Голубая кровь

Глава 21. Хранительница

Я уже успела забыть, как красива бывает весна — чистое бирюзовое небо над головой, нежная, радующая глаз зелень… Именно раскинувшаяся передо мной картина сейчас занимала все мои мысли. Где-то в животе кружились в странном танце невесомые бабочки, душа пела и рвалась в такое манящее небо… Глаза сами собой закрылись, легкие наполнил хрустальной чистоты воздух, и казалось, что еще чуть-чуть — и я растворюсь в этом ласковом зове просыпающейся весны, забыв обо всем на свете… На плечо вдруг легла чья-то прохладная ладонь, и я вздрогнула и очнулась:

— Так всегда бывает в первый раз. Ты привыкнешь, — спокойный мелодичный голос показался странно знакомым, а когда я обернулась, чтобы посмотреть на его обладателя… Передо мной стояла женщина из моих видений и снов. Каштановые волосы свободно спускались по плечам, в глазах прыгали озорные искорки, а ее правильное молодое лицо озаряла теплая, участливая улыбка. Заметив огонек узнавания в моих глазах, Айра, а это была именно она, улыбнулась еще шире и жестом пригласила меня следовать за ней. Только тут я заметила, что стою на чистенькой, аккуратной дорожке из плотно подогнанных друг к другу камней, хотя я могла бы поклясться, что еще минуту назад этой тропинки здесь не было…

— Пойдем, я провожу тебя к дому, — снова напомнила о себе Айра, и я покорно последовала за ней. Потихоньку возвращались воспоминания — о Вейране, о Дне Цветения, обо мне и принце и о том, почему я здесь оказалась. Хотя где это — здесь? Идущая на шаг впереди Айра оглянулась и легонько качнула головой, опережая готовящийся обрушиться на нее поток моих вопросов:

— Потерпи немного, Лета, я все тебе объясню.

И мне ничего не оставалось, как снова ее послушаться.

Маленький нарядный домик, утопающий в густых зарослях цветущих фруктовых деревьев, к которому спустя несколько минут привела меня Айра, был похож на сказочный настолько, что я даже усомнилась в его реальности. Правда, когда я, зазевавшись, запнулась о какой-то корень, сомнений у меня несколько поубавилось, а уж когда из распахнувшейся двери вышел тот самый умирающий воин из моего видения на Равнине Духов… Правда, сейчас он казался живее всех живых — и вот это-то не давало мне покоя. Где я, черт возьми, оказалась?!

— Лета, это мой муж Сетт. А впрочем, я вижу, что ты и сама его узнала. Милый, это и есть наша спасительница, Лета, — прервала сумбурный поток моих мыслей Айра.

Мужчина широко улыбнулся и крепко обнял меня, как обнял бы потерянную в далеком детстве сестру:

— Рад с тобой наконец познакомиться, Лета. Айра мне уже все уши о тебе прожужжала. Ну что, пойдемте в дом?

Изнутри их семейное гнездышко полностью оправдало мои смутные ожидания — ну точь-в-точь пряничный домик из детской сказки. Хотя он был не лишен некоторого очарования, к тому же чувствовалось, что здесь давно уже живут любящие друг друга люди. Я устроилась на удобной деревянной скамье у широкого стола, напротив меня села посерьезневшая Айра, и пока я судорожно выбирала из ста тысяч роившихся в голове вопросов один-единственный, с которого мне бы хотелось начать разговор, она снова меня удивила. Чуть подавшись вперед, Айра окинула меня цепким внимательным взглядом и внезапно спросила:

— Лета, что тебе известно о Богах?

— Ну-у… То же, что и любому другому человеку — что они создали наш мир и остались где-то рядом с нами, иногда помогая в наших нуждах, иногда наказывая за проступки…

— Ясно. Значит, ничего не известно, — подвела итог волшебница и скупо улыбнулась. — Дело в том, что правда известна немногим, и большинство познавших уже никому ничего не могут рассказать. Боги действительно создали наш мир и еще тысячи тысяч других, но они не остались ни среди нас, ни даже где-то рядом. Собственно, никто не знает, где их дом и куда они уходят после очередного Творения — возможно, что они так и кочуют из одного мира в другой, создавая себе все новые и новые игрушки. Может быть, именно в этом цель их бесконечной жизни. Но, как и любой рачительный хозяин, они не могут бросить свои творения на произвол судьбы, оставляя в мирах своих наблюдателей и помощников. Мы зовем их Хранителями, и именно их и почитают как Богов люди, вейры, эльфы и все прочие разумные расы, хотя Хранители далеко не так могущественны, как принято думать… В общем-то, у каждой расы свой главный Хранитель, а у людей, как у самой многочисленной, их несколько.

— И какое отношение это имеет ко мне? — задала я абсолютно глупый, но крайне важный для меня сейчас вопрос. В тот момент мне было глубоко плевать на Богов, их помощников и вообще весь мир — меня волновало только место, где я оказалась, и то, чем же завершилось Цветение. Айра лишь иронично подняла бровь:

— Самое прямое, между прочим. И если ты не будешь меня перебивать, я тебе это объясню.

И почему мне все время приходится признавать ее правоту, кто-нибудь может сказать?! Но я все же покорно замолчала и кивнула головой в знак согласия.

— Так получилось, что Хранители смертны. Вообще они могут жить тысячи лет, но иногда что-то случается, и один из них умирает. Тогда на замену ему обычно приходит новый, но однажды этого не произошло. Немногим более двух тысяч лет назад бесследно исчез Главный Хранитель человеческой расы, и младшие Хранители, его подопечные, не смогли справиться без него с тем, что на них так внезапно свалилось. Тогда-то и разразилась Алая война… Конечно, младшие попытались позвать на помощь настоящих хозяев этого мира, но вот получилось ли это у них или нет — кто знает. Во всяком случае, новый Хранитель так и не появился.

Захваченная историей, я потрясенно замолчала — получается, человечество все это время жило, можно сказать, безо всякого надзора? Да и Алая война, во всех хрониках проходящая как религиозный поход Алерии против Вейраны, на деле не должна была случиться? И если подумать, в этом есть некоторая доля иронии — ведь главным флагом Алерии в этой войне было утверждение, что Вейрана поклоняется ложном божеству, хотя как раз человечество и было покинуто Богами и их посланниками…

— Жаль, что я ничего этого не знала тогда, — печально продолжила Айра. — Возможно, я не была бы так глупа и беспечна. Но будем считать, что все, случившееся с нами, было лишь к лучшему, — и она вновь улыбнулась, становясь похожа на озорную девчонку.

— Тебе легко говорить, — не удержалась я от шпильки в ее адрес, — это не тебе пришлось умирать в тронном зале чужой страны, под жадными взглядами сотен вейров!

— Если помнишь, именно там я и умерла, — подмигнула мне неизвестно чему радующаяся волшебница, — а вообще, если быть совсем уж точным, мы с тобой не вполне мертвы.

Выдержав эффектную паузу и вдоволь налюбовавшись моими округлившимися глазами — очевидно, склонность к театральным жестам у нее со временем никуда не делась — Айра соизволила наконец пояснить:

— Видишь ли, мы в мире Хранителей. У каждого Хранителя он свой, и десятки таких микромиров живут рядом с миром-хозяином.

— Но если это так, значит, ты…

— Угу, — лучезарно улыбнулась волшебница, — с недавних пор я стала одним их младших Хранителей. Понимаешь, я совсем не помню, что произошло со мной после моей смерти там, в Кристальном зале. Я показала тебе это, но смогла передать только то, что помнила сама — твои сны и видения были частью нашего плана, и нам здорово повезло, что способность к этому передалась тебе от отца. Иначе мне было бы гораздо сложнее до тебя достучаться…

— Я по-прежнему ничего не понимаю, — пожаловалась я Айре, и волшебница смущенно потупилась:

— Хорошо, давай по порядку. Так вот, очнулась я уже в накопителе. Оказалось, что этот мерзавец Толлен, — при воспоминании о магистре Айра скривилась, как от зубной боли, — был до ужаса честолюбивым, но при этом непозволительно талантливым молодым магом, который где-то откопал старые записи о мощных накопителях силы — их запретили еще в мое время — и воспроизвел один из них. До сих пор не понимаю, как ему удалось заполучить мою душу — а именно это и произошло. Оказалось, с помощью артефакта он намеревался собрать достаточно силы, чтобы заявить о себе как о величайшем маге. Он хотел, чтобы с ним наконец стали считаться магистры Академии, правители всех сопредельных государств — по его мнению, он давно этого заслуживал… В общем, он заставил меня рассказать все о себе и о том, что случилось за много сотен лет до его рождения в тронном зале вейранских королей — у хозяина артефакта есть множество очень неприятных способов добиться правды от порабощенной души… А потом он наконец придумал, как получить все, чего так страстно желал.

Айра перевела дух и внимательно вгляделась мне в лицо:

— Лета, он нашел сообщника в Вейране. Я не знаю, кто это, и никто не знает — они тщательно скрывались, зато я прекрасно осведомлена об их планах. Они почти пятьсот лет собирали в свой артефакт души тех, кто уходил в День Цветения, и силу, высвобождавшуюся при этом. Сегодняшнее Цветение должно было стать последним, потому что накопитель был почти заполнен, не хватало лишь одной-единственной души. Узнала я это от Хранителя Вейраны — кстати, ты с ним уже знакома.

— Неужели Шетт? — как-то обреченно спросила я и, получив в ответ утвердительный кивок, почему-то даже не удивилась.

— Теа-Шетт нашел меня лет пятьдесят назад, в один из Дней Цветения — только в этот день я могла ненадолго улизнуть незамеченной из артефакта. Когда я узнала о разрушительных последствиях моего проклятия, мне стало очень не по себе, — призналась Айра, а я еще раз поразилась ее непосредственности. Не по себе ей, ага! Из-за нее столько народу погибло, а ей всего лишь не по себе! Тем временем не догадывающаяся о моих терзаниях Айра продолжала:

— И когда он все мне объяснил, мы решили действовать вместе. К несчастью, сил у Толлена к тому времени было уже больше чем достаточно, и мы ничего не могли предпринять в открытую. Вот тогда-то я и вспомнила о лазейке, которую уговорил меня оставить мой старый учитель в тот безумный день, когда все это началось.

И я снова увидела перед собой отважного старика, умоляющего свою обезумевшую от боли и горя ученицу об одном крошечном шансе для целого народа…

— Мы с Шеттом устроили так, что твоей матери пришлось бежать в Вейрану — она одна была одной из немногих людей, кто сумел бы в одиночку преодолеть Велларийские горы. К тому времени Шетт нашел способ вытаскивать меня из чертова артефакта чаще, чем раз в год, — и Айра снова поморщилась — видимо, накопитель не само веселое место для отдыха…

— Именно Нита должна была стать нашим общим спасением — но что-то пошло не так. Однажды мы перестали видеть в ее будущем эту жертву, и прояснилось все лишь тогда, когда мы узнали, что она ждет ребенка. Вот тогда мы поняли, что ты — наш последний шанс. Так что все, что с тобой случилось — это во многом моих рук дело, — виновато призналась Айра, хотя я и не думала ее в чем-то винить… Как ни странно, я ее понимала — и ее, и Шетта, да и я почти ни о чем в своей жизни не жалела. Кроме разве что того, что никогда больше не увижу Кейрета…

— И я до сих пор поверить не могу, что у нас все-таки получилось, — покачала головой Айра. — Столько раз все висело на волоске… Когда Кейрет получил метку, я наконец окончательно покинула артефакт, и видимо, тогда-то Толлен все понял. Только чудом вы все остались живы в этом долгом путешествии в Вейрану… Кстати, именно тогда он заменил артефакт Тенью — поняв, что остановить тебя у него не получилось, Толлен решил подстраховаться. Знал бы он, что это все равно ему не поможет! — зловещая ухмылка на лице Айры заставила меня поежиться и возблагодарить небеса за то, что это не меня угораздило перейти ей дорогу…

— Но почему я осталась жива? Или, как ты сказала, не совсем мертва? — этот вопрос не давал мне покоя, и я уже устала ждать, когда же словоохотливая волшебница наконец подойдет в своем рассказе к этому моменту.

— Я тебя перехватила, — довольно улыбнулась та, — прямо у самого Края. Знаешь, когда умирающий человек уходит за грань, у нас еще есть маленький шанс его спасти — для этого всего лишь надо знать, где и когда он перешагнет черту в мир, откуда уже нет возврата. А я это знала с точностью до секунды, поэтому для тебя ничего еще не кончилось.

— А что произошло с Цветком? — взволнованно спросила я, вспомнив, как наливались моей голубой кровью его лепестки — ведь до этого такого с ним не случалось…

— Отцвел, — ухмыльнулась волшебница, напомнив мне сытого кота, укравшего у хозяйки из-под носа целый горшок сметаны и донельзя этим довольного, — а твоя кровь разрушила накопитель. Когда я произносила свое проклятие, то и подумать не могла, что однажды человеческая — пусть и наполовину — девушка добровольно станет Дождем для Цветка… А уж что она к тому же будет полноценным магом крови! И вообще, по-моему, прожорливое растение умерло не иначе как от удивления — две тысячи лет однообразной диеты, а тут такой десерт, — заразительно расхохоталась Айра, а спустя несколько мгновений к ней присоединилась и я. Странное дело — меня абсолютно не волновало, что мы сейчас вроде как говорили обо мне, и что это я не так давно в муках отдавала свою жизнь у мраморного алтаря… В моей душе царили мир и спокойствие, и я страстно желала, чтобы так оно и оставалось — желательно навечно.

— Так что проклятие потеряло силу, Толлен понес заслуженную кару, артефакт уничтожен, а ты можешь вернуться назад, — заключила уже успокоившаяся волшебница, поразив меня этой фразой до глубины души.

— Вернуться? Ты это серьезно?! Я что, действительно могу вернуться обратно? — я все никак не могла в это поверить, даже несмотря на то, что Айра кивала уже, наверное, в сотый раз.

— Можешь. И вернешься — что-что, а это в моих силах, дорогая моя. Правда, есть еще одно… — и волшебница замялась, пытаясь подобрать нужные слова. Ну конечно, когда это все было так просто! Я уже приготовилась к самому худшему, когда она наконец решилась:

— Я не могу с уверенностью утверждать, что там тебе ничего не грозит. Не забывай, у Толлена в Вейране был сообщник, и он остался на свободе. Мало того, мы с Шеттом даже не знаем, кто это мог быть, даром что Хранитель вейров просто обязан знать все, что там происходит. Из этого следует только один вывод — это не простой житель Вейраны, а какой-то высокопоставленный или магически одаренный вейр. Или и то и другое, — мрачно подытожила Айра, а я чуть было не рассмеялась от облегчения. Нет, ну в самом деле — это же такой пустяк! Какой-то неизвестный подельник неудачливого магистра, который к тому же не сможет больше воспользоваться силой уничтоженного артефакта… Да разве это сравнится с возможностью снова оказаться по-настоящему живой, снова обнять друзей и любимого?..

Проницательная Айра тепло улыбнулась и поднялась из-за стола:

— Тогда не будем терять время. Для твоего успешного возвращения, в принципе, хватило бы только моей силы, но будет гораздо лучше, если тебя там будут ждать. И мое чутье Хранителя подсказывает мне, что нужный момент наступит совсем скоро…

Стрела сидела на спинке пустой кровати в очень чистой, совершенно белой комнате и ждала. Вообще-то она была здесь уже не раз, сначала по просьбе хозяина, а потом просто потому, что ей этого хотелось. Птенцы начали подрастать и вполне могли остаться на несколько часов без присмотра, пищу добывать не было необходимости — за Стрелой и ее выводком прекрасно заботились — и к тому же ей так нравилось сидеть здесь и наблюдать… Бледный юноша с копной пшеничных волос, разметавшихся по подушке, лежал почти неподвижно уже много дней. Вокруг него слабо мерцала разноцветными искрами тонкая оболочка, и Стрела знала, что ей не следует без необходимости ее нарушать — да она и не собиралась этого делать. Ей просто нравился этот человек.

Вообще она знала его уже давно, почти с самого своего детства, но почему-то только теперь она прониклась к нему сочувствием и даже некоторой нежностью. Она даже подумывала попросить его в качестве хозяина для одного из ее птенцов. Но это будет еще не скоро, а сейчас она сама не могла понять, что же заставляет ее так пристально вглядываться в осунувшееся лицо с заострившимися скулами…

Внезапно глаза человека распахнулись, и он попытался сесть на кровати. Тут же тревожно запищала его круглая оболочка, но он не обратил на нее ни малейшего внимания — человек смотрел прямо на птицу. Пронзительно зеленые глаза на исхудавшем лице казались еще больше, но в них горел все тот же неукротимый огонь, который так удивлял и восхищал ее раньше.

— Стрела, — позвал ее человек, и она даже не удивилась тому, что он ее узнал — иначе и быть не могло. Два взмаха мощных крыльев — и вот она уже сидит, крепко обхватив протянутую к ней руку. Острые когти, должно быть, больно царапают кожу, но человек даже не поморщился — он не отрывал взгляда от глаз гостьи.

— Стрела, — удовлетворенно подтвердил человек, и ей почудился вздох облегчения в его голосе. — Если ты здесь, значит, с Рьеном все в порядке. Но вот Лета… Стрела, мне кажется, с ней что-то случилось. И мне срочно нужен твой хозяин.

Птица беспомощно и хрипло вскрикнула, и тут в комнату ворвался доктор Ортес с целой свитой помощников.

— Дерек! Когда ты очнулся? Это Стрела тебя разбудила? Как ты себя чувствуешь? — на человека посыпался град вопросов, а птица смиренно поникла под обвиняющим взглядом магистра и, повинуясь его отрывистому кивку, направилась к окну. Оглянувшись, она успела увидеть протянутые к ней руки и умоляющий взгляд человека, который продолжал шептать:

— Найди Рьена, пожалуйста, найди…

Хмурый и болезненно бледный, но как всегда безукоризненно одетый эльф мрачно смотрел на танцующий свой непрерывный танец огонь. Притихшая Кайле устроилась в кресле в самом дальнем углу комнаты, освещаемой лишь пламенем камина, и ее почти не было видно. За окном царила глубокая ночь, и казалось, что весь мир растворился в ее чернильной темноте, и во всей вселенной не осталось никого, кроме них двоих.

Внезапно почти полную тишину комнаты нарушил мелодичный голос Кайле:

— Рьен… Что ты теперь будешь делать?

Эльф неопределенно повел плечами и наконец обернулся. Глядя в ставшее таким чужим и бесстрастным лицо, Кайле чувствовала горечь потери — его и своей. Он потерял друга, а она, кажется, сейчас навсегда теряет свою любовь…

— Думаю, я останусь здесь еще на несколько дней — нужно собрать вещи Леты, разобраться в ее бумагах… А потом вернусь в Академию — кто-то же должен рассказать им о случившемся.

Сухой надтреснутый голос был так не похож на переливающийся серебряными колокольчиками голос Рьена, что Кайле заставила себя вновь поднять глаза и убедиться, что это действительно он. Внезапно тень удивления, промелькнувшая на лице эльфа, на миг оживила скорбную маску:

— Стрела! — удивленно пробормотал Рьен и вгляделся куда-то далеко-далеко, сквозь каменные стены замка — а спустя минуту его лицо озарила привычная и так любимая ей улыбка:

— Дерек очнулся! И он вроде бы в порядке…

И тут же вся его радость потухла, как будто порыв ветра из распахнувшегося окна задул все свечи в праздничном зале:

— О Боги, Кайле… Что я ему скажу?..

Я рывком распахнул тяжелую деревянную дверь и без колебаний шагнул в сияющий всеми цветами радуги зал. На мне уже не было этого отвратительного черного костюма — и мне было все равно, пропустит ли меня Кристальный зал без него или нет. Но дверь открылась без всякого сопротивления — а жаль, в глубине души я надеялся, что меня тут же испепелят на месте за вопиющее нарушение правил.

Зал был даже наряднее обычного — но мне не было никакого дела до этих красот. Расстояние до всё еще сбегавшего вниз по стене водопада я преодолел в несколько мучительно долгих минут — каждый вдох давался с трудом, обжигая легкие и вызывая злые слезы. Наверное, я никогда больше не смогу войти в этот зал снова. И если бы я не разбил тот бокал с водой, мне бы и сейчас не пришлось стоять здесь, в этом мягком рассеянном свете разноцветных кристаллов, которые всего несколько часов назад так равнодушно взирали на то, как умирает вместо меня моя любимая.

Ледяная вода послушно наполнила высокий бокал — точную копию разбитого, и в нее мягко опустилась голубая горошина. Прозрачные бирюзовые искры брызнули от нее во все стороны, ударились о хрустальные стенки и потухли, растворившись в воде.

Я устало прислонился к массивному мраморному столу, разглядывая на свет содержимое бокала, в котором сейчас была растворена крошечная капля голубой крови бесстрашной, решительной и такой упрямой Леты… Полная, абсолютная апатия завладела мной, и я даже не удивился, когда мне на плечо вдруг легла чья-то легкая ладонь — и это при том, что в зале совершенно точно никого не было, да и быть не могло.

— Что, ваше высочество такие напитки только через соломинку пьет? — раздался негромкий голос, в котором сквозь насмешку проступала безграничная тихая нежность. — Так вы это, не стесняйтесь — если что, я мигом за ней сгоняю!

А вот тут я уже не поверил своим ушам. А заодно и глазам, когда, обернувшись, увидел широко улыбающуюся Лету — живую и совершенно реальную! А уж когда эта язва, хитро сощурившись, притворно скуксилась и запричитала:

— Вот так всегда, поверишь, значит, в легенды о вампирах, приедешь к ним в логово, умрешь даже, чтобы кровушки могли вдоволь нацедить — а они ее пить отказываются… — тут уж все сомнения отпали сами собой. В общем-то, в тот момент я бы мог выпить воду из вазы, где до этого неделю простояли срезанные полевые цветы, и ничего не заметить — а уж несколько глотков прозрачной холодной воды из бокала и вовсе показались ничего не значащей мелочью. Особенно по сравнению с последовавшим за этим поцелуем…

Тонкие изящные пальцы, унизанные драгоценными кольцами, судорожно стиснули край дорогого шелкового шарфа. Да как она посмела, эта нахальная девчонка — прибрала к рукам Кейрета, разрушила проклятие, а теперь еще и умудрилась вернуться в мир живых! С ее смертью оставалась еще крошечная надежда хоть как-то исправить положение, довести начатое дело до конца — пусть и без помощи Толлена, — но теперь… Скомканный шарф с надорванным краем полетел в сторону, а хрупкие пальчики сомкнулись на рукояти извлеченного из складок платья небольшого, но даже на вид очень острого кинжала. И так едва различимая фигура отступила еще дальше в тень. Что ж, война уже проиграна, и этого не исправишь. Но вот добавить к меду победы терпкую горечь потери ей еще вполне по силам…