Господство Короля

Глава 20

Аврора

Я ухожу с работы пораньше.

Но не еду в дом Джонатана.

На самом деле, на секунду я подумываю о том, чтобы поехать куда-нибудь еще.

Я могла бы отправиться в Уэльс. Или в Скотленд.

Если это слишком близко, я могу уехать в другую страну. Выбрать место на карте и направиться туда.

Я могу начать все сначала. Если у меня уже произошло одно перерождение, у меня может быть еще одно, верно?

Только я не могу оставить H&H, Лейлу и всех остальных.

Я не могу отказаться от мечты, которую начала своими собственными руками. Не могу продолжать бегать всю оставшуюся жизнь.

Когда я уходила с судебного заседания в тот день, я пообещала, что он никогда больше не станет хозяином моей жизни.

Он не будет контролировать каждый мой вздох, будто у него есть на это право. Словно ему принадлежит моя жизнь только потому, что он дал ее мне.

Каждый раз, когда кто-то смотрит на меня, я неправильно дышу. Я наблюдаю за своим окружением, будто ожидая яиц, оскорблений, нападения.

— Дьявольское отродье.

— Дочь своего отца.

— Убийца! Убийца! УБИЙЦА!

Я нажимаю на тормоза и зажимаю уши обеими руками, словно это остановит голоса, кричащие слишком громко в моей голове.

Мое дыхание не существует. А сердцебиение учащается, словно тяжелый груз давит мне на грудь.

Нет.

Никто меня не найдет. Они не смогут.

Только потому, что это сделал адвокат, не значит, что мое прошлое вернется.

Мне требуется несколько минут, чтобы собраться с мыслями и доехать до квартиры. Всю дорогу туда я смотрю в зеркало заднего вида и через плечо, представляя руку, появляющуюся из ниоткуда.

К тому времени, как я добираюсь до ресепшена, у меня уже все нервы на пределе. Моя голова переполнена криками семей жертв, и тем, как они спрашивали меня, почему.

Я даже сама этого не знала. Как я могла ответить на них?

— Мисс Харпер.

Пол перехватывает меня, убавляя громкость телевизора.

Я останавливаюсь и натягиваю улыбку.

— Привет, Пол. Как у тебя дела?

— Хорошо. Вы съехали?

— Да, временно. Тем не менее, я сохраняю договор аренды.

— Я... понимаю. — он приподнимает губы, но я не пропускаю паузу. — Для вас новая посылка.

Мое сердцебиение учащается от чего-то совсем другого, чем причина визита адвоката.

Голосовое сообщение Алисии.

— Где оно? — спрашиваю я.

Пол достает маленькую коробочку из-под стойки, как и в прошлый раз.

Я забираю с легкой улыбкой.

— Я заскочу проверить свою почту, но не мог бы ты позвонить мне, когда я получу еще какие-нибудь письма?

— Определенно, мисс.

— Большое тебе спасибо, Пол. — я указываю на пустой диван в неловкой попытке завязать разговор. — Сегодня без Шелби?

— Он плохо себя чувствует.

Его акцент сильнее, чем обычно, когда он переводит взгляд обратно на футбольный матч Премьер-Лиги по телевизору.

Я еще раз благодарю его и считаю минуты до того, как окажусь в квартире. Как только я захожу внутрь, то сбрасываю пиджак, туфли и бегу к телевизору. Подключаю флешку и нажимаю «воспроизвести».

Как и в прошлый раз, в начале наступает тишина, прежде чем раздается голос Алисии.

— Я солгала тебе, Клэр, и мне жаль. Знаю, что не должна была этого делать, но я думала, что защищаю тебя. Я думала, что единственный способ защитить тебя это держать в неведении. Возможно, это было не самое удачное мое решение, но я хочу, чтобы ты знала, как мне больно, что хоть один волосок упал с твоей головы. Надеюсь, ты простишь меня за то, в чем я собираюсь признаться.

Ее голос становится глухим.

Я забегаю вперед, но, как и в прошлый раз, запись закончена.

Черт.

Словно тот, кто послал это, сыграл со мной неприятную шутку.

Я плюхаюсь перед телевизором, экран пуст, и подтягиваю колени к груди.

Что она могла иметь в виду, говоря, что держит меня в неведении? Было ли это из-за дьявола, которого мы обе знали? Хотя Алисия почти не встречалась с ним. Обычно она приходила ко мне в школу, а не домой.

Или речь идет о чем-то другом?

Честно говоря, я больше не знаю. Я слишком эмоционально истощена и измучена, чтобы собраться с мыслями.

Мои конечности дрожат, когда я вспоминаю визит адвоката. Честное слово. Он сказал гребаное условно-досрочное освобождение.

Конечно, он не может быть условно освобожден всего через одиннадцать лет.

Темное облако нависает надо мной, и мои пальцы дрожат, когда я подтягиваю колени к груди, хватаюсь за них и остаюсь на месте, как статуя.

Вот что я сделала в тот день.

Я не сидела, но я была статуей.

Видите ли, моя любовь к головоломкам стала проклятием. Мне не следовало идти в лес в тот день. Мне не следовало пытаться разгадать папину головоломку.

Но я сделала это.

Я надела толстовку с капюшоном, взяла велосипед и последовала за ним, немного похожая на детектива. В то время я чувствовала себя такой самодовольной, думая, что я Шерлок Холмс или что-то в этом роде.

Думала, что на этот раз папа не победит.

Он всегда говорил, что я была продолжением его, и из-за этого он мог читать меня лучше, чем кто-либо.

Я собиралась доказать, что тоже могу читать его мысли.

По крайней мере, я так думала.

Прошлое

Мимо папин грузовик тормозит и останавливается за маленьким коттеджем. Хм. Он думал, что сможет приехать сюда без меня сразу после деловой поездки, которую он предпринял сегодня утром. Что ж, его ждет сюрприз.

Я прихожу сюда не в первый раз. Вот где он хранит свои инструменты.

Папа охотник и механик. Он любит инструменты.

Завтра мы снова отправимся на охоту. Мне не очень нравится, когда умирают кролики и олени, но мне нравится преследование, погоня и прилив адреналина.

Папочка говорит, что мне нужно усовершенствовать свои методы охоты, чтобы я могла попасть в цель, как он.

В конце концов, папа лучший охотник на свете.

Дверь его грузовика открывается, и он выходит. Я озорно улыбаюсь, прячась со своим велосипедом за деревом.

Папа крупный мужчина с широкими плечами и длинными ногами. У него светлые волосы, борода и такие глубокие голубые глаза, что они завораживают. Все женщины в городе бегают за ним.

Но он никогда не хотел приводить мне маму. Он с самого начала решил, что будем только мы вдвоем.

Мы все делаем вместе. Мы бегаем, охотимся и решаем головоломки. Мы готовим вместе и даже ходим бок о бок на местные фестивали.

Я никогда не знала свою мать, а Алисия навещает меня нечасто. Папа мой мир, и, как он всегда говорит, я вырасту, чтобы он гордился мной.

Папочка надевает бейсболку и обходит грузовик, затем заходит в коттедж.

Может, ему весело без меня. Как он смеет? Мне без него скучно. Ну, кроме тех случаев, когда Алисия в городе. Ей не нравится возвращаться со мной домой. Думаю, она все еще ненавидит папу с тех пор, как он последовал за нами в Лондон в день ее свадьбы и увез меня. Она никогда не приходит со мной домой и говорит мне не упоминать, что она приезжала.

Я ненавижу скрывать что-то от папы, но я не против, если это ради Алисии.

Я оставляю свой велосипед за деревом и на дюйм приближаюсь к коттеджу, используя деревья в качестве маскировки. К тому времени, когда я нахожусь в нескольких метрах от него, папа снова появляется.

Но он не один.

Обмякшая женщина лежит у его ног, когда он вытаскивает ее наружу. Сначала я не понимаю, что я вижу. Папа и женщина.

Я имею в виду, я знаю, что папа пользуется популярностью у женщин и ходит на некоторые свидания, но он никогда не знакомит их со мной. Зачем ему приводить их в коттедж, который должен быть нашим базовым лагерем?

Именно тогда, когда он тащит ее по суровой земле, и ее голова наклоняется, я мельком вижу женщину сбоку. Ее голова полностью обмотана серебристой клейкой лентой, за исключением глаз, которые выпучены, налиты кровью и пусты. Они смотрят на меня, но видят насквозь. Ее руки безвольно свисают, и по телу стекает струйка крови, пропитывая подол грязного розового платья.

Я ахаю и быстро прикрываю рот обеими руками. Папа останавливается и разворачивается, вонзая лопату в землю.

На мгновение мне кажется, что он видит меня. Я думаю, он подойдет и поймает меня.

Застывая на месте, я не издаю ни звука. Я даже не дышу, но не могу сдержать слез, которые катятся по моим щекам и увлажняют пальцы.

Лицо человека, которого я каждый день называю папой, одно и то же. У него те же черты лица, те же глубокие голубые глаза и та же светлая борода. Все, что я вижу, это папа.

И все же…это не так.

И все же... он тащит тело мертвой женщины. Я хочу подойти и закричать, спросить почему, потребовать, чтобы он объяснил, но не могу пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы сделать шаг к нему.

Я остаюсь за деревом и смотрю на мужчину, которого называю папочкой. Мой папа. Моя единственная семья.

Вместо этого на его месте дьявол.

Папа резко оборачивается, и голова женщины ударяется о землю, ее рука безжизненно скользит за спину.

Я думаю, меня сейчас вырвет.

Как только он скрывается из виду, я бегу обратно к своему велосипеду. Спотыкаясь, я падаю, но снова встаю. Мое колено саднит, и горячая жидкость стекает по голени. Сердце вот-вот вырвется из оков, но я не останавливаюсь, пока не сяду на велосипед.

Мои ноги дрожат, когда я еду на велосипеде по лесу, который мы с папой называем нашим миром.

Его мир отличается от моего.

В его мире есть клейкая лента и пустой взгляд.

И кровь. Много крови.

Потребность опустошить кишки снова нападает на меня, и я почти поддаюсь ей. Но я этого не делаю.

Я тону в звуке шин велосипеда и хрусте сухих листьев и упавших веток.

Я не оглядываюсь назад, когда кручу педали так быстро, как только могу. Понятия не имею, что я теперь буду делать. Что, если… Что, если папа помогал ей? Что, если...

Я отчаянно качаю головой при этой мысли.

Сцена была очевидной. В этом нельзя ошибиться, как бы я ее ни крутила.

Я останавливаюсь на краю дороги, переводя дыхание. Мои ногти впиваются в ладони, и я прикусываю губу, когда еще больше слез заливает щеки.

Папа...

Нет. Я не могу это произнести.

Я лезу в задний карман и достаю телефон. Алисия. Мне нужно позвонить своей сестре. Она скажет мне, что делать.

Телефон не звонит. Черт.

Подождите. Теперь, думая об этом, Алисия упомянула, что ее сын Эйден пропал без вести. Что-то случилось?

Мои мысли мечутся во все стороны, не в силах сосредоточиться. Неспособность мыслить здраво парализует. Так много всего происходит в мозгу, и я не смогла бы разобраться во всем, даже если бы попыталась.

Все, что я знаю, это то, что мне нужно связаться со своей сестрой. Нужно убедиться, что ее семья в безопасности, и нужно, чтобы она сказала мне, что делать.

Мои пальцы зависают над номером, озаглавленным «Джонатан: только в экстренных случаях». Алисия сказала звонить ему только в том случае, если это вопрос жизни и смерти, а я не могу с ней связаться.

Этот определенно такой случай.

Мои пальцы втискиваются, когда я набираю номер, и происходит звонок. Я ни разу не встречалась с Джонатаном после свадьбы девять лет назад. Алисия приезжает в гости одна, и мы обычно общаемся по телефону. Когда я говорю ей о FaceTime, она отвечает, что это для молодого поколения, а не для нее.

— Привет.

Сильный голос выводит меня из задумчивости.

— П-привет... Я... я... Кларисса... сестра Алисии.

— Я знаю, кто ты.

Ох. Он помнит меня. Не знаю, почему я решила, что должна еще немного объясниться.

— Я... Алисия рядом? Я пытаюсь дозвониться до нее и...

— Она мертва.

Мое сердце чуть не падает на землю во второй раз за сегодня.

— Ч-что?

— Похороны завтра. Ожидаю, что ты появишься.

Линия обрывается.

Вскоре мое сердце следует за ним.

Он... не может иметь в виду то, что я думаю, верно?

Я звоню ему снова, но никто не отвечает.

Нет, нет, нет.

Я открываю свой браузер и вбиваю имя: Алисия Кинг. Это то, что я обычно делаю, когда скучаю по ней. Я изучаю ее фотографии с Джонатаном и их сыном в Интернете с мероприятий по сбору средств и вечеринок.

Однако результаты, которые перечисляются передо мной, не относятся к тем радостным событиям.

Последние новости: Алисия Кинг найдена мертвой после трагического несчастного случая.

Джонатан Кинг овдовел после смерти своей жены Алисии Кинг.

Несчастный случай унес жизнь Алисии Кинг, жены Джонатана Кинга.

Первые капли дождя падают на мой экран, и вскоре за ними последуют другие.

Мои ноги покидают меня, и я падаю на землю, когда вижу фотографии белой машины Алисии, той, на которой она возила меня по всему городу, когда мы ходили по магазинам и ели.

Затем появляются изображения тела, накрытого белой простыней.

Дождь затуманивает мое зрение, когда я просматриваю статьи, все за сегодняшний день.

Алисия мертва. Моя сестра мертва.

Нет.

Нет...

Алисия. Ты не можешь оставить меня.

Она пообещала, что мы будем видеться чаще, если я решу учиться в лондонском университете, когда мне исполнится восемнадцать.

Я считала дни, вычеркивая их из своего календаря, пока не дойду до цели.

Рыдание вырывается из моего горла, когда чувство горя тихо подкрадывается ко мне и сжимает в объятиях. Все наши моменты вместе звучат как далекая песня в голове, и тот факт, что я потеряла ее навсегда, окутывает меня волной тьмы.

Мрачный мир.

Сдавленное сердце.

Этого не может быть.

Алисия не может уйти.

Это ложь. Так и должно быть.

И все же мои слезы застилают глаза, сколько бы я ни торговалась со своей головой.

Я смотрю на небо, на грозовые облака и проливной дождь. На воющий ветер в деревьях и пустынную дорогу.

Вот как это ощущается внутри. Безжизненности. Пустынно.

Разбудите меня, пожалуйста. Я не могу дышать. Кто-нибудь, разбудите меня.

Мой телефон вибрирует, и я вздрагиваю, когда на экране появляется фотография папы, поднимающего меня на руки в мой шестнадцатый день рождения.

Мой Герой.

Я назвала его своим героем, но он никогда не носил плащ супергероя. Даже близко.

Я смотрю назад, мои слезы с визгом останавливаются. Я запрыгиваю на свой велосипед, бросаю телефон в корзину и кручу педали по дороге так быстро, как только могу. Я промокаю под дождем, темные волосы прилипают ко лбу и рту, но я не сбавляют скорость.

На телефон приходит сообщение от папы.

МойГерой: Ты была здесь, не так ли, моя маленькая муза?

Муза. Так иногда называет меня папа. Когда я спросила его, почему он использует это прозвище, он сказал, что это потому, что я вдохновляю его быть лучшим человеком.

У меня перехватывает дыхание, когда я оглядываюсь назад. Никто не следует за мной, но я чувствую, что кто-то настигает меня.

Телефон снова мигает, и на этот раз я отвечаю, включаю громкую связь и продолжаю свой путь.

— Кларисса. — его учтивый, приветливый тон душит воздух. Йоркширский акцент едва заметен. — Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты не отвечаешь на мои звонки.

— П-почему...? Скажи мне, почему, папа.

— Это не то, чем казалось, Муза. Дождись меня дома. Поговорим, когда я вернусь.

— Почему, папа?! — я кричу. — Почему?

— Потому что я могу. Я вернусь через несколько минут.

Линия обрывается. Именно так. Оно полностью обрывается.

Я открываю рот для крика, но он остается вялым, и ничего не выходит. Я подумываю о том, чтобы крутануть прямо с края обрыва.

Может, если я это сделаю, то не почувствую предательства отца и потери Алисии.

Может, я смогу стереть сегодняшний день из своих воспоминаний и позвонить Алисии, и она ответит. Я могу решить головоломку с папой, а потом приготовить ему пиццу, и мы будем смотреть «Настоящее Преступление» на Netflix.

Но доведение себя до крайности ничего не решит.

Это не вернет жизнь мертвой женщине, которую он бросил в землю.

Я кручу педали всю дорогу до центра города, не обращая внимания на крики моих измученных мышц ног и на то, как странно на меня смотрят люди. Некоторые здороваются со мной, но я не отвечаю. Я не могу.

У меня на устах всего несколько слов, и ни одно из них не предназначено для того, чтобы быть сказанным в ответ в качестве приветствия.

Я останавливаюсь перед обшарпанным зданием, отбрасываю велосипед в сторону и врываюсь внутрь. Я колеблюсь на пороге, но потом вспоминаю мягкий голос Алисии.

— Молчание сообщника равносильно совершению преступления.

Алисия, которую я больше не смогу увидеть. Алисия, которую украли из моей жизни, будто ее никогда и не существовало.

Я вхожу, и несколько офицеров останавливаются у моего входа. Я, должно быть, выгляжу ужасно, промокшая под дождем, моя одежда прилипла к коже, а лицо, должно быть, бледное, губы посинели от холода.

Чернокожий офицер подходит ко мне, его взгляд тверд, но приветлив.

— Могу я вам помочь, мисс?

— Я…Я хочу сообщить об убийстве.