Горячий шоколад в зимнюю ночь

Глава 16

Зак

– З ак… Зак, проснись.

Ласковый голос окутывал меня словно нежный бархат, и я, сладко причмокнув, уткнулся носом в одеяло.

Стоп. Я же не укрывался перед сном, откуда на мне одеяло?

– Зак, на дворе ночь. У тебя разболится голова, ты с обеда ничего не ел. Просыпайся.

Смысл слов проник в мое сознание, вдребезги разбив сонливость. Я подскочил на кровати и в удивлении уставился на испуганную Тину. Она осторожно коснулась моего плеча, и я несколько раз моргнул и протер кулаком глаза.

– Эй, ты чего? Все в порядке? – спросила она.

– Черт… Сколько я спал? Где Рири?

– Успокойся, все хорошо, – ласково прошептала Тина и погладила меня, едва касаясь пальцами оголенного участка кожи на шее. – Мы с ней почти закончили макет, погуляли, поужинали, посмотрели передачу про пчел. Потом я проследила, чтобы она приняла душ и почистила зубы, и сейчас Рири сладко спит.

– Merde. – Я встал с кровати и начал ходить по комнате, чтобы быстрее прийти в себя. – Как я мог проспать целый день? Охренеть! Мне нужно готовиться к экзаменам, нужно…

Тина приблизилась ко мне и обхватила ладонями лицо.

– Тебе. Нужно. Отдохнуть, – отрывисто произнесла она, как будто хотела вдолбить в мою голову каждое слово. – Помнишь, ты сам советовал мне иногда давать себе возможность немного расслабиться, чтобы не сломаться. Дай себе денек передышки. Тебе это необходимо.

– Я есть хочу, – сказал я осипшим после сна голосом.

Тина ласково улыбнулась.

– Пойдем, мы с Рири оставили тебе жаркое.

– Наверно, она обиделась, что я совсем не уделил ей внимания.

Тина накрыла мою ладонь своей.

В последнее время она постоянно прикасалась ко мне. Я не возражал, напротив, был очень даже за. Это наталкивало меня на определенные мысли, но я боялся, что это всего лишь плод моей фантазии.

– Зак, – мягко произнесла она, – твоя сестра умная девочка. Я объяснила ей, что тебе нужен отдых, и она все поняла. Мы прекрасно провели время вдвоем, не переживай.

Поев, я почувствовал прилив сил и бодрости. Все это время Тина сидела рядом со мной и рассказывала о том, чем они с Рири занимались.

– Рири просто удивительная. Знаешь, я даже жалею, что у меня нет младшей сестры.

– Тебе мало двух старших?

– Вот именно, они старшие и постоянно меня опекают. Особенно Эмма. У нас разница всего три года, а она ведет себя как моя мать. И это очень злит меня. – Тина недовольно дунула на прядь волос, упавшую ей на лицо.

Я перекатывал вилкой горошину по опустевшей тарелке.

– Знаешь, я бы хотел, чтобы у меня была старшая сестра или брат. Может, тогда бы мне удалось избежать многих… неприятностей.

Перед глазами на мгновение вспыхнул образ, преследовавший меня в кошмарах, от которых я только недавно смог избавиться. Я отбросил вилку, хотя лучше бы с такой же легкостью отбросил все воспоминания, которые причиняли боль.

– Давай посмотрим что-нибудь? – резко перевел я тему, пока Тина не начала задавать лишние вопросы.

– Давай, – растерянно отозвалась она. – Что хочешь посмотреть?

– Не знаю, какую-нибудь тупую комедию или легкий фильм, над которым не нужно ломать голову. На что-то серьезное мой мозг сейчас не способен.

– Может, посмотрим фильм, о котором ты говорил? – Тина уставилась в одну точку, словно пыталась вспомнить название. – Ну, под его саундтрек мы еще танцевали.

– Имеешь в виду «Соседку»? – Я довольно усмехнулся. – Потянуло на горяченькое?

Тина моментально покраснела.

– Там есть откровенные сцены?

– Это фильм про порноактрису, как думаешь, Мотылек? – Я придал лицу серьезное выражение, хотя с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться. Я обожал смущать ее.

Тина облизнула нижнюю губу и, медленно выдохнув, торжественным тоном объявила:

– Я хочу посмотреть этот фильм. И плевать, какие там есть сцены. Я уже давно совершеннолетняя.

Это стало последней каплей, и я захохотал в голос.

– Боже, Тина, – задыхаясь, простонал я. – Ты как будто оргию собралась смотреть. Хотя теперь я жалею, что в фильме нет ничего подобного.

Она шлепнула меня по плечу, но это лишь сильнее развеселило меня.

– Да ну тебя, – с досадой проворчала она. – Иди к себе, а я буду смотреть здесь одна National Geographic.

– Расслабься, Мотылек. – Я положил руки на стол и оперся на них подбородком, заглянув Тине в глаза. – В «Соседке» от силы пара откровенных сцен, и они гораздо скромнее того, что снимает «Нетфликс». Пойдем?

Тина погладила меня по голове, растрепав волосы, словно я был ее щенком. Будь у меня хвост, я бы им радостно завилял.

– Пойдем, но сразу предупреждаю: начнешь отпускать пошлые шуточки – я уйду.

– Я тоже хочу предупредить: диван в гостиной жутко неудобный, так что тебе придется спать на моей кровати, как и в прошлый раз. – Я сделал драматическую паузу. – И терпеть мои пошлые шуточки.

– Я уйду спать к Рири. – Тина сложила руки на груди и вздернула нос, всем своим видом показывая: «Выкуси, придурок».

– Ладно, понял, никаких пошлых шуток, – сказал я, подняв вверх скрещенные пальцы, и она раздраженно закатила глаза.

Изо всех сил сдерживая идиотскую ухмылку, я направился в комнату. Пока Тина переодевалась в ванной в пижаму, я нашел фильм в интернете и принес газировку и крекеры. Я долго думал, стоит ли расстелить постель или оставить ее заправленной, чтобы все это не было слишком интимно.

Ты собираешься смотреть сопливую мелодраму с девчонкой на своей кровати, а потом спать с ней. Куда еще интимнее?

Внезапно у меня в голове возник вопрос: почему Тина так легко согласилась спать в одной кровати со мной? В прошлый раз я перенес ее спящую сюда. Но сейчас…

Обдумать это мне не удалось, потому что из ванной, примыкавшей к моей комнате, вышла Тина в свободной футболке и коротких пижамных шортах. Заметив торчащую из-под воротника лямку лифчика, я облегченно выдохнул. То, что она не сняла его, было к лучшему. Безопаснее. Уж слишком хорошо я помнил умопомрачительный вкус ее груди.

– Садись. – Я похлопал по месту рядом с собой и, когда Тина опустилась на кровать, протянул ей банку содовой.

Ее волнистые волосы были распущены и щекотали мое плечо, но я бы не посмел отодвинуться, даже будь это колючие иглы. Напряжение между нами нарастало, хотя мы не смотрели друг на друга и не разговаривали, пока следили за сюжетом фильма. Вернее, Тина следила, а я лишь наблюдал за ней. Считывал все эмоции, мелькавшие у нее на лице, словно она была открытой книгой.

Если она удивлялась, ее брови смешно приподнимались домиком, а в те моменты, когда персонажи начинали нести чушь или совершали идиотские поступки, она недовольно морщила нос или поджимала губы, отчего на ее подбородке появлялась милая ямочка. А еще мне нравился ее смех – такой звонкий и переливистый. Иногда она смеялась так сильно, что начинала похрюкивать, и тогда я смеялся над ней, за что получал подзатыльники или тычки локтем в бок.

Но больше всего меня будоражило то, как Тина смущалась. Всего несколько дней назад она заставила меня кончить в штаны, а сейчас краснела из-за откровенных сцен и пошлых шуток.

Когда в фильме началась сцена близости главных героев, воздух между нами словно сгустился. Кожа плеча и бедра горела в тех местах, где я соприкасался с Тиной. Я не смел смотреть в ее сторону, хотя боковым зрением видел, что ее грудь стала подниматься и опадать более прерывисто и тяжело, слышал, как участилось ее дыхание. Но самым невыносимым было то, что она то и дело бросала на меня короткие взгляды.

Зазвучала та самая песня, под которую мы танцевали. Уже тогда я понимал, что со мной происходит, но не желал это признавать. А теперь…

– К черту это дерьмо.

Я повернулся к Тине так резко, что она вздрогнула, а потом властно обнял ее за талию и впился губами ей в рот. Из ее груди вырвался короткий стон, но я не дал ей возможности что-то предпринять и углубил поцелуй.

«Умоляю, только не отталкивай меня», – мысленно взмолился я и чуть не умер от облегчения, когда Тина обмякла в моих объятиях и ответила на поцелуй. Она зарылась пальцами в мои волосы, и я довольно улыбнулся. Я давно заметил, что ей нравилось прикасаться к ним. Мне же хотелось трогать ее везде. Гладить, обнимать, сжимать, целовать и кусать.

Мое сердце отбивало бешеный ритм, а пальцы подрагивали от волнения, словно я впервые оказался наедине с девушкой. Но с Тиной и правда все было как в первый раз. Мне недоставало воздуха в легких, но я был не в силах оторваться от нее, словно именно она была моим кислородом. Я покусывал ее мягкие пухлые губы, всасывал язык к себе в рот, желая почувствовать ее вкус, и Тина отвечала на все ласки так, как будто жаждала их не меньше.

Может, так и было? Может, не я один сходил с ума?

Боже, пусть так и будет.

Я скользнул руками к ее талии, осторожно, почти несмело забрался под ее футболку и замер в ожидании ее реакции. И то, что сделала Тина в следующий момент, окончательно снесло мне крышу.

Она разорвала наш поцелуй и нетерпеливо стянула с себя футболку. Я не успел даже собраться с мыслями, как она схватилась проворными пальчиками за края моей футболки, и я послушно поднял руки, чтобы она сняла с меня ненужную вещь. Как только черная ткань оказалась на полу, я снова нашел губы Тины своими. Намотал ее длинные волосы на кулак, чтобы они не мешали мне разбираться с дурацкой застежкой лифчика, которая все никак не поддавалась.

Тина отстранилась и, тяжело дыша, заглянула мне в глаза.

– Зак, ты нервничаешь?

– Охренеть как.

– Почему? – в недоумении спросила она и провела ладонью по моей груди.

– А ты не догадываешься? – В моем голосе слышались нотки отчаянья.

Тина нахмурилась, но я не дал ей времени на осмысление моих слов. Одним уверенным движением наконец-то расстегнул ее лифчик и отбросил его на пол, где уже валялись наши футболки. В прошлый раз в комнате Тины было так темно, что я ни черта не разглядел, а теперь был готов упасть в обморок от ее ошеломительной красоты.

Я снова сжал ее волосы в кулаке и слегка потянул, заставляя Тину прогнуться в спине. Я тут же припал губами к ее шее, с упоением целуя, покусывая и облизывая ее кожу, прежде чем медленно спустился к тяжело вздымающийся груди.

– Такая сладкая, – прошептал я охрипшим от возбуждения голосом и накрыл губами твердый сосок. Тина издала громкий стон, и мне пришлось прижать ладонь к ее губам. – Тише, – пробормотал я, не отрываясь от покрытой мурашками кожи, а потом обвел языком ареолу, из-за чего она шумно всхлипнула. – Разбудишь Рири.

Тина начала тереться об меня бедрами, и теперь разбудить сестренку, сладко спавшую в комнате напротив, рисковал уже я. Тина царапала ноготками мою спину, впивалась в плечи и ерошила волосы, прижималась ко мне все сильнее, пока я осыпал влажными поцелуями ее грудь.

– Зак, пожалуйста, – прошептала она так страстно, что я чуть не кончил.

Приложив титанические усилия, я отстранился и аккуратно уложил Тину на кровать. Я навис над ней, уперевшись руками в матрас по обе стороны от ее плеч, но пока не торопился ничего делать. Просто любовался ее точеной фигурой, молочной кожей, длинной шеей, хрупкими плечами с выступающими ключицами и самой прекрасной на свете грудью.

– Какая же ты охренительная, – прошептал я, полностью капитулируя перед ней и своими собственными чувствами, а потом поцеловал ее в губы. Тина обняла меня за плечи и прижалась всем телом. Наш поцелуй был неспешным, глубоким, страстным. Я ласкал ее плечи, сминал грудь и поглаживал бедра, очерчивал изгибы талии и никак не мог насытиться нежностью ее кожи.

Когда она обхватила зубами мою нижнюю губу и прокрутила языком пирсинг, последняя нить моего терпения оборвалась. Я одной рукой вытянул ремень из петель и расстегнул ширинку, но в следующий миг замер.

– Тина?

Я посмотрел на нее, спрашивая разрешения, и она, прикусив губу, кивнула.

Через секунду к футболкам и лифчику присоединились мои джинсы.

Я уже собирался стянуть с Тины до безобразия короткие шорты, как вдруг вспомнил одну важную деталь, которая быстро спустила меня с небес на землю.

– Твою мать, – простонал я и уткнулся лбом ей в плечо.

– Что случилось? – едва различимым шепотом спросила она и запустила пальцы в мои волосы.

– Я никогда не привожу в дом девушек, так что здесь нет презервативов. – Я немного отстранился и виновато посмотрел на Тину. Ее глаза горели неистовым блеском, а губы припухли от моих жадных поцелуев. Мы оба дрожали от неудовлетворенного желания. – Я могу сделать тебе приятно.

Я провел рукой по ее животу, собираясь проникнуть под резинку шортов, но она перехватила мою ладонь.

– Нет, – уверенно ответила она и, обняв меня за шею, заставила перевернуться на спину. – Хочу по-другому.

Я смотрел на нее со смесью любопытства и восхищения.

Такая робкая и стеснительная в жизни, в моих объятиях она становилась раскрепощенной и страстной, и мне это охренеть как нравилось.

Тина оседлала меня и медленно задвигала тазом. Между нами оставалась лишь ничтожная преграда в виде ее шортов и моих боксеров, но она ощущалась как железная ограда. Желание огненным потоком понеслось по моим венам прямо к паху, когда Тина тесно прижалась ко мне. Я сжал руками узкую талию, направляя ее и заставляя двигаться быстрее, вжиматься в меня еще сильнее. Мне хотелось чувствовать ее горячее тело каждой клеткой своего существа. Я притянул ее для жаркого поцелуя, который заглушил прерывистые стоны. Тина обвила меня руками и ногами и прижалась так, словно умирала от холода, а я был единственным источником тепла.

– Ти, ты сводишь меня с ума, – прошептал я сквозь зубы и принялся до изнеможения целовать ее шею и грудь. – Убиваешь…

Вместо ответа она до боли прикусила мое плечо, и это лишь сильнее распалило меня. Я резко перевернулся, так что Тина оказалась подо мной. Обхватив рукой ее стройную ногу, я развел ее бедра шире и устроился между ними.

– Я так хочу тебя, Тина. – Я уткнулся в ее лоб своим и посмотрел в ее глаза. В них блестели слезы.

– Поцелуй меня, – со стоном попросила она, и я тут же завладел ее губами.

Мои толчки были грубыми и неистовыми, а пальцы вжимались в ее тело, оставляя отметины на коже. Страсть и неутолимая жажда затуманили мой рассудок, и мне казалось, что я умру, если прервусь хотя бы не секунду.

Тина извивалась подо мной и шептала мое имя между поцелуями, кусала мои губы до крови и царапала спину и плечи, словно хотела проникнуть под кожу, добраться до сердца и завладеть им.

Ты уже это сделала, Мотылек.

Слова вертелись у меня на языке, и я пытался передать их через поцелуи.

В тот вечер я сказал, что хочу ее, но имел в виду вовсе не секс.

Но то, что происходило сейчас, было для меня настоящей пыткой. Потому что я хотел не только ее тело. Я мечтал оказаться в ее сердце.

Дыхание Тины стало еще тяжелее, а тело напрягалось. Она с громким стоном выгнула спину, подставляя грудь под мои горячие поцелуи, а потом обмякла в моих объятиях. Я провел языком по солоноватой коже от груди к шее, прикусил подбородок и наконец-то впился в ее губы, перехватывая затихающие стоны и делясь кислородом. Несколько секунд агонии – и я содрогнулся всем телом, с протяжным хрипом отрываясь от ее губ.

Мы тяжело дышали и смотрели друг на друга. Ее глаза блестели от непролитых слез, а мои – от переполнявших чувств.

– Ты жалеешь об этом? – прерывистым шепотом спросил я.

В ожидании ответа мое сердце сжалось так, словно я находился в свободном падении.

Тина покачала головой, и я со стоном облечения уронил голову ей на грудь.

Мы пролежали так несколько минут, пока пытались восстановить дыхание и переварить случившееся. Я осыпал ее грудь ласковыми поцелуями, а она водила ладонями по моей спине и перебирала пальцами волосы. Страсть схлынула, но ей на смену пришла трепетная нежность, которая кромсала мою душу в клочья. Со временем движения Тины стали более хаотичными и медленными, а потом и вовсе замерли, когда она уснула.

Мне было совсем не до сна, учитывая, что я проспал весь день.

Я осторожно выбрался из ее объятий, но только для того, чтобы взять из шкафа одеяло. Накрыв им Тину, я сходил в душ, а после устроился рядом. Обнял ее, прижался к мягким губам и без зазрения совести украл сладкий поцелуй.

Я чувствовал себя злобным тарантулом, который поймал в свои сети прекрасного лунного мотылька. В глубине души я волновался, что мои догадки ошибочны и я неправильно растолковал поведение Тины в последние дни, но сдаваться не собирался.

Раньше я никого к себе не подпускал, опасаясь снова ощутить боль предательства. Я стал одиночкой и закрыл свое сердце от всех. Но теперь все мои прошлые страхи оказались ничтожны перед новым – страхом потерять ее.

– Никому тебя не отдам, слышишь? – прошептал я, коснувшись ее щеки. – Ты – моя.