Господство Короля

Глава 28

Аврора

Наконец-то я получила еще одну запись.

Прошли недели с момента последней. Чертовы недели. Я почти перестала надеяться, что будет что-то еще.

Как только Пол позвонил и сказал, что мне пришла посылка в деревянной коробке, я поехала в свою квартиру так быстро, что не удивлюсь, если в моем почтовом ящике появится штраф за превышение скорости.

Я сижу в центре своей гостиной, палец завис над кнопкой «Воспроизвести» на пульте.

В отличие от предыдущих раз, я не в восторге от того, что слушаю голос сестры.

Это чувство вины, не так ли? Оно настигает меня с каждым шагом. С каждым оргазмом, который Джонатан вырывает из меня, и с каждым шлепком его руки по моей заднице.

Прошли недели, когда он доминировал надо мной так, что я не только сходила с ума, но и умоляла о большем.

Недели палящих горячих блюд и игр, в которых он получает то, что хочет — обычно это мое тело.

Недели горячих ванн, в которых он расслабляет меня, чтобы трахнуть снова и снова.

И с каждой неделей тот факт, что он был мужем моей сестры, начинает исчезать и превращается в белый шум.

Каждый день мне приходится напоминать себе, что я не могу потеряться в Джонатане и что, помимо H&H, единственная причина, по которой я согласилась на сделку, это раскрытие фактов, стоящих за смертью Алисии.

Проблема в том, что я начала совсем забывать о сделке. Вначале я считала дни, но сейчас я смутно помню, что прошло около шести недель с тех пор, как я начала это путешествие.

Шесть недель открытия своего тела заново.

Шесть недель ощущений.

Шесть недель забывать о внешнем мире, когда Джонатан находится в поле зрения.

Или даже в моих мыслях.

Я вообще не думала о папе, несмотря на угрозу его условно-досрочного освобождения. И это о чем-то говорит.

Как будто Джонатан засасывает мою душу в другое измерение, отличное от того, в котором мы сейчас живем.

Прогнав его из своих мыслей, я нажимаю «Воспроизвести» и сажусь на диван напротив телевизора.

Как обычно, наступает долгое молчание, прежде чем голос Алисии заполняет мою квартиру.

— Я не была правдива с тобой о прошлом, Клэр. Ты знаешь, что у нашей мамы была связь на одну ночь с твоим отцом, но ты не знаешь, почему она это сделала. Ее муж, папа, был жестоким человеком. И если я иногда спасалась от его гнева, то мама — никогда. Вот почему она покончила с собой. Именно я нашла ее мирно спящей в своей постели, рядом с ней лежал пустой пузырек из-под таблеток. В ее завещании были указаны две конкретные вещи, одна из них — о тебе. Мне жаль, что я никогда не говорила тебе об этом раньше, но мысленно я защищала тебя. В ее завещании говорится, что она оставила все свое имущество мне. Вторым и единственным пунктом в этом списке было то, что я должна прекратить все контакты с тобой. Наша собственная мать хотела разлучить нас, Клэр, и на это была причина.

Звук затихает.

Я продолжаю смотреть на экран, будто он волшебным образом возобновит или объяснит слова Алисии.

Мама хотела разлучить нас?

Конечно, у меня никогда не было матери. Я знала, что у моей биологической матери была связь с папой на одну ночь, и как только она родила меня, она бросила меня перед порогом папиного дома и исчезла в ночи, как будто ее и не было.

Мое начало в этом мире было таким же. Нежеланное. Позорное.

Когда Алисия впервые пришла ко мне, мне было три года, а ей семнадцать. Я так хорошо помню эту первую встречу. Я помню очарование и то, как я прижимался к ней все ближе, пока ее летний аромат, смешанный с зефиром и ванилью, не окутал меня. Я помню, как мы улыбались друг другу, словно всегда знали, что нам суждено пересечься.

Алисия сказала, что случайно узнала, что у нее есть сестра, и обратилась к нашей матери, чтобы та рассказала ей, где я нахожусь.

После этого Алисия взяла за правило навещать меня. Мама никогда этого не делала. Неважно, сколько писем я тайно посылала ей.

Со временем я перестала их отправлять и бросила попытки достучаться до матери, которая ни разу не посмотрела в мою сторону. Я достигла того момента, когда меня устраивало, что у меня есть Алисия. Она была моей единственной матерью.

Не было ни одного дня, когда Алисия отдалилась бы от меня. Если уж на то пошло, то именно она осыпала меня лаской и любовью.

Мама умерла, когда мне было пять лет, а Алисии — девятнадцать. Папа сказал мне, что нам не разрешили присутствовать на похоронах.

В тот день я плакала, но не из-за мамы, а из-за боли, которую Алисия переживала сама.

В тот же день Алисия пришла ко мне и обняла меня, пока мы вместе плакали. Это был первый и последний раз, когда Алисия провела ночь со мной.

После этого она дважды брала меня с собой в Лондон. Сначала, чтобы попрощаться с маминой могилой, и еще раз, в день ее свадьбы.

Во второй раз она приехала в мою школу и забрала меня. Она купила мне мороженое и красивое тюлевое платье с лентами и кружевами.

После того как я побывала на ее свадьбе, отец приехал в Лондон и поссорился с ней.

Я слушала их перепалку со своего места за папиным грузовиком. Когда он отвозил меня, Алисия плакала.

Мне тоже хотелось плакать, потому что я не хотела оставлять ее. Я хотела остаться с ней и ее новым мужем, который был похож на бога.

Алисия больше никогда не пыталась забрать меня в Лондон. Она приезжала ко мне в Лидс раз в неделю или раз в две недели, и мы проводили время вместе. Затем она уезжала в конце дня, и на этом все заканчивалось.

Алисия никогда не подчинялась воле нашей матери и не держалась в стороне, так что же она имела в виду, говоря мне это?

Это было из-за папы?

Знала ли мама уже, каким чудовищем был папа?

Но она не могла знать. Они познакомились давным-давно. До того, как он начал убивать... или после того, как начал?

У меня голова болит от одной мысли об этом. Я не хочу зацикливаться на этом.

Потому что, судя по тому, как развиваются события, похоже, что отец имеет к этому какое-то отношение. Чтобы узнать больше, мне придется спросить у него, а это значит — увидеться с ним.

От этой мысли у меня во рту появляется кислый привкус.

Я не хочу встречаться с этим дьяволом до самой смерти. Как только он меня увидит, он убьет и похоронит меня в могиле, которую он вырыл, и в которой не было найдено ни одного тела.

Мой телефон вибрирует, и я выхожу из своего транса. Я ожидаю, что это Лейла, поскольку мы планировали вместе просмотреть новый отчет бухгалтера. Мы стали строже относиться к этому после того, как последний бухгалтер подставил меня.

Но это не моя лучшая подруга. Это Джонатан.

Я сглатываю. Он редко звонит. Если вообще звонит. Он из тех, кто любит отдавать приказы лично или по электронной почте.

Прочистив горло, я отвечаю.

— Ты опоздала.

— И тебе привет.

— Опоздала, Аврора, — повторяет он. — Ты жаждешь сегодня наказания?

Ненавижу, как подкашиваются мои ноги при этом обещании. Он превратил меня в нимфоманку, клянусь.

— Что я сделала? — спрашиваю я.

— Ты помнишь или нет, что у нас сегодня семейный ужин?

— О.

— Точно. О. Я жду тебя здесь в десять, — он делает паузу. — И не крась губы красной помадой. Я не хочу, чтобы эти два панка увидели тебя в таком виде.

Я улыбаюсь, несмотря на себя. Тонкий способ, которым Джонатан демонстрирует собственничество, всегда приносит мне ощущение силы.

Иногда он показывает это, когда я препираюсь с Харрисом и высмеиваю его снобистское невыразительное лицо. Джонатан обычно отшивает его, как маленького ребенка. Но это не значит, что его правая рука перестает пытаться доказать мне, что он умеет улыбаться. Но он не может.

Мое хорошее настроение исчезает, когда реальность того, что меня ожидает, подкрадывается ко мне ниоткуда.

Семейный ужин.

Джонатан решил, что мы будем ужинать с Эйденом, Леви и их женами. Я знаю, что это его способ удержать меня от похода в дом Итана или совместной трапезы с ним, но это не отрицает реальности того, с чем мне придется столкнуться.

Семья.

Она не моя, но все равно... семья. Джонатана, если быть более точным.

И из того, что я слышала, и его сын, и племянник являются его копиями — холодными, безжалостными и расчетливыми.

Эйден даже не разговаривал со мной с того дня, когда он угрожал мне уйти. Я не общалась с Леви, хотя слышала, как Марго говорила Тому, что он иногда навещает меня днем, когда ни Джонатана, ни меня нет в доме.

Если я могу справиться со старшим Кингом, то, конечно, я могу справиться и с двумя другими, верно?

Предположим, я даже «справлюсь» с Джонатаном. Во всяком случае, не наоборот.

Как будто я попала в петлю, и в тот момент, когда я думаю, что вижу выход, все возвращается к началу.

А теперь мне приходится сидеть за столом с двумя его мини-версиями, которым я совсем не нравлюсь.

Насколько хуже это может быть?