Глава 19. Закат последнего дня

Ярко-голубые капли медленно исчезали, высыхая, а я все стояла и смотрела на свои руки, не в силах двинуться с места. Постепенно пришло полное понимание того, что я наделала — убийство одного из магистров Академии, да еще и с использованием странной и страшной древней магии вейров… Как вообще у меня это получилось? Я же маг-целитель, который должен защищать и лечить разумных существ, но никак не уничтожать их с особой жестокостью! И все же, какая ирония — один из лучших боевых магов страны погиб в схватке с девушкой-целителем, да еще и недоучившейся!

Странно, но после того, как прошел первый шок, накатила волна облегчения от того, что мне все-таки удалось выжить, и не просто выжить, а узнать кое-какие проясняющие всю эту историю факты. Огорчало только, что, скорее всего, путь назад мне теперь заказан, да и как-то страшновато даже представить, что со мной сделает милорд ректор вкупе с Советом…

Огромный багровый диск закатного солнца коснулся горизонта, тяжело наваливаясь на землю, напомнив почему-то толстяка-трактирщика в одной из таверн Меоры — он точно так же опирался своим необъятным животом на промасленную стойку, но в нелегкой борьбе стол неизменно побеждал… Растерявшие за день все свое тепло лучи заглянули через открытое окно в комнату, мазнули по щеке, пробежались по стенам и недоуменно затихли — видимо, давно здесь не случалось таких кровавых расправ. Эти-то лучи и вывели меня наконец из подобия транса, в который погрузило произошедшее — я вспомнила, что через несколько минут, когда скроется за горизонтом последний отблеск заката, зацветет Камень Айры, и вот тогда-то точно станет поздно что-то решать. В отчаянии оглядев молчаливые каменные стены и снова не найдя — зря надеялась — даже намека на дверь, я подошла окну. Что ж, если есть только один выход…

— Подушечку внизу не постелить? — язвительно осведомился низкий мужской голос откуда-то из-за спины, и я резко развернулась, готовая к любым неожиданностям. Как оказалось, к любым, кроме падения в стиле «мешок муки на мельнице» — когда одна нога уже на мраморном подоконнике, резко разворачиваться опасно… В результате я бесформенной кучкой покоилась на полу под окном, хмуро оглядывая тихо хихикающего у дальней стены мужчину. А посмотреть там было на что — пришлось себе признаться, что совершеннее человека мне видеть никогда раньше не доводилось, даже на магических иллюстрациях в сотнях и тысячах прочитанных книг. Хотя спустя несколько секунд я засомневалась, что это вообще человек — не успели широкие плечи незнакомца оторваться от стены, на которую он опирался, как он уже помогал мне подняться на ноги и устроиться на краю кровати. Сам незнакомец остался стоять у открытого окна. А я, наткнувшись на внимательный взгляд, которым сверлил меня мужчина, не нашла ничего умнее, чем спросить:

— А вы вообще кто?

На что красавчик с тяжелым вздохом отвернулся и задал встречный вопрос:

— Нравится?

— Что? — не поняла я.

— Город, — пояснил мужчина, кивнув подбородком в сторону пейзажа за окном, и я почему-то отчетливо ощутила, что ответ для него невероятно важен. Может быть, поэтому я ответила так искренне, как никогда:

— Очень. Красивее города в жизни не видела.

Контуры тела незнакомца на миг поплыли, как в мареве над раскаленным песком, но тут же приобрели прежние очертания, а сам гость развернулся ко мне и без тени улыбки на лице поинтересовался:

— Тогда за какой такой надобностью ты только что собиралась украсить его живописным кровавым пятном? Думаешь, именно твоего распростертого внизу тела ему так не хватает? Мне вот так не кажется, уж прости!

— Но мне нужно было как-то выбраться из этой чертовой комнаты! — вспылила я. Еще бы — пришел тут какой-то умник без приглашения, да еще и издевается!

— Да ладно, зачем так сразу… Тут миленько, только прибраться немного не мешало бы, — и он шагнул чуть в сторону от застывающей на полу лужи, но, заметив мое зверское выражение лица, примирительно поднял руки ладонями вверх:

— Во-от, теперь я вижу, что ты в порядке. Собственно, именно этого я и добивался — чтобы ты снова обрела способность ясно мыслить, и желательно без смертельно опасных последствий. Что ж, Лета, приятно познакомится — меня зовут Теа-Шетт, можно просто Шетт.

Красноречивое молчание, видимо, оказалось лучше любого из тех невнятных звуков, которые я сейчас была способна произнести, потому что незнакомец — хотя какой он теперь незнакомец? — улыбнулся и пояснил:

— Да, и еще по совместительству Дух Камня. Ну и главное — и единственное — божество Вейраны. Строго говоря, я совсем даже не Бог, но моих детей мне в этом переубедить никогда не удавалось, так что последние несколько тысячелетий я уже и не пытаюсь. Только в обморок не падай, ладно? — он предупреждающе шагнул вперед, заметив мой остекленевший взгляд.

До этих слов я не могла бы с уверенностью сказать, что обморок мне не грозит — все-таки слишком много событий на одну мою неокрепшую психику, — но теперь… Не доставлю я ему такого удовольствия!

— И не собиралась, — пробурчала я, возвращаясь в нормальное состояние. — Так все-таки, что ты здесь делаешь?

— О, ну догадаться, естественно, очень трудно… Тебе помогаю, глупая!

— А зачем? — резонный вопрос, который почему-то смутил моего гостя, на высоких скулах которого проступил едва заметный румянец.

— Ну-у… Причин несколько. Во-первых, мне до чертиков надоело каждый год терять по одному, а то и больше, члену своей семьи — потому что каждый вейр в некотором роде мой далекий потомок. Кроме того, от тебя сейчас зависит жизнь дорогого мне… э-э… человека. Ну и… а вообще, хватит уже вопросов! Ты собираешься успеть на церемонию или нет?

Вовремя напомнил. Я оглядела свой костюм, который, как ни странно, выглядел вполне пристойно — еще бы, ведь вся кровь магистра рванула в прямо противоположном от меня направлении, — и согласно кивнула.

— Собираюсь. Но вряд ли успею, — сухо констатировала я становившийся все более ясным факт, на что Шетт только усмехнулся.

— Успеешь. Иди уже.

Мда. Весело. И как он это себе представляет?

Мой скептический взгляд не остался без внимания, и отлепившийся от окна Дух Камня пересек комнату, коснувшись противоположной стены, в которой раньше была моя дверь.

— Догадываешься, кто тебя здесь запер? — дождавшись утвердительного кивка, он продолжил, — а как, тоже догадываешься?

— Магия камня. — Ответ был кристально ясен любому мало-мальски сообразительному человеку. В самом деле, если на месте двери сейчас сплошной булыжник, а каждый первый в этой стране владеет магией камня, глупо было бы предполагать что-то другое!

— Именно. А ведь Кейрет не раз тебе говорил, что все вейры владеют ею. Так почему ты решила, что ты — исключение?

— Но ведь… Я не чистокровный вейр! И я всю жизнь прожила в Алерии, не превратившись в вейр'инка, не зная ничего о Вейране! К тому же магия камня ни разу не проявила себя, хотя я пыталась…

— Плохо пыталась, — сухо заметил Шетт, — а насчет всего остального… Ты не представляешь, скольких трудов мне стоило отрезать тебя от Вейраны. Когда твоя мать перешла Велларийские горы, ты должна была стать вейр'инком уже в ее чреве — и бедную Ниту в этом случае можно было бы только пожалеть. Но мне удалось отречься от тебя, оградить от нашей магии — и только поэтому ты до сих пор жива. Хотя повторить такое когда-нибудь мне бы не хотелось, все-таки это меня чуть не убило — но речь не об этом. Лета, когда ты оказалась в Вейране и узнала о том, кто ты есть, больше ничего не удерживало твой дар. Поверь, ты можешь управлять камнем не хуже любого другого вейра. А то, что Кейрет об этом не знает — так это даже лучше, у тебя останется еще один козырь.

Шетт поманил меня к себе, и я послушно приблизилась. Прохладные пальцы стиснули мою руку и прижали ладонями к камню:

— Помнишь, как ты чувствовала металл? Так вот с камнем все обстоит точно так же. Просто сосредоточься, представь себе место, куда ты хочешь попасть…

Ему легко говорить, а для меня стена по-прежнему оставалась всего лишь холодным, твердым камнем. Как, скажите, можно что-то почувствовать в этой огромной глыбе горной породы? И когда я уже было совсем отчаялась, под моими ладонями что-то дрогнуло. Ощутимо нагревшийся камень шевельнулся снова, грубые выступы стали сглаживаться, ямки выравниваться, а вся стена подернулась сероватой дымкой.

— Молодец, — тихо шепнул Шетт, — а теперь вспомни Кристальный зал, и скала сама проложит тебе дорогу.

В голове сами собой всплыли картины недавнего прошлого: вот мы с королевой идем к мраморному постаменту, на котором возвышается величественный каменный цветок. Вот друзья столпились вокруг Камня Айры, споря о том, что за силовые потоки уходят от него вглубь скалы. Вот Кейрет отводит мою руку от цветка, не давая заглянуть внутрь, дотронуться…

— Достаточно, — низкий голос пробился ко мне сквозь туман воспоминаний, и я тряхнула головой, возвращаясь к реальности. Прямо передо мной открывался овальный, высотой в человеческий рост, слабо освещенный тоннель длиною в несколько десятков шагов. Гладкие стены испускали тусклый зеленоватый свет, живо напомнивший мне о дороге через Велларийские горы. Туннель слепо заканчивался такой же гладкой вертикальной стеной.

Я уже собиралась шагнуть вперед, но голос Теа-Шетта остановил меня:

— Лета, один совет. Когда дойдешь до конца тоннеля, вспомни, что камень может делать все, что ты ему прикажешь. Абсолютно все.

Я кивнула, гадая, что именно он хотел этим сказать, и уже собиралась его переспросить, но высокая, атлетично сложенная фигура уже исчезла, оставив на прощание лишь тихое «Удачи…». Последний раз оглянувшись на почти скрывшееся за горизонтом солнце, я решительно ступила на каменный пол новоявленного тоннеля.

* * *

Двумя этажами выше, в комнате принцессы, под ворохом сваленных на кровать одеял слабо шевельнулся спящий эльф. Тонкие пальцы с силой комкали воздушную ткань простыней, роскошные платиновые волосы взмокли от пота, правильные черты лица исказились болезненной гримасой. Эльфы вообще плохо переносят снотворное, но этой ночью у Кайле просто не было другого выбора.


Далеко отсюда, в больничном корпусе, слабо замигала Сфера Жизни, и спустя минуту в палату ворвался взволнованный доктор. Светловолосый паренек сейчас был лишь бледной тенью себя самого — исхудавший, с посеревшей кожей, на которой теперь особенно заметны стали обычно невидимые веснушки, он все это время яростно боролся за свою жизнь. И побеждал. Но повидавшего многое магистра Ортеса беспокоило совсем другое — его пациенту сейчас ничего не угрожало, а значит, что-то случилось с одним из двух его друзей. Покачав головой, он провел руками над успокаивающейся Сферой и отошел к окну. Меора давно уже спала, и магистр прекрасно знал, что ничем не может помочь Рьену и Лете, но смутное беспокойство не отпускало. И самый уважаемый врач Алерии, тяжело опустившись на свободную кровать рядом, тихо зашептал слова давно забытой молитвы.

* * *

Кристальный зал был точно таким же, что и всегда. За многие годы я привык к его сияющим стенам, к спокойной умиротворенной тишине — и к тяжелому траурному молчанию в тот единственный день в году, когда двери его открывались для всех вейров. Не единожды я проходил по этой дороге, ведущей к постаменту с Камнем Айры, но никогда еще так четко не осознавал всю тяжесть происходящего. Даже в тот страшный год, когда отец принял метку. Сегодня настал мой черед — у Цветка должен быть Дождь.

По огромному полю бутонов гуляли волны, поднимаемые несуществующим ветром. Цветы выросли, из зеленых превратились в черно-красные и теперь тихонько покачивались, едва ли не облизываясь в предвкушении. Сотни закутанных в черное фигур молча стояли рядом с краем поля и ждали. Ждали только меня.

Сразу после войны здесь собирались все оставшиеся в живых вейры, но с годами несмотря ни на что нас становилось больше, и сейчас здесь были лишь главы семейств. Что ж, не будем заставлять их нервничать — через несколько минут зайдет солнце, а мне еще надо пройти эту невероятно длинную дорогу до Камня и не сбиться с шага…

Бледная, заплаканная Кайле, застывшая под своей ледяной маской мать, нервно кусающий губы Лиэт… Я не спеша прошел мимо них, изо всех сил стараясь, чтобы ни одна эмоция не отразилась на лице раньше времени. Это только у Леты, моей маленькой Леты такого бы никогда не получилось… Простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что я с тобой сделал? Я представил, как она просыпается сейчас, ничего не соображая — дрёма вообще-то не была лучшим снотворным из всех возможных, но тут уж ничего не поделаешь — и наконец понимает, что произошло. Она никогда не узнает, что я просидел возле нее, спящей, всю ночь и почти весь день. Не думал, что это окажется так трудно — знать, что больше я ее никогда не увижу…

Я подошел к дрожащему от нетерпения цветку. Пора.

* * *

Двадцать семь шагов. Каждый из них был вечностью, но вместе они пролетели быстрее секунды — и вот уже зеленоватые стены тоннеля тускло светятся позади, а под моими ладонями только гладкий холодный камень. Я знала, что за ним — так необходимая мне пещера, но вот как туда попасть… Было ясно, что просто выйти туда было бы недостаточно — раз Кейрет так не хотел, чтобы я там оказалась, он вполне может мне помешать. Что же делать?

«Просто посмотри…»

Камень под моими руками дрогнул, и низкий гул сложился в слово-совет. Спасибо тебе, Дух Камня…

Зеленовато-коричневая порода стала нагреваться, по поверхности поплыла такая знакомая уже дымка, и я поспешно отдернула ладони: «Стой! Не спеши!». Камень послушно застыл, прислушиваясь, а я тихим шепотом продолжала развивать свою мысль: «Я не могу сейчас туда выйти. Пожалуйста… Ты можешь стать прозрачным? Мне необходимо знать, что там происходит…». Откуда-то пришла непрошеная мысль о том, как забавно, должно быть, я сейчас выгляжу: разговаривать с камнем вряд ли является признаком душевного здоровья. Теплая стена толкнулась мне в руки, передав ощущение ехидной улыбки одного недавнего знакомца, и снова поплыла — но уже по-другому. И без того гладкий камень начал становиться все более похожим на зеркало, и в конце концов зеркалом и стало. А потом серебряная дымка в нем рассеялась, и сквозь абсолютно прозрачное стекло стало отчетливо видно все происходящее в Кристальном зале.

* * *

Нервно крутившая в пальцах медно-рыжую прядь Тэй оглянулась на невозмутимого друга и сердито прошипела:

— Неужели сам не мог всего этого сделать? Что, если она не успеет?

Опирающийся о спинку дивана Теа-Шетт нависал над девушкой, задумчиво разглядывая прилипшую к своему «окошку» Лету. Вся противоположная стена в просторной комнате, где сейчас находилась парочка, являла собой точно такое же стекло, через которое Лета наблюдала за Кристальным залом, только гораздо крупнее. Шетт оставил его для Тэй, зная, что неугомонная девчонка вся изведется, если не будет знать, что происходит.

— Конечно же мог. Но ты не хуже меня знаешь, что она должна все сделать сама. И не переживай, у нее еще есть время. Видишь, принц только подходит к алтарю…

Тэй нетерпеливо шикнула на него и вся подалась вперед — слишком много судеб зависело от происходящего, чтобы можно было хоть что-то пропустить…

* * *

Открывшаяся мне картина поражала своей мрачной торжественностью. Оказалось, я «вышла» прямо к постаменту с Камнем Айры, чуть сбоку от него. Мне было прекрасно видно все происходящее в зале, и я еще раз прочувствованно поблагодарила Шетта за такой подарок.

Зал остался таким же, став в то же время совсем другим. Сильнее всех изменился цветок — казалось, он стал еще крупнее, лепестки налились насыщенным багровым цветом, по золотистым жилкам непрерывно бежал мерцающий сок. Края лепестков призывно дрожали, чуть приоткрываясь и тут же захлопываясь — цветок напоминал выброшенную на берег рыбу, которая жадно втягивает вместо воды обжигающий воздух, беззвучно моля хотя бы о капельке влаги. Смотреть на это было страшно, особенно зная, что именно нужно цветку — всего лишь еще одна жизнь. Некстати подумалось, каково это — добровольно отдавать свою кровь ненасытному цветку? Больно ли это? А может, наоборот…

Взгляд перескочил на небольшие взволнованно колышущиеся бутоны, точь-в-точь повторяющие движения Цветка Айры. Гигантское поле постоянно находилось в движении, не позволяя рассмотреть отдельные цветы — но было ясно, что они тоже подросли за прошедший день и точно также ждут — не дождутся своего Дождя. А он в этот момент медленно шел по каменной тропинке вдоль сияющих стен — плотно сжатые губы, решительно нахмуренные брови… Неужели я запомню тебя именно таким?

Сотни фигур в капюшонах, с ног до головы укутанные в черные плащи, молча склоняли голову и отступали на шаг назад. Наверное, даже хорошо, что сюда можно было зайти только в такой одежде — я была больше чем уверена, что на скорбных лицах тех, кто там внизу ожидал сейчас начала Цветения, нет-нет да и проскакивало облегчение, радость за свою семью, которую в этом году минула такая страшная участь, и страх за год будущий. Видеть это я бы уж точно не хотела…

Не скрывали своих лиц только члены семьи — Кайле, Лиэт и королева Леа. На заплаканную Кайле было до невозможного жалко смотреть, а королева как всегда стояла с бесстрастным спокойствием на равнодушном лице, и только лихорадочный блеск глаз выдавал бушующие в ней эмоции. Неужели она так и не заплачет?

И тут я увидела причину такого ее спокойствия. За Кейретом послушно семенила маленькая, с головой укутанная в плащ фигурка. Я возмутилась и восхитилась одновременно — каков жук! Кейрет вел за собой полноценную иллюзию — иллюзию меня! Неудивительно, что никто ничего не заподозрил — выполнена она была превосходно, и распознать ее мог либо маг, либо чистокровный эльф. Кстати, а где Рьен? Неужели и его за компанию со мной дрёмой угостили, чтобы представление Кейрету раньше времени не испортил?

Тем временем принц добрался до мраморного подножия Камня — а теперь уже настоящего, живого Цветка — Айры. «Я» послушно встала рядом с ним. Нет, ну надо же — и когда только успел так напрактиковаться? Не иначе у них в королевской библиотеке пара древних учебников завалялась…

Стихли и так немногочисленные шорохи и шепотки, и в зале воцарилась абсолютная тишина, которую нарушил только низкий, как всегда чуть хрипловатый голос Кейрета:

— Сегодня, в очередной День Цветения, новым Дождем должен был стать я. Но одна из наших гостей, маг-целитель по имени Лета, решила…

Речь принца растекалась по залу, как кусочек масла на горячей сковороде, обволакивая и усыпляя бдительность матери, сестры, дяди… Но не мою. Ни один из них не был магом, и поэтому не видел, что это длинное велеречивое восхваление меня было нужно лишь для того, чтобы Кейрет мог сплести свое последнее заклинание — защитный купол. Вот зачем тебе нужны были мои уроки, любимый — каменный барьер вмиг разнесет любой вейр, найти здесь столько металла для стального барьера невозможно, да и Кайле не стоит сбрасывать со счетов. А вот классическая людская магия — это выход. Неподготовленный человек (или вейр, что не так уж и важно) никогда не сможет пробить «купол». Да-а, всё предусмотрел, ничего не скажешь. Ну или почти всё…

Плетение завершилось, и в мягком голосе Кейрета вдруг прорезался металл:

— Вот так это должно было бы выглядеть. Но не будет.

Отброшенная в сторону «я» растаяла черной дымкой, а вокруг принца вырос «купол» — чуть мерцающая золотистыми искрами полусфера, о которую и ударился кулак бросившегося вперед Лиэта. Я смотрела в его расширившиеся зрачки, краем глаза заметив чуть дрогнувшие губы королевы и боль, застывшую на перекошенном отчаянием и ужасом лице Кайле. Больше медлить нельзя — но и спешка мне не поможет. Думай, Лета, если хочешь поймать за хвост свой последний шанс!

Кейрет обернулся к родным:

— Мама, Кайле… Простите. Но иначе я не могу, — и протянул руку к лежавшему сбоку от него кинжалу.

Он не видел, как из стены за его спиной вышла я, как спокойно вошла в «купол» — еще бы, сама ведь его учила плести такую защиту… Возможно, он мог бы прочесть это в глазах своей сестры — но они были полны слез. Лицо королевы исказила гримаса страха, горя и ярости — странно, с чего бы… — но он принял ее на свой счет. Поэтому принц так удивился, услышав за спиной моё спокойное:

— А придется.

Медленно-медленно он развернулся ко мне, но тихое «Лета, не смей!» слетело с губ на долю мгновения позже — все было уже кончено. Мне теперь не нужно было оружие, чтобы напоить Цветок — моя кровь стала мне так же послушна, как и любая другая. Но только он об этом не знал… И густая, цвета весеннего неба капля даже и не подумала ослушаться, срываясь с протянутого к бутону запястья прямо в жадно распахнутую пасть дрожащего в возбуждении цветка.

Легкая полуулыбка тронула губы — я же говорила, любовь моя — придется…

Загрузка...