Главное – любить (СИ)

Глава 65

Корсаков молчит. И эта оглушающая тишина врезается комом мне в горло, лишая возможности также произнести хоть что-то. Озвучить неприглядную правду.

Мы просто смотрим друг на друга, глаза в глаза.

— Неужели она оставила настолько сильный шрам в твоей душе, что одно только слово о доверии теперь вводит тебя в ступор?

— Я не доверял до конца, но…

— Нет никаких «но», Саш, — качаю я головой, — Это и есть недоверие. Мы не с того с тобой начали. Какие-то сомнения, недомолвки, подозрения. На таком фундаменте сложно что-то построить. Я и сама не святая… и, по сути, вела себя абсолютно также, как ты. Мы с тобой так старались вывести друг друга на чистую воду, что забыли о самом главном…

— Лиз, услышь меня, пожалуйста! Не было никакого спора! Всё было по-настоящему! Да я сглупил, когда решил построить из себя самого умного и самостоятельно найти ответы на все загадки. Нужно было просто поговорить с тобой. Но бл**ь я просто не знал с чего начать! Спросить в лоб, не подослал ли тебя мой лучший друг? Рассказать, что ссора с Яриком и его предложение поспорить сподвигли меня пойти с кем-нибудь познакомиться и что-то поменять в своей жизни? Я даже сейчас говорю это вслух и каждое слово звучит по-идиотски! И я очень сомневаюсь, что ты бы спокойно отреагировала на мои слова, особенно вначале нашего знакомства.

Александр третий начинает вышагивать вдоль машины, периодически нервно взлохмачивая свои непослушные волосы. Те самые, в которые я так любила запускать свои пальцы, когда он наклонялся ко мне и целовал. И к которым, я больше никогда не прикоснусь….

— Я каждый раз тебя выслушивала, — говорю я, наблюдая за стремительным перемещением Корсакова в попытках снизить градус напряжение. — Даже тогда, в Москве, когда ты очень сильно меня обидел. Я каждый раз давала тебе возможность всё объяснить. Я… я всё равно относилась к тебе искренне, без притворства. Даже несмотря на то, что знала о споре… Я не хотела привязываться, не хотела… Нужно было сохранять дистанцию, отстранённость! Но по-другому просто не получалось. Разве я хоть в чем-то тебя обманула, Саш? Подставила, предала, изменила? Да я даже о том навязанном поцелуе своего бывшего тебе рассказала… Разве я не заслужила своим отношением хотя бы чуточку твоего доверия?! И возможность узнать настоящую правду? Узнать настоящего тебя?

— Я и был настоящим. Я не изображал из себя кого-то ещё!

— Настоящий ты — это человек, который несёт в себе груз прошлого. Который не может открыться до конца. Или хотя бы попытаться! Даже сейчас, после всего того, что мы сказали друг другу, я не услышала в ответ «я тебе верю» или хотя бы «да, теперь я могу тебе доверять». И я не виню тебя… я и сама была такой. Знаешь, мы с тобой как два эмоционально неполноценных человека, которые встретили друг друга, барахтаясь по уши в собственных любовных переживаниях и травмах. Разница лишь в том, что я смогла преодолеть себя и рискнуть стать уязвимой, а ты — нет.

— Лиз, какая ещё на хрен эмоциональная неполноценность? Да для меня бл**ь за этот месяц открылся весь спектр эмоций! О чём ты вообще говоришь?! Да я лучшего друга избил из-за ревности! Я в Москву мчался по трассе так, как никогда ещё в жизни не гонял даже на треке, и клялся и матери, и Ярику, что никогда больше так делать не буду!

— Да нет, всё-таки не весь спектр, — горько бросаю я, обхватывая себя за плечи и отвожу взгляд в сторону. Прикусываю губу, чтобы заглушить рвущиеся наружу слова и не сказать той самой фразы, о которой я точно пожалею. Хотя казалось бы — о самом важном можно было с лёгкостью прочитать между строк. Но мужчины не владеют этим даром.

О самом главном, о любви, Корсаков конечно же не скажет. Это не в его правилах, не в его принципах, которые он вбил куда-то себе в подкорку и неукоснительно им следует. К чему мне его жалость? И если нет любви, то хочется хотя бы сохранить остатки гордости и уйти достойно.

— Саш, в какой момент ты понял, что я тебя не обманываю?

— Наверное… когда ты раскрыла тайну порядковых номеров в своём телефоне для имени «Александр». И рассказала причину, почему ты решила нас так обозначить.

— Значит, когда получил доказательства, что я тебе не вру. А не потому, что вдруг понял, что можешь мне довериться. Я права?

— Лиз…

— Черт, тебе все это время было просто весело… все это время ты пытался вывести меня на чистую воду. А я… а я тебя, — последние слова вырвались неосознанно на грани шепота, который я окончательно попыталась заглушить, уткнувшись в свои ладони. Казалось, еще немного или выложу ему все, что на самом деле к нему чувствовала за последнее время или просто скачусь в истерику.

— Лиз, это было по началу, но потом…

— Что потом? Саш, хватит! Ярик тебе советовал найти какой-то проходной вариант, чтобы встряхнуться. Я думаю, после всего того, что ты пережил, это правильно. Только вот я не хочу быть тем самым проходным вариантом, — из меня невольно вырывается печальный, полуистеричекий смех. Пропускаю сквозь пальцы волосы у висков и скрещиваю их в замок у груди, в отчаянной попытке унять неконтролируемую дрожь. — И мне очень жаль, что моё искреннее отношение оставило в твоём сердце менее глубокий след, чем предательство твоей бывшей…

— Господи, да при чем тут Яна!

— Знаешь, многие уверены, что твое внимание ко мне — это такой ловкий тактический ход, чтобы позлить свою бывшую, — кратко пересказываю я послание Скворцовой. — Люди из твоего окружения задаются вопросом, почему мы вообще с тобой вместе…

— Плевать я хотел, кто что говорит и придумывает…

— А ведь действительно, Саш, если задуматься — почему? — поднимаю я на него глаза, полные слёз. — Если спора на самом деле не было… Ответ на все твои сомнения и загадки ты получил. А что дальше?

— Дальше? Дальше мы выдыхаем, успокаиваемся и едем в Казань! Вместе!

— Саш, назови мне хоть одну причину, почему я должна остаться после всего того, что сейчас узнала? — тихо прошу я.

Вот и всё. Момент истины. Сердце пропускает очередной удар.

Корсаков замирает, прекращая своё бесконечное хождение по кругу и с какой-то растерянностью и отчаянием смотрит на меня. Каждая секунда равна бесконечности. Так и не дождавшись ответа, я горько усмехаюсь и подхватываю свою сумку с земли.

Не признался.

— Можешь не стараться что-то придумать. Ответ на свой вопрос я уже получила.

Разворачиваюсь и бросаюсь прочь, куда глаза глядят. К новой безрадостной странице в своей жизни. Где больше нет никаких тайн, но и счастья тоже больше нет.