Главное – любить (СИ)

Глава 19

Мы заходим в лифт, который должен отвести нас на самый верхний этаж. Я уже предвкушаю, какой оттуда открывается вид. Пытаюсь собрать в одну кучу разбегающиеся мысли, но это непросто после таких поцелуев. Да и последующий разговор с Александром третьим не принес облегчения, а ещё больше меня запутал. Как будто между нами осталась некая недосказанность.

Смахиваю несуществующие пылинки с плеча Корсакова и пытливо заглядываю в глаза:

— Я правда тебя не понимаю.

И это было справедливо не только по отношению к недавнему безумству в машине. Истинного отношения ко мне Александра третьего я тоже не понимала.

— Я не хочу, чтобы ты кому-то что-то доказывала, — Корсаков перехватывает мои руки, крепко сжимая ладони. И снова этот дымчатый взгляд проникает куда-то в область сердца, согревая своей теплотой. — Даже самой себе.

М-да. Если я ни черта не понимала Корсакова, то он порой читал меня, как открытую книгу. И мне это не нравилось.

Двери лифта медленно отъехали в сторону. Саша переплёл наши пальцы и потянул меня за руку, чтобы вывести на просторную лестничную площадку. Всего две квартиры на этаже в разных крылах здания, с ума сойти! Красивый мраморный пол, по которому стучали мои каблуки, причудливо выложенный рисунок мрамором на стенах — какая-то абстракция с чёткими геометрическими линиями. Да, неплохо устроился Мереминский.

— Готова? — шепнул мне на ухо Саша, перед тем как распахнуть входную дверь.

— Помни, о чём мы договаривались, — я сурово посмотрела на Корсакова, взывая к его совести. — Мы — не встречаемся.

Саша в ответ лишь тихо засмеялся, одной рукой приобнимая меня за талию, когда мы вошли внутрь.

Мои глаза не сразу привыкли к окутавшему нас полумраку. Огромное помещение с барным островом в отдалении, танцовщицы в каких-то экзотических, странных нарядах извивались на круглых подиумах. Кирпичную кладку в стиле лофт освещали небольшие неоновые надписи, но я не могла разобрать, что на них было написано. В углу я даже заприметила диджея, но музыка пока играла больше для фона и атмосферы. Никто из гостей не танцевал, в основном все распределились по компаниям — одна часть захватили бар, другая оккупировали мягкие диваны и кресла, а третьи стояли и потягивали коктейли. Ещё несколько человек находились на открытой веранде.

Какие-то из Сашиных знакомых, проходя мимо нас, пожимали ему руки или перекидывались парой слов. На меня смотрели с интересом, но, к счастью, никаких вопросов не задавали, и просто шли дальше, растворяясь в потоке гостей.

— Детка, ты просто космос! — орёт рядом знакомый голос. Я почувствовала, как рука Саши моментально напряглась. Корсаков сильнее прижал меня к себе, а я сфокусировала взгляд на маячившем впереди недоразумении. Том самом, что орал мне в клубе про сиськи. В этот раз он их тоже вниманием не обделил. Идея с открытым платьем уже не казалась мне такой уж удачной. И как он так быстро меня узнал?! — Корс, познакомь нас уже наконец-то.

Высокий, поджарый, с копной тёмных, отдающих в рыжину волос и маслеными глазами, цвет которых я с трудом могла разглядеть. От парня за версту несло безграничной наглостью и самоуверенностью.

— Глаза поднял, слюни подобрал с пола и двинул в сторону бара, — голос Саши звучал низко, с лёгкой хрипотцой и нотками стали, которые непрозрачно намекали, что ослушание крайне нежелательно для стоящего рядом парня. — Игнат, я не шучу.

— Тяжёлый случай, — пробормотал тот, что больше мне известен как Спок и любитель буферов и добавил в сторону в кулак что-то нецензурное.

— Ты весь вечер будешь, как сторожевой пёс, всех от меня отгонять? — рассмеялась я, пытаясь снять напряжение. Чёрт, мы всё-таки сюда отдохнуть и повеселиться пришли, а Корсаков решил сразу же активировать режим «Отелло».

— Таких, как Игнат, без тормозов, надо сразу ставить на место, — Саша решил немного пройтись по квартире. Вероятно, чтобы отыскать Мереминского. — Или посылать куда подальше, чтобы сохранить нервные клетки себе и окружающим.

— Нормального ты мнения о своих друзьях, — хмыкнула я.

— Он не друг, а знакомый. Друг у меня теперь только один — Ярик. А вот кстати и он. Как говорится, помяни чёрта…

— Вот это поворот! — вопит громко Ярик, от чего все присутствующие здесь гости сразу же сосредотачивают свое внимание на наших скромных персонах. Мереминский подлетает к нам, крепко жмёт руку Саше, хлопая его по плечу. И заключает меня в объятия на несколько секунд, ровно столько, чтобы показать своё радушие и при этом не получить по шапке от лучшего друга. По крайней мере, злобного огня в глазах Корсакова по отношению к Яру, я не заметила. Зато он очень внимательно каким-то трудночитаемым взглядом смотрел в этот момент на меня. — Сань, ты бы хоть предупредил, что будешь с такой прекрасной дамой. Я парочку отморозков бы без приглашения оставил и вообще…

— Ты был не в курсе, что я приду?! — возмутилась я.

— Этот тип теперь безбожно темнит насчёт своей личной жизни!

— Кто бы говорил, — пробурчал в ответ сзади Саша, размещая руки у меня на плечах, будто демонстрируя всем окружающим «это — моё». Для полноты картины не хватало только гавкнуть, и от одной мысли об этом мне захотелось рассмеяться.

— Ну не скажи. Я вот как раз сегодня планировал тебя с ней познакомить. Вы, ребятки, будете очень удивлены, — Ярик сверкает глазами и говорит чуть громче обычного. У меня есть подозрение, что он уже слегка выпил. Впрочем, впереди были майские праздники, и человек имел полное право расслабиться так, как считает нужным.

— Санчо-о-о, — раздались где-то в отдалении громкие возгласы вперемешку с топотом ног. Какие-то здоровые детины пробирались к нам, расталкивая толпу во все стороны.

Выглядели они все примерно одинаково — высокие, крепко сложенные, смахивающие на постоянных посетителей тренажёрного зала. Подробнее рассмотреть их внешность я не успела, потому что мое внимание привлекли предметы, которые они держали в руках: какое-то красное полотно ткани, зажжённые благовония и огромная корзина с лепестками.

— Что за… — не успел проговорить Корсаков, заметно напрягаясь при виде своих знакомых.

— Отмена!! Мужики, отмена! — заорал Ярик, отчаянно размахивая руками.

Но эти здоровые лоси его не услышали. Или не хотели слышать, потому что со всех ног неслись в сторону нас с Корсаковым. Оценив обстановку, Саша быстро отодвинул меня в сторону, готовый принять весь удар на себя. Но парни вовсе и не думали в него врезаться, а лишь окружили, периодически переговариваясь между собой странными фразами и не сдерживая пьяных смешков.

— Вы чего устроили? — хмуро поинтересовался Саша, отмахиваясь от одного из знакомых, который прямо перед его носом решил помахать ему дымящимися благовониями. — Мэл, убери, на хер от меня эту штуку!

— Мы тебя просвещать будем! — сообщил тот самый Мэл слегка заплетающимся языком и громко икнул. — То есть посвящать…

— В монахи, чувак. В тибетские, — заржал тот, который держал в руках огромную красную тряпку.

— Костян, стой! — кинулся к нему Ярик, пытаясь вырвать из рук ткань, которой оказалось так много, что она была свёрнута в несколько слоев. — Вы слепые что ли?! Сашка с девушкой пришел.

— Вы совсем охренели?! — взревел Саша, а меня начинало дико веселить всё происходящее. Мне кажется, я никогда не видела такого ошарашенного и сбитого с толку Корсакова. Всё, что он мог сейчас делать, это просто стоять и материть всё вокруг. И конечно же в первую очередь Мереминского, как главного зачинщика. Как я поняла, всё происходящее было его рук дело. И судя по всему, его не в первый раз осеняли столь гениальные идеи.

— Да мы и её посвятим! Нам не жалко, — хохотнул темноволосый парень, который держал корзинку с лепестками в руках.

— Точняк! — заорал Мэл.

Костян и темноволосый парень, как по команде, решили одновременно броситься ко мне, но огромный кусок ткани повалился на пол и рассыпался длинной волной. В которой и запутались ноги владельца корзины. Почему-то с громким визгом, которого я никак не ожидала услышать от такого сурового детины, он повалился на пол, осыпая все вокруг не только проклятиями, но и цветочными лепестками. А ещё умудрился сбить с ног Костяна, который падая, захватил с собой и Сашу.

— НЕ СНИМАТЬ! — орёт во всю глотку Ярик, мгновенно трезвея и подбегая к одной из кучек гостей, которые уже по команде достали свои телефоны. Вот это профессионализм — даже под градусом не забывать о своих обязанностях следить за имиджем генерального директора!

Ор, мат, возня, безуспешные попытки вырваться из огромного куска ткани — это зрелище достойно того, чтобы быть запечатленным на видео. Но Яр каким-то чудом смог и пресечь попытки заснять эту бурлящую тестостероном кучу-малу и выхватить из рук Мэла дымящиеся благовонии, с которыми он зачем-то носился вокруг копошащихся на полу друзей. Ярик передал палочки бармену и следом забрался в это беспрерывно извергающее отменную брань месиво. Чтобы в несколько заходов извлечь каждого пострадавшего.

Я уже откровенно хохотала в голос, да и не я одна. И не могла остановиться, даже когда наконец-то Ярик извлек отчаянно матерящегося Сашу.

— Весело тебе? — поворачивается ко мне Корсаков. Из его ушей ещё валил пар, но при взгляде на меня, черты лица немного расслабились. Надеюсь, это хороший знак, и мы обойдемся без серьёзного мордобоя.

— Очень, — вновь захихикала я.

— Яр, свою квоту на следующий месяц я выполнил. С меня пока хватит этих клоунов!

— Мужик, да ты чё! Ну не рассчитали немного, — смеётся Костян, всё ещё сидя на полу и частично укутавшись в красный атлас.

С тяжёлым вздохом Александр третий махнул на них рукой, мол дураки, что с них взять, и потащил меня на веранду.

— Что еще за квота? — интересуюсь я, осторожно дотрагиваясь до своих щёк. Кажется, после такого веселья они у меня ещё долго будут болеть.

— Не поверишь, но это снова придумка Мереминского, — усмехается Саша, подводя меня к перилам. Прохладный ветер приветливо распахивает свои объятия, заставляя кожу покрыться мурашками. Вид, как я и предполагала, оказался шикарным — красно-фиолетовые перья облаков опускающиеся на крыши города, а впереди в отдалении вид на центральный парк и Волгу. — Он обозначил норму, сколько совместных дружеских сборищ и мероприятий я должен обязательно посещать в месяц, чтобы «совсем уж не свихнуться из-за своей работы».

Я тихо смеюсь. Очень даже в духе Мереминского.

— По-моему, это отличная задумка.

— Да, как видишь, я в полном восторге.

Краем глаза наблюдаю за отчаянно пытающегося пригладить свою шевелюру Корсакова. Смешной он такой сейчас, взъерошенный и слегка помятый. Саша подходит ко мне сзади и обнимает за талию, а я невольно откидываюсь назад на его грудь.

— Лиз, я могу принести плед, — Корсаков заключает меня в объятия, и от него, конечно же, не ускользает тот факт, что я слегка подмёрзла на ветру.

— С тобой не холодно, — усмехаюсь я. Саша действительно был, горячий как печка.

На другом конце веранды стояла небольшая компания, но я постаралась не обращать на них внимание, и не зацикливаться на том, кто что подумает. Просто хотелось насладиться этим моментом и сохранить его на память. Когда еще мне удастся очутиться в столь романтичной обстановке с прекрасным видом, и мужчиной, который пробуждает во мне невероятную градацию чувств и эмоций? Неважно, что будет дальше. Но почему-то я уверена, что такого, как Саша, в моей жизни точно больше не будет…

— Ко-о-о-рс, — хихикаю я, вспоминая дурацкое прозвище, по которому обращались к Александру третьему его друзья. — Вам что по пятнадцать лет?!

— Молчи, женщина, — смеётся Саша, немного смущаясь и прижимая меня к себе ближе.

— А вот вы где, голубки! — раздаётся рядом голос Яра. Мне хочется закатить глаза, длинный язык Мереминского — это определенно та самая причина, из-за которой его однажды кто-нибудь пристрелит.

Чувствую, Саша тоже не в восторге, что Ярик так быстро нарушил наше уединение. Не выпуская меня из объятий, он поворачивается к Мереминскому вместе со мной, а я благодарю всех богов, что в данный момент у меня есть точка опоры. Я ещё ничего не выпила на этой треклятой вечеринке, а мне уже мерещится какая-то чертовщина! Ведь то, что я вижу сейчас, не поддаётся никакому разумному объяснению.

— Ну что ж, вот я и наконец-то могу официально представить свою девушку. Старик, я уверен, ты меня полностью поймешь, почему я совсем ушёл с радаров в последнее время. Сань, прошу любить и никогда не жаловать — Лана. Ланусь, а этот оболтус мой лучший друг, как ты уже поняла… Ну а с Лизой ты и так знакома.

Да, передо мной стояла Зубкова. Собственной неповторимой персоной. А Ярик приобнимал её за талию и смотрел каким-то бесконечно нежным взглядом.

О х р е н е т ь! Остановите землю, я сойду.