Жизнь обреченных на смерть

* * *

Кейсар Хоакин стоял над телом Габриэллы, внимательно вглядываясь в ее лицо. Яго знал, что даже попытайся он сейчас прочесть мысли Хоакина, вряд ли бы ему это удалось. Кейсар Фоли обладал даром телепатии тысячелетия и скорее всего, на каком-то из этапов этого времени занимался его развитием. Но как же ему хотелось влезть в черепную коробку этого самоуверенного типа и прочесть, что у него на уме. Когда Яго понял, что Хоакин и не собирался заходить к Джейсону, а захотел так бесхитростно скрыть свой визит к его тетке, он порадовался, что не успел уехать. При мысли, что этот человек может сделать с беспомощным телом Габриэллы, Яго начинало трясти. И сейчас одновременно пытаясь скрыть от Хоакина их с Джинни присутствие и засечь, если незваный гость попытается что-то сделать на ментальном уровне, от напряжения Корин Куори еле стоял на ногах. Пусть в первый момент, когда увидел Джинни, Яго был готов разразиться нескончаемым потоком брани, сейчас он был рад ее присутствию. Бешено стучащее сердце девушки было для него словно маяк, за который он держался, чтобы не сорваться.

Хоакин явно пытался прощупать наличие духа Габриэллы в ее теле, но снова столкнувшись с пустотой, раздраженно прищурился.

— Чтобы ты не думала о себе, ты проиграешь.

Неожиданно произнесенные слова заставили вздрогнуть молодых людей в тесном, душном межстенье. Яго еще крепче сжал руки, вокруг Джинни. Когда через несколько минут Хоакин вышел из комнаты, так ничего больше не предприняв, они еще какое-то время стояли, замерев и не смея двинуться с места. Яго разомкнул руки первым. Он чувствовал как, напряжена Джинни, и постарался выйти из сложившейся ситуации как можно деликатнее.

— Извини, что повел себя слишком…

— Все нормально, — Джинни принялась судорожно оправлять на себе одежду и приглаживать волосы. — Я рада, что столкнулась с тобой и пережила этот непростой момент в твоих объятьях.

— Признаюсь честно, твое присутствие мне тоже пришлось очень кстати.

— Ты понял, что здесь только что произошло?

— Даже приблизительно нет, — покачал головой Яго. За несколько минут эффект от сегодняшнего сеанса повышения самооценки сошел на нет.

— Да. Я тоже. Ты когда-нибудь слышал от отца или от кого-нибудь, что у госпожи Габриэллы были трения с Кейсаром Хоакином?

— Кроме упоминания отца о том, что все Кейсары этого мира хотели заполучить тетю в любовницы, все были посланы и высмеяны, и все затаили злобу? Нет. Ничего более похожего я не слышал. Я считал, что у Хоакина наоборот хорошие отношения с тетей, так как она входила в весьма короткий список лиц, с которыми он общался.

— Ну, в виду того, что у госпожи Габриэллы не было подобного списка, мы не можем знать включила бы она в него Кейсара Хоакина или он бы в него не попал.

— Ты права. И хотя я понимаю, что для Хоакина это вряд ли будет препятствием, я хочу поставить охрану в покои тети. Пусть незначительно, но это осложнит проникновения сюда кого-либо. Раньше мы исходили из того, что никто не заинтересован навредить ей, но сейчас я не возьмусь это утверждать.

Как только Джинни покинула его, Яго отправился в свой кабинет, куда еще вчера перенесли из его дома проклятую доску. До сих пор он не вносил никаких изменений, но теперь… Поначалу он хотел стереть портрет отца, но что-то остановило его. Яго перевернул доску. Обратная сторона была чистой, и через несколько минут в его центре появился легкий набросок Габриэллы. Не такой искусный, как тот, что сейчас смотрел на стену, но вполне сносный, чтобы понять, кто на нем изображен. Глядя на лукавую усмешку на лице тетки, которую он сам того не осознавая изобразил, Яго покачивался с мысок на пятки и в забытье покусывал нижнюю губу. Через некоторое время он написал на доске имя Хоакина и поставил рядом знак вопроса.

Наконец отдохнув и набравшись сил, Мина решила тронуться в путь. Напоив коня и собрав вещи, она кралась по дну оврага, шедшего вдоль дороги, но услышав ровный размеренный топот копыт, буквально вжалась в дорожный откос.

— Дэймон, ты уверен? — голос незнакомого молодого человека, чуть не заставил Мину поднять голову.

— Эрик, ну конечно Мина ушла сама. Ты же сам видел, место, где мы обнаружили трупы… Там плотный кустарник, если бы кто-то двигался напролом, таща с собой извивающуюся Мину, была бы куча поломанных веток. Я думаю, у нас есть основания предполагать, что она ушла самостоятельно и добровольно.

— Почему ты так в этом уверен?

Так как молодые люди уже проехали мимо нее и удалялись, Мина боялась, что не услышит ответ. Но к счастью они ехали достаточно медленно, а говорили достаточно громко, дабы заглушить стук копыт по каменистой дороге.

— Потому что мы не нашли кинжала. Если бы там был еще кто-то и схватил Мину, мы обязательно бы нашли кинжал. Или в теле или где-то рядом. Она сопротивлялась бы до последнего. Нет, я абсолютно уверен, Мина уехала сама. Надеюсь, теперь она в безопасности.

— Какая она?

— Джельсамина?

— Да.

— Хрупкая, очень отважная, многоликая… Она словно калейдоскоп, имеет тысячи граней, которые складываются в миллионы ярких узоров, но при этом строгой геометрической формы. И в каждом узоре тысячи деталей, каждая из которых загадка. Она стремительна, не любит смягчать углы, педантична и аккуратна во всем, что делает. Видел бы ты, как ювелирно она резала меня ножом! — восхищение, прозвучавшее в голосе Дэймона, чуть не заставило Мину прыснуть от смеха.

— Что? — потрясенно переспросил спутник Дэймона. — Создатель, а я думал у нас семья ненормальная!

— Ты о чем? Ах нет, ты меня не так понял! — наконец догадавшись, как прозвучало сказанное, спохватился Дэми. — Мы с ней проводили обряд посвящения дочери Корина Хулиана… Сам понимаешь.

— Ну да, я слышал эту историю. Мама рвала и метала, — ухмыльнулся Эрик.

Что они говорили дальше, Мине услышать уже не удалось, но и этого было достаточно. Достаточно, чтобы понять, кому обязана, своим спасением. Похоже, у Дэймона вошло в привычку спасать ей жизнь. Она была рада, что оказалась свидетельницей этого разговора. Во-первых, ее все время мучала мысль, что она оставила поле боя, не зная судьбу ее неожиданного спасителя. А во-вторых, смогла добавить еще одну черточку к образу Дэми. Да, чтобы не говорил Яго, а Дэймон Д'Артуа был рыцарем и романтиком. Ну, кто еще будет тайно и безмолвно следовать за каретой, охраняя твою жизнь, отказавшись от возможности путешествовать вместе, только для того, чтобы не обременять своим присутствием! Прервав поток мыслей о Дэми, Мина обратилась к карте, чтобы не сбиться с маршрута и проложить свой путь наиболее оптимально. И хотя денег, изъятых для нее Яго из кассы Нолика, хватило бы на путешествие по всему миру, она была настроена добраться до цели как можно быстрее.

Яго подъехал к воротам дворца Кейсара и подивился количеству охранников, несших вахту по периметру забора. К нему вышел начальник стражи и с почтением поклонился.

— Господин Корин, что я могу для вас сделать?

— Кейсар Гастон пригласил меня на ужин, — беззаботно ответил Джакомо. — Милейший, вы так и будете держать меня на въезде, словно какого-нибудь бродягу? — в его вопросе было больше веселья, чем угрозы, но тем ни менее она присутствовала.

— Простите, господин Джакомо, я приношу свои искренние извинения, проезжайте.

Яго довольно преодолел ворота, попутно вложив в головы всех охранников мысль о том, что они действительно ждали его сегодня вечером. Когда Корин Куори достиг парадного входа дворца ему навстречу выбежал дворецкий. Его изумленное выражение лица, говорило о том, что он явно узнал посетившего их гостя, но не понимал как себя с ним вести.

— Господин Корин, как я рад вас видеть!

— Спасибо! Надеюсь, Кейсар Гастон уже ждет меня, и я не слишком поторопился, — с легкомысленной улыбкой на лице произнес Яго и спрыгнул с коня. Один из слуг моментально перехватил у него повод и, поглаживая нервно фыркающего скакуна, повел его в сторону конюшен.

— Ну что же вы, милейший, ведите меня к вашему господину. — Яго сам поражался своей наглости, но другого способа пробиться к Кейсару сейма, который не желал заниматься проблемами своих подданных, он не видел.

— Простите, я сегодня немного рассеян. Прошу вас!

Пройдя внутрь, Яго быстро осмотрелся. Он не первый раз был во дворце Кейсара Гастона, но все предыдущие разы он посещал только галерею и зал для официальных приемов. Сегодня же его провели на личную территорию Кейсара. И Яго был вынужден признать, что она разительно отличалась от того, что обычно представало перед глазами посетителей правителя сейма. Обстановку огромного зала можно было с легкостью назвать сдержанной, если не скромной. Никаких украшений, абсолютный минимализм в мебели. Большое открытое пространство, в основной своей массе отделанное темным деревом, и освещенное льющимся из высоких стрельчатых окон светом, создавало удивительное ощущение прозрачности бытия! На мгновение у Яго перехватило дыхание, но ему так только показалось. По-настоящему у него перехватило дыхание, когда в потоке света появилась тоненькая как тростинка, и прекрасная, как Нефрея весной, девушка. Она была одета в летящее белое платье из тончайшей ткани, и благодаря игре света казалась ненастоящей.

— Корин Джакомо, — ее голос зазвенел, словно чистейший хрустальный колокольчик, — какой приятный сюрприз.

— Простите, прекрасное создание, но, не имея чести быть представленным ранее, я к своему глубочайшему сожалению не знаю, как к вам обращаться. Хотя, если честно, я серьезно подозреваю, что вы не что иное, как плод моего больного воображения. Иначе трудно объяснить, как мир до сих пор не сошел с ума от вашей совершенной красоты! Нет, определенно, вы не можете быть реальной! — Зазвеневший звоном хрусталя смех красавицы разлился по залу и эхом отразился от стен.

— Корин Джакомо, я никогда не верила, что небылицы, которые ходят о вас, правдивы… Но на самом деле, вы еще более очаровательны!

— Дорогая, все, что говорят о нашем Яго не больше чем тусклый отблеск того, каков наш молодой Корин есть на самом деле. — Вышедший из ловко скрытой двери Кейсар Гастон нежно улыбаясь, смотрел на девушку, стоящую в лучах света. — И пока ты своим совершенством не поставила нашего гостя в еще более неловкое положение, позволь мне вас представить, как положено. — Эфемерное создание сделало шаг и вышло из потока света навстречу Кейсару. Взяв прелестницу под руку, Кейсар Гастон с усмешкой произнес:

— Корин Джакомо, позвольте мне представить вам мою очаровательную супругу Элис.

Яго потрясенно смотрел на стоявшую рядом с Кейсаром молодую особу и не мог поверить, что видит его жену. По общедоступным сведеньям жена Кейсара была настоящей ведьмой лет восьмидесяти, а стоящей перед ним милой девушке было не больше двадцати. Выглядела она не старше Мины и Джинни. Похоже, в кои-то веки, Джакомо Альфредо потерял над собой контроль, и потрясение отразилось на его челе.

— Ваша Светлость, я вряд ли найду слова, чтобы выразить восхищение, которое вызывает ваша супруга.

— Охотно верю, — самодовольно ответил Гастон, и на мгновение Яго показалось, что он увидел собственное отражение. Столкнувшись с насмешливым взглядом своего Кейсара, молодой человек понял, что Повелитель зеркально отразил своего зарвавшегося подданного. То как тонко и изящно, это было сделано, вызвало вздох восхищения.

— Ну что же мы стоим? Самое время ужина, проходите все готово.

Джакомо, устав удивляться происходящему, безропотно пошел за повелителем сейма и его женой. Проходя по просторным, светлым коридорам, он потрясенно крутил головой, пытаясь разобраться в замысловатой архитектуре этого волшебного дома, и никак не мог ее понять. Создавалось впечатление, что каждая комната дома была отдельным островом, к которому вел коридор, стены которого были стеклянными. Все пространство между стенами было занято совершенно незнакомыми для Яго диковинными растениями. Он всегда считал, что Шелтон-парк является вершинной садового мастерства, но те экспозиции, что открывались взору через причудливые стены коридоров были похожи на изумительной красоты картины. Если бы не хозяева дома, молодой человек шел бы по этим коридорам часами, останавливаясь перед каждой «картиной». Наконец они добрались до обеденной комнаты, единственным предметом обстановки которой был стол с тремя стульями. Комната была больше похожа на замысловатую вазу, с таким интересным рисунком, что свет солнца, проливаясь сквозь преломлённые стекла, создавал в центре изумительной красоты переплетение лучей. Ничего подобного в жизни Яго никогда не видел.

— Прошу к столу, мы рады принимать столь дорого гостя в нашем доме.

Гастон заставил Яго оторваться от удивительного визуального эффекта и бросить взгляд на стол, накрытый на три персоны.

— Ну конечно я ждал вас, — кивнул Гастон, увидев, как на лице Яго только возникает вопрос. — Простите, что не предупредил стражу и дворецкого, хотелось посмотреть, как вы будете выкручиваться.

— А…! Вот ведь… — ошеломленно ответил Яго и тут же услышал хрустальный звон смеха жены Кейсара.

— Он действительно очарователен, милый.

Кейсар помог сесть за стол своей жене, и, указав Яго на стул, сел с ним одновременно, чем оказал своему подданному неслыханную честь. Яго решил, что пора брать себя в руки, иначе он так и уйдет отсюда, словно стукнутый по голове пыльным мешком.

— Признаться, Ваша Светлость, я так потрясен… Впрочем, вы сами это прекрасно видите.

— Да, и как сказала моя дорогая Элис, вы очаровательны! — Усмехнулся Гастон. — Давайте выпьем по глотку Фари Марты, иначе вы так и будете откровенно пялиться на мою жену. А зная вашу привычку разбивать женские сердца… Гм… Я начинаю ощущать некоторый дискомфорт.

— Простите…, — Яго редко приходилось чувствовать себя таким ошеломленным и беспомощным. Привыкший не лезть за словом в карман, сейчас он просто не мог найти слов и запинался, как студент первого курса гимназии.

— Не надо! Я знаю, что все это не очень вяжется с тем образом, который вы привыкли видеть вне стен этого дома. Не знаю почему, но людям свойственно забывать, что я тоже Куори. И обладаю способностью показывать людям то, что хочу и когда хочу в не меньшей мере, чем, к примеру, вы с Джельсаминой.

Когда до Яго дошел смысл сказанного Гастоном он потрясенно замер. И ведь действительно, ему никогда не приходило в голову, что образ тупого, высокомерного и чванливого Кейсара Куори всего лишь мастерски проработанная и сыгранная роль! До сих пор ему не приходилось сталкиваться с подобным уровнем мастерства у кого-либо кроме кузины!

— Вы правы, Ваша Светлость, — наконец подобрав челюсть, кивнул Яго. Он сделал глоток фари Марты и почувствовал, как к нему возвращается спокойствие. — Но зачем?

— Джакомо, скажите, до того, как вы попали в положение, которое показалось безвыходным, у вас возникало желание нанести мне визит?

— Нет, — покачал головой Яго.

— Вот за этим. Я не хочу, чтобы кто-либо тревожил мой покой. И образ тупого, брюзжащего интригана наилучшим образом способствует этому.

— Ваша Светлость, я восхищен! Это… Что задумка, что исполнение просто блистательно!

— Мне приятно признание такого игрока, как вы Джакомо. Редко, когда можно получить удовольствие от того, что тебя оценивают по заслугам. Мало кому дано понять, сколько я вкладываю в тот образ, который представляю публике. И если честно, возможность потешить свое тщеславие явилось единственным фактором, повлиявшим на то, что я решил принять ваше приглашение ко мне на ужин, — с легкой издевкой заметил Гастон.

— Простите мою, дерзость, но я уверен, что вы понимаете, чем был продиктован столь отчаянный шаг с моей стороны.

— Я понимаю. Вы оказались на линии огня, не имея за спиной крепкого тыла. И я восхищен тем, что вы смогли перебороть в себе отвращение к моей величественной Персоне, и понять, что даже влюбленный Кейсар, все еще остается Кейсаром.

Договорив, Гастон потянулся к своей супруге и, взяв тонкую ручку в свою, нежно поцеловал ее безымянный пальчик. Яго взглянул на Элис и увидел, что чувства их повелителя не безответны. Жена смотрела на мужа так, будто он для нее был светом, дарящим жизнь. Ему показалось, что он оказался свидетелем очень трогательного и безумно нежного момента.

— Дорогая, мы смущаем нашего гостя. Джакомо, простите! Мы никогда не бываем вместе на людях, и поэтому не привыкли сдерживать себя рядом друг с другом. Давайте вернемся к тому вопросу, который привел вас сюда.

— Да, конечно, — нервно перехватив дыхание, кивнул Яго. — Ваша Светлость, положение сейма вынудило меня обратиться к вам за помощью. Я слишком слаб и неопытен, чтобы справиться с угрозой, нависшей над нашими людьми.

— Ну да, ну да. А Хоакин еще весьма ловко выбил из-под вас стул, выжав из города сына Реналя и Джельсамину.

— Признаюсь, я даже представить себе не мог, что буду чувствовать себя столь беспомощным в их отсутствие, — признал Яго с тяжелым вздохом, никак не прокомментировав обвинения Гастона в адрес Хоакина.

— На самом деле, это не более чем расшалившиеся нервы. Густаво прекрасно справлялся со своими обязанностями без чьей либо помощи и поддержки. А его сила целиком и полностью перешла к вам.

— Я уверен, что вы не могли забыть, что отец учился управлять своей силой тысячелетиями.

— Все это бабушкины сказки. Управлять силой все мы учились в лучшем случае первые лет десять, отдельные личности двадцать. И только эта троица чокнутых продолжала совершенствовать собственные силы все эти годы. Что двигало твоей тетей, мне было понятно. Ее природа всегда была чужеродна этому миру. И Габриэлла каждый день искала то, что сможет ее примирить с миром, в котором ей предстояло существовать вечность. Но что двигало Хулианом и Реналем… Я это смог объяснить себе только дурацким, мальчишеским соперничеством. Так вот, о твоем отце… Он никогда не увлекался оттачиванием силы. Наша сущность Куори игроков и актеров всегда давала ему возможность выигрывать самые серьезные битвы, почти не используя силы. Оглянувшись на то, как ты поступил сегодня с Кейсаром Хоакином, ты поймешь, о чем я говорю. То как ты озадачил его мыслью, что я позвал тебя на обед, достойно восхищения. Наш бедный интриган теперь сломает голову, насколько сильную поддержку я решил тебе оказать. И заметь, сила тебе для этого не потребовалась.

— Это действительно так, но вы же понимаете, что довольно быстро Хоакин разберется, что я всего лишь мальчишка, пытающийся проскользнуть между ног великана.

— Не понимаю, откуда такое стремление к самоуничижению! Ты Корин Куори! Ты внук Создателя этого мира! Ты прирожденный игрок и стратег! Тебе в твои двадцать шесть лет удалось раскусить план твоего отца. Твой актерский дар не уступает двум самым сильным мастерам этого мира! Ты молод душой, в тебе столько страсти! Что же отнимает у тебя веру в себя?

— Не знаю. Мне кажется, что у меня все сыпется из рук и вот-вот наступит момент, когда я уже не смогу удержать шаткую конструкцию, у которой появляется все больше и больше подвижных сторон. Ваша Величество, вам придется помочь мне!

Кейсар Гастон задумчиво погрузился в себя, потом перевел взгляд на руку возлюбленной, которую так и не отпускал, и посмотрел на Яго взглядом, пронзенным такой печалью, что пробирала дрожь.

— Яго, сколько, по-твоему, лет моей жене? — абсолютно серьезным голосом спросил Гастон. Яго смущенный бестактным вопросом посмотрел на Элис и удивился, что она открыто и добродушно улыбаясь, кивает ему.

— Ну, я не знаю, сколько на самом деле, но на вид не больше двадцати, — не зная куда деваться от смущения, ответил Яго.

— А на самом деле сто шестьдесят три. — Ответил Гастон. Яго изумленно уставился на своего повелителя даже не допуская мысли, что тот пытается его обмануть. Единственное, что его интересовало в данный момент, это «как».

— О! Я могу озвучить каждую мысль, которая возникла сейчас в голове, — с печалью кивнул Кейсар Гастон. — Если смог он, значит, смогу и я, и Мина будет жить вечно.

То как говорил это Кейсар, ясно дало понять Яго, что промелькнувшая в нем надежда, сейчас будет разбита. — Я расскажу тебе нашу историю, потому что вижу в твоих глазах тот свет, что может рождать только светлая бескорыстная любовь к близкому. И неважно это любовь к женщине, любовь к матери, любовь к другу или сестре. Главное, что это чувство порождает этот ни с чем несравнимый свет. — Сделав глоток фари, Кейсар снова взглянул на любимую и, встретившись с ее поддерживающим взглядом, продолжил. — Мы повстречались, когда Элис только исполнилось шестнадцать. И с первого же взгляда полюбили друг друга. Первое время я не понимал, какой силы чувство поселилось во мне. До этого я часто влюблялся, и всегда мои чувства к женщинам были искренними. Я просто наслаждался нашей любовью и был готов прожить с Элис ее такую короткую жизнь. Но с каждым днем мое чувство к ней крепло и крепло, и каждое утро я просыпался с мыслью о том, что еще на один день стал ближе к разлуке. Я знал, что каждый из нас бессмертных, пожалуй, кроме Хулиана, Густаво и Габриэллы, хоть раз, но искал способ сохранить жизнь своим возлюбленным, детям, внукам… И каждого ждало разочарование. Никто не смог добиться даже того, чтобы продлить жизнь своим близким. Когда я понял, что мне грозит вечность без моей Элис, я чуть не сошел с ума. Однажды я проснулся, посмотрел на себя в зеркало и сказал, что я смогу, иначе просто все это не имеет смысла. Не может чувство такой силы не совершить настоящее чудо. Я как одержимый бился над заветной формулой, но ничто не помогало. И когда я решил сдаться, я понял, что не хочу потерять ни одной минуты жизни со своей возлюбленной. Я отказался от всего. От власти, от светской жизни, от общения с внешним миром. Я был рядом с возлюбленной каждую минуту нашей жизни, я посветил ей всего себя. Это было спустя три года, после того как мы повстречались. Через какое-то время я стал замечать, что моя Элис перестала стареть. Проходили годы, а она была все так же прекрасна. Все так же молода. Когда ей исполнилось восемьдесят, я понял, что отказавшись от всего и посвятив свою жизнь нашей любви, трачу все силы, данные мне Создателем, на то, чтобы вдыхать в нее жизнь. Так получилось, что, в конце концов, мы действительно стали дышать друг другом. Я полностью передал управление сеймом Габриэлле и Густаво. Я жил в своем дворце, как в коконе, не желая отвлекаться от своей возлюбленной ни на минуту. За все эти годы ни одна черточка моей ненаглядной не изменилась. И вот два года назад твоей отец начал свой идиотский, самоубийственный план и этим вынудил меня появляться на публике, ибо я не мог пропускать посвящение Персон моего сейма. Каждое расставание с моей возлюбленной на эти несчастные тридцать-сорок минут наносило на ее облик отпечаток времени. Всякий раз возвращаясь, я видел те перемены, что отражались на ее лице. И каждый раз я приходил в отчаянье. Когда Хоакин объяснил всем нам, что же происходило на самом деле… Что я терял бесценные минуты жизни моей Элис из-за дурацкого розыгрыша… Если бы твой отец остался жить, я бы сам нашел способ его убить… Я рассказал тебе свою историю, только для того, чтобы ты не тратил время на уговоры. Я никогда больше не отвлеку свое внимание от света моей жизни. Даже если ты придешь и скажешь, что завтра весь этот мир рухнет, я не пошевелю и пальцем. Меня больше ничто не волнует, кроме того, чтобы я не остался без Элис. Знаю, ты хочешь меня спросить, что же все-таки надо сделать, чтобы сохранить жизнь любимого человека. Уверяю тебя, нет никакого магического заклинания, просто надо любить настолько, чтобы раствориться друг в друге. Я просто делюсь своим бессмертием с Элис.

Яго потрясенно молчал. Было ощущение, что он оказался в каком-то другом, нереальном мире, где все расцвечено любовью. Где нет места подлости и злобе, интригам и коварству… А есть только светлая, абсолютная любовь, которая освещает своим светом этих двоих. Он был искренне рад за них, но света их любви было недостаточно, чтобы заставить его забыть о том, что сам он балансирует, словно неумелый жонглер, и в руках его вовсе не шарики, а судьбы многомиллионного населения сейма Куори. И Гастон был прав. Рассказав ему свою историю, он лишил Яго надежды на то, что ему удастся уговорить Кейсара, вернуться к правлению сеймом.

— Джакомо, не стоит так грустить. Поверьте, вы справитесь с этой ситуацией и значительно быстрее, чем вам кажется. И, хотя этого не стоит делать, я скажу вам, что сегодняшние заботы через довольно непродолжительное время, покажутся мелкими и незначительными, по сравнению с теми задачами, которые встанут перед вами.

Яго показалось, что он начинает терять чувство реальности. Что все это какой-то очень странный сон. Сон, из которого невозможно выбраться.

— Милый, неужели ты ничего не можешь сделать, чтобы помочь этому очаровательному молодому человеку? — Похоже, отчаянье, отразившееся на лице Яго, тронуло сердце красавицы-супруги Кейсара.

— Все, что я могу, это поддержать игру нашего молодого Корина Куори и дать ему возможность и дальше убеждать Хоакина, что на самом деле я заинтересовался ситуацией и принимаю активное участие в жизни сейма, — безапелляционно покачал головой повелитель сейма.

— Может быть, для этого ему стоит почаще приходить к нам на ужин?

— Дорогая, я почти ревную, — с нежностью глядя на свою прелестную жену, произнес Гастон. — Ты, как всегда права, это будет замечательно. Тем более, мы столько лет были лишены чьего-либо общества!

— Но вы уверены, что мое присутствие, не повредит госпоже Элис? Как бы я не хотел получить от вас всю возможную помощь, мысль о том, что своими визитами я могу что-то нарушить… — Яго понимал, что может услышать тот ответ, который меньше всего желает услышать, но он должен был выжать из этой ситуации максимум.

— Не знаю почему, но, похоже, мы оба не видим в вас никакой угрозы нашему миру, — удивленно пожал плечами Гастон. — Я бы сказал, наоборот, своим присутствием вы заставили наши чувства обостриться, заиграть новыми красками. Видимо, легкое чувство ревности, порой бывает полезным. А возможно, любому мужчине необходимо хотя бы изредка видеть свою возлюбленную глазами другого мужчины. Так что не переживайте, как только одному из нас покажется, что вы отвлекаете нас друг от друга, я тут же откажу вам в доме.

— Если уж вы проявили такую щедрость, не согласитесь ли просветить меня в одном вопросе? — спросил Яго, боясь спугнуть удачу.

— Ну, что же с вами поделаешь, — драматично вздохнул Кейсар Куори.

— Сегодня я был свидетелем, как Хоакин прокрался в покои Габриэллы, и, уходя, сказал ей, «Чтобы ты не думала о себе, ты проиграешь». Вы знаете, о чем идет речь? Между тетей и Кейсаром Фоли есть какой-нибудь старый конфликт, о котором мало кому известно?

— Насколько знаю я, нет. — Покачал головой Гастон. — Джакомо, мы с вашей тетей были в очень добрых отношениях. Когда я объяснил ей причину, по которой отхожу от дел, в отличие от Густаво, она меня сразу же поддержала. И все эти годы хранила нашу с Элис тайну от всего мира, влача за меня бремя правления сеймом, при этом умудряясь создавать иллюзию моей бурной деятельности, коварства Элис и Создатель знает чего еще. Даже Высшие Персоны нашего мира купились на ее игру про Кейсара-подкаблучника и регулярно «воевали со мной». По крайней мере, им так казалось. Так что мы доверяли друг другу и всегда поддерживали контакт. Если бы у Габриэллы возник серьезный конфликт с Хоакином, я бы знал об этом. Она не часто, но обращалась ко мне за помощью в вопросах, которые вызывали у нее трудности.

— Почему же тогда после «смерти» тети, вы так обошлись с Джельсаминой? — с неверием спросил Яго. Кейсар Гастон тревожно нахмурился.

— Мне казалось, что я сделал для дочери Габи все, что сделал бы для своей собственной. Я уволил весь персонал дома, не зная, кто из них надежен, а кто нет. У меня не было уверенности, что кто-то из них не помогал убийце Габи. Я нашел для нее лучшую воспитательницу и учителей… Я даже пришел на ее день рожденья, расставшись со своей Элис, потому что считал, что обязан поддержать дочь Габи! Я приказал ограничить ее общение с внешним миром до тех пор, пока она не обретет силы, чтобы защищаться самой…

— Вы знали, что Джельсамина обретет силы матери? — уцепился за слова Кейсара Яго.

— Конечно, знал, — удивляюсь тому, что для Яго это не очевидно, начал Гастон — Габриэлла последние пятнадцать лет усиленно работала над тем, чтобы в случае какой-нибудь критической ситуации вы с Джельсаминой могли взять управление сеймом на себя. Вас она воспитывала думающим, просчитывающим каждый шаг политиком, руководителем. А для Мины готовила возможность получение силы Малкани Куори. Габриэлла не говорила мне, почему занимается всеми этими приготовлениями, но она часто консультировалась у меня в вопросах того, какие дисциплины вам выбирать в гимназии, какие навыки развивать в первую очередь. Она говорила, что боится дать вам слишком одностороннее женское образование. И считала, что я как никто другой знаю, какие стороны надо развивать, чтобы вы стали полноценной заменой мне. Я никогда не понимал, почему она списывает со счетов вашего отца. Сейчас, все стало абсолютно прозрачным, кроме одного. Габриэлла явно готовилась к сумасшедшему выпаду брата. И поверьте, не смотря на то, что Густаво был сыном Создателя, я не понимаю, почему ему удалось ее победить. Такое чувство, что она не хотела этой победы.

Услышанное потрясло Яго до глубины души! Он считал, что тетя готовила его к борьбе с отцом, а вовсе не к управлению сеймом. Неужели Малкани Куори предвидела, что им с Миной придется занять их с отцом место? Все это не укладывалось в голове, которая была готова взорваться от потока свалившейся на него информации. Он уже успел забыть про свой вопрос об отношениях Габриэллы и Хоакина, когда голос Гастона вырвал его из плена размышлений.

— Не помните, что точно сказал Кейсар Фоли? — задумчиво спросил повелитель. Яго обладал отличной памятью, и для него не составило труда выудить из ее глубин точную цитату.

— «Чтобы ты не думала о себе, ты проиграешь». — Гастон удивленно вскинул брови и абсолютно серьезно спросил.

— А с чего вы взяли, что он обращался именно к Габриэлле?

— Наверное, потому что кроме Хоакина и тети в комнате никого не было, — растеряно ответил Яго.

— Вы в этом уверены? Откуда же вы знаете, что там произошло?

— Я стоял… — Вот теперь его голова действительно была готова взорваться!

— Джакомо, я надеюсь, вы нас извините, но, к сожалению, я вынужден прервать наш очаровательный ужин, ибо стал отнимать у меня слишком много внимания. Я надеюсь, что смог вам хоть чем-то помочь.

— Да, конечно! Я понимаю, на какую жертву вы пошли, приняв меня сегодня, — благодарно поклонился своему повелителю Яго.

— Сейчас за вами зайдет мой дворецкий и проводит, боюсь, что сами вы просто заблудитесь. Но прошу вас, если вас заинтересует что-то из увиденного за окном коридора… Признаюсь, я заметил ваше внимание к моей работе… Так вот, если что-то вызовет ваше желание задержаться, прошу вас, не стесняйтесь. К моему сожалению, я не могу себе позволить наслаждаться признанием публики, а как любой художник и артист, остро нуждаюсь в нем. Мне будет приятно осознавать, что человек, с таким утонченным вкусом и восприятием прекрасного, оценил мои работы.

На этих словах Кейсар встал и подал руку своей очаровательной супруге. Элис грациозно поднялась со стула, взглянула на Джакомо и улыбнулась теплой материнской улыбкой, от которой молодой человек чуть не растаял.

— Джакомо, заходите к нам. Нам очень приятно ваше общество. У нас никогда не было детей, ибо мы жили только друг для друга… Но если бы у меня был сын, я бы хотела, чтобы он был похож на вас. О таком сыне, как вы, мечтала бы каждая мать!

Боль, отразившаяся на лице Яго, заставила ее нахмуриться.

— Ох, я вас чем-то обидела?

— Простите, что невольно огорчил вас, — быстро собрался Яго, — просто моя мать бросила меня еще совсем младенцем. Видимо ее мнение отличалось от вашего. Я тоже был бы счастлив, если бы моей матерью была такая изумительная женщина, как вы.

Удивительно было то, что, не смотря на то, что внешне супруга Гастона выглядела совсем юной девушкой, Яго воспринимал ее как умудренную годами женщину. Глупая, детская надежда, что на самом деле мать никогда не бросала его вновь всколыхнулась у молодого человека в груди, и он с надеждой посмотрел на Кейсара Гастона, но лицо повелителя было абсолютно не проницаемо. Даже если ему и было, что сказать Яго, он промолчал. Он легонько потянул Элис за локоток к выходу и в последний миг обернулся.

— Джакомо, поверьте, ваша тетя растила вас для того, чтобы править сеймом. Возможно, вы этого не замечали и не осознавали, но Габриэлла дала вам все необходимые знания, для того, чтобы с легкостью разрешить любые самые заковыристые проблемы. Я лично следил за этим. Поймите, если завтра кто-либо из наших соперников захватит Куори, я потеряю возможность отдавать себя целиком и полностью моей Элис. В случае, если бы я хоть на десятую долю секунды поверил, что вы не справитесь, я бы не стал бездействовать. Все, что вам нужно, отбросить ложную скромность и поверить в себя.

— С вашего позволения, я передам эти слова моей кузине, — усмехнулся Яго, — в ее понимании я и ложная скромность понятия не совместимые.

Кейсар Хоакин заперся у себя в кабинете и нервно теребил в руках плеть. Неожиданное вмешательство Гастона могло спутать ему все карты! Повелитель Фоли не мог поверить, что его коллега действительно прервал свое добровольное заточение. Вернувшись домой, он все серьезно обдумал и пришел к выводу, что мальчишка его ловко разыграл. Но когда его соглядатай из дома Кейсара Куори доложил, что Джакомо сегодня ужинал в обществе Гастона и его супруги, Хоакин потерял покой. Он был готов мчаться к Кейсару Куори и умолять его не вмешиваться.

За последние несколько месяцев сон стал казаться Дэймону недостижимой роскошью, но сегодня он понимал, что упадет замертво, как только положит голову на подушку. Они ехали весь день, не торопясь и выискивая хоть какие-то следы Мины. Ее присутствие им обнаружить не удалось, а вот количество историй о себе самом и Яго, которые ему пришлось выслушать за день от своего младшенького брата, зашкаливало за пределы разумного. Похоже, парень всю свою сознательную жизнь только тем и занимался, что фиксировал в своей памяти ту или иную проделку их бесшабашной юности. Судя по тому, что в рассказах Эрика фигурировали только времена гимназии, жизнь за ее стенами не вызывала у него желания о ней вспоминать. Странный был этот мальчишка. Не смотря на то, что Эрику уже исполнилось двадцать два года, и у них было всего четыре года разницы, Дэймон воспринимал его именно как мальчишку. Он пытался прощупать брата на предмет того, осознает ли он, что ему передалась сила отца, но внешне Эрик никоим образом не подавал вида, что в курсе происходящего. Если он и пользовался даром, то или это тщательно скрывал или действовал бессознательно. Но еще больше его интересовал вопрос в курсе ли его способностей Шантэль. Впрочем, вероятность того, что не знала, была слишком низка. Сам Дэймон последнее время стал все больше и больше замечать у себя всплески силы отца. Будто она росла с каждым днем. И если пару месяцев назад, он мог совершать только простейшие манипуляции, то сейчас ловил себя на мысли, что приходится держать свой телепатический дар под контролем, как и слух. Соблазн залезть в голову Эрика был очень велик, но моральная этика не позволяла Дэймону без особой причины ковыряться в чужих мозгах. Он искренне обрадовался, что хозяин трактира, где они остановились на ночь, сразу предложил им раздельные комнаты. Они неплохо провели вместе день, но сейчас хотелось отдохнуть от этого слегка заискивающего взгляда. Казалось, что парень готов ловить каждое слово, вылетающее из уст Дэймона. К тому же постоянно приходилось держать поднятыми щиты и контролировать, не сунется ли братишка сам в его голову. Пока не ясен уровень силы в этом мальчишке, придется быть осторожным. Дэми подошел к окну, открыл его и уставился в кромешную тьму. Глаза были такими уставшими, что было просто необходимо уставиться в какую-нибудь точку вдали и расслабиться. Дэймон позволил расслабиться не только глазам, но и своей растущей силе. Ему было жизненно необходимо отключить всеобщий контроль хоть на несколько минут. Ментальная сила Дэймона плавно заскользила по округе. К счастью он еще не достиг уровня, когда слышал мысль каждого, кто попадал в его поле, он просто чувствовал разум людей, как будто видел в темноте светлячков. Одни горели ровным светом, другие нервно метались, но, в общем и целом, это было не обременительно, особенно по ночам. Дэймон даже научился извлекать для себя из этих огоньков некую мелодию. Прелесть ее была в том, что она никогда не повторялась и всякий раз звучала по-новому.

Насладившись столь неординарным концертом, молодой человек позволил себе то, что ему давно не приходилось делать. Он отпустил на волю свой слух. И тут же на него обрушилась какофония звуков. К счастью, стоявший у дороги трактир не мог выдать столь же богатую гамму, как многотысячный город. Когда среди общего гама Дэймона чем-то привлек юношеский голос, он прислушался внимательнее.

— У вас есть комната, я хотел бы остановиться на ночь?

— Конечно, сынок! — голос, ответивший на вопрос, явно принадлежал женщине из народа. — Может предложить тебе ужин?

— Спасибо, не откажусь.

— Садись, похоже, ты весь день провел в дороге. Куда-то торопишься?

— Везу донесение от Кейсара сейма Куори в Шагрин-Вилле.

Когда прозвучало название сейма, Дэймон замер. Он понял, чем его привлек этот юношеский голос! Его обладательницей являлась Джельсамина Валенте! И хотя, вряд ли человек с нормальным слухом узнал в этот усталом мальчишеском голосе прекрасную дочь Малкани Куори, для Дэймона это не составило труда. Джельсамину он мог узнать из тысячи.

— Ну, отдыхай, пойду, посмотрю, что осталось из еды.

Дэймон облегченно вздохнул, стало понятно, что с Миной все в порядке. Как он и предполагал, кузина Яго, была в состоянии о себе позаботиться. У него возникла мысль, вскочить в седло, найти дом, где она остановилась и продолжить свое тайное патрулирование, но потом подумал, что своим присутствием скорее разоблачит Мину перед преследователями. Одной у нее больше шансов остаться неузнанной. Дэймон уже собрался свернуть свой столь вовремя расправленный слух, когда услышал бешеный топот копыт лошадей запряженной кареты и повелительный окрик:

— Я же сказала еще быстрее!

Услышать голос матери здесь в глуши Куори в нескольких шагах от Джельсамины, вот это было действительно шоком. Что она здесь делала? Нет, Дэймон не испытывал иллюзий на тему того, что Николь будет сидеть дома и горестно оплакивать своих троих почивших детей… Но то, что куда-то сорвется как сумасшедшая…

После целого дня в седле, Джельсамина крепко спала, когда ее словно ударили кирпичом по голове.

— Мина!

Раздавшийся голос Яго заставил несчастную подскочить на кровати и зажмуриться. Втянув голову в плечи, она сонно пробормотала.

— Яго, не мог бы ты так не орать!

Только спустя мгновение она поняла, что кузен обратился к ней ментально. Это было несколько непривычно.

— Я чуть с ума не сошел, а ты даже не соизволила послать мне весточку, что жива здорова!

Гнев Яго можно было почувствовать, так будто бы он находился рядом.

— Ну, извини, что не подвергла себя риску быть разоблаченной и убитой, ради того, чтобы тебя успокоить.

Недовольно буркнула Мина, окончательно проснувшись. Убедившийся, что с кузиной все в порядке Корин Куори стал потихоньку успокаиваться.

— Как ты?

— Все в порядке.

— Где ты?

Мина улыбнулась настырности своего невидимого собеседника. Она уже поняла, что ей предстоит допрос с пристрастием, и пока она не отчитается перед Яго по всем пунктам, поспать ей не удастся.

— В дороге. Остановилась на ночь в трактире.

— Тебе нужна помощь?

— Я и сама чудесно справляюсь.

— На тебя больше не нападали?

— Нет. И Яго, мне очень жаль, что твои люди погибли.

— Мне тоже. Их тела уже доставили домой.

— Это было ужасно, если бы не Дэймон…

— Я рад, что послал его тебе навстречу.

— Это было проделано весьма ловко… И своевременно.

Почувствовав, что его не будут обвинять в обмане и ущемлении прав, Яго совсем расслабился.

— Когда по твоим расчетам ты прибудешь к Шантель?

— Завтра к вечеру.

— Я свяжусь с тобой после обеда. Подходит?

— Подходит.

— У тебя точно все в порядке?

— Будет, когда ты дашь мне поспать.

— Прости, но когда я получил письмо от Дэймона…

— Кстати, о Дэймоне, ты знаешь, что он путешествует не один?

— Нашел по дороге очередную любовь всей своей жизни?

— Нет. С ним был некий парень по имени Эрик. Тебе что-нибудь это говорит?

— Да. Один из сынков Мартина и Николь. Его брата близнеца Джинни случайно прирезала, когда он пытался добить ее пациента.

— Странный выбор попутчика. Тебе не кажется?

— Согласен. Но это его право. Я не могу диктовать ему с кем и куда ехать.

— Ой ли? То-то он вынужден был скакать полночи, чтобы встретить меня в небезызвестном тебе трактире.

— Так, ты, кажется, хотела спать.

— Как ты?

— Нормально.

— Более сухого ответа я от тебя в жизни не слышала.

— Мина, не хочешь получать неприятные ответы, не задавай вопросы.

— Хорошо. Я так и поступлю. А теперь изволь дать мне поспать.

Джинни решительным шагом переступила порог лавки Гэли-Мэли. Проворочавшись всю ночь, она подскочила ни свет, ни заря и стала готовиться к нелегкой беседе. Привыкнув, что в лавке редко бывают посетители, девушка растерянно остановилась, увидев у прилавка Корина Хулиана и Корина Реналя. Они увлеченно изучали один редкий корень. Приметивший девушку хозяин лавки махнул головой, подзывая к себе за стойку. Ловко проскользнув под прилавком, Джинни встала рядом с Гэли-Мэли и постаралась не слишком сильно выказывать свое раззадоренное появлением редких гостей любопытство. Корин Хулиан встретившись с ней взглядом, вдруг широко улыбнулся, и будто они добрые приятели бросил.

— О, дорогая, привет! Рад вас видеть, у нашего старика Гильермо. А я все думал, когда же вы найдете сюда дорогу, а вы оказывается здесь уже почти за хозяйку. По крайней мере, в отличие от нас, стоите по другую сторону прилавка.

— Добрый день, — не зная, что еще она может сказать Великому Корину Фоли Хулиану Борджиа Асавьедо.

— Вы знакомы с моим другом Реналем?

— Как-то не было повода быть представленной, — с легкой иронией в голосе ответила дочь садовника.

— Это жизненно необходимо исправить!

Джинни смотрела на не в меру развеселившегося Корина Фоли и пыталась понять, чем она обязана такому приему.

— Реналь, позволь я познакомлю тебя с девушкой, дважды перешедшей тебе дорогу! Эта очаровательная особа есть никто иная, как Джинни, о которой ты меня не далее как сегодня утром так подробно расспрашивал. Джинни, это мой друг и отец небезызвестного вам Дэймона Корин Реналь Д'Артуа Каде.

— Очень приятно, — нервно пробормотала Джинни, пытаясь понять, когда успела перебежать дорожку Корину Шагрин. Пронзительные голубые глаза смотрели на нее с долей потрясения и восхищения. Корин Реналь протянул свою руку и мягко спросил.

— Вы позволите вашу ручку?

Даже не смотря на то, что она всю жизнь крутилась в семье Малкани и Корина Куори, в сложившейся ситуации Джинни чувствовала себя крайне неуверенно. Робко протянув Реналю руку, она как завороженная смотрела в эти насмешливые глаза, пока до нее, наконец, не дошло, что Корин Шагрин весьма фривольно перегнувшись через прилавок, притягивает ее руку к своим губам для поцелуя. Побежавшие по коже мурашки заставили девушку вздрогнуть. Ей показалось, что все вокруг покрывается какой-то совершенно нереальной энергией, которую можно пить, как густые сливки. Приблизив свое лицо к ее на расстояние, когда губами чувствуешь дыхание друг друга, он еще раз поцеловал ее руку, буквально на мгновение прихватив ее кожу зубами.

— Дорогая, позвольте мне выразить вам свое восхищение! Я даже представить не мог, что вы столь очаровательны! Прямо таки не знаю, что во мне сейчас кричит громче, желание любоваться вашей красотой дальше, или молить вас рассказать мне, о том, как эта маленькая, изящная ручка, что я имею удовольствие сейчас целовать, воплотила в жизнь мои мечты. — В голосе Корина Шагрин было столько голодного, природного секса, что от слегка урчащей речи у Джинни волоски на руках встали дыбом. Она понятия не имела, что он говорит, и просто старалась хоть как-то навестись на резкость.

— Реналь, боюсь, что последние дни нашей очаровательной Джинни были столь насыщены, что она не совсем понимает, о чем ты говоришь. — Голос Корина Хулиана заставил Джинни на мгновение вернуться к реальности.

— Ох, простите, — все так же, не отрывая своих потрясающих глаз от нее, почти прошептал Реналь, — все потому, что вы кружите мне голову! Конечно же, я говорю о тех двух эпизодах, когда наша прекрасная героиня значительно сократила численный состав отпрысков Мартина и Николь.

Когда до Джинни дошел смысл сказанного, ей все же удалось взять себя в руки. Она никак не прокомментировала заявление Корина Шагрин, но смогла вырваться из-под его чар.

— Знаете, если бы вы не были так прекрасны, я бы предложил вам пойти ко мне в ученицы. Я слышал о ваших успехах на лекарском поприще… Скажу по секрету, изготовление ядов хоть и близкая к лекарству по своей специфике сфера, но гораздо лучше оплачиваемая. — Оценивающе разглядывая ее сверху вниз, задумчиво начал Реналь. — Но боюсь, что глядя на ваше тело, я смогу думать только о том, чему бы мог вас научить в постели. — Реналь продолжил пожирать ее глазами, а Джинни избавившись от внезапно пробежавших перед глазами образов, заставила себя остыть, насколько это вообще было возможно. Мысль стать любовницей Корина Шагрин совсем не прельщала ее. И хотя любая другая девушка на ее месте была бы счастлива, броситься к нему в объятья, Джинни это мысль не казалось заманчивой. Ей начинало надоедать это дурацкое представление, и она приготовилась высказать Корину Шагрин все, что о нем думает, но он ее опередил. — И раз уж ход моих мыслей принял столь откровенно шокирующий оборот, я думаю, что будет правильнее попросить вас стать моей женой.

Джинни нервно сглотнула. Чувство юмора Корина Шагрин было ей не понятно. Что он хотел сказать последним предложением, ускользало от ее рассудка.

— Вы согласны? — С легкой долей надежды в голосе спросил Реналь.

— С чем согласна? — пытаясь прийти в себя, потрясла головой Джинни.

— Стать моей женой. Я видимо не до конца ясно выразился, простите. Джинни, дорогая, я прошу вас одарить меня величайшей милостью, сделать меня счастливейшим из… гм… бессмертных и стать моей женой.

— Простите, это какая-то странная шутка, — Джинни покачала головой, и наконец, отняла свою руку у Реналя. — Возможно, вам это кажется поводом для веселья…

— Поводом для веселья? — Улыбка на мгновение исчезла с лица Корина Шагрин, но тут же вернулась снова. — Вы думаете, что я сделал вам предложение в шутку? Создатель, нет, конечно! Я абсолютно серьезен! Я очарован и не хочу терять ни минуты из того времени, что мы можем быть вместе.

— Реналь, — голос Хулиана прозвучал как раскат грома, Джинни давно забыла, что они в лавке не одни, — боюсь, что сегодня ты впервые в жизни на свое предложение услышишь «нет».

— О, нет! Дорогая, я вас умоляю, не портите это прекрасный день отказом! Все было так чудесно!

— Простите, но…

— Только не говорите «нет»!

— Я подумаю, — это был единственный ответ, который пришел в голову несчастной девушки, кроме «нет».

— Она подумает! Джул, ты слышал? Она не сказала «нет», она не сказала «да», она сказала «я подумаю»! Джул, думающая девушка, что может прекрасней?

— Согласен, довольно редкое явление. Рене, ты кажется, торопился? — Хулиан смотрел на своего друга с оттенком светлой грусти.

— Точно! — Неожиданно Корин Шагрин превратился в собранного, серьезного и абсолютно хладнокровного мужчину. Он повернулся к Джинни и с непроницаемым лицом произнес.

— Джинни, я безмерно благодарен вам, что не ответили отказом сразу. И, понимая, что вам требуется время для принятия такого важного решения, я готов подождать. Я приду к вам за ответом на третий день. Уверен, для такой благоразумной девушки, как вы, этого срока более чем достаточно. Сейчас я вынужден откланяться. Господин Гильермо, приятного дня.

После ухода Реналя в лавке Гэли-Мэли наступила оглушительная тишина.

— Мой друг умеет произвести впечатление, не так ли, Гильермо? — усмехнулся Хулиан.

— Прямо скажем, фееричная личность, — скептически сверкнув глазами, ответил хозяин лавки.

— Джинни, чтобы у вас не закралось сомнение, что все это дурацкая шутка, хочу сказать, что был свидетелем того, как Реналь делал предложение своим будущим женам раз пять… В общем-то, столько раз он и был женат за всю его довольно продолжительную жизнь. И всякий раз, когда он делал предложение будущей супруге, у нее возникали весьма серьезные сомнения о том, все ли у него в порядке с головой и не шутит ли он. Реналь самый трезвомыслящий человек в мире, из всех кого я знаю. И он никогда не позволяет себе дурных шуток по отношению к женщине. Он может быть беспредельно жесток и бездушен, но шутовство это не его стихия.

— И что будет, если я скажу ему «нет»? Он съест меня на завтрак?

— Храни нас Создатель, в людоедстве никто из Персон до сих пор замечен не был. Мы, конечно, все в некоторой степени психи, но не настолько. Смею вас уверить, можете смело говорить «нет», если сочтете это для себя лучшим. Реналь пальцем вас не тронет.

— Что-то верится с трудом, — нервно поежилась Джинни.

— Если не секрет, почему вы хотите отказаться от такого умопомрачительного предложения? Поверьте, быть женой Корина Шагрин не так уж плохо. Все пять жен Реналя были абсолютно счастливы в своем супружестве, заполучив в мужья богатого, красивого, сексуального, могущественного и на редкость верного знатока женских сердец.

— И все они его любили?

— Знаете, большинство особ женского пола всех возрастов и мастей только при виде Реналя теряют способность здраво рассуждать. А уж при том, как мой друг старался очаровать вас сегодня, гм… Скажем так, ни одной не пришло бы в голову, ответить «нет» и на менее лестное предложение с его стороны.

— Вы меня осуждаете?

— Я вам удивляюсь. Но, я видимо, отнимаю ваше время. Вы теперь здесь работаете?

— У меня есть работа, я помогаю отцу в саду. А здесь бы я хотела учиться. — С тяжелым вздохом, ответила Джинни, у которой окончательно и бесповоротно все перепуталось в голове.

— Но ваш учитель живет в Фоли-Куидат. — Джинни отметила для себя, что, похоже, Хулиан был в курсе жестких правил касты лекарей Фоли.

— Да. Я хотела вернуться в Фоли, чтобы продолжить обучение, но и Мина и Яго категорически против. Вы же понимаете, что я не могу нарушить их волю.

— Понимаю. А что вы скажите, Гильермо? Как давно вы брали ученика последний раз?

— Пятнадцать лет назад, вам ли не знать, Ваша Светлость.

— Ну, ваш брат прервал свой обет и взял ученицу.

— Ну, ради такой ученицы и я бы прервал свой обет, — со знанием дела ухмыльнулся Гэли-Мэли. — Вы же видите, у нее это в глазах! Ей надо учиться дальше.

— Ну, так берите ее в ученицы.

Гэли-Мэли изумленно уставился на Корина Фоли.

— Но ведь существует запрет…

— Ну, если я этот запрет наложил, то я и могу снять его…, в виде исключения для нашей прелестной юной целительницы.

— Вы? — воскликнула Джинни, не сдержавшись от возмущения. — На каком основании вы так поступили с нашей кастой?

— На основании того, что являюсь ее Основателем, — удивленно заметил Хулиан. — Не понимаю…

— Несколько веков назад, высший совет целителей принял решение не открывать адептам до шестого уровня имя Основателя и Учителя, — поторопился просветить Хулиана Гэли-Мэли.

— Старая, добрая борьба за власть и влияние, — понимающе ухмыльнулся Корин Фоли. — Устроить бы вам всем переаттестацию, чтобы не зазнавались! Итак, Гильермо вы берете мою протеже в ученицы?

— С превеликим удовольствием, Учитель.

— Вот и славно, — довольно кивнул Хулиан и повернулся к Джинни. — Добьете пятую ступень, буду ждать вас.

— Зачем? — не верящая в свое счастье и ожидающая подвоха, насторожено спросила Джинни.

— Ну а кто же будет вас учить шестой?

— Вы учите сами?

— Ну, не друг дружку же им учить.

— Можно вопрос, — Джинни решила, что если звезды ей сегодня благоволят надо пользоваться случаем.

— Почему нет?

— Я, на уровне своей третьей ступени, работаю только с телом и жизненной энергией человека. Какого уровня мне надо достичь, чтобы я могла работать с душой?

— Седьмого, в этом и состоит седьмой курс — работа с душой.

— Седьмого? — заплескавшаяся в девушке надежда погасла. Посетившая ее в эту минуту идея, заставила ее дыхание сбиться. — Корин Хулиан, пожалуйста, ответьте, Кейсар Хоакин имеет отношение к нашей касте? Он может работать с душой?

Изумление, отразившееся на лице Хулиана, подсказало Джинни, что ей все-таки удалось его удивить. Задумавшись на мгновение, он повернулся к хозяину лавки, — Гэли, ты нас не оставишь?

— Конечно, Учитель.

Когда Джинни осталась один на один с Корином Фоли, ей стало не по себе. Этот непредсказуемый человек сводил ее с ума количеством «потайных кармашков».

— Итак, что ты знаешь о Кейсаре Фоли?

— Ничего.

— Джинни, ты же понимаешь, что ты можешь мне рассказать сама, или я могу залезть к тебе в голову и посмотреть все сам. Мне наплевать, чьей подругой, невестой или дочерью ты являешься.

— Я знаю, что вы можете высосать мой мозг досуха и при этом заставить об этом забыть. Что же тогда возитесь с расспросами? — Джинни порой сама удивлялась, откуда в ней столько дерзости.

— Ты член касты лекарей сейма Фоли. — Ворчливо ответил Хулиан, огорчившись, что ему не удалось просто запугать девушку. — Все, кто вступает в касту, получают мою персональную защиту. Вот и приходится защищать от всех, в том числе и от себя.

— Я нахожусь под вашей защитой?

— Да, можешь быть уверенна, если с тобой что-нибудь случиться месть моя будет страшной, — сдавшись, устало ответил Основатель касты.

— Да, приятно знать. — Потрясено хмыкнула девушка.

— Джинни, что там с Хоакином? Ты же не просто так спросила.

— Он приходил в Малкури в покои госпожи. — Выбить из Джинни признание, поговорив по душам, было проще, чем запугать ее.

— Когда?

— Вчера.

— И что он делал?

— Откуда я знаю? Стоял и смотрел на нее. А потом сказал что-то типа «чтобы ты о себе не думала, ты проиграешь» и ушел.

— Кто еще это видел?

— Яго.

— Теперь понятно, как Хоакин тебя не засек. Джинни, ты должна провести меня в покои своей госпожи, так, чтобы этого никто не видел.

— Нет. — Категоричность и быстрота ответа чуть не сбили Хулиана с ног.

— Я должен убедиться, что Хоакин ей ничем не навредил!

— Поговорите с Яго. Он знает ваше отношение к госпоже и если ваши доводы покажутся ему убедительными, он сам вас проводит к ней.

— Он заносчивый, высокомерный мальчишка…

— Я не предам семью, которой обязана всем в этой жизни. Чтобы вы меня не попросили сделать, втайне от Яго и Мины, вы всегда будете слышать ответ «нет».

— Я прошу тебя не убить кого-то из них, а просто позволить мне увидеть Габриэллу.

— Я не дурочка, и прекрасно понимаю, что могу даже не заметить, как вы тем или иным способом нанесете вред людям, которых я люблю. И сразу вам говорю, что весь наш разговор сегодня же услышит Яго. Так что, лучше сходите и поговорите с ним сами.

Хулиан испытывающе посмотрел на упрямую девушку, понял, что просто так ее не сломать, и пошел в сторону выхода.

— Я так понимаю, о дальнейшем обучении в вашей касте я могу и не мечтать, — с горечью качнула головой Джинни.

— С чего бы вдруг? Думаешь, нам не нужны люди, которые не предадут и не продадут из глупости, жадности или страха? Таких, как ты, единицы. Тебе всегда рады в нашей организации. И мое приглашение на обучение шестой ступени остается в силе.

— Не смотря на то, что я скажу «нет» Корину Реналю?

— В особенности, если ты скажешь «нет» Корину Реналю, — усмехнулся Хулиан.

— Почему? — насторожено спросила Джинни.

— Просто, как жизнь, поспорили восемь тысяч лет назад. Он сказал, что ни одна девушка не сможет отказаться от столь роскошного предложения, как стать его женой. — С улыбкой заговорщика ответил Хулиан и, приложив два пальца к виску, откланялся.