Господство Короля

Глава 16

Аврора

Я рано приезжаю в особняк Кингов.

Намеренно.

Если я собираюсь застрять здесь на следующие шесть месяцев, то с таким же успехом могу сорвать пластырь.

Однако есть кое-что еще.

За исключением шумихи, случившейся вчера вечером за обеденным столом, и того, как я неловко насадилась на пальцы Джонатана, есть еще одна проблема, которая не выходит у меня из головы.

Запись голоса Алисии. Ее предсмертное послание мне.

Учитывая, что Джонатан был ее мужем, он должен унаследовать все, что она оставила.

Если у него была эта запись в течение одиннадцати лет, зачем ему посылать мне это сообщение сейчас? Почему именно таким образом?

Конечно, он потерял меня из виду после смерти Алисии, но может ли это быть еще одной его игрой?

Единственные другие люди, которые могли бы передать мне сообщение Алисии, это ее адвокат или ее сын Эйден.

Не думаю, что адвокат стал бы играть в игры. Что касается Эйдена… Ну, я еще недостаточно его знаю, чтобы строить какие-то теории. В чем я уверена, так это в том, что он даже не знал о моем существовании, иначе не назвал бы меня мамой во время нашей первой встречи.

Кроме того, у него сейчас медовый месяц. Ни за что на свете у него не будет времени на это.

Главный подозреваемый находится внутри этих стен. Джонатан чертов Кинг.

И снова передние ворота автоматически открываются. И снова я смотрю на статую ангела. Мое запястье, где висят часы, зудит, когда дурное предчувствие пробегает по позвоночнику.

Мне жаль, что я не смогла защитить тебя, но я восстановлю справедливость, Алисия.

Когда я была маленькой, она держала меня на коленях и рассказывала истории о феях и замках. Она читала мне фэнтези романы, такие как Гарри Поттер. Мне нравилось, как менялся ее голос каждый раз, когда в сцене возникала опасность. Мои глаза вылезали из орбит, и я, затаив дыхание, ждала, когда развернутся следующие главы.

Несмотря на то, что мы жили в разных мирах, она никогда не заставляла меня чувствовать себя никчемной.

Между нами действительно имелось так много различий, которые необходимо сосчитать. Я выросла в Лидсе, а она жила в Лондоне. Она была аристократкой со стороны обоих родителей, в то время как я была незаконнорожденной простолюдинкой. Ее благородное происхождение проявлялось в мельчайших жестах. От улыбки до нежного хмурого взгляда.

Она говорила с теплотой и мягкостью.

Умереть всего в тридцать слишком тяжело.

И вот почему она нуждается в справедливости.

И вот почему я не могу допустить, чтобы то, что случилось вчера с Джонатаном, повторилось снова. Черт, он муж моей сестры.

Как только я останавливаюсь перед особняком, то достаю свой чемодан. Я взяла с собой предметы первой необходимости и ноутбук, и так как я сохранила свою квартиру, большая часть моих вещей все еще там.

Дверь открывается, и женщина со вчерашнего дня приветствует меня. Рядом с ней стоит мужчина, одетый в элегантный костюм дворецкого. Его кожа настолько бледна, что сквозь поверхность ладони просвечивают вены.

— Том возьмёт ваш чемодан. — она подаёт ему знак, и он молча приступает к действию. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Я делаю это, и хотя я здесь уже второй раз, величие этого места не уменьшается. Во всяком случае, при дневном свете он кажется более грандиозным.

— Как вас зовут? — я спрашиваю женщину, которая идет на шаг впереди меня.

— Марго, — отвечает она, не удостоив меня взглядом.

— Я Аврора.

— Я знаю.

Хорошо. Я полагаю, что сотрудники Джонатана такие же сдержанные, как и он сам. Они тоже не разговорчивы.

Марго ведет меня на второй этаж, а Том следует за нами, как тень, молчаливый и немного жуткий.

Весь особняк таков.

Несмотря на элегантные обои, подходящие для королевского дворца, и золотые украшения на потолках, в этом месте что-то не так.

Твоя сестра впала в депрессию и умерла здесь.

Наверное, так оно и есть.

Кроме того, в особняке Кингов нет прикосновения Алисии. Вообще.

Ее единственное видимое вмешательство здесь — статуи ангелов снаружи. Внутренняя часть, хотя и намекает на изысканный вкус, все в Джонатане — грубые грани и властная мужественность.

Это место предназначено не только для того, чтобы впечатлять, но и для того, чтобы запугивать. Когда вы ходите по этим коридорам, вы подписываете воображаемый договор о том, чтобы делать все, что требует тиран дома.

Марго останавливается перед комнатой и жестом приглашает Тома войти. Он ставит чемодан у входа, кивает и уходит.

Комната такая большая, что занимает почти целый этаж. Элегантная кровать королевского размера установлена на высокой платформе в классическом стиле с современным акцентом. Балкон открыт, что позволяет светлым занавескам развеваться внутри.

В комнате также расположился письменный стол и небольшая зона отдыха.

— Это ваша комната. Завтрак подается в семь тридцать. Никаких обедов в рабочие дни, а ужины в восемь.

— Я не завтракаю.

Она бросает на меня странный взгляд, будто я убила щенка или что-то в этом роде. Что такого сложного в том, чтобы не завтракать? Все, что мне нужно, это кофе, и я беру его по дороге на работу.

Как будто забыв об этом, Марго продолжает говорить своим безличным тоном.

— Вам запрещено на третий этаж.

— Почему?

— Приказ мистера Кинга.

— Если у него есть приказы, он должен сказать мне лично.

Она долго пронзает меня взглядом, словно не веря, что я только что это сказала.

Затем она произносит тем же тоном:

— Если вам что-нибудь понадобится, можете нажать «один» на любом телефоне в особняке. Ужин будет подан через час. — она кивает, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Подождите. — она бросает на меня быстрый взгляд, ничего не говоря. — Где была комната Алисии? Я имею в виду ее и Джонатана.

Я понимаю, что подразумеваю, что Марго была здесь со времен Алисии. Она выглядит такой же взрослой, как Джонатан, если не старше, так что смею предположить, что она работала на него все это время.

— На третьем этаже. Туда, куда вам запрещено, мисс. — она делает паузу. — И миссис Кинг не жила в одной комнате с мистером Кингом.

С этими словами она выходит за дверь.

Ее слова витают в воздухе, как невидимый ореол.

Она только что сказала, что Алисия и Джонатан не жили в одной комнате? Но почему? У них был Эйден, так что, естественно, у них должен был быть секс. И они были не настолько стары, чтобы выбирать отдельные спальни.

Что, черт возьми, происходило в твоей жизни, Алисия ?

Чем больше я узнаю о ней, тем больше мне стыдно за то, что я не нашла времени узнать ее так, как она знала меня.

Правда, я была слишком молода и сосредоточена на чем-то более зловещем, но это не дает мне права полагать, что Алисия была полностью той, какой она показывала себя снаружи.

Игнорируя предупреждение Марго, я выхожу из комнаты и направляюсь к лестнице, по которой мы поднимались ранее. Там есть еще одна мраморная лестница, ведущая на третий этаж.

Сначала я все время оглядываюсь назад, ожидая, что появится Марго и потащит меня вниз за волосы.

Я качаю головой при виде этого образа. Не все дьяволы из моего прошлого.

Понятия не имею, почему Джонатан не дал мне здесь комнату, учитывая, что этаж похож на второй. Почему я чувствую, что ему нравится ощущать свое превосходство, даже когда дело доходит до спальни, в которой я останусь?

Я пытаюсь открыть первую дверь, но она заперта. Кто, черт возьми, запирает дверь в собственном доме? Или он сделал это, потому что с этого момента я живу здесь?

Тот факт, что она заперта, меня раздражает.

Когда я была моложе, я любила загадки, головоломки и находить решения. Раньше я любила наблюдать, затаив дыхание, и ждать, когда добыча выйдет из укрытий.

Он научил меня этим вещам. Дьявол.

Я последовала за ним, не зная, на что он способен. Я последовала за ним, потому что доверяла ему, и это была самая большая ошибка в моем существовании.

После того как он исчез из моей жизни, мне потребовалось так много времени, чтобы избавиться от привычек, связанных с ним, таких как моя любовь к головоломкам и загадкам. Я стерла все привычки, которые он вбил мне в мозги, перестала верить в вещи, считавшие само собой разумеющимися, такие как любовь, забота и даже головоломки.

Одиннадцать лет спустя я все еще чувствую себя не в своей тарелке, когда возникает загадка, которую я не могу разгадать. Как сейчас.

Запертая дверь — это загадка, от которой я должна уйти.

Снова.

Глубоко вздохнув, я иду к следующей двери. Это конференц-зал. Черт. Неужели тиран перевёл сюда весь свой кабинет?

Следующая дверь — приемная с диванами Честерфилда с высокой спинкой и массивной золотой люстрой, свисающей с потолка.

В тот момент, когда я открываю следующую дверь, комната поражает меня.

Ее запах. Это как летний бриз и зефир. Ваниль, лимон и яркость.

Безумие, как я не забыла запах Алисии одиннадцать лет спустя, и как чувствую его здесь, хотя ее давно нет.

Пот стекает по моей спине, а руки дрожат, когда я отпускаю дверную ручку и захожу внутрь. В комнате чисто, но вся мебель покрыта белыми простынями.

Как в гробу.

У меня так и не было возможности попрощаться с ней на похоронах. Я вообще так и не смогла попрощаться.

Мои ноги едва несут меня, когда я пробегаю пальцами по статуям ангелов на ее консоли. Открывая первый ящик, звук эхом отдается в тишине. Ее элегантные украшения и косметика аккуратно сложены.

Я подхожу к ее гардеробу, и там полно ее одежды. Мода устарела на одиннадцать лет, но она шикарна и изысканна, как и все в Алисии. Прижимая платье к лицу, я вдыхаю его. Нет ее запаха.

Он исчез, растворился. Как она.

Слеза скатывается с моей щеки и смачивает ткань. Я вешаю обратно, и закрываю шкаф.

Подхожу к ее кровати, где на прикроватном столике лежит несколько книг.

На них нет пыли. Как и вся комната, она убраны и о ней заботятся. Однако страницы стали желтоватыми.

Три книги черного цвета с жирным белым шрифтом в названии.

Шесть Минут.

Семь Тел.

Восемь Похорон.

Автором является некто по имени Аллен Б. Томас.

На самом деле я не читаю триллеры, так что понятия не имею, кто это.

Открывая первую книгу, я поражаюсь странице с посвящением.

Моей музе,

Пусть каждая муза будет такой, как ты.

Это снова и снова обведено красной ручкой.

Была ли это Алисия?

Слово «муза» вызывает у меня дурное предчувствие. Кто-то другой называл меня так, и я до сих пор не могу понять, что это значит.

Я проверяю две другие книги. Оба посвящения также обведены красным.

Вторая книга посвящена:

Моей музе,

Моему смыслу жизни.

Третья книга:

Моей музе,

Увидимся в аду.

Сидя на полу, скрестив ноги, я открываю три книги и смотрю на них, разложенные передо мной.

Способ, которым они были обведены, агрессивен, даже силен, до такой степени, что оставил отметку в конце каждой страницы.

Должна быть причина, по которой Алисия сделала это. Что она пыталась донести?

Я начинаю читать первую книгу.

Язык, леденящий душу, как в фильме ужасов. В прологе рассказывается о том, как кто-то роет ямы в земле.

Прерывая чтение, мои пальцы дрожат, и струйки холодного пота прилипают к блузке на спине. Сделав глубокий вдох, я продолжаю.

Раскопки продолжаются и продолжаются. Мысли о человеке, который копает, сжимают мой желудок и вызывают острую тошноту в задней части горла.

Воспоминания, которые я так долго хоронила, вырываются на поверхность, как демон, срывающийся со своих цепей. Моя голова наполняется темными, зловещими образами. Черная грязь. Пустой взгляд. Этот...

— Что ты здесь делаешь?

Я вздрагиваю, вскрик срывается с моих губ, когда я захлопываю книгу.

Блядь.

Джонатан возвышается над моей сидячей позой, засунув руку в карман брюк, и его металлический взгляд пронзает меня с крайним неодобрением.

Джонатан. Это просто Джонатан.

Я не знаю, почему мне казалось, что персонаж из книги сейчас выскочит со страниц и задушит меня.

Или затащит в одну из тех ям, которые он выкапывал.

— Ты напугал меня, — выдыхаю я.

— Так что, ты понимаешь, что делаешь что-то не так. Иначе ты бы не испугалась.

Пренебрежение в его тоне выводит меня из себя.

Это почти как совершенно другой мужчина, не похожий на того, кто нажимал на мои кнопки, пока я не развалилась у него на коленях.

Мужчина, заставивший меня почувствовать после того, как я пришла к пониманию того, чего я никогда не почувствую в этой жизни.

Я ненавижу его за это, и никогда не прощу его за то, что он вернул эту часть к жизни без моего одобрения.

— У тебя проблемы с выполнением инструкций, дикарка?

— Что?

— Марго, должно быть, сказала тебе не подниматься сюда.

Я встаю, успокаиваю дыхание, хватаю книги с пола и кладу их обратно на прикроватный столик.

— Я не понимаю, в чем тут проблема.

— Мне не нравится, когда мне бросают вызов, Аврора. Это понятно?

— Тогда тебе не следовало втягивать меня.

Он хватает меня за руку и разворачивает так быстро, что я задыхаюсь, врезаясь в его грудь, моя рука приземляется на его плечо для равновесия.

Джонатан смотрит на меня сверху вниз с такой осязаемой тьмой, что я ощущаю дым, исходящий от него и окружающий меня ореолом.

Вот кто такой Джонатан — дым. Вы не можете схватить его или убежать. В тот момент, когда вы думаете, что в безопасности, он появляется из ниоткуда и сгущается с намерением задушить вас.

— Я уже говорил, и это последний раз, когда я повторяю. Если я задаю вопрос, я ожидаю прямого ответа.

— А если у меня их нет?

Мой голос хриплый, тихий, неправильный.

Будь ты проклят, голос.

— Тогда, — он протягивает другую руку и хватает меня за ягодицу, — Я отшлепаю эту задницу.

Я инстинктивно прижимаюсь к нему. Воспоминания о прошлом вечере мелькают у меня перед глазами, и требуется вся воля, чтобы сдержать чужой звук, борющийся за свободу.

— Итак, это, блядь, понятно?

— Да, — бормочу я, чтобы он отпустил меня.

Дело не в том, что меня отшлепали, а в проклятой пульсации между ног с тех пор, как он прикоснулся ко мне, или в обещании, что он повторит то, что произошло вчера.

Это о том, как я не могу перестать думать о тех же пальцах, которые сейчас сжимают мое запястье, находившиеся внутри меня. Или эта жилистая, сильная рука, опускающаяся на мою мягкую плоть.

— Хорошая девочка.

Джонатан отпускает мою руку, и я отступаю на чертовски шатких ногах.

Какого черта ему понадобилось произносить эти два слова таким хриплым тоном? Он играет с теми частями меня, с которыми я даже не думала, что можно играть.

— Я не девочка.

Его губы подергиваются, будто он собирается улыбнуться, но Джонатан этого не делает. Не совсем.

— Да, ты девочка.

— Мне двадцать семь.

Я не знаю, зачем мне нужна эта информация.

Может, это способ моего мозга напомнить, что он на семнадцать лет старше меня.

Или что моя сестра, единственный человек, которого я все еще считаю семьей, завладела им первой.

Или что мы в ее комнате.

Тот факт, что Джонатан сохранил ее комнату такой, какой она была, не пытаясь ни от чего избавиться, означает одно: он не покончил с ее смертью.

Вот почему он хочет меня. Я его больной способ вернуть Алисию к жизни.

Я ненавижу его за то, что он поставил меня в такое положение.

Я ненавижу его за то, что он вламывается в двери, от которых даже у меня не было ключей.

Больше всего я ненавижу его. Мужчину. Тирана. Бесчувственного ублюдка, который не смог защитить Алисию.

— Я знаю твой возраст. — он засовывает руку обратно в карман. — Я также знаю, что ты была призраком с шестнадцати лет.

Я поджимаю губы, даже когда мой шрам покалывает под одеждой.

— Каково это быть призраком, Аврора?

— Мирно.

— Это так ты пишешь «фальшивка»?

— Я не фальшивка.

— Так вот почему ты придумала совершенно новую личность, новое имя, новое происхождение и даже новые привычки?

— У тебя есть какой-то смысл в этом?

— Твоя подруга с черным поясом по карете знает о Клариссе?

— Не смей, Джонатан.

— Мне не нравится, когда мне угрожают, так что только из-за этого я мог бы наведаться без предупреждения и сказать ей.

— Джонатан... н-не надо...

Я готова умолять его, но знаю, что это не сработает. Лейле и ее семье нужно держаться подальше от моего прошлого. Я не могу противопоставить их доброте злобу.

— Она мусульманка, разве нет? Ты знаешь, как они относятся к убийцам и сообщникам?

— Я не сообщница.

— Тогда кто ты? — его голос падает в диапазоне. — Почему ты исчезла?

— Потому что я нуждалась в перерождении.