Главное – любить (СИ)

Глава 41

Я и раньше бывала в Москве. И когда приезжала к деду с бабушкой, и на школьных экскурсиях в далёком детстве, но это посещение столицы стало совершенно особенным. Во-первых, потому что у нас с Сашей не было никакого плана, чем мы займемся в оставшиеся дни нашего мини-отпуска. Во-вторых, с одеждой у меня была напряжёнка. Всё-таки одно дело валяться в гамаке и вышагивать между грядок у деда в Подмосковье, и совсем другое — гулять по столице и посещать такие места, к которым привык Корсаков. А привык он определенно к самому лучшему, про это можно было судить хотя бы по огромной квартире на Арбате, которая привела меня в какой-то неописуемый восторг. В голове не укладывалось, что кто-то мог жить так близко рядом с Кремлём!

— Выбирай, пожалуйста, места попроще, — сконфуженно попросила я Александра третьего, после того как мы закинули вещи в квартиру и отправились гулять по московским улочкам. — Я не при параде.

— Отлично. Значит, поход в Большой отменяется, — смеется Саша. — Считай, тебе повезло. На таких мероприятиях я могу безбожно храпеть.

Я лишь рассмеялась в ответ и звонко чмокнула его в щёку. Вот умеет же он так легко разрядить обстановку!

Чёткого экскурсионного плана тоже не было, поэтому мы традиционно начали со старого Арбата, а потом осуществили мою маленькую мечту и добрались до Патриков с их потрясающей атмосферой. Не обошлось без фотки рядом со знаком «Запрещено разговаривать с незнакомцами». А когда я увидела Корсакова, стоящего рядом со знаком, мне захотелось рассмеяться в голос.

— Что-о-о? — непонимающе уставился на меня Саша.

— Не двигайся. Это надо запечатлеть, — командую я.

— Не понял.

— Ничему меня жизнь не учит, — улыбаюсь я. — Вот такого знака не помешало бы и у нас установить на Советской армии.

— Я плюс компания? — кивает Саша на знак с изображением Волонда, Коровина и кота Бегемота, и негромко смеётся.

— Ага.

— Уже жалеешь, что познакомилась? — прерывает смех Саша и выжидающе смотрит на меня.

— Не знаю. А стоит?

— Надеюсь, что нет, — отвечает Корсаков, обняв меня сзади руками за талию и притягивая к себе.

И дальше делает что-то невообразимое для меня — выхватывает мой телефон, чтобы сделать селфи. Совместное селфи! Сказать, что я была в шоке, это ничего не сказать. Почему-то на секунду даже померещилось, что вот-вот из-за угла выпрыгнет Ярик и заорет «не снимать!», сокрушаясь о подмоченной репутации генерального директора.

Побродив еще по улочкам и поужинав в каком-то уютном и, к моему огромному облегчению, совсем не пафосном ресторане, мы продолжили свое пешее знакомство со столицей. После сытной трапезы в Корсакове вдруг неожиданно проснулся господин архитектор. Он вспомнил, что совсем недалеко находится Таганка, и поэтому потащил меня смотреть плоский дом[1].

— Вот ведь фантазия была у людей, — пробормотала я, во все глаза таращась на диковинное здание. Из-за оптической иллюзии дом действительно выглядел плоским. Как рассказал Корсаков, весь секрет состоял в том, что за правой четвертью фасада никаких квартир просто не было, а за крайними рядами окон на всех этажах располагались длинные узкие помещения, у которых стены сходились под острым углом.

— А говорят у нас в Самаре за каждый квадратный метр дерутся, чтобы муравейник построить, — ухмыляется Саша. — Дореволюционные архитекторы нас точно переплюнули.

Ноги уже изрядно гудели, но останавливаться не хотелось. Казалось, что каждый шаг будто приближал нас с Сашей друг к другу. Я узнавала Корсакова всё больше: и каким он был раздолбаем в детстве — как-то раз он даже запулил футбольным мячом в папину новую машину. И каким он был бунтарём, любившим погонять на своих спортивных тачках во времена студенчества. Бунтарём, которому он теперь не позволял выбираться наружу, и потому держал в себе за семью замками. И каким он стал серьёзным парнем, который отправился в Германию за дополнительным образованием, чтобы постичь в совершенстве азы того дела, которому он планировал посвятить всю жизнь.

— Неужели, ты никогда не мечтал заниматься чем-то другим? Помимо рисования и строительства?

— В детстве хотел быть космонавтом. Это считается?

— Ну а если серьёзно? Ты же служил в Президентском полку, — вспоминаю я. — Почему не пошёл делать военную карьеру?

— Служил я не по доброй воли, а потому что был наказан за небольшой бунт, — усмехается Корсаков. — Отец был уверен, что военная служба сделает из меня серьёзного человека.

— И он оказался прав?

— Сомневаюсь. Служба никого кардинально не меняет. А серьёзного человека из нас может сделать только жизнь… Ну или мы сами, если действительно этого захотим.

В разговорах раскрывалась и я сама, понемногу в каких-то отдельных словах и мыслях, которые я решалась озвучить вслух. И сегодня мне совсем не хотелось вредничать, даже сарказм почему-то получался какой-то добрый. Всему виной неверное была Москва.

Вёрстка очередного номера, совместный конкурс, подготовка к которому, откровенно говоря, шла со скрипом, странный недоброжелатель и чёртово пари — всё это осталось там, в Самаре. А здесь были мы, просто двое счастливых людей, наслаждающихся обществом друг друга и этими мгновениями абсолютной свободы, которые мы так спонтанно организовали в своей жизни. Без масок, без игры, без притворства. С моей стороны так точно. А Саша… хотелось бы думать, что тоже.

Захлестнувшая влюбленность делала меня очень тактильной. И если раньше, я по большей части лишь принимала все причитающиеся знаки внимания, то сейчас мне очень хотелось отдавать — тепло и ласку, заботу и внимание. Я не боялась сама тянуться за поцелуями и целовать, обнимать крепко-крепко, будто в последний раз, задыхаясь от переполнявших меня чувств. Чувств, которые не прорывались словами, застревая то ли в горле, то ли в области сердца, заставляя его болезненно сжиматься. Сердцу ведь нет никакого дела до разума, который просит не спешить и не растворять себя без остатка в другом человеке. Оно истосковалось по любви и по тому, как это здорово — просто наконец что-то чувствовать.

Мы идём, держась за руки, наслаждаясь шумом вечернего города. В Москве всё по-другому, и воздух, и люди, и ритм жизни. Я чувствую себя маленькой любопытной песчинкой, которая плывёт в этом вечно спешащем и озабоченном людском потоке. Но моя ладонь захвачена в плен сильной и крепкой ладонью Корсакова. Он рядом. Идёт, приноровившись своими длинными ногами к моему уже уставшему замедленному шагу.

Где-то вдали сверкнула молния, и следом над нами загремели небеса.

— Кажется, сейчас ливанёт, — с опаской смотрю я на резко потемневшее небо. А я даже не знаю, сколько нам идти до квартиры Александра третьего. В столице во мне просыпался географический кретинизм, и я совершенно не ориентировалась в улицах.

— Уже, — говорит Саша, в унисон огромной капле, упавшей мне на нос. — Можно вызвать такси, но нам идти пару кварталов. Поэтому у меня есть идея получше.

— Какая?

— Бежим!

[1] Речь идёт о доме № 1/2 стр 2 по ул. Таганской. В народе ему дали прозвище «Плоский дом» из-за архитектурных особенностей