Голодные Игры глазами Пита Мелларка

Глава 3. Ментор

Эффи, не унимаясь, рассказывает нам что-то о Капитолии и об Играх. Стараюсь внимательно слушать, а Китнисс явно витает в облаках. Когда, наконец-то, рассказ окончен, Эффи покидает нас, чтобы узнать, где наш ментор — Хеймич. Он единственный живой победитель из 12 дистрикта, поэтому я сам не прочь с ним увидеться, так как от него зависит количество наших спонсоров, а значит, и жизнь. Кто может дать лучший совет о выживании на Играх, как не человек, который смог победить? Конечно, он победил почти 25 лет назад, но все, кто видел это, говорили, что он был незабываем. А еще он жуткий пьяница. Он часто приходит к нам за хлебным квасом, чтобы опохмелиться, но к вечеру уже снова в стельку пьян. К сожалению, это все, что я о нем знаю.

Решаюсь первый заговорить с Китнисс.

— Китнисс, ты уже видела нашего ментора? — в ответ лишь тишина. — Ты можешь не говорить со мной, но с ним надо обязательно! Он может помочь тебе выжить, — слишком сильно выделяю «тебе», настолько сильно, что она сама оборачивается. Возможно, думает, что я оговорился, но это именно то, что я хотел сказать.

Как вообще можно жить с мыслью, что я мог ее спасти, но вместо этого спасся сам? А вот Китнисс сможет прожить без меня, потому что я ей безразличен. Возможно, что сейчас это к лучшему. Ее ничего не сдерживает от того, чтобы пустить мне в сердце стрелу. А вот меня сдерживает. Именно поэтому я не выиграю.

Только мне нужно придумать план по ее спасению. Я же не смогу постоянно бегать за ней и смотреть, нет ли кого поблизости. Хотя если не придумаю что-нибудь, именно так и сделаю. Буду помогать ей, пока кто-то или она сама меня не прикончит. Думаю, отец именно это имел в виду, когда говорил со мной. Игры не изменят мое отношение к Китнисс. Я буду оберегать ее, пока мое сердце бьется.

Тут в комнату вламывается пьяный Хеймич, еле держась на ногах. Встаю, чтобы помочь ему дойти до кресла, но он отталкивает меня и идет в сторону мини-бара. Иду следом и спасаю его от падения, но ему все равно. Он наливает себе полный стакан какого-то вонючего напитка и шагает к креслу. Смотрю в сторону Китнисс и понимаю, что ей все равно на Хеймича. Она даже не сменила позу, с тех пор как я попытался завести разговор. Плюхаюсь рядом с ней и жду, когда Хеймич допьет свое пойло.

— Хеймич, а когда мы начнем? — не выдерживаю я.

— Смотри-ка, твой друг рвется в бой! — говорит Хеймич Китнисс и тычет в меня пальцем.

Она что-то бурчит себе под нос, но ни я, ни Хеймич уж тем более, ее не слышим.

— А она с характером! — смеется он, — может, выпьешь, солнышко? — он тянет ей на встречу бокал, а она еще сильнее от нас отворачивается. От этого «солнышко» Китнисс еле сдерживает себя, чтобы не врезать Хеймичу. Решаю прекратить это и тянусь, чтобы забрать у него то, что он еще не допил.

— Хеймич, я думаю, с тебя хватит, — только дотрагиваюсь до бокала, когда мне в грудь что-то ударяется с огромной силой. Падаю на кресло и пытаюсь восстановить дыхание, а когда уже могу спокойно вдохнуть, то понимаю, что Хеймич врезал мне ногой под дых. Для такого приема нужно тренироваться долгие месяцы. Я его недооценил.

Смотрю на Китнисс и вижу улыбку, Хеймич тоже нагло улыбается и убирает с меня ногу.

— Какой буйный! Да, солнышко? — Китнисс пропускает эту издевку мимо ушей и теперь уже во всем внимании смотрит на смеющегося Хеймича.

— Я очень рад, что смог вас рассмешить, но я хочу прожить на арене хотя бы несколько дней, а ты, Хеймич, должен нам помочь! — командным тоном произношу я.

— Я? — спрашивает он, — почему это?

— Ты наш ментор! — взрываюсь я.

— Хочешь получить совет? — киваю, — смиритесь с неизбежностью своей скорейшей смерти! — он встает и гордо уходит. Я вне себя от злости и уже собираюсь встать и идти за ним, когда в дверь, прямо рядом с головой Хеймича, врезается нож, который секунду назад лежал на столике рядом со мной. Оборачиваюсь и вижу довольное личико Китнисс. Хеймич отшатывается от двери, говорит нам: «Неблагодарные!» и уходит. Переглядываюсь с Китнисс и улыбаюсь ей, а она дарит мне свою улыбку в ответ.

От этого жеста у меня сердце начинает стучать быстрее. Да уж, эта искренняя радость всего лишь от того, что удосужился получить от Китнисс хоть какой-то знак одобрения. И плевать, что скоро умру, но последние дни своей жизни я буду как можно ближе к ней. Поэтому набираюсь смелости и говорю:

— Может, будем союзниками? Ну, хотя бы пока что, — говорю это как можно нежнее и спокойнее.

— Союзниками? Только если в борьбе против алкоголизма Хеймича, — смеется Китнисс.

— Да уж, в этой борьбе мне точно нужны союзники! — театрально потираю грудь, где пару минут назад была нога Хеймича, Китнисс улыбается, но в этот момент заходит Эффи и зовет нас к столу. Мы заходим в большую комнату, где все уставлено едой. Вся комната наполнена всевозможными яствами, от которых у меня текут слюнки. Дома еды хватало почти всегда, но я не сдерживаюсь и рвусь к первому попавшемуся столу. Девушка из прислуги — безгласная, подает мне большую тарелку, но я уже ем пирожное рукой. Оглядываюсь и вижу Эффи, которая стоит с открытым ртом, будто увидела монстра, но смотрит она не на меня, а в другую сторону, где Китнисс набивает полный рот всевозможной едой и не собирается останавливаться. Хеймитч стоит с ухмылкой на лице, ему явно нравится доводить Эффи. А ей ничего не остается, как смириться и повторять все с большей неохотой:

— Да, да. Это все для вас. Берите, что хотите.

Через 10 минут мы с Китнисс наедаемся до отвала и с неохотой ковырявшемся в тарелках. А Хеймитч допивает уже третий стакан, так что его настроение становится все лучше с каждой минутой. Поэтому решаю опять начать наш незаконченный разговор.

— Хеймич, может, все-таки, обсудим нашу стратегию? — осторожно спрашиваю я.

— Стратегия? Все очень просто! Надо всем нравиться! В частности нравиться спонсорам. Если у вас есть спонсоры, значит, в трудную минуту вам могут спасти жизнь. А там, на играх, глоток воды или спичка могут решительно все изменить, — внимательно слушаю и пытаюсь запомнить, как можно больше, тогда как Китнисс озирается по сторонам. Она не воспринимает это всерьез.

— Солнышко, а ты не хочешь получить совет? — с иронией спрашивает Хеймич.

— Я не умею нравиться людям, — сухо говорит она.

— Не правда! — вскрикиваю я, — ты очень талантливая!

— Вот, смотри на Пита и попытайся делать так же, — говорит Хеймич, — знаете, я думаю, что вы не такие уж и безнадежные.

— Спасибо, но у меня другой план. Спонсоры будут не так уж и важны, если меня убьют в первую минуту. Вежливость мне тогда не поможет, — грубо произносит Китнисс.

— Делай, как знаешь, — говорит наш ментор и уходит в бар за выпивкой.

— Зря ты так, Китнисс, — говорю я.

— Не тебе меня осуждать! — возмущенно отвечает девушка.

— Я не осуждаю тебя, просто думал, что если слушаться его первое время, то он начнет давать настоящие советы.

— Я так не думаю, он же вечно пьяный! Какая от него польза? — уже спокойно говорит Китнисс.

— Может, все-таки попробуем? Мы же союзники в этой борьбе с пьянством, забыла?

— Ладно, но если он еще раз назовет меня «солнышко», я его убью! — мы вместе смеемся. Потом Эффи приносит нам кассеты с записями нескольких прошлых игр. Мы смотрим их вместе с Китнисс (наконец-то ей что-то интересно) и Хеймичем, но он скорее пытается убить время, чем смотрит. И понятно почему, ведь в каждых этих играх двое его подопечных умирают. Пару лет назад было особо жестокое убийство трибута из 12 дистрикта. Она была 13 летней девочкой из шлака. С самого начала никого не убивала, а только пряталась, но парень, который был с ней, убил двух профи, и они решили отомстить ему, убив малышку. Это было самое ужасное, что я видел на играх. Ее не просто убили, а пытали на протяжении нескольких дней. Говорят, ее родители бросились бежать в лес, и больше их никто не видел. Возможно, миротворцы нашли и убили их, а еще, может быть, что их сделали безгласыми прислужниками.

Мы просмотрели пару кассет, когда в комнату ввалился пьяный Хеймич. Когда он успел так напиться, ведь я видел его 20 минут назад еще в почти нормальном состоянии? Он не смог дойти даже до середины комнаты, как упал и разбил вазу и фарфоровые чашки. Эффи жутко завизжала, а мы с Китнисс подбежали к нему, чтобы поднять. В этот момент пришли безгласые. Эффи приказным тоном указала им на то, что они должны сделать, и они сразу же начали выполнять указания. Мне стало их дико жаль, потому что этим двоим не дотащить нашего ментора до его комнаты. Пока я думал над тем, чем смогу им помочь, Китнисс взяла инициативу в свои руки и, пытаясь поднять Хеймича, столкнулась с безгласой — рыжеволосой девушкой лет двадцати пяти, она сразу испуганно стала показывать, что извиняется, но Китнисс замерла на месте, пристально наблюдая за рыженькой служанкой, будто пытаясь прочесть ее мысли.

— Китнисс, — я потряс ее за плечо, — все нормально?

— А… Нет, ой, то есть да! Мы никогда не встречались с тобой? — обратилась она к безгласой, а та испуганно потрясла головой, показывая «нет».

— Китнисс, откуда тебе ее знать? — встряла Эффи, — она же изменница! Естественно, ты ее не знаешь.

Оборачиваюсь и вижу растерянный взгляд Китнисс, она явно не может придумать, что ответить Эффи, поэтому решаю ей помочь.

— Она же похожа на Делли Картрайт! — говорю первое имя, которое приходит в голову. Хотя Делли — наша с Китнисс одноклассница, совсем не смахивает на рыжую безгласую, но об этом никто не узнает. Китнисс сразу понимает, почему я так сказал, и кивает в знак согласия.

— Точно! Она очень на нее похожа! — да, конечно, актриса из нее никакая, но все равно нам все верят и переводят тему. Китнисс на секунду бросает взгляд на меня и одними губами говорит: «Спасибо».

Мы смотрим еще одни Игры и решаем идти спать, но я не собираюсь засыпать, потому что мне интересно, откуда Китнисс может ее знать. Останавливаю ее у двери комнаты.

— У Делли появился двойник из Капитолия? — в шутку говорю я.

— Пит, не здесь¸- отвечает Китнисс, — у меня чувство, будто за нами наблюдают.

— Эффи сказала, что скоро будет остановка на дозаправку. Не хочешь погулять? — подмигиваю ей.

— Ладно, когда эта твоя остановка? — и тут, как по команде, поезд начинает останавливаться. Улыбаюсь, понимая, что она от меня не отделается.

— Прямо сейчас, идем же! — говорю, направляясь к выходу.

Внутри поезда прохладно, а на улице очень даже тепло. Теплый воздух вначале резко бьет по лицу, а потом нежно обволакивает кожу, будто теплое одеяло. Китнисс сразу начинает говорить, хотя я даже не задал вопросов.

— Я видела ее уже. В лесу. Мы с Гейлом видели ее, — без всякого желания говорит она.

— Она бежала из двенадцатого?

— Не думаю, она была слишком вымотана, еще с ней был парень, он был ранен, она тащила его на себе.

— Так, значит, она бежала с парнем из какого-то дистрикта. Вы с Гейлом видели их, но как они попали в руки к миротворцам?

— Мы охотились, когда вдруг над нами завис планолет. Мы сразу спрятались под утесом, и тогда я увидела эту девушку с парнем. Она искала убежища и заметила меня. Она смотрела на меня глазами полными надежды, но мы ничего не успели сделать. Из планолета вылетело копье и проткнуло парню грудь, и его подняли на борт уже мертвого. А девушка бросилась бежать, но было поздно. Ее тоже подхватили сетью и подняли, — я переваривал рассказанную мне историю и видел, как у Китнисс на секунду глаза наполнились слезами, но она быстро отвернулась, чтобы я не увидел ее слабости.

— Китнисс, ты не виновата! Ее уже, наверное, искали, и вы не смогли бы ей помочь, — осторожно говорю я.

— Я знаю, но ее глаза — умоляющие помочь, я не смогу забыть, — почти шепотом отвечает Китнисс, — извини меня, я пойду. Уже поздно.

— Да, я тоже уже иду. Спасибо, что рассказала, — в ответ она лишь кивает и заходит внутрь поезда. Решаю пройтись еще пару минут, чтобы обдумать услышанное.

Была уже глубокая ночь, но я так и не мог уснуть, потому что мысли не давали мне покоя. Просто хочу заснуть и забыть обо всем, что происходит вокруг, но не могу.

За один день, проведенный в поезде, изменилось достаточно многое. Самое главное это то, что Китнисс стала обращать на меня внимание. Мы общаемся иногда так мило, что можно подумать, будто мы давно дружим. Это очень хорошо, ведь, чем сильнее она доверяет мне, тем больше шансов спасти ее. Следующее изменение произошло с Хеймичем. Он стал немного верить в нас. Не сомневаюсь, что, когда он увидит способности Китнисс, то его вера увеличится во много раз, что не скажешь обо мне. Что я умею? Печь торты. Ах да, еще мой старший брат учил меня рукопашному бою, но я не смог превзойти его, а на арене есть профи, которые в сто раз сильнее моего брата, поэтому это умение мне не пригодится. Есть один талант, который может помочь. Маскировка. Между прочем, маскировка это не самое последнее в выживании. Например, если меня ранят, то я на время смогу замаскироваться, а потом, когда наберусь сил, буду дальше помогать Китнисс. Только вот одна проблема — плана у меня нет. Сегодня мы просмотрели несколько предыдущих Игр, но там никто даже не собирался никому помогать, а я надеялся, что смогу запомнить что-то важное для спасения. Но в последние годы трибуты спасали только сами себя. Можно спросить Хеймича, возможно, что он видел что-то подобное, но он же вечно пьян. Надо с этим что-то делать.

Еще понимаю, что за эти дни, оставшиеся до Игр, мне нужно завершить некоторые дела. Во-первых, постараться перестать обижаться на мать. Слишком много унижений я перетерпел за свою жизнь, поэтому простить ее мне очень тяжело, но отпустить обиды нужно. Хорошо, что с отцом нас всегда связывали очень теплые отношения, он всегда пытался поддержать меня, часто повторял, что гордится. Даже на прощание сказал, что верит в меня. Значит ли это, что он верит в мою победу? Думаю, это значит, что он верит в то, что я смогу помочь Китнисс. И в этом он прав. Странно, конечно, что он переживает о девушке, которую почти не знает, а только покупает у нее дичь.

Хотя причина совершенно не в дичи. Однажды отец поделился со мной очень личной историей, которая многое объяснила мне о сложных взаимоотношениях в нашей семье. Было это пару лет назад. Моя мать разбудила меня ни свет, ни заря, чтобы я начал работать в пекарне пораньше. Это было за день Жатвы. Я тогда болел какой-то простудой и был жутко слаб. Я попытался объяснить это ей, но в ответ услышал только оскорбления и получил подзатыльник.

— Ты, бесполезный мальчишка, не мог заболеть в другой день? Ты понимаешь, что завтра Жатва? Это значит, что весь дистрикт кроме двух семей будет праздновать, что их ребенка не выбрали! Ты понимаешь, что все захотят купить что-либо у нас? — кричала она.

— Да, мама. Все кроме Шлака.

— Мне плевать на людей из Шлака! И мне плевать на твою болезнь! Быстро поднимайся и иди в пекарню! — она стащила меня с постели и толкнула в сторону двери. Я уже думал, что упаду, но отец подхватил меня и прошептал:

— Одевайся, сынок. Буду ждать тебя у крыльца.

Я послушно выполнил его указание, и, когда вышел на улицу, он уже ждал меня там с двумя кружками чего-то горячего. Я подошел к нему, и он отдал мне одну кружку.

— Держи, сын, выпей это, — я понюхал содержимое. Оно пахло просто безобразно. Запах алкоголя смешанный с запахом какой-то травы. От этой вони я скорчил нос.

— Что это? — спросил я.

— Это лекарство. Выпей и через пару часов тебе полегчает. Одна очень хорошая девушка научила меня делать его, когда я был в твоем возрасте. С тех пор я сразу пью это, если начинаю болеть, — мечтательно произнес он.

— Девушка? У тебя была девушка до мамы?

— Ну да, сынок. Она была гораздо раньше твоей мамы. Это была моей первая любовь, но у нас ничего не вышло, — сказал отец.

— Правда? Ты никогда не рассказывал мне о ней, — будто с намеком на то, что я хочу услышать всю историю, сказал я.

— Да, она была из семьи аптекарей. Прекрасная во всех отношениях девушка. И я думал, что мы проживем с ней всю жизнь, но случилось ужасное. Ее лучшая подруга была выбрана на Жатве. Это была 50 квартальная бойня. К сожалению, подруга не вернулась и она настолько отчаялась в жизни, что решила все полностью изменить, в том числе и парня. Она стала встречаться с шахтером из шлака и забыла меня, а я не мог ее забыть. Конечно, пока не появилась твоя мать. Вот так все и было, — подытожил он.

— А где она сейчас, эта девушка? — не унимался я.

— Продолжает жить в Шлаке. Ее муж погиб в шахте, и она сама воспитывает двух дочек. Возможно, ты знаком с одной из них. Она твоя ровесница — Китнисс Эвердин, — когда он произнес это, я просто был в шоке. Мой отец любил мать девушки, которую люблю я.

— Эээ, да, я знаю Китнисс. Мы одноклассники, — сказал я.

— Китнисс больше похожа на отца. С жестким и пробивным характером. А вот ее младшая сестра — Примроуз, она точная копия своей матери. Даже внешне она будто ее отражение много лет назад, — я молча слушал, но отец ничего больше не хотел говорить, — ну ладно, сынок. Сегодня у нас тяжелый день. Выпей лекарство и иди в пекарню. Я попрошу братьев помогать тебе, пока травы не подействуют. Главное, не попадайся маме на глаза, — он взъерошил мои волосы и направился домой. Немного погодя, я тоже вошел в дом. Лекарство действовало очень быстро, и уж через час я был полон сил.

Вспоминаю эту историю и понимаю, что отец заботится не просто о Китнисс, а о ее семье, потому что любил (а может, и любит до сих пор) ее мать. Пока думал об отце, мои веки стали тяжелеть, я начал погружаться в сон, как вдруг раздался оглушительный крик. Все двери и окна закрыты, но не услышать его невозможно. Это кричала Китнисс. Вскакиваю с кровати и задеваю тумбочку, с которой слетает ваза и разбивается на миллион осколков.

«Эффи меня убьет». Но даже не успеваю притронуться к осколкам, чтобы собрать их, как ко мне осторожно заходит безгласая — та самая девушка, которую Китнисс видела в лесу. Она жестом спрашивает, можно ли ей войти. Киваю, и она бросается убирать осколки.

— Нет, что ты! Я сам уберу! Я же разбил, — говорю я и вижу недоумевающий взгляд.

— Чему ты так удивляешься? — спрашиваю с улыбкой, — я не капитолиец, могу сам убрать за собой. Не бойся, если спросят, я скажу, что все убрала ты!

Она кивает мне, будто говорит “спасибо” и собираетсы уходить.

— Стой, подожди, — останавливаю я у выхода.

— Это Китнисс кричала? — она кивает.

— Ей плохо? — отрицательно машет головой.

— Кошмар приснился? — «Да».

— Кто-то пошел ее успокоить? — безгласая пожимает плечами.

— Слушай, можешь не отвечать, если не захочешь, но я не могу не спросить, — она подходит ко мне ближе и подносит палец к своим губам, будто, говоря: «Говори тише».

— Ты же уже видела Китнисс, да? Ну, я имею в виду, до того, как она пошла добровольцем на Игры, — после моей фразы ее глаза округляются, она начинает испуганно озираться по сторонам и разворачивается, чтобы уходить.

— Стой, пожалуйста! Я никому не скажу, можешь мне верить, — девушка задумывается, и все же возвращается обратно ко мне.

— Я прав? Ты видела ее в лесу, так?

«Да» — кивает она.

— Она очень винит себя в том, что произошло с тобой и этим парнем, — в ее глазах столько боли, что я буквально это чувствую.

— Извини меня, я не должен был это говорить, — но уже поздно, из ее глаз начинают капать слезы. Не придумываю ничего лучше, как подойти и обнять ее. Она вначале не понимает, что и зачем я делаю, но потом придвигается ко мне ближе и утыкается носом в мое плечо.

— Тише, тише, не плачь, все могло быть хуже, — говорю и глажу ее по спине, хотя сам понимаю, что, куда может быть хуже? Через пару минут она собирается и перестает плакать.

— Этот парень был твоим братом? — спрашиваю у безгласой.

«Нет» — безмолвно отвечает она и дотрагивается до своего безымянного пальца.

— Это был твой муж?

Девушка утвердительно кивает.

— Мне очень жаль. Наверное, ты ненавидишь нас всех… — она подходит ко мне и трясет головой, будто говорит: «Нет, нет, нет!»

— Ничего страшного, если это так. Тебя заставляют прислуживать нам. Выполнять все, что нам вздумается! На твоем месте я бы тоже всех ненавидел. Слушай, а из какого дистрикта ты бежала? — задаю еще один вопрос. Она ничего не отвечает, а только с непониманием смотрит на меня. Потом поднимает палец вверх, показывая «Подожди минутку». Киваю. Она бегает по комнате и переворачивает разные предметы, начиная от мыльницы, заканчивая одеялами. И наконец, берет в руки полотенце и находит, что искала. Поднесит его ко мне и указывает на маленькую бирку, где написано «Собственность Капитолия». У меня отвисает челюсть.

— Ты из Капитолия сбежала?

«Да» — кивает она, улыбаясь моей реакции.

— Так вот почему вас выследили… — она снова кивает. Потом показывает на часы и на дверь, говоря этим, что ей пора. Киваю, а потом смотрю на осколки, рассыпанные по всей комнате. Девушка улыбается и берет веник, а я беру совок. Вдвоем мы собираем все осколки за пару минут, и она, улыбаясь, уходит. И тут я вспоминаю еще кое-что.

— Подожди! — она, уже не задумываясь, оборачивается и вопросительно смотрит на меня.

— Я забыл спросить, как тебя зовут?

Безгласая ищет глазами предмет, на котором могла бы написать свое имя, и берет зеркало, выдыхает, отчего зеркальце потеет, и пишет на нем пальцем «Эвелин».

— Эвелин, — читаю я вслух, — красивое имя.

Девушка опять берет зеркало и ниже своего имени пишет «Спасибо», а потом добавляет «за все», стирает все надписи и смотрит на мою реакцию.

— Тебе спас… — тут я останавливаюсь, потому что опять слышу крик, — Эвелин, как думаешь, сходить и успокоить ее — хорошая идея?

Она, смеясь, показывает мне «Нет».

— Ну, тогда я сделаю это, — она кивает, и мы смеемся с ней вместе. Потом она выходит, а я немного позже иду в соседнюю комнату, где спит Китнисс.

Дергаю дверь, и она оказывается открытой. Захожу. В комнате стоит приятный лавандовый запах от ароматической лампы. У меня была такая, нам ее подарил мэр на день рождения моего отца. Ее, наверное, поставили безгласые, чтобы прекратить кошмары Китнисс, но это не помогло.

Потом вижу Китнисс: она клубком свернулась на краю огромной кровати, лицо напряжено, волосы прикрывают половину лица, одеяло скомкано на другом краю. Не думая, подхожу к ней, расправляю одеяло и укрываю ее, убираю с лица волосы и поправляю подушку, а потом она хватает меня за руку. Я уже подумал, что она проснулась, но нет. Она сделала это сквозь сон. На лице у нее все мышцы напряжены, она сейчас опять закричит. Не вырывая у нее свою руку, сажусь рядом и глажу ее по голове.

— Тише, тише, Китнисс. Все в порядке. Я посижу с тобой, а ты спи и не бойся. Тебя никто не обидит, пока я здесь, — говорю шепотом, будто маленькому ребенку.

Она не просыпается, но успокаивается. Берет еще крепче мою руку и подкладывает ладошку себе под щеку. Глупо, наверное, но я сижу со счастливой улыбкой на лице и смотрю, как она спит. Мой сон улетучился еще во время разговора с Эвелин, поэтому я просто наслаждаюсь обществом Китнисс.

Так я и сижу еще несколько часов, и за это время ни один кошмар не беспокоит Китнисс, но когда начинает светлеть, ее сон становится менее крепким, и я, боясь, что попадусь, проскальзываю обратно в свою комнату. Ложусь на кровать и сразу засыпаю.

Просыпаюсь от смешного голоса Эффи.

— Пит! Просыпай уже! Нас ждет важный преважный день! — я переворачиваюсь на живот, но она не уходит и мне приходиться проснуться. «Эх, Эффи, если бы ты знала, какая у меня была важная преважная ночь, ты бы не стала будить меня до вечера!» — думаю и улыбаюсь отражению в зеркале.

Комментарий к Глава 3. Ментор

Дорогие читатели, продолжение будет выходить регулярно, так что не забудьте подписаться, чтобы получить уведомление.

Буду рада получить любые ваши отзывы!)