Саша
Она возилась на кухне, что-то гремело кастрюлями. Я лежал на диване с ноутбуком, пытаясь работать, но мысли постоянно возвращались к ней. К той, что сейчас стояла у плиты с сосредоточенным видом.
— Не узнаю тебя в гриме домохозяйки, — прокомментировал я.
—Молчи, калека, — парировала она, не оборачиваясь. — Иначе останешься голодным.Через некоторое время она поставила перед мной тарелку с куриным бульоном. Пахло... нормально. На удивление.
— Это что? Попытка отравить меня? — поинтересовался я, поднимая ложку.
—Скорее попытка доказать, что я могу быть полезной не только в качестве декорации, — она села напротив, поджав под себя ноги.Я попробовал. Было... вкусно. Просто и вкусно.
— Признавайся, заказала доставку и перелила в кастрюлю, — я сделал еще один глоток.
—Мечтай, — она улыбнулась. — Это бабушкин рецепт. Мария... мама научила.Она редко говорила о матери. Так же, как и я о своей.
— Она хорошо готовила? — спросил я, откладывая ложку.
—Лучше всех, — ее глаза смягчились. — Говорила, что еда — это про любовь. Глупость, да?Я посмотрел на тарелку, потом на нее.
— Не знаю. Возможно.
Мы молча доели. Она забрала тарелки, а я поймал ее за руку.
— Спасибо, — сказал я серьезно. — За все. За Наталью, за еду, за... вчера.
Ее пальцы дрогнули в моей руке.
— Не стоит благодарности. Мы ведь семья, — она произнесла это с легкой иронией, но в глазах не было насмешки.
Когда она ушла на кухню, я остался смотреть в окно. Фиктивный брак. Юридическая формальность. Так мы это называли. Но сейчас все стало сложнее. Гораздо сложнее.
Она вернулась с двумя бокалами вина.
— Для мучительного выздоровления, — пояснила она, протягивая один мне.
—Ты же знаешь, что алкоголь с обезболивающими нельзя?—Один бокал не убьет. Живешь один раз.Мы чокнулись. Вино было терпким, как и ее улыбка.
— Знаешь, а ведь это могло бы быть и хуже, — заметил я.
—Что именно?—Наш брак. Наша... ситуация.Она пригубила вино, глядя на меня через край бокала.
— Не говори «могло бы». Скажи «становится». Становится лучше.
И я понял, что она права. Что-то между нами действительно становилось лучше. И это «что-то» пугало больше, чем любая возможная неудача на льду. Потому что на льду я знал все правила. Здесь же я был новичком.