Главное – любить (СИ)

Глава 8

В очередной раз смотрю на часы и едва заметно морщусь. Папа опаздывает. Как всегда, в своём репертуаре. Я не знаю, что у него внутри за механизм, который исправно подсказывает, когда нужно прийти на лекцию и во сколько нужно ехать в аэропорт, но на семейные встречи он опаздывает всегда.

Тяжело вздыхаю и наконец замечаю среди посетителей папу, который громко здоровался с персоналом ресторана. Заприметив меня у окна, он бодро направился в мою сторону. Мне кажется, папа разгадал секрет вечной молодости. На его лице по-прежнему не единой морщины, а волосы ещё не тронуты сединой. Кому скажешь, что он уже разменял шестой десяток — не поверят.

Одет он тоже достаточно современно для своего возраста: светло-бежевая рубашка в мелкую полоску, джинсы и пиджак с закатанными рукавами. Тёмная пышная шевелюра зачесана назад, как по последней моде.

— Лизо-о-о-нчик, — протягивает моё имя папа, и я снова ощущаю себя маленькой девочкой со смешными косичками, которая очень рада, что папа наконец приехал из командировки. Отец широко улыбается и заключает меня в крепкие объятия. — Всё краше и краше! От женихов, наверное, отбоя нет?

— Ну пап…

Каждый раз одна и та же шарманка, которая безбожно меня вгоняет в краску. Ничего не меняется. Я смущённо краснею и одергиваю подол своего синего платья-рубашки.

Папа в курсе, что мы уже полгода как расстались с Лёшкой. Но искренне считает, что, если я при встрече не лью крокодильи слёзы, значит жизнь продолжается, и у меня всё прекрасно.

Присаживаемся за столик, начинаем изучать меню. Отец мимоходом рассказывает, как ездил в том месяце к бабушке с дедушкой. О том как обрадовался новости, что он сам скоро станет дедом, и как чуть не споил на радостях половину научной команды в университете.

— А ты в ближайшем будущем не надумала составить компанию сестре? — хитро подмигивает папа.

Я в ужасе округляю глаза и залпом опрокидываю стакан воды, который любезно принёс нам официант.

— Пап, ну какие дети?! Ты же знаешь, сколько я сейчас работаю, и чего хочу достичь…

— Работа — это конечно прекрасно, не спорю. Но Марго в твои годы, как раз Катюней забеременела, а потом успела и тебя родить. И какую карьеру сделала! Так что, было бы желание…

Вдох выдох, считаю до десяти и так по кругу. Отпустило с третьей попытки. Как у них всё просто! Родить-то родили, карьеру построили, а вот тот факт, кто на самом деле растил нас все эти годы, почему-то уплывает из виду.

— Да и от кого мне рожать, пап? — закатываю глаза я. Нет, в самом деле, не от Корсакова же? Бред!

— Так уж прям никого и нет на примете? — удивлённо вскидывает бровь Юрий Вениаминович. Тихо посмеивается, как будто давно уже раскусил меня и не верит в мою показную скромность.

— Нету. Зато я в том году завоевала звание лучшего продажника. И в этом году премия, можно сказать, тоже у меня в кармане!

— И в кого это вы такие работящие уродились? — хмыкает в ответ папа. А то он не догадывается. Вон половина ответа сидит прямо у меня перед глазами. А вторая, сейчас, скорее всего, гордо вышагивает по делам где-нибудь в районе Таймс-сквер.

Отец переходит на тему науки, и я опять еле заметно вздыхаю. Если он сел на своего любимого конька, то это надолго. Хвала небесам, еду нам принесли достаточно быстро! Я мало, что понимаю в физике, но усиленно старалась вникнуть в то, что он говорит, и не потерять нить разговора. Самое главное, чтобы он ничего не спросил такого, на что нельзя ответить банальной или обтекаемо размытой фразой. А то ещё обидится до глубины души! В этом папа был как настоящий ребенок — он правда искренне не понимал, почему его любимая игрушка может быть кому-то неинтересна.

Я усиленно угукаю в ответ, и периодически в нужном месте вставляю «да ты что-о-о». Кидаю незаметно взгляд на часы. Если папа продолжит в том же духе, то мою сегодняшнюю новость я не успею рассказать. Обед у меня не резиновый.

— Кстати! — вклиниваюсь я в чудом возникшую паузу. Иногда мне жалко студентов, которым приходится слушать господина Бельского. Мне кажется, дай ему волю, он бы сутками напролёт их не выпускал из аудитории и рассказывал, рассказывал, рассказывал… — У меня есть отличная новость!

Отец несколько опешил от резкой смены темы, но с интересом наблюдал, как я начинаю копошиться в своей сумке и через несколько мгновений извлекаю оттуда парочку журналов. Протягиваю их ему с хитрой улыбкой.

— Что это?

— Листай, листай. Там на предпоследней странице увидишь знакомую фамилию.

Отец театрально смачивает указательный палец слюной и старательно начинает перелистывать страницы до конца. Хотя мог бы просто начать с обратной стороны. Наверное, хочет посмотреть, что за издание такое, где его дочь, днюет и ночует.

— Это ты написала? — задает риторический вопрос Бельский-старший. — Молодец какая!

— Да, и теперь буду вести колонку на постоянной основе, — гордо вскидываю голову я.

— Ого! И это правда кто-то читает? — удивлённо спрашивает папа, а я понимаю, что моя улыбка до ушей начинает медленно сходить на нет. В его голосе нет издёвки или сарказма, он правда не понимает. И от этого не менее обидно. Конечно, журналистская деятельность — это не писать научные трактаты по физике. Её можно особо и не воспринимать всерьёз.

Впрочем, как и меня.

— Да, читают, — сухо отвечаю я. Уже жалею, что поделилась. Хотела рассказать, как мне это важно. Что это первый по-настоящему значимый шаг на пути к моей журналистской деятельности, но понимаю, что это бессмысленно. Он просто не поймёт.

— Ничего себе. Тогда поздравляю, доча, — Юрий Вениаминович явно немного растерян, но вновь одаривает меня своей фирменной широкой улыбкой. Она должна была немного разрядить обстановку, но почему-то мне не становится легче. Я смотрю на него и вроде бы радуюсь, что мы наконец, увиделись… Но всё равно не могу прогнать мысль, что порой самые близкие люди максимально далеки от нас. Как будто мы вращаемся на совершенно разных орбитах, и никогда ни при каких обстоятельствах не пересечёмся, и не сможем понять друг друга до конца.

На что я надеялась? Что мне уделят чуть больше своего драгоценного времени, чем обычно? Что это достойный повод? Пожалуй, тогда я точно ошиблась с мечтой. Или с семьей. Это уж как посмотреть.

И ведь понимаю, что он не со зла. И совсем не хочет меня обидеть, даже сейчас, когда вновь начинает рассказывать про свои конференции и научные труды. И от этого становится ещё паршивее. Отец уже отложил журналы на самый край стола, от чего они смотрелись там, как забытый ненужный хлам, который по ошибке зачем-то оставили на столе предыдущие посетители.

— И поэтому ректор попросил меня приехать, ну и конечно же я не мог отказать…

Точно посторонний зритель продолжаю наблюдать, как увлечённо отец рассказывает что-то о сегодняшнем мероприятии. Он даже не замечает, как задевает рукой один из журналов, и тот с тихим шелестом падает вниз. Равнодушно смотрю на его полёт. Перевожу взгляд на отца и понимаю, что если сейчас опять промолчу, то меня просто разорвет изнутри. Но нельзя же вот так сразу за пять минут вывалить на человека все скопившиеся обиды. Так с чего же начать? С чего?..

— Пап, а почему вы с мамой всё-таки вместе? — в очередной раз резко я меняю тему. Но на этот раз выбор был настолько неожиданный, что Бельский-старший замирает с вилкой в руках, забывая донести её до пункта назначения.