Греховная связь

Глава 12

После ухода Сегера в гостиной собрались Клара, София, Джеймс и миссис Гантер. Чай уже остыл, но горничной не разрешили убрать со стола посуду.

— София, — обратилась к ней миссис Гантер, как будто Клары здесь совсем не было, — вы должны понять, что ваша сестра делает ошибку. Герцог Гайсборо сделал предложение первым. Это лучший выбор. Его титул выше маркиза, не говоря уже о том, что в обществе он пользуется уважением, в то время как маркиза даже туда не приглашают.

Джеймс спокойно выслушал это, затем подошел к камину.

— Позвольте напомнить вам старую пословицу: не судите о книжке по переплету.

— А как же еще можно судить, если внешний вид — самое главное?

Все промолчали, только Клара тихо сказала:

— Не для меня.

— И не для меня, — добавила София, взглянув на мужа, улыбавшегося ей.

— Вы потеряли разум! — воскликнула миссис Гантер. — Ваша светлость, вы должны что-то сделать. Они просто потеряли головы, потому что маркиз очень привлекательный мужчина. Надо заставить их это понять.

Джеймс, заложив руки за спину, остановился позади стула своей жены.

— Мне кажется, мадам, что единственный человек, которого надо заставить понять что-либо, — это вы.

— Простите?

— Я не хочу оскорбить вас, миссис Гантер, но вы не все знаете, и пора кому-то просветить вас. Герцог повел себя самым недостойным образом и угрожал испортить репутацию Клары, если она не примет его предложения. Вот так. Теперь можно обойтись без возражений?

Миссис Гантер с изумлением смотрела на Клару и Софию.

— Это правда?

— Да, — ответила София. — Он знал, что Клара первый раз по ошибке попала не на тот бал. Он угрожал использовать этот факт против нее.

— А он открыто угрожал, — спросила миссис Гантер, — или только предложил, что было бы лучше, если бы она сделала что-то для того, чтобы это не стало всем известно?

— Это была угроза, — твердо заявила Клара.

В голосе миссис Гантер зазвучало отчаяние:

— Но он — герцог Гайсборо. Вам не следовало вызывать его недовольство, Клара, отказывая ему.

Все, включая Джеймса, изумленно уставились на миссис Гантер.

— Вы говорите, что я должна была принять его предложение, несмотря на его поведение?

— Его поведение? Но ведь не у него была эта позорная тайна, Клара.

Сначала Клара подумала, что ее дуэнья имеет в виду то, что произошло два года назад, когда она чуть не сбежала с Гордоном. Затем вспомнила, что миссис Гантер ничего об этом не знала, этого никто не знал, кроме семьи Клары. Миссис Гантер говорила всего лишь о Бале посвященных.

Но смысл ее слов был тот же. За ошибки надо платить. Джеймс поднял руку.

— Полагаю, обсуждение закончено. Клара уже приняла решение.

— Но, ваша светлость, герцог… Ну он же герцог.

— И что?

Она заерзала на своем стуле.

— А то, что Клара была бы герцогиней. Представляете, две американские герцогини, и к тому же сестры! Слишком удобный случай, чтобы…

Джеймс, прищурившись, посмотрел на нее:

— Вы бы хотели, чтобы Клара вышла за человека, угрожавшего публично опозорить ее?

— А об этом никто не должен знать.

— Но я-то знаю! — сказала Клара. — Я хочу быть счастливой, миссис Гантер, а с герцогом Гайсборо я не была бы счастлива.

Щеки пожилой женщины раскраснелись от злорадного самодовольства.

— Почему? Потому что он не так красив, как маркиз? Попомните мои слова, Клара, красивое лицо не принесет вам счастья, когда ваш муж у вас под носом будет волочиться за другими женщинами.

Клара возмутилась.

Джеймс снова поднял руку, призывая всех к молчанию. Затем повернулся к миссис Гантер:

— Я думаю, мадам, что вы выполнили свои обязательства перед моей невесткой.

Обращаясь к Джеймсу, миссис Гантер, однако, удивленно взглянула на Клару.

— Она совершает смертельную ошибку, ваша светлость.

— Благодарю вас за ваши заботы о ней, — добавил он. После некоторого колебания женщина встала и расправила юбки.

— Извините меня, я вдруг почувствовала такую усталость, мне надо отдохнуть. Я буду в своей комнате.

Она хотела уйти, но Джеймс, выступив вперед, остановил ее:

— Я пришлю лакея, чтобы вы установили время следующего вашего отплытия в Америку, миссис Гантер. Уверен, вам не терпится вернуться домой.

Миссис Гантер задержалась в дверях, однако не обернулась.

— Благодарю вас, ваша светлость, — сказала она и, высоко задрав нос, вышла.

Клара молча сидела, глядя вслед дуэнье, и чувствовала, как на нее опускается невероятная тяжесть собственных сомнений.

Сегер, объявив мачехе новость о своей помолвке, удалился в кабинет и заметил, что выражение ее лица было точно таким же, каким оно было восемь лет назад, когда он сообщил, что намерен жениться на дочери торговца, не имеющей ни гроша.

Только Клара не была бесприданницей. Однако она была американкой и «не одной из нас».

Куинтина, поняв, что не в ее силах заставить Сегера передумать, не преминула упомянуть, что по крайней мере вульгарные родственники американской невесты останутся по ту сторону Атлантики и не будут заходить на чашку чаю. Она полностью признала тот факт, что на этот раз вынуждена смириться с его выбором и стойко переживет это.

Он сел за письменный стол и с легкой досадой понял, что испытывает от этого какое-то извращенное удовольствие.

В дверь постучали.

— Войдите!

Вошла Куинтина. Она прошла через всю комнату и остановилась перед ним, сжимая словно от волнения руки.

— Слушаю вас, Куинтина, в чем дело? Она заколебалась.

— Я думаю, Сегер, что я… хотела бы пригласить твою невесту, а также герцога и герцогиню Уэйтуэрт к нам на обед как-нибудь на этой неделе.

Сегер откинулся на спинку стула и посмотрел на нее:

— Простите?

— Ты слышал меня и просто заставляешь меня повторить, в виде дальнейшего наказания.

— Я ничем не собираюсь наказывать вас, Куинтина. Я хочу жениться на Кларе Уилсон, потому что восхищен ею. Все очень просто.

Она торопливо кивнула, как бы заставляя его замолчать, как будто ей не хотелось слышать подобные объяснения.

— В любом случае, если мы собираемся стать родственниками, мы должны познакомиться с этими людьми.

Он предполагал, что здесь имело значение то, что сестра Клары, была она или не была американкой, оставалась герцогиней. Вероятно, за предложением мачехи крылось что-то подобное.

Ну ладно.

— Великолепно. Завтра сразу же с утра отправьте приглашения.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Хорошо, Сегер, и… — Она остановилась у двери. — Поздравляю.

Он посмотрел на мачеху, испытывая неловкость от ее слов, поскольку знал, что ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы произнести их.

— Спасибо, Куинтина, — ответил он.

Куинтина вышла из кабинета пасынка и закрыла за собой дверь. В холле она встретила Джиллиан и резко остановилась. Глаза девушки покраснели и припухли. В руке она сжимала носовой платок.

У Куинтины от жалости сжалось сердце.

— Ну? — с дрожью в голосе спросила Джиллиан. Куинтина обняла расстроенную племянницу за плечи и повела в свой будуар.

— Не огорчайся, моя дорогая. Вытри глазки. Я все устрою. У меня есть знакомая англичанка, она сейчас находится в Америке. У нее найдутся полезные связи в Нью-Йорке. Все получится просто прекрасно. Boт увидишь. А теперь пойдем и сделаем тебе прическу. Теперь ты должна выглядеть наилучшим образом. Пойдем обсудим, что тебе надо делать.

Клара вошла вместе с Джеймсом и Софией в Родон-Хаус и отдала свою накидку дворецкому. Она подняла голову и посмотрела на хрустальную люстру, висевшую над головой, и на многочисленные большие фамильные портреты на стенах по бокам широкой, покрытой ковром лестницы. Трудно было поверить, что однажды это станет ее домом, когда она будет женой Сегера.

Никогда в жизни она не представляла для себя такого будущего, и уж конечно, не тогда, когда ребенком жила в Висконсине, где рассказы о принцах, герцогах и герцогинях с коронами на голове были всего лишь волшебными сказками.

Затем, после того как два года назад почти сразу же после того, как София вышла замуж за Джеймса, произошло то, что заставляло Клару думать, что ее будущее было предопределено. Она никогда не надеялась, что выйдет замуж за любимого человека. Она ожидала, что у нее почти не будет выбора, и считала бы, что ей повезло, если бы кто-нибудь сделал ей предложение. Или она вообще не рассчитывала выйти замуж.

Но прошло два года, и теперь казалось, что это случилось в чьей-то другой жизни. Это была старая история. Она почти не помнила даже лица Гордона. Слава Богу, она смогла жить дальше.

Клара шла с Софией и Джеймсом следом за дворецким, который вел их в гостиную. Она продолжала смотреть на портреты, висевшие на втором этаже. Все они выглядели очень величественно. Дрожь пробежала по ней от ошеломляющей мысли, что она станет членом такой семьи.

Она подошла следом за дворецким к двойным дверям гостиной, стараясь подавить страх. Для этого она сосредоточилась на грубом и простом факте, что в ближайшем будущем она будет делить ложе с Сегером, и это будет абсолютно приличным.

Это было самое приятное. Ей не надо будет беспокоиться, что ее репутация погублена. И даже наоборот, ее долгом будет позволить ему «погубить» ее. Она просто не могла дождаться этого момента.

Дворецкий ввел их в гостиную, где у окна стояла леди Родон, а ее племянница, которую Клара помнила по ассамблее, сидела у камина. Она встала, когда они вошли в комнату.

— Ваша светлость, — с любезной улыбкой повернулась к ним леди Родон. Она протянула руки и поздоровалась с каждым из них, затем предложила сесть.

Изящные манеры этой женщины и ее теплый прием вызвали у Клары немало дурных предчувствий, которые она старалась подавить. Она улыбалась в ответ и жала руки Джиллиан, сознавая, что эта стеснительная девушка будет ее кузиной.

В эту минуту в дверях появился Сегер. Сердце Клары замерло, мягкий свет настенного канделябра делал его красоту еще заметнее. Он был в вечернем черном фраке и белом жилете. Его лицо было совершенным — чистые линии и классическая элегантность.

Но кроме физической красоты, он обладал свободной и открытой манерой общения, что составляло большую часть его необыкновенного обаяния. В век запретов и подавления всякой сексуальности он был совершенно не похож на других. Он призывал к удовольствиям и развлечениям.

Все это, вероятно, смущало некоторых. Сегер привлекал к себе внимание. Он доходил до крайностей в поисках удовольствий и вызывал у женщин похотливые мысли. Возможно, их беспокоило, что это было заметно. Возможно, они чувствовали, как пылают их щеки от желаний «того и этого и всего прочего», и они боялись, что это было видно всем.

Он заметил Клару и улыбнулся.

— Клара.

Все ее чувства обострились от его хрипловатого голоса и проникавшего в душу взгляда, когда он вошел, приблизился к ней и поцеловал руку, а затем поздоровался с Джеймсом и Софией. Он был так изящен и неотразим, что у нее перехватило дыхание.

О, она надеялась, что миссис Гантер неверно судила о нем, и молила Бога, чтобы она не совершила большой ошибки, согласившись выйти замуж за мужчину, обладавшего такой властью над ней, что мог разбить ее сердце на миллион крохотных кусочков, потому что она так обожала его, а он не так уж стремился проявлять свою страсть к ней.

Он сказал ей, что постарается хранить верность. Постарается.

Насколько усердно он будет стараться?

В комнату вошел лакей с подносом и стал разносить шампанское. Клара охотно взяла бокал.

Они все стояли и обсуждали предстоящую свадьбу и семью Клары: когда ее родственники смогут приехать в Лондон, где Клара собиралась купить свадебное платье, и другие вопросы, связанные с бракосочетанием.

Они уже назначали день? — спросил кто-то. Почему не ближайшей весной?

— Весну не будем ждать, — ответил Сегер. — Осенью. У Клары было ощущение, что она слышит разговор откуда-то издалека.

Вскоре Сегер увел ее в другой угол комнаты и, убедившись, что их никто не слушает, сказал:

— Сегодня ты выглядишь соблазнительно. Впрочем, ты всегда так выглядишь. Мне хочется тебя съесть.

— Спасибо. Я волнуюсь, Сегер.

— Почему? Мы помолвлены, все правильно и прилично.

— Да, но все произошло так быстро. Разве тебя это не беспокоит? У тебя не холодеют ноги?

Он улыбнулся.

— Нет. Если и беспокоит что-то, то только желание поскорее назначить день свадьбы. Вот так я хочу тебя, моя дорогая. Жду не дождусь нашего медового месяца.

Взглянув на остальных присутствующих, он погладил пальцем за ее ухом, затем провел по щеке и опустил руку. Это было таким мимолетным и незаметным, что еще сильнее возбудило Клару.

Каким же умелым соблазнителем был он. От одного его прикосновения она таяла как воск.

Сделает ли он когда-нибудь то же самое с другой женщиной в другой гостиной? Будет ли это так же легко?

Нет. Она не должна думать о таких вещах. Он же сказал, что постарается не изменять ей. Он сказал, что хочет ее так, как никогда не хотел никакую другую женщину. Она должна довольствоваться этим и вступить в брак с приятными ожиданиями.

Клара отмела в сторону все эти глупые мысли.

— Признаюсь, я тоже очень жду нашего медового месяца.

— Тогда пусть свадьба будет в сентябре.

— Твоя мачеха предложила весну.

— Да, но она не думает о том, о чем думаю я.

Сдержав смех, Клара сказала:

— Я боюсь спрашивать.

— Хорошо, потому что это не выразить словами.

Они не спеша обошли комнату, остальные болтали и смеялись.

— Тогда в октябре? — спросил Сегер.

Клара подняла бровь.

— Со свадьбой не следует спешить. Надо многое продумать, например, цветы, музыку и еду.

— Если постараться, все можно решить за один день.

— Мое платье следует придумать и сшить. За один день этого не сделаешь.

— За хорошие деньги его можно сделать за неделю.

— За неделю! Ты хочешь, чтобы я надела что-нибудь простенькое и неоригинальное?

— Я хотел бы, чтобы ты совсем ничего не надевала, если бы мы могли оставаться наедине. Честно говоря, все эти свадебные хлопоты только ради посторонних. Меня никогда не интересовало, что думают другие люди, и, если бы ты согласилась, я бы женился на тебе завтра в садике за домом и в присутствии только необходимого количества свидетелей.

Она сделала глоток шампанского и поддразнила его:

— А, так ты боишься, что я передумаю? Он прижал руку к груди.

— Бог мой. Я не подумал об этом. Теперь, когда ты сказала это, полагаю, мне следует рассмотреть такую возможность. Как мне удастся сохранить твой интерес ко мне за зиму, такую ужасно длинную и холодную?

— А я думаю, вопрос в том, как, «сохранить твой интерес», — ответила Клара.

Он остановился и наклонился к ней.

— Это будет очень легко. Просто улыбайся, как сейчас, носи больше таких платьев и время от времени присылай мне неприличные письма.

Клара громко рассмеялась. Остальные замолкли и посмотрели на них, затем продолжили свои разговоры. Сегер с Кларой снова стали прохаживаться по комнате.

— Чего бы я ни отдал, чтобы сейчас оказаться наедине с тобой, — тихо сказал он. — Боюсь, приличное поведение по отношению к тебе прикончит меня.

— Мне бы этого не хотелось, милорд.

Он ответил горящим возбужденным взглядом.

— Тогда выходи за меня в сентябре.

— Ты очень настойчив.

— Когда я чего-то хочу, то да. В сентябре?

— Но сейчас июнь. Остается немного больше двух месяцев.

— Два месяца слишком долго. Давай объявим сегодня. Свадьба будет в сентябре. Я могу сразу же все приготовить для медового месяца. Ты хотела бы поехать в Италию? Или, может быть, в Америку? Выбирай, мы поедем в сентябре.

Клара недоверчиво покачала головой.

— Ты никогда не уступаешь?

— Нет, когда я чего-то хочу. Так ты согласна?

Его настойчивость забавляла и льстила ей, и она чувствовала приятное возбуждение. Не в силах устоять перед его обаятельным, умоляющим взглядом, она поставила пустой бокал на стол и хитро улыбнулась.

— Да.

— Превосходно. Теперь нам предстоит пережить целых два месяца, стараясь избежать еще одного скандала.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она с неожиданной тревогой.

— Ты же не думаешь, что я смогу прожить так долго, не целуя тебя? Я предполагаю, что не вынесу этой страшной мучительной пытки, и хочу сказать, пытки в буквальном смысле.

Клара снова рассмеялась и постучала по его груди кончиком закрытого веера.

— И что мы с этим будем делать?

Он дотронулся до того места на ее руке, остававшегося открытым между перчаткой и коротким кружевным рукавом. В Кларе мгновенно пробудилось желание, и она оглянулась, не смотрят ли на них.

Сегер наклонился и прошептал ей на ухо:

— Я по-прежнему знаю, как доставлять удовольствие, не причиняя вреда, и думаю, ты знаешь, как воспользоваться этим и получить удовольствие. Нам нужно только подходящее местечко.

Она не верила своим ушам.

— Ты пытаешься снова заманить меня среди ночи в карету, если не ошибаюсь?

— Если честно, я имел в виду нечто другое. Более удобное, но и более опасное. Как насчет завтрашней ночи?

Могла ли Клара притвориться, что ее не интересует эта отчаянная затея? Ни в коем случае.

Ее губы сложились в хитрую улыбку и, раскрыв веер, она помахала им перед своим липом.

— Хорошо. Я поддаюсь на твою уловку. Расскажи, прошу тебя, все подробно, я совсем заинтригована.

Наследующее утро Сегер проснулся, чувствуя прилив сил и голода. Его будущая жена оказалась смелой любительницей приключений, совсем не похожей на благовоспитанных вялых дебютанток, которых он встречал.

Он не сожалел о своем выборе. Ему была нужна именно такая жена, которой бы нравилось немного остроты в их браке. Или пока во время их помолвки. Он никогда бы не женился на тихой и робкой молодой женщине. Ему нужны были острые ощущения, и Клара, какой бы невинной она ни была, снова и снова доказывала ему, что вполне подходит ему. Она приняла его рискованное предложение — даже он считал его рискованным, — и сегодня ночью они должны были увидеться с ней наедине.

Несколько таких свиданий, и он, возможно, все-таки доживет до сентября.

Хотя будет сложно не лишить ее невинности полностью. Сможет ли он выдержать это? Он уже сорвал достаточно лепестков с цветка невинности.

Он полагал, что придется выдержать. Всегда есть опасность, что с ним что-нибудь может случиться — например, он мог попасть под омнибус. А он не хотел оставлять Клару одну в этом мире без мужа и, возможно, ожидающую его ребенка. Сначала он должен жениться.

Он просматривал газету, когда в комнату вошла Джиллиан. Под мышкой она несла большой тяжелый сверток из коричневой бумаги, который положила на стул рядом с собой.

— Доброе утро, Сегер, — сказала она своим тихим, звучавшим по-детски голоском и села за накрытый белой скатертью стол напротив него.

— Доброе утро, Джиллиан. Ты хорошо спала?

— Да, спасибо. — Она подождала, пока лакей не поставил перед ней тарелку, и затем взялась за вилку. — Вчера обед удался. Тебе понравился?

Он поднял глаза от газеты. Его кузина обычно за едой не задавала вопросов. Она была очень тихой и застенчивой и сейчас удивила его.

Сегер улыбнулся, сложил газету и отложил ее в сторону.

— Я получил удовольствие, а ты?

Обычно, говоря с ним или с кем-то другим, Джиллиан не смотрела собеседнику в глаза, но в это утро посмотрела. По крайней мере несколько раз, поверх тарелки.

Жаль, что она была так болезненно застенчива. Она не была непривлекательной девушкой, и ей надо было только чаще улыбаться и побольше говорить.

— Было восхитительно, — сказала она. — Должна заметить, мне очень понравилась Клара; Она очень милая.

— Я рад, что ты так считаешь.

Разговор прекратился на пару минут, пока Джиллиан ела свой завтрак. Сегер собирался снова взять газету, но не хотел быть грубым. Он пил не спеша кофе и смотрел в окно.

— Сентябрь — хорошее время для свадьбы, — сказала Джиллиан, к его удивлению, продолжая разговор. — А семья Клары приедет из Америки? Как я поняла, у нее есть еще одна сестра.

— Да, ее зовут Адель, и ей восемнадцать лет. Я уверен, она будет рада познакомиться с тобой. У нее это будет тоже первый сезон, как и у тебя.

— Интересно, а как проводят сезон в Нью-Йорке? — спросила Джиллиан. — Америка, как кажется, интересное место. Я бы хотела когда-нибудь съездить туда.

— Может быть, съездишь.

Она улыбнулась ему, но он не увидел радости в ее глазах. За всю ее жизнь он никогда не видел, чтобы у нее, как у Клары, сияли глаза. А он знал ее еще ребенком, когда они с матерью приехали из Шотландии в Лондон, чтобы присутствовать на свадьбе Куинтины с отцом Сегера. Сегеру тогда было семь лет.

Неожиданно Сегер вспомнил тот день два года назад, когда они хоронили мать Джиллиан. Всю похоронную службу Джиллиан тихо проплакала. Сегер сидел в ряду напротив нее и видел, как она непрестанно вытирает под черной вуалью бегущие по щекам слезы, но она не издала ни звука.

Она, как и он, была единственным ребенком, с той лишь разницей, что была очень близка со своей матерью. Куинтина объяснила необычную их близость, когда получила телеграмму о смерти сестры. Сегер восхищался этими отношениями, осознавая, что не сможет понять, что чувствует человек, выросший в доме, где он не одинок. Сегер тоже тогда оплакивал эту потерю.

«Должно быть, Джиллиан сейчас очень одинока», — думал он с сочувствием.

Джиллиан закончила завтрак и положила вилку. Затем взяла большой принесенный ею сверток.

— У меня для тебя кое-что есть, Сегер. Это подарок к твоей помолвке.

Она обошла стол и протянула сверток ему. Он удивился:

— Надо же. Спасибо.

Джиллиан села на место, которое обычно занимала Куинтина.

Сегер воспользовался столовым ножом и разрезал бечевку. Развернув сверток, он воскликнул:

— Атлас! И какой хороший. Прекрасный подарок, Джиллиан. Откуда ты знаешь, что мне нравятся карты?

— Я заметила, что ты читаешь много книг о путешествиях, а атлас у тебя очень старый. А это новый и более подробный.

Сегер перелистал его.

— И правда, он великолепный. Еще раз спасибо. — Он улыбнулся и потрепал ее по руке. — Я буду беречь его.

Сегер увидел, как от комплимента оживились ее глаза, и был рад вспыхнувшей в них искре.