Хоккейный брак

Глава 33

Саша

Дверь в спальню отворилась без стука. Я лежал на кровати, положив ледяной компресс на распухшее колено, и уставился в потолок. В дверном проёме стояла Катя. Щёки раскраснелись от ветра, в голубых глазах — знакомый огонь. Она сбросила мокрое пальто на стул и прошла в комнату, оставляя за собой капли воды на полу.

— Травмировался? — её голос был резким, без тени сочувствия.

Она подошла ближе. От неё пахло осенним дождём и дорогими духами. Этот аромат сводил меня с ума с самого первого дня.

— Мелочь? — Катя грубо выдернула компресс и швырнула его в таз с водой. — А почему я узнаю об этом от Антона? Почему не от тебя? Мы живём вместе, или я просто мебель?

Я попытался сесть, но резкая боль в колене заставила меня застонать. В следующий миг её ладони уперлись в матрас по обе стороны от моей головы. Она нависла надо мной, её тёмные волнистые волосы образовали занавес, скрывающий нас обоих от внешнего мира.

— Ты хочешь знать, почему я послала тебе того юриста? — прошипела она, её дыхание обжигало мою кожу. — Потому что я устала от этой стены! От твоего равнодушия! Ты относишься ко мне как к невидимой, Александр!

Её гнев был животным, примитивным. И чертовски притягательным. Вся моя философия о том, что любви не существует, трещала по швам под напором её ярости. Я ненавидел её в этот момент. Ненавидел за то, что она заставила меня что-то чувствовать.

— А что ты хочешь? — мои пальцы впились в её бёдра, удерживая её на месте. — Чтоб я писал тебе стихи? Признавался в вечной любви? Это не в наших правилах.

— Я хочу, чтобы ты перестал врать! Хотя бы себе! — она резко вырвалась, но я не отпустил её, перевернувшись и прижав её к матрасу своим весом. Колено горело огнём, но я почти не чувствовал боли.

Её глаза расширились от удивления, но протеста не последовало. Только вызов. Вечный вызов.

— Какие правила? — её шёпот был хриплым. — Ты даже не пытался их нарушить.

Всё, что было холодного и рационального во мне, растворилось. Я не помню, кто начал этот поцелуй. Вернее, это был не поцелуй, а столкновение. Голодный, отчаянный бой, в котором не было победителя. Её губы были солёными от слёз или дождя, её руки рвали мою футболку, ногти впивались в спину.

Это не было нежностью. Это была битва, которую мы вели с первого дня. Сцепление тел, прерывистое дыхание, прикушенная губа, вкус крови — всё смешалось в один клубок ярости и страсти. Я срывал с неё одежду, она отвечала тем же, её дерзость сводила меня с ума.

Когда не осталось преград, она посмотрела мне прямо в глаза.

И я принял его. Всё её притворное равнодушие рухнуло с первым же её стоном, который она попыталась заглушить, впившись зубами в моё плечо. Её ноги обвились вокруг моей талии, прижимая меня ближе, глубже, заставляя забыть о боли, о гневе, о всём на свете.

Это не было любовью. Это было чище и грязнее одновременно. Признание, вырванное силой. Язык, на котором мы наконец-то могли говорить без лжи. Её пальцы в моих волосах, моё имя на её губах, слетевшее не как проклятье, а как молитва.

Когда всё закончилось, в комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только нашим прерывистым дыханием. Дождь за окном стих. Она лежала, прижавшись щекой к моей груди, а я смотрел в потолок, чувствуя, как реальность медленно и неумолимо возвращается.

Никто не произнёс ни слова. Никто не признался в любви. Но что-то между нами сломалось. Или, может быть, наконец-то встало на своё место. Стена дала трещину, и сквозь неё теперь дул ледяной ветер правды. Правды, которую мы оба боялись признать.