Хрустальный цветок

12

Вайолет услышала музыку, едва выйдя в сад.

«Хрустальные» туфельки оказались на удивление удобными и идеально подошли, платье тоже село как влитое. Оно было с корсетом, без кринолина, зато с такими пышными нижними юбками, что они, казалось, танцуют вокруг, когда идешь. И вот это ощущение танца затопило Вайолет сразу же, как она вышла из комнаты.

Оно еще усилилось, когда она вышла через распахнутые двери в сад. Уже темнело, и в сумерках золотыми бабочками светились фонари вдоль дорожки, спускающейся к озеру. Вайолет шла медленно, наслаждаясь каждым мигом. Этот вечер необыкновенный. Сегодня все будет необыкновенно.

Никогда посторонний человек не делал для нее таких вещей. Вайолет знала, что такое счастье. Счастье — это когда ты любишь и тебя любят. У нее была любовь отца, и Вайолет надеялась, что однажды встретит мужчину, который станет ее мужем и подарит ей другую любовь. А сейчас она открыла для себя, что счастьем может быть тайна. Тайна и внимание, которое основано непонятно на чем. Рольф ведь не испытывает к ней романтического интереса, Вайолет всего лишь его клиентка. А он обращается с нею, как с наследной принцессой.

Хотя наследных принцесс вряд ли заставляют ужинать в темноте…

Но сегодня темноты не было. Сумерки сгущались, однако неяркий свет фонарей сделал их словно праздничными. Если бы Вайолет не знала точно, что находится в Монтане, то могла бы предположить, что чудом перенеслась на юг Италии, где неописуемый свет, кажется, можно потрогать, как картину.

Она шла все дальше, и вот перед нею открылась мраморная площадка у озера, окруженная цветущими розовыми кустами. Чуть сбоку стоял небольшой столик, накрытый белой скатертью и сервированный для ужина. Откуда лилась мягкая музыка — вальс, — Вайолет так и не смогла определить. Она мгновенно перестала думать об этом, когда увидела, что ее ждет высокий мужчина.

Он поднялся со стула ей навстречу. Здесь было темнее, чем на дорожке, фонари горели чуть дальше, за кустами, и в воздухе просто висел золотистый отблеск. Человек казался вырезанным из черной бумаги: костюм темнее ночи, рубашка такого же цвета, а главное — лицо… Вайолет моргнула, пытаясь понять, в чем дело. Ее хозяин неф? Вот уж не ожидала. Нет, в ней не было ни капли расистских предрассудков, однако Вайолет полагала, что говорит с белым человеком. У чернокожих другие голоса.

Однако тут же все выяснилось: подойдя, она разглядела, что лицо его полностью закрывает тусклая маска с прорезью для губ. А прорези для глаз были закрыты, словно очками, темными пластинами стекла. Казалось, будто на тебя смотрит инопланетянин.

— Добрый вечер, Вайолет, — произнес мужчина уже хорошо знакомым ей голосом. — Я решил, что пора передвинуть наше с вами знакомство на новый уровень.

Рольф протянул руку, и Вайолет, замешкавшись на мгновение, протянула свою. Он не мог ее поцеловать из-за маски, но поклонился так изящно, как будто был на приеме у английской королевы.

Его руки сегодня были в тонких черных перчатках.

— Добрый вечер, Рольф. Я рада наконец-то вас видеть.

Вопрос, почему нельзя это было сделать раньше, Вайолет проглотила. И так ясно, что это часть малопонятной игры, которую ведет с нею хозяин «Инея». Что ж, поиграем!

— Вы великолепны. К сожалению, я не могу полностью оценить это великолепие, так сказать, во всем блеске. Но и того, что я вижу, достаточно, чтобы горько пожалеть об этой упущенной возможности. Однако, — он отодвинул стул, предлагая Вайолет сесть, — надеюсь компенсировать это.

Она уселась, Рольф обошел стол и сел напротив.

Вайолет жадно разглядывала его. Конечно, он не открыл лица, эта плотная маска (из чего она сделана? Из какого-то металла?), видимо, защищает его от света. Вайолет вспомнила, кого это ей напоминает — короля Балдуина из фильма «Царство небесное». Выглядел Рольф как фантастическое существо.

И вместе с тем он был обычным мужчиной — высоким, хорошо сложенным, легко двигающимся. Казалось бы, человек, у которого проблемы со зрением, не должен чувствовать себя так свободно; но нет, Рольф Старлинг напомнил Вайолет леопарда, крадущегося в темноте. У хозяина «Инея» были широкие плечи, крупные руки и темные волосы. Они чуть вились, завитки щекотали воротник рубашки.

Никакого Бена поблизости не наблюдалось, на столе уже были расставлены закуски, а горячие блюда томились под серебряными колпаками. Но Вайолет не испытывала голода. Она понимала, что так пристально разглядывать своего собеседника не слишком-то прилично, и ничего не могла с собою поделать.

К счастью, Старлинга это позабавило, а не разозлило.

— Вы от меня глаз не отрываете, Вайолет.

— Конечно, — сказала она. — Конечно, не отрываю. Вы ведь держали меня в темноте, словно гриб, все это время. И наконец-то я могу посмотреть на человека, который слушал все мои страшные признания.

— Страшными признаниями вы называете рассказы о детстве и путешествиях? — Рольф взял бокал с белым вином, но пить не стал.

Тут только Вайолет сообразила, что есть-пить в такой маске весьма затруднительно.

— А как вы собираетесь ужинать? — задала она практический вопрос.

— Не беспокойтесь обо мне. Я редко хочу есть. А вот вы не стесняйтесь.

Но у нее тоже не было особого аппетита. Вайолет положила себе на тарелку какой-то салат, однако кусок в горло не шел. От волнения, видимо. Почему она так волнуется? Ведь она его по-прежнему… не видит.

И все же ее не покидало странное ощущение, которое она не могла истолковать.

Впрочем, об этом можно подумать позже. Рольф создал для нее идеальные условия — это платье, драгоценности, ужин у озера… Вайолет посмотрела на воду: лебеди призрачно скользили по легкой ряби и казались нарисованными белой тушью.

— Спасибо, Рольф, — поблагодарила Вайолет, — вы настоящий сказочник.

— Вроде Гауфа? — Ей вновь показалось, что он улыбается.

— Или Шарля Перро. Или Андерсена. Оловянные солдатики, бумажные юбочки…

— Все это реально. Или вы не верите?

— Я верю наполовину. Это как раз и нужно. — Вайолет мечтательно улыбнулась. — Чтобы немножко забыть о реальности, но не решить потом, будто все произошедшее было сном. А то мне иногда кажется, что я уснула, скоро прозвенит будильник и я проснусь в своей спальне, дома в Вашингтоне…

— Вы уже хотите уехать?

— Что вы! Нет. Мне хорошо тут. Если, конечно, я вам не надоела.

— Вы не надоедливы. Ваше присутствие удивительно приятно, я даже не ожидал.

— Почему?

— Обычно молодые девушки любят дискотеки и бурную жизнь. А в «Инее» временами слишком уж тихо.

— Может, я не такая, как все.

— Да, — согласился Рольф, — вы определенно не такая. — Он поставил бокал и поднялся.

— Если вы не хотите есть, могу ли я пригласить вас на танец?

Он не делал никаких знаков и ничего не включал — Вайолет заметила бы, — но музыка изменилась. Это был тоже вальс, только другой, и звучал он громче. Казалось, музыка, словно вода, затопила все окружающее пространство.

— Конечно, — тихо сказала Вайолет.

Он протянул руку, она вложила свою ладонь в его, и Рольф вывел Вайолет на середину мраморной площадки. Подождал секунду, слушая вальс, а затем повел — уверенно и мягко.

Вайолет показалось, что она летит. Она сто лет не танцевала вальс, в последний раз — на приеме по случаю Рождества в английском посольстве, куда ее повел отец. Тогда вокруг было много людей, двигались рядом другие пары, воздух гудел от разговоров, музыканты к концу вечера выдохлись и начали фальшивить… Но тогда Вайолет все равно понравилось. А здесь…

Здесь была музыка — и тишина. Здесь был вальс — и прикосновение мужчины, встречавшегося с Вайолет каждый день и по-прежнему остававшегося недостижимым. Непонятным. Он касался ее во второй раз — она все никак не могла забыть, как он притронулся к ее руке тогда, в темноте. И это было более реально, чем нынешний танец…

Вайолет закрыла глаза.

Ей не нужно было видеть партнера, когда она танцевала. Не нужно видеть, где она находится. Танец сам по себе был вселенной, радостной и разноцветной, где бабочки перепархивали с цветка на цветок, уходило лето, буйствовала осень и наступала зима, где сыпался снег, где в руках грелась чашка с кофе и где можно было надеяться, что кто-то подойдет сзади и обнимет. Каждый раз, когда Вайолет танцевала, она видела эти картинки. Она мечтала и верила, что так однажды будет с ней.

Она кружилась, юбки летели, и удивительное, подаренное Рольфом платье казалось сделанным из облаков. И, когда музыка закончилась, Вайолет не сразу это поняла. Рольф остановился, а она еще пару мгновений стояла, закрыв глаза. Потом все-таки открыла и посмотрела в его лицо-маску.

— О, — тихо сказала Вайолет, — это было чудесно.

— А я думал, что разучился танцевать. Не танцевал несколько лет, — ответил он еще тише.

Он так и не выпустил ее из объятий, а она не спешила отстраниться. Двое замерли в танцевальной позиции: его правая рука на ее талии, левые руки вместе. Вайолет касалась плеча Рольфа и чувствовала шершавость его пиджака, левая ладонь ощущала тепло пальцев сквозь перчатку.

— Я думала, вы Снежный Король или призрак, — сказала она, пытаясь отыскать ответы в невозмутимой маске, но знала, что это невозможно, и видела свое отражение в непроницаемых стеклах. — А вы настоящий.

— Я настоящий, — сказал Рольф Старлинг. — Еще танец?..

Вайолет не знала, сколько они танцевали. Время кружилось, словно ворох осенних листьев, подхваченных шаловливым ветром. Минуты падали и исчезали в никуда, и Вайолет их не замечала. Она только чувствовала, как Рольф прикасается к ней, как уверенно ведет ее, и это было самым главным в тот миг. Но, в конце концов, дыхание сбилось, и Вайолет остановилась.

— Я совсем утомил вас. — Рольф подвел ее к столику.

— Это приятное утомление, — ответила она, усаживаясь. — Мне давно не доводилось танцевать с таким прекрасным партнером.

— А что же молодые люди, они не умеют танцевать?

— Не все. И вальс не в почете. На дискотеках он не ценится.

— Вы ходите на дискотеки?

— Иногда.

— Ну конечно, я мог бы и не спрашивать. Конечно, ходите. Вы еще очень молоды, Вайолет.

Она почему-то обиделась.

— Я совершеннолетняя!

— Я знаю. — Угадать бы еще, улыбается он под своей маской или нет! — Ведь я делал вам ожерелье на праздник. И кстати, если уж мы заговорили об этом… Теперь, когда мы с вами потанцевали, побеседовали и немного узнали друг друга, я хочу спросить: так зачем вы все-таки приехали сюда?

У Вайолет пересохло во рту. Вот оно.

— Я хочу, чтобы вы сделали для меня ожерелье моей мечты.

— Вот как? И о чем вы мечтаете?

— Может быть, вам покажется это глупым… — Она помолчала. — Но однажды я увидела его во сне. Очень давно, еще в детстве. Мне приснилось, что у меня есть волшебное ожерелье из хрустальных цветов, которое дарит счастье. И с тех пор я мечтаю заполучить его. Но нигде его не видела, не могла купить, а заказать боялась — вдруг ювелир сделает не то. Когда же я увидела то ожерелье, что отец подарил мне на совершеннолетие, то подумала, что вы сможете.

— То есть, — медленно проговорил Рольф, — вы предлагаете мне создать украшение, которое вам приснилось в детстве и должно полностью соответствовать вашим ожиданиям?

— Да. Понимаю, задача не из легких.

— Это мягко сказано. Вы помните, как должны выглядеть хрустальные цветы? Или предполагается, что я буду импровизировать? Вы можете их нарисовать?

Вайолет покачала головой.

— Нет. Я помню очень смутно, образ расплывается… И боюсь, что как только изображу, придам им форму, они окажутся совершенно не такими. К тому же я рисую плохо.

— Передо мной еще никто не ставил подобной задачи, — задумчиво произнес Рольф. Он снова откинулся на спинку стула и взял бокал. — Сделать ожерелье из детского сна!

— Вы не возьметесь? — Вайолет чувствовала себя глубоко разочарованной.

— Почему же, возьмусь. Это вызов. Если мне удастся, то буду считать это венцом своей карьеры. А если не удастся, им же. Давно подумывал окончательно завязать с ювелирным делом. Чем не повод?

— Но вы не должны… — запротестовала Вайолет.

— Не должен? Ошибаетесь. Что за игра, когда нет ставок? В нее играть неинтересно, если не предполагается награда или если не знаешь, что будет в случае проигрыша. Вы не сможете мне соврать, Вайолет, — он усмехнулся, словно прочитав ее мысли, — и сказать, что оно вам понравилось, в то время как результат будет обратным. Честно скажу, с враньем у вас не очень.

— Откуда вы знаете? Я ведь вам не врала! — запальчиво возразила она и тут же прикусила язык.

— Именно поэтому. Ну, не хмурьтесь. Позвольте мне тоже сделать ставку. Вы ведь сами не знаете, получится у меня или нет.

— Уверена, что получится!

— А если нет? Если, открыв коробку с ожерельем, вы испытаете разочарование? Вы даже не помните толком, как выглядело то украшение, но ваше воображение за много лет нарисовало образ чего-то чудесного… приносящего счастье. Нелегко заполучить такую вещь в реальности. Иногда, сбываясь, мечта оказывается менее прекрасной, чем представление о ней. Готовы вы к этому? Не пожалеете, что решились? Ведь после того, как я преподнесу вам эту вещь, мечты больше не будет.

Разумеется, Вайолет думала об этом. И не раз. Особенно здесь, когда уже сделала выбор. Сейчас Рольф предоставляет ей возможность отказаться, оставить мечту мечтой. Может быть, он прав? Может быть, некоторым вещам не нужно воплощение?

В том сне Вайолет казалось, что ожерелье ей подарила мама. Она тоже была расплывчатым образом — неким силуэтом, похожим на ангела. Но вот уже больше десяти лет Вайолет верила в этот сон. Он помогал ей в трудные минуты. Она хочет получить это ожерелье, иначе зачем помнит о нем столько лет? Пора.

Вайолет кивнула.

— Да, я решила твердо.

— Хорошо. В таком случае давайте еще раз обговорим условия. На работу мне понадобится около двух недель. Все это время вы проведете в «Инее». Можете днем выезжать в город, но вечерами мы встречаемся с вами и продолжаем знакомство. Мне нужно окончательно понять, чего вы желаете. Вытащить это у вас из памяти.

— Но я не помню…

— Это неважно. Я больше не задам ни одного вопроса об ожерелье.

— Но тогда как же?..

— Я расскажу вам потом. Потом, когда его отдам. Может быть, немного раньше. — Рольф чуть наклонился вперед. Уже совсем стемнело, и на темных стеклах, закрывающих его глаза, дрожали отблески фонарей за розовыми кустами. — Вы смелая девушка, Вайолет. Очень смелая. Не каждый решится воплотить такую мечту.

— Я хочу это сделать.

— Прекрасно. В таком случае не хотите ли потанцевать еще?