ни слова. Посмотри на меня.

Она покачала головой.

Грей осторожно приподнял ее голову, но Минерва упрямо опускала глаза.

– Что ты сказала?

– Мне стыдно, – пробормотала она. – Ужасно стыдно! Если мы поженимся, я стану твоим позором. Вся округа знает, что натворили мама с папой.

– И что натворил Кэдзоу, – напомнил Грей. – И если среди наших знакомых найдутся такие, которые взвалят на нас вину за наших родных, они просто перестанут для нас существовать.

– А как же наши дети? – спросила Минерва, поднимая полные слез глаза. – Каково им придется, когда они от кого-нибудь узнают о случившемся?

– Мы сами все им расскажем, – ласково произнес Грей, – как только они подрастут. Мы не настолько горды, чтобы замалчивать истину, верно?

Минерва отстранилась, он разжал объятия.

Стоя перед ним, она шмыгнула носом и вытерла ладонями глаза.

– Я не горда, просто практична.

Грей улыбнулся:

– А мне не чужда гордость. Я горжусь достижениями своих предков. И тем, что у меня есть ты. Пообещай, что мы никогда не расстанемся.

Минерва отвернулась, на этот раз не торопясь, и зашагала вниз по склону. Капюшон опять упал, волосы растрепались. Грей улыбнулся. По его мнению, она являла собой изумительное зрелище, хотя и не соответствовала обычным представлениям о невесте.

Неожиданно Минерва остановилась и оглянулась.

– Я не могу выйти за тебя замуж, – заявила она. – И не позволю жениться на мне. Это неправильно.

Грей глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Ты же дала мне клятву.

– Недавние события – веский повод отменить свадьбу.

– Ты не слушаешь меня? Я же сказал: ты дала клятву. А значит, обязана сдержать свое слово.

– Грей Фэлконер, не надо настаивать. Ты настоящий романтик, а со мной тебе не видать удачи. Мои родные – посмешище.

– И мои тоже. Пусть люди смеются. Смех полезен.

– Я не могу так поступить с тобой.

Грей удержал ее за руку, когда Минерва вновь попыталась бежать, и привлек ее к себе. Молча проклиная скользкую тропу, он спустился с холма с любимой на руках, не обращая внимания на ее мольбы и даже удары в грудь, которыми она попыталась подкрепить уговоры.

Нет, действовать следовало без промедления.

На каменном крыльце церкви он поставил Минерву на ноги.

– По-моему, споров уже больше чем достаточно. Ты помнишь нашу первую брачную церемонию?

Минерва порозовела и кивнула.

– Вот и хорошо, потому что я ее никогда не забуду. – И Грей нашел под плащом то, что так долго искал. – Ты видела розы на алтаре?

– Изумительные розы!

– Я привез их из Драмблейда. Но поскольку ты любишь полевые цветы, я дарю тебе вот это.

Увидев перед собой жалкий, помятый букет, Минерва опять расплакалась.

– В чем дело? – растерялся Грей. – Почему ты плачешь?

– Я же сказала: я не могу стать твоей женой.

Потеряв терпение, Грей вложил цветы ей в руку.

– Я никуда тебя не отпущу.

– Спроси кого угодно: я трудный ребенок бесчестных родителей. Тебе лучше раз и навсегда забыть обо мне. – Минерва выронила полевые цветы на каменный пол. – Скоро я продам Уиллинок. Мне придется еще позаботиться о Фергюсе, Айоне и бедной миссис Хэтч. Денег после этого останется немного, но мне хватит.

– Ты права, – подтвердил Грей. – Тебе хватит, потому что тебе не придется их тратить. Ты сдержишь клятву, ясно?

Минерва попыталась было проскользнуть мимо него и сбежать с крыльца, но совершила ошибку: заглянула в глаза человека, которого давно любила. Эти глаза сияли решимостью и любовью.

Глядя в них, Минерва замерла, не в силах отвести взгляд.

Опустившись на колени, Грей подобрал с трудом найденные зимой цветы и снова протянул их любимой.

На этот раз она крепко прижала букет к груди, склонила голову и принялась рассматривать нежные венчики.

– Жалкий букет, – смущенно заметил Грей.

– Нет, – возразила Минерва, – самый прекрасный из букетов. Желтый крестовник, лиловая вероника и лещина – и все это среди зимы!

– Они знали, что понадобятся мне.

– И омела. Все цветы, которые я так люблю! Наверное, ты долго искал их.

– Нашел только сегодня утром. Как раз к свадьбе. – Грей подал ей руку и спросил: – Идем?

Минерва молча кивнула. Они вошли в церковь рука об руку и остановились на пороге.

Их взглядам предстали знакомые лица: Айона и Фергюс, Макс, миссис Хэтч и Рэтли, преподобный Памфри и его жена, и, к изумлению Грея, Брамби Макспорран вместе с Микки. Последняя совершенно изменилась благодаря гладко уложенным черным волосам, подчеркивающим изящные черты лица и блеск умных карих глаз.

Минерва опомнилась первой:

– Что вы здесь делаете?

– Пришли отпраздновать свадьбу, – объяснил Брамби. – Познакомьтесь: моя жена Микки.

Последовали шквал поздравлений и объятия. Судя по всему, Брамби, который тоже едва оправился от потрясения после ареста родителей, не утратил способности радоваться жизни.

Шум и голоса заставили Грея оглянуться. Как ни странно, на скамьях в церкви сидели десятки жителей Бэллифога. Повсюду виднелись улыбающиеся лица.

– Мы же назначили церемонию на одиннадцать! – вспомнила Минерва.

– К чему медлить? – отозвался преподобный Памфри. – Прошу всех занять свои места. Айона, помоги Минерве снять плащ. А вы, Макс…

– Сию минуту, – отозвался Макс, подмигнул невесте и жениху и отнес их плащи на заднюю скамью.

– Вот и хорошо, – заключил священник. – Итак, начнем. Грей, вы не забыли кольцо?

Грей растерянно молчал.

– О здесь, – ответил Макс, похлопав себя по карману.

– Айона, будь любезна подержать букет невесты, когда придет время.

– Непременно. – Девушка в очередной раз взглянула на Макса Россмара, что не укрылось от проницательных глаз Минервы.

Преподобный Памфри величественно прошествовал по проходу между скамьями и повернулся лицом к собравшимся.

– Все готово, – объявил он. – Сегодня состоится брачная церемония Грея Фэлконера и Минервы Арбакл.

По церкви пронесся ропот.

– Грей, встаньте сюда, а вы, Макс, рядом. – И священник пояснил развеселившимся зрителям: – Иначе они все перепутают. Вот почему священники заставляют жениха с невестой повторять слова клятвы.

Все засмеялись.

Грей и Макс встали слева от Памфри, не отводя взгляда от Минервы. Даже издалека было видно, что ее опять начали терзать сомнения.

– Пожалуйста, сыграйте нам, миссис Памфри, – попросил священник. – Поскольку скоро Рождество, заодно и порепетируем. Минерва подойдет к алтарю под мелодию «Внемлите, ангелы-вестники поют».

Миссис Памфри играла на органе, демонстрируя больше чувства, нежели мастерства, и при каждом аккорде подскакивала на стуле.

Памфри взмахнул рукой, и Минерва, словно в трансе, двинулась вперед и остановилась перед алтарем. Фергюс и Айона стояли у нее за спиной.

Минерва попыталась поправить растрепавшиеся волосы, но, отказалась от этой затеи и просто распустила их по плечам поверх бледно-желтого платья. Айона забежала вперед, вынула из чаши белую розу и мгновенно приколола ее к волосам кузины.

Минерва была прекрасной невестой. И непорочной – потому, что сохранила чистоту сердца.

– Великолепно! – одобрил Памфри. – Вы оба выглядите очень естественно.

Пытаясь не обращать внимания на смех в зале, Грей встал рядом с невестой.

Памфри скороговоркой произнес напутственную проповедь и протянул Максу Библию, на которую тот положил золотое кольцо. Когда-то оно принадлежало матери Грея, и он считал, что оно должно перейти к Минерве.

– Повторяйте за мной, – попросил Памфри. – Я, Грей Фэлконер…

– Я, Грей Фэлконер, люблю тебя, Минерва. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты моя первая и единственная любовь. Наша любовь навсегда останется самым дорогим, что только есть в моей жизни.

Кто-то за спиной Грея вздохнул, в церкви стало тихо.

– Я, Минерва Арбакл, люблю тебя, Грей, – дрогнувшим голосом произнесла Минерва. – О лучшем муже я никогда не мечтала. Ты моя первая и единственная любовь. Наша любовь навсегда останется самым дорогим, что только есть в моей жизни.

– Сегодня, – продолжал Грей, – я беру тебя в жены, мой лучший друг.

Мягко улыбнувшись, Минерва повторила его слова.

Памфри продолжал церемонию. Грей отвечал ему и слушал ответы Минервы, затем надел ей на палец кольцо и по знаку священника поцеловал.

Обнявшись, они прошлись по церкви под хорал «Когда пастух пасет стада в ночи».

Уже на крыльце они приняли шумные поздравления гостей и пригласили их в Драмблейд на свадебный завтрак, приготовленный совместными усилиями Рэтли и миссис Хэтч.

Внезапно Минерва обернулась к Грею и с отчаянием выпалила:

– Мы так долго ждали этого дня, а мне пришлось стоять у алтаря в резиновых сапогах!