И даже смерть не разлучит нас

Глава 9. Затишье перед бурей

тром я по давней, выработанной ещё во время учёбы, привычке проснулась за десять минут до будильника. Потянулась с наслаждением, пытаясь из неясных обрывков восстановить дивный сон, посетивший меня ночью. Нет, никак не вспоминается, только мечтательный и несвойственный мне романтический настрой остался. Я перекатилась на бок, приподнялась на локте, всматриваясь в безмятежное лицо крепко спящего супруга. Что-то как-то слишком безмятежно спящего, грудь не вздымается, дыхания не слышно… Мамочка милая, я хоть не овдовела часом?! Я потянулась проверить пульс на шее, но не успела даже кожи коснуться, как моё запястье словно кандалы нерушимые стиснули. Резкий рывок, кульбит, который лишь опытные каскадёры и рискнули бы повторить и вот я уже лежу под Ричардом, мои ручки заброшены наверх и придавлены к кровати, а ноги… Ноги тоже придавлены, причём так основательно, что ещё немного и точно синяки останутся.

- Ты что творишь?! – прошипела я, даже не пытаясь освободиться, потому как всерьёз опасалась, что, если дёрнусь, кости точно затрещат. Причём, увы, отнюдь не метафорично. Обалдеть, какое утро доброе!

Ричард смущённо улыбнулся, разжал захват и откатился в сторону:

- Прости, инстинктивно.

- Можно подумать, тебя всю жизнь убить пытаются, - пробурчала я, критически осматривая запястья. Так и есть, на правом проступил небольшой синячок. Ладно, закрою его широким ремешком часов, помнится, у меня были такие.

- Нет, не всю, только последние… - Ричард задумчиво нахмурился, - ну, в общей сложности лет десять.

Сколько?! Это чем же мой ненаглядный таким интересным занимался, что на него охота серьёзная шла?! Чума и холера, давно истреблённые и оставшиеся только в музеях лаборатории, у меня не муж, а какой-то чемодан с сюрпризом! Я с трудом сглотнула, хрипло выдохнула, глядя Ричарду в глаза:

- И… за что тебя хотят убить?

- Так служба такая, - мой муж беззаботно пожал плечами, словно мы с ним скатерть на кухню выбирали, - космические пираты, да и прочие мерзопакостники крайне редко раскаиваются в совершённых злодеяниях. Чаще всего они пытаются убить тех, кто стремится привлечь их к закону.

Уффф, хвала свету, а я-то думала! Я выпорхнула из постели и тут же смущённо ойкнула и потянулась за простынёй, в которую завернулась с основательностью гусеницы, мечтающей стать бабочкой.

- Белль, ты правда думаешь, что я не успел тебя разглядеть?

А промолчать мой ненаглядный, конечно, не мог! В качестве аргумента защиты я запустила в Ричарда подушкой, благо, она недалеко лежала. Увы, моя защита отлетела от выставленной контраргументом второй подушки. Ну и пусть, у меня ещё осталось оружие массового поражения: слёзы, капризы, обидки и печальки, правда, я ими толком пользоваться не умею, но это не страшно, никогда не поздно освоить для себя что-то новое. Я надула губки, скуксилась и пролепетала:

- Мог бы и отвернуться.

- Зачем? – искренне удивился Ричард, тем самым подтвердив, что совесть у него если и есть, то находится в состоянии глубокой каталепсии. – Я же тогда пропустил бы всё самое интересное и ничего бы не увидел!

Хм, резонно. Я предприняла героическую попытку реанимировать хотя бы деликатность в своём муже.

- У воспитанных мужчин принято отворачиваться, если дама обнажена.

- Ага, а ещё они встречаются с женой по расписанию и чаще всего во время светских приёмов, заводят интрижки с горничными хотя в глубине души предпочитают мужчин. Тебе оно надо, такое счастье?

Такое счастье, само собой, было мне не нужно, но в очередной раз проигрывать в споре было обидно, я даже ножкой притопнула с досады.

- Белль, - Ричард быстрее молнии спрыгнул с кровати, притиснул меня к себе, лишив возможности не только вырываться, но даже нормально дышать и зашептал в тёплую макушку, - я говорил, что ты становишься удивительно милой, когда капризничаешь и вредничаешь?

Моя обидка и так-то по большому счёту надуманная, растаяла маслом, брошенным на горячую сковороду. Я прижалась щекой к плечу мужа, прикрыла глаза, только что не мурлыкая от накатившего на меня кружащего голову блаженства. Простыня скользнула вниз, пощекотав ноги, но я лишь переступила через неё, чтобы ненароком не запутаться. Резкий сигнал видеофона нарушил идиллию, заставив меня громкой ойкнуть, а Ричарда громко выругаться. Ух ты, я даже и не знала, что он такие сложносочинённые предложения составлять умеет!

- Прости, само вырвалось, - Ричард виновато улыбнулся, неохотно беря видеофон, - с нашей службой время для личной жизни придётся вырывать с боем.

Нашей службой? Как приятно звучит! Я чмокнула мужа в щёку, сама же смутилась своего порыва, ойкнула, подхватила простынь и порскнула в сторону ванны. Мне определённо нужно восстановить гармонию между разумом и сердцем, а то коллеги не поймут, если я на работе в розовых облаках витать буду.

Прохладный душ вернул мне привычное здравомыслие, а обнаруженный в ванной пушистый халат, на воротнике которого ещё болталась даже магазинная бирка, привёл меня в отличное расположение духа. Напевая себе под нос какой-то незамысловатый мотивчик, я направилась на кухню, мысленно благодаря неизвестного мне строителя за то, что он построил удивительно типовой домик, в котором абсолютно невозможно заблудиться. Из комнаты доносились короткие строгие реплики Ричарда, видимо, разговор по видеофону затянулся. Прислушиваться я не стала, во-первых, это неприлично, а во-вторых, основа счастливых семейных отношений – это доверие и уважение. И любовь, само собой, но за неё очень часто принимают сиюминутную влюблённость или страсть, граничащую с одержимостью.

Размышляя о тонкой сфере чувств, в которых способен заблудиться любой, даже очень опытный специалист (да что там, киборги и то заплутают, даром, что у них машинный разум!), я нарезала для салата овощи, за неимением ничего более достойного заправила их маслом, вскипятила чай, расставила тарелки и чашки, повернулась, чтобы позвать мужа завтракать и испуганно взвизгнула, обнаружив его за своей спиной. Зажатое в этот момент в руке блюдце как-то само собой опустилось Ричарду на голову, хорошо ещё, что реакция у моего мужа воистину звериная, а то бы пришлось не только извиняться, но ещё и первую помощь оказывать.

- Ты чего творишь? – Ричард перехватил блюдце, поставил его на стол, одновременно выудив из салата кусочек сочного мясистого помидора и отправляя его в рот. – Когда я успел тебе так сильно надоесть, чтобы ты захотела от меня избавиться?

- Сам виноват, не надо подкрадываться, - отбрила я и шлёпнула мужа по руке. – Салат из тарелки надо есть, а не из миски таскать.

- Так вкуснее, - буркнул Ричард, утаскивая ещё кусочек помидора, - а ещё быстрее. Нам действовать в темпе, аэрокар приедет через десять минут.

У меня десять минут на сборы, а я в одном халате, вот же засада! Я метнулась в комнату, но Ричард властно перехватил меня за руку, даже не попросив, приказав:

- Сначала поешь.

- Да я же не успею!

Угу, с тем же успехом я могла бы толковать Остину о пользе, благоразумии и благородстве женщин, мой глас вопиющего в пустыне проигнорировали самым наглым образом. Нет, надо было всё-таки руку с блюдцем не удерживать!

Скорость, с которой я поглощала салат, привела бы мою маму в тихий ужас, но что мне оставалось, если Ричард по-прежнему меня не отпускал?! Прижал всем корпусом к столу, освободив себе руки и с видом аристократа, которому абсолютно некуда спешить, завтракал. Конечно, ему-то одеваться и причёсываться не надо! Проглотив ещё одну помидорку, я махнула рукой на гордость и заныла:

- Дик, мне собираться надо!

Сокращённое имя слетело с языка само собой, словно я никак иначе мужа никогда и не называла. Ричард осторожно, чтобы меня не облить, поставил чашку с чаем на стол, посмотрел на меня недоверчиво:

- Как ты меня назвала?

Да что же такое-то в самом деле?! У меня времени и так в обрез, а он с глупыми вопросами пристаёт!

- Дик – это сокращение от Ричарда, у нас на Ауридии так принято, - я хлопнула мужа по плечам, - мне правда собираться надо.

Муж без единого слова посторонился, я метнулась в комнату, чуть не навернувшись о низенький порожек. И зачем он вообще нужен, можно подумать, мы территорию делить будем! А если и будет, то это недоразумение точно никого не остановит.

Собираться в бешеном темпе, словно космодесантник поднятый по тревоге, я научилась ещё в школе, а универ отточил мои навыки, доведя их практически до совершенства. Я даже накраситься успела до того, как Ричард крикнул, что аэрокар прибыл, а потому к стражам порядка выплыла в полном блеске своего великолепия.

- Д… доброе утро, - промямлил уже знакомый мне по вчерашнему дню землянин, пожирая меня таким огненным взглядом, что я даже испугалась, как бы на мне одежда шаять не начала. – Юни, вы прекрасны!

Угу, а ещё самую капельку замужем, о чём вы, юрл, похоже, запамятовали. Ладно, я особа не надменная, могу и напомнить о такой незначительной, на ваш взгляд, детали. Я кокетливо повиливая бёдрами подплыла к Ричарду, положила ему руку на плечо и проворковала, стараясь не скатиться до откровенной пошлости:

- Я готова, дорогой, можем ехать.

У моего дорогого глаза распахнулись так, словно он был детской силиконовой игрушкой, которую резко стиснули в кулаке. И чего, спрашивается, удивляется, сам же предложил мне настоящий брак?! К моему искреннему облегчению, Ричард в ступоре пребывал не долго, приобнял меня слегка, обозначив тем самым свои права на меня, даже в щёку поцеловал и кивнул:

- Если готова, поехали… дорогая.

Лица стражей закона вытянулись, словно нежная кофточка после стирки на самых жёстких оборотах. Я же смущённо вспыхнула, ткнулась лицом в плечо мужа, тут же устыдилась такого проявления собственной слабости, отпрянула, выпрямилась и кокетливо повиливая бёдрами направилась к аэрокару. Скажу честно: дефилировать под прицелом на физическом уровне ощущающихся взглядов, удовольствие весьма сомнительное, поэтому внутрь аэрокара я юркнула, как в норку. Правда, расслабиться не получилось и там, мужчины, взбодрённые приглушённым рыком моего супруга, живенько вспомнили о своих служебных обязанностях и расположились в транспорте. Меня довольно беспардонно сдвинули к окну, пробурчав что-то невразумительное из серии «детишки, зверушки и бабы любят в окошко таращиться». Безоблачную пору детства я благополучно миновала, бабой, а паче того, зверушкой себя не считала, но возмутиться и отодвинуться было просто некуда. Если только на колени к Ричарду вскарабкаться, но, во-первых, я к такому эпатажу морально не готова, во-вторых, места для манёвра опять-таки маловато, а в-третьих, если я залезу на колени, то на ухабах, которых на этой дороге в изобилии, стану головой биться о ничем не покрытую грязную желязяку, выполняющую роль крыши в этом видавшем виды аэрокаре. А голова мне для работы нужна, да и для жизни тоже лишней не будет.

К счастью, дорожные испытания на прочность и вежливость пассажиров длительными не были. После очередного крутого виража, сопровождавшегося бурными пожеланиями водителю вступить в изощрённую сексуальную связь с дорогой, аэрокаром, неведомыми мне бушатиками и крюкодраниками, а также весьма заурядными обещаниями выдрать поражающие кривизной руки и вставить их в места, природой для совсем иных частей тела предназначенные, наше, остроумно названное землянином, «ведро с гайками» резко затормозило, заставив крикунов подавиться гневными речами. Не попадали мы друг на друга только потому, что валиться было банально некуда, впервые в жизни я от всего сердца возблагодарила тесноту старых моделей аэрокаров! Дверь с душераздирающим дребезгом открылась (в первый миг мне показалось, что она просто отпала), и я рванула к выходу. Причин для моей спешки было несколько. Во-первых, судебнику следует на месте преступления появляться одному из первых, дабы никто ничего напортить не успел, а во-вторых, я прекрасно понимала, что такого вояжа водителю точно не простят. В лучшем случае ему начнут громогласно предрекать насыщенную событиями интимную жизнь, а в худшем и прибьют. Согласитесь, оба эти варианта не предназначены для благовоспитанной девицы, зачем я буду мешающим полёту творческой фантазии ограничителем или, что ещё хуже, свидетелем? У меня, слава звёздам, есть дела и поважнее.

Быстро поправив причёску и с горечью констатировав потери в борьбе за свободу, я бодро порысила в сторону уже знакомого мне по прошлому выезду пузатика, опять-таки мнущегося на крыльце. Интересно, ему просто по жизни не везёт или его принципиально с места преступления выставляют? Бравый страж порядка моему появлению не обрадовался, но пучить глаза и пытаться как-то уязвить не стал, ограничился невнятным бурчанием под нос, которое я великодушно проигнорировала.

- Что случилось? – строго, дабы пузатик не вздумал вредничать, вопросила я, внушительно надвигаясь на опешившего от моего напора стража закона.

Мужчина гулко икнул, вперившись взглядом в мою грудь, отчаянно покраснел, облизнулся, судорожно оглянулся на раздавшееся за моей спиной змеиное шипение (первое вскрытие, не знала, что тут змеи водятся, надеюсь, хотя бы не ядовитые) и зачастил, порывисто взмахивая рукой:

- Так это… самоубийство у нас тут… Дамочка одна в петлю скакнула, ненормальная, что с неё возьмёшь!

Ну, ясное дело, если труп женский, значит, дама была ненормальной и убила себя сама. Это же очевидно, причём даже обнаружься на спине трупа двадцать ножевых ранений, общие выводы это не поколебало бы. Пересдача по патофизиологии, иногда я понимаю мужененавистниц!

- Где тело? – я героическим усилием воли удержала себя в служебных рамках. Ни к чему, в самом деле, укреплять предрассудки наглядной демонстрацией женской импульсивности и склонности к необдуманным действиям.

Страж порядка от моего вопроса даже опешил, плечами пожал:

- Так в комнате, где же ему ещё быть. Мертвяки-то, чай, не бегают.

Ха-ха, очень смешно, а главное, какая свежая шутка, мне ведь её с детских лет никто и никогда не повторял! Я прикусила губу, решив не тратить время на лекцию о каталепсии, а также постсмертном шевелении, присущем леракийцам, эрдейцам и прочим расам, обладающим развитой сверхразвитой нервной системой. У тех же андронийцев, например, в грудной клетке есть дублёр головного мозга, который активируется в случае травмы головы, у кеникийцев такой дублёр тоже есть, только располагается он в ягодицах. Так что, думать не головой, а другой частью тела для некоторых рас дело вполне привычное. Однако, прошу прощения, я немного отвлеклась.

Я головой коротко мотнула, приказала тоном, не терпящим возражений:

- Показывайте.

Страж порядка занервничал, покосился в сторону Ричарда и других доблестных служителей закона, закончивших, наконец, вопить на водителя. Кстати, пятен крови и запиханного под аэрокар тела я не увидела, так что, нашему водителю, похоже, дали очередной последний шанс. Я, вообще-то, девушка не кровожадная, но такое милосердие меня не порадовало. Ладно, утешусь тем, что мне вскрывать меньше.

В принципе, провожатый был мне не нужен, я из чистой вредности приказала место преступления показать, но бравый страж порядка, не дождавшийся подкрепления со стороны, противоречить мне не решился, вздохнул тягостно, точно последние мгновения доживал и кивнул вяло:

- Идёмте.

Что ж, от помощи я никогда не отказываюсь, тем более, не вижу смысла обнаруживать свой дивный дар. Мало ли, вдруг здесь на ведьм охота идёт, как на Земле в докосмическую эпоху.

Комната, куда меня привёл мой конво… прошу прощения, проводник была словно увеличенной копией кукольного домика. На окнах трепетали под лёгким порывом струящегося из окошка ветерка персикового цвета кружевные шторки, в углу стояла огромная кровать с узорчатой спинкой, горой подушек всех оттенков розового и даже, умереть не встать, балдахином! Рядом с кроватью растопырилась небольшая обитая блестящей тканью скамеечка, без которой на это кукольное ложе было просто нереально взгромоздиться. Кому как, но лично я бы в такой приторной сладости через неделю бы в голос взвыла. Впрочем, судя по тому, что труп хозяйки этих апартаментов свисает с огромной выполненной под старину люстры, ей эти сладостные декорации тоже не принесли ни пользы, ни счастья. Я задрала голову и посмотрела на миловидное даже после смерти юное, почти детское личико покойницы, худенькое тело, прикрытое розовой, щедро украшенной пеной кружев ночнушкой. Что же тебя в петлю-то кинуло, бедолага? Я вздохнула, слегка коснувшись ледяной руки покойницы. Мой дар пробудился, явив мне эту девочку, бездумно лежащую на кровати и остекленевшими глазами глядящую в экран дорогого и опять-таки кукольно-розового видеофона. Вот несчастная прикрыла глаза, по щеке её скользнула слезинка, а затем девочка шатаясь, словно сломанная игрушка, поднялась с кровати, подхватила с кресла персикового цвета шарфик, щёлкнула кнопкой пульта опуская люстру, быстро завязала один коней шарфа на люстре, а второй на шее и опять щёлкнула кнопкой пульта. Люстра стала подниматься, таща за собой девочку, несколько судорог и… всё. Я судорожно вздохнула, отстраняясь от увиденного.

- С вами всё хорошо? – не знаю, показалось мне или нет, но в голосе моего провожатого мне померещилось сострадание.

Я ещё раз вздохнула, окончательно загоняя все чувства и эмоции под железный контроль разума. Потом, позже, непременно поплачу над этой малышкой, а пока меня ждёт работа.

- Тело снимайте, - я отошла, чтобы не путаться под ногами, подхватила сумку, доставая из неё и активизируя инфогранулы, включила самописец. Привычные действия помогли успокоиться, войти в рабочий ритм, нечто среднее между медитативным исполнением рутинных мер и полётом на крыльях вдохновения.

Моя сосредоточенность разлетелась на куски от оглушительного звериного вопля, долетевшего со двора. Возившиеся у люстры мужчины вздрогнули, отскочили к стене, тело с глухим стуком упало на пол, нелепо разбросав руки. Папочка любимый, что там творится?! Я шагнула к окну, но непрекращающийся отчаянный вопль доносился уже из коридора. Ещё один миг и дверь в комнату распахнулась, повиснув на одной петле. На пороге, вцепившись в волосы и непрерывно крича, стояла невысокая полнотелая женщина, которую можно было бы назвать даже привлекательной, если бы не гримаса боли и горя, превратившие лицо в жуткую погребальную маску.

- Да заткните же её кто-нибудь!

Появившийся следом за незнакомкой Ричард явно больше переживал за целостность собственных барабанных перепонок, чем сочувствовал несчастной. Я быстро достала пузырёк с успокоительным, откупорила плотно пригнанную крышечку и сунула бутылочку под нос продолжавшей кричать женщине. Незнакомка судорожно вздохнула и умолка, без сил опустившись на пол и время от времени тяжело вздыхая.

- Белль, ты наша спасительница, - Ричард фамильярно (учитывая, что мы оба были на службе, да ещё и на месте преступления) чмокнул меня в щёку, - ещё немного и, клянусь, у меня бы кровь из ушей пошла. Юни, потрудитесь объяснить, кто вы и что здесь делаете?

Незнакомка не отреагировала, тараща остекленевшие глаза на тело лежащей на полу девушки. Хм, а я с успокоительным не ошиблась? Я проверила пузырёк. Нет, всё верно.

- Юни, - Ричард потряс женщину за плечо, - Вы меня слышите?

Бледные искусанные губы женщины дрогнули, шевельнулись чуть приметно:

- Слышу.

- Отлично, - мой супруг вольготно расположился прямо на полу, небрежно подогнув под себя ногу. – Говорить можете?

Покрасневшими опухшими от непролитых слёз глазами юни посмотрела на Ричарда, с трудом сглотнула, прошелестела негромко:

- Это я…

Мой муж стал похож на ловца, почуявшего добычу:

- Что вы?

- Это я… - юни тяжело сглотнула, трясущейся рукой провела по лбу, - это моя вина… Это я…

Дыхание женщины стало прерывистым, по щекам побежали мокрые дорожки.

- Вы убили эту девушку?

Юни так и вскинулась, откуда только силы взялись:

- Да вы что, как вы могли такое подумать?! Чтобы я дочь, родную дочь…

Юни закрыла лицо руками, истерически разрыдалась. Я опять протянула ей пузырёк с успокоительным, то немногое, чем могла ей помочь. Безутешная мать судорожно вздохнула, локтем вытерла слёзы и прошелестела:

- Хотя… вы правы. Это я их убила, это моя вина.

- Их? – Ричард быстро осмотрел комнату, но второго трупа не обнаружил. – И кто второй?

- Тот, - юни слабо качнула головой, поморщилась брезгливо, - обольститель проклятый, Абиган Тейн, будь он проклят. Вскружил моей девочке голову, соблазнил её, напел сладких песен, а как я перестала ей деньги давать, бросил безжалостно. Авиша от отчаяния чуть с ума не сошла, таблеток наглоталась, еле спасти успели. Дочка моя в тень превратилась, сутками лежала, в одну точку глядя, - женщина судорожно всхлипнула, прижала ладонь к губам, - доктор сказал, что, если её из этого состояния не вывести, с ума сойдёт. Я к Тейну пошла, умоляла его вернуться к Авише, денег обещала, унижалась, а он только посмеялся. Сказал, что его моя полоумная дочурка не прельщает, он себе таких куриц безмозглых десяток найдёт, - юни порывисто вздохнула и закончила устало, чуть слышно. – Не выдержала я, схватила статуэтку какую-то и шарахнула его по голове со всей силы. Он упал. Я даже порадовалась, что избавилась от этого подлеца-соблазнителя. Только вот он, мерзавец, даже после смерти отомстить мне сумел, Авиша не смогла без него жить… девочка моя… единственная.

Юни закрыла лицо руками и заплакала, заскулила тоненько и отчаянно, а потом и завыла всё громче и громче, скатываясь в беспросветную безумную истерику. Успокоительное уже не помогало, а более сильных препаратов я с собой не брала, всё-таки на моей службе чаще возникает потребность в скальпеле с пинцетом, чем в облегчающих истерику снадобьях. Положение спас Ричард, он подошёл к бьющейся в рыданиях женщине, задрал ей голову и ткнул указательным пальцем в шею. Юни судорожно и хрипло вдохнула и обмякла, закатив глаза.

- Ты что творишь?! – выпалила я ставшую классикой супружеского общения фразу, истово моля звёзды, чтобы они не подбрасывали мне ещё один труп. Конечно, безутешная мать, потерявшая единственную и горячо любимую дочь будет только рада воссоединиться с ней в вечности, но лично меня не устраивала перспектива стать женой убийцы. Простите великодушно, но такой экстрим не для меня!

Я подхватила безвольно свесившуюся руку юни и мой дар пробудился, являя мне момент убийства. О том, что я могу видеть совершение преступления не только глазами жертвы, но и убийцы, я благоразумно помалкивала, чтобы не наживать себе лишних проблем. Да и не так уж и часто доводилось мне прикасаться к убийце, чаще с жертвами дело приходилось иметь.

Перед моим внутренним взором предстала уже знакомая комната, насмешливо улыбающийся Абиган Тейн, мерзкий, да что там, отвратительный в своём полном триумфе, тянется к бокалу, а трепещущая, ринутая в бездну отчаяния и позора безутешная мать скользит невидящим взглядом вокруг, пытаясь понять, что ей теперь делать. Тот, кто соблазнил её дочь не намерен не только возвращаться к покинутой жертве, но ещё и собирается отправить сломленной девушке уничижительное письмо, которое непременно станет пресловутой соломинкой, сломавшей спину верблюду. Отчаяние юни сменяется гневом, рука её сама собой сжимается на причудливой статуэтке, изящная безделушка опускает вверх, а потом с силой падает на голову ничего не подозревающего соблазнителя. Мужчина падает на пол, женщина выходит, продолжая машинально сжимать в руках ставшую орудием преступления статуэтку. У самого выхода из дома юни приходит в себя и брезгливо выбрасывает окровавленную безделушку в стоящий у входа утилизатор. Перед моими глазами расстилается облако тумана и видение пропадает. Вот и всё, первый убийца из трёх обнаружен, осталось ещё два, хотя лично мне, положа руку на сердце, не очень-то хочется их искать. Абиган Тейн был редкостным мерзавцем и сам сделал всё для того, чтобы его убили. Впрочем, мне убийц искать и не придётся, это дело полиции. Хотя, если судить по отливающим желтизной глазам Ричарда, ему покойный тоже неприятен.

Я потёрла лицо, сбрасывая напряжение и усталость – неизменную плату за использование дара и выпустила инфогранулу. Жаль, что Кевина нет, вдвоём проводить осмотр быстрее и проще. С другой стороны, мне не привыкать работать одной, с напарниками мне не везло, в универе считалось едва ли не унижением выполнять задания в паре со мной, ведь мои одногруппники были свято убеждены, что мне не место в медицинском мире. Я несколько раз запечатлела на инфогрануле размер и направление странгуляционной борозды, машинально выполняя привычные действия и размышляя о маленькой несчастной девочке, чей путь закончился петлёй из некогда симпатичного и наверняка приносящего много радости шарфика. О профессиональном соблазнителе, бездумно калечившего чужие жизни и в конце концов получившего по заслугам. О Ричарде, которому придётся искать тех, кто прикончил Абигана Тейна.

- Ты закончила? – голос моего супруга прозвучал так неожиданно, что я едва не подпрыгнула на месте, ошалело захлопав глазами и выдавив не самое разумное:

- Что?

- Я говорю, ты закончила? Нам нужно возвращаться, допрос лучше проводить не над труп… - Ричард явно хотел сказать не над трупом дочери, но в самый последний момент осёкся и сформулировал менее болезненно, - в полиции.

Я внимательно осмотрела всё кругом, машинально покусывая губу и кивнула:

- Да, здесь я закончила. Тело отвезите в морг.

- Вряд ли мамаша согласится на вскрытие, - хмыкнул землянин, пожалуй, самый непрошибаемый в нашей компании, - уж больно сильно она по дочке убивается.

- Труп явно криминальный, без вскрытия никак, - вздохнул Ричард, кивком головы выпроводил своих коллег из комнаты, а когда я шагнула следом за ними, придержал меня за руку. – Если можно, не сильно полосуй девчонку, ладно?

Я ошарашенно уставилась на мужа, даже не подозревая в нём такие глубины сочувствия, сострадания и сентиментальности. Вот тебе и потомок хладнокровных змеелюдей, безжалостных как к врагам, так и к союзникам! Гадай теперь, то ли легенды как всегда что-то переврали, то ли кровь змеиная у моего мужа изрядно разбавлена оказалась. Нет, это, конечно, неплохо, даже очень хорошо, только вот как-то не сильно сочетается со змеиным шипением и стойким ощущением того, что мой ненаглядный убить может и даже не сильно поморщится. А ведь он может. И при этом сочувствует матери, потерявшей дочь. Я покрутила головой, чувствуя, как она в прямом смысле слова пухнуть начинает от переизбытка информации, а мне ещё вскрытие проводить и протокол писать. Зашибись, день начался!

- Сделаю всё, что смогу, - выпалила я и поспешила прочь от мужчины, который таил в себе слишком много загадок, невольно пробуждая в душе червячок сомнения: «А не поторопилась ли я с замужеством?»

Флегматичное благодушие мне вернула любимая работа, правильно папа говорит, что, когда руки заняты, голова отдыхает. Я игнорировала излучаемое Остином презрение, деловито отдавала распоряжения, надиктовывала на самописец предварительные результаты вскрытия, чувствуя, как утихает смятение у меня в душе. По сравнению с тем, что пережила и что ещё предстоит перенести матери лежащей передо мной девочки, все мои сомнения яйца выеденного не стоят. Я замужем, супруг мой что особенно радует, скоропостижно вдоветь не собирается, даже ухаживает за мной. А если он, как ранее убиенный профессиональный соблазнитель, захочет от меня уйти, так я уж точно в петлю не полезу, даже обрадуюсь, что свободной стала. Лазерный скальпель в моих руках дрогнул, оставив кровавый след на хладном теле передо мной. Нет, радоваться я, пожалуй, всё же не буду, как-то незаметно для самой себя я успела привязаться к Ричарду. Конечно, до томных охов-вздохов, которыми перенасыщены любовные романы мне далеко, но с мужем, определённо, лучше, чем без него. Даже составляя протокол вскрытия я продолжала обдумывать свои взаимоотношения с Ричардом. А я ведь совсем не так представляла себе свою семейную жизнь, думала, будет у меня фиктивный брак, стану я замужней особой только по документам.

Астматический кашель, раздавшийся прямо у меня над ухом, заставил меня испуганно взвизгнуть и подпрыгнуть на месте, едва не свернув монитор компьютера. Что-то от обилия впечатлений последних дней нервишки стали пошаливать, надо будет в выходной ванну сделать с ароматическими бомбочками. Я повернулась к Кевину, изображающему туберкулёзника на последней стадии болезни:

- Кевин, ты заболел?

Мой помощник смутился, даже покраснел (первый скальпель, как это мило!), а вот Остин не упустил возможности сказать гадость:

- Нет, он так тупо пытается привлечь ваше внимание.

Я прикусила язык, чтобы не сказать, что помощник глупо выглядит иногда, а вот санитар постоянно ведёт себя как избалованный мальчишка, так и не преодолевший капризы трёхлетнего возраста. Вот найду Остину замену, тогда всё и выскажу ему, а пока глупо друг другу шприцы в ягодицы метать. Я ободряюще улыбнулась Кевину:

- Что случилось?

Кевин глазами по сторонам забегал, явно мечтая о том, чтобы сбежать как можно дальше или, в крайнем случае, провалиться сквозь землю. Надеюсь, морг не на каменной плите стоит, а то расплющится мой помощник, где я второго такого найду?

- Кевин, что случилось?

Строгие требовательные начальственные нотки взбодрили моего помощника, он отмер и деликатно заметил:

- Прошу прощения, юни Изабелла, в ваш текст вкралась опечатка.

Буквы что ли местами переставила? Есть у меня такой грешок, каюсь. Я внимательно вчиталась в протокол и громко охнула, прижимая ладошки к щекам. Это не официальный документ, это же полнейшая белиберда на докосмическом машинном масле! Мало того, что труп у меня после смерти активно занялся сменой пола, становясь то мужчиной, то возвращаясь обратно к женскому облику, так ещё и в именах полный разброд! Если верить вскрытию, я потрошила не одну девочку, а ещё и своего мужа, санитара, героев трёх самых увлекательных любовных романов… Хорошо хоть папино имя не внесла, хоть и думала о нём. Первая пересдача, как же неловко! Я смущённо потёрла лоб, виновато улыбнулась:

- Устала немного, утро выдалось тяжёлым.

- Я понимаю, - Кевин ободряюще улыбнулся, - может, вы кофе попьёте, а я протокол заполню? Мне несложно.

Что и говорить, предложение было весьма заманчивое, но перекладывать свою работу на чужие плечи я не люблю.

- Встречное предложение: мы вместе выпьем кофе, а потом я переделаю отчёт.

Кевин просиял улыбкой и метнулся в сторону кухоньки. Хм, мне кажется или мальчик мной не на шутку увлечён? Надо будет деликатно напомнить ему, что я замужем и украшать супружеское чело развесистыми рогами не собираюсь. Да и служебные романы приносят больше вреда, чем пользы. Правда, от кофе, собственноручно приготовленного помощником, я отказываться не стала, с любезной улыбкой приняла протянутую мне чашку и даже крошечный глоток сделать успела, оценив по достоинству тонкий аромат и приятно щекочущую язык терпкость. Продлить наслаждение мне, увы не позволили. На кухоньку вальяжно вошёл Остин, которого мы не пригласили на трапезу (я не захотела аппетит портить, а Кевин, видимо, не решил настаивать дабы не портить отношения со мной).

- Там вас, юни, требуют, - санитар изобразил что-то среднее между поклоном и приступом радикулита, - срочно.

И какая это мачучеха пупырчатая меня от кофе отрывает?! Ничего святого у людей не осталось! Я отпила ещё глоток кофе, гадая, какое святотатство менее кощунственно: оставить недопитый кофе остывать или же осушить чашку одним махом, пренебрегая вкусом и рискуя поперхнуться. Перевесила, каюсь, жадность, оставить такую вкуснятину недопитой я не смогла. Лихо опрокинув остатки кофе в рот и совсем немного на щёчки и подбородок, я выскочила из кухоньки, мысленно посылая громы и молнии на голову смертника, дерзнувшего меня отвлечь. Впрочем, я догадывалась, кто именно дерзнул выдернуть меня с законного перерыва, а потому ничуть не удивилась, увидев привалившегося к моему столу Ричарда. Будь он один в кабинете, я бы непременно турнула супруга со стола, но поскольку на обшарпанном стульчике сиротливо притулилась какая-то испуганного вида юни, а рядом с ней браво выпячивал пузико знакомый мне страж порядка.

- Добрый день, - я вежливо улыбнулась, неприметным тычком выпроваживая мужа со стола. С тем же успехом я могла бы двигать горы или космические корабли.

- Виделись уже, - Ричард кивком головы указал на испуганную юни, - это одна из возлюбленных нашего убиенного. Посмотришь её, ладно?

С такими просьбами ко мне ещё не обращались.

- И что я должна у неё посмотреть? – шёпотом, чтобы не уязвить женщину, уточнила я. – Следов насилия у неё, скорее всего, нет, у них же всё по обоюдному согласию было.

- Белль, не глупи, ты же не блондинка! Её надо проверить как подозреваемую, ну, как ты с прошлой юни сделала.

Ага, понятно, кто-то решил на моём даре дело раскрыть. А что, очень удобно, я и вскрытие проведу, и убийцу определю. Мне вот только интересно: зачем при таком раскладе все эти стражи порядка?

- Знаешь, что, милый мой, - я покосилась на испуганно сжавшуюся юни и понизила голос, зашипев песчаной коброй, - а ты сам поработать хоть немножечко не хочешь?

- Я и работаю, - Ричард досадливо поджал губу, сверкнув пожелтевшими глазами, - данный момент, например, спасаю истеричку от тюрьмы. Эта юни, которую ты, сердобольная моя, уже сто раз пожалеть успела, пришла в полицию и заявила, что это именно она убила Абигана Тейна.

Ого, это уже серьёзно.

- И как она его убила?

- Зарезала, - Ричард спрыгнул со стола, размашисто отряхивая брюки, словно сидел в болоте, а не на столе. – Мы следственный эксперимент проводили, бьёт она сильно, даже попадает туда, куда целится, только вот… жидкая она.

Я нахмурилась, внимательно глядя на юни. Нет, со стула не стекает, форму держит, с чего вдруг тогда жидкая?

- В критической ситуации она будет вопить и рыдать, а не действовать.

Ясно. Только убить-то можно и хладнокровно, тщательно всё спланировав, без лишних нервов и слёз. Ричард словно мысли мои прочитал, усмехнулся, опять кивнул в сторону юни, понявшей, что мы говорим о ней и ещё больше сжавшейся на стуле:

- А в норме она такая – тихая скромная мышка.

Я побарабанила пальчиками по столу. Конечно, мышки тоже могут укусить и довольно сильно, но… Я посмотрела на юни и вздохнула, чувствуя себя киношным героем, бросающимся на помощь попавшей в беду девице.

- Ладно, только ради тебя, - я ткнула мужа пальчиком в грудь и решила не поощрять благотворительность, а то знаете, как бывает, сначала просят о помощи, затем ждут её как само собой разумеющееся, а после и вовсе требовать начинают. – С тебя желание.

Ричард усмехнулся, неприметно подталкивая меня к посетительнице:

- Без проблем, напомни после работы, обязательно загадаю.

Вот паразит! Будь у меня больше времени для ответной шпильки, я бы молчать точно не стала, но не препираться же с супругом прямо на виду у подозреваемой в убийстве и стражей закона, которые и так наблюдают за нами, словно за бригадой аниматоров на выезде. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я приветливо улыбнулась глядящей на меня с тихим ужасом юни. Бедняжка, у меня сложилось стойкое ощущение, что, ещё немного и дама с диким визгом бросится бежать, в прямом смысле слова проламывая себе путь к свободе.

- Не волнуйтесь, - я ободряюще взяла юни за руку, пробуждая свой дар.

Женщина от прикосновения вздрогнула, словно её током ударили, попыталась освободить руку, но я держала хоть и деликатно, да крепко, не вырвешься. Я прикрыла глаза, сосредотачиваясь, но дар хранил безмолвие, жемчужно-серая дымка не сменялась видением. А значит, вжавшаяся в стул юни не убивала, что я и озвучила.

- А зачем она на себя клевещет? – требовательно спросил у меня Ричард.

А я откуда знаю, мне сия дама не знакома! Я пожала плечами и, каюсь, не удержалась от шпильки.

- Полагаю, этим вопросом уместнее заниматься полиции, а не судебно-медицинскому эксперту, вы так не считаете?

Глаза мужа сверкнули желтизной, я опасливо попятилась, но тут же отвесила себе мысленный подзатыльник за трусость, вздёрнула подбородок и расправила плечи, строго глядя на супруга. Ещё и отчеканила:

- Если у вас ко мне больше нет вопросов, то я прошу меня извинить, мне нужно закончить протокол вскрытия. С вашего позволения.

Я щёлкнула каблучками, коротко кивнула, крутенько повернулась и чеканным шагом промаршировала к своему столу. Даже Остин мне дорогу уступил, впервые не только не сказав гадость, но даже не скривившись презрительно. Я демонстративно (а что, преподаватель по нейрофизиологии постоянно повторял, что женщина без демонстративности как цветок без запаха) включила компьютер и принялась переделывать протокол.

- Всего доброго, юни, благодарю за помощь, - процедил Ричард, скопировав мой поклон и вышел из морга, бухнув дверью так, что потолок с полом едва не слились в дружеских объятиях.

Девочки всегда остаются девочками, даже самые разумные из нас могут быть весьма непоследовательными в своих действиях. Пока мой муж был рядом, я старательно изображала гордость и независимость, но стоило только ему обидеться и уйти, как моя совесть активизировалась и впилась в меня озверевшей от длительной голодовки молью. Я кусала губы, вздыхала, вертелась, пыталась сосредоточиться на документе и снова отвлекалась. Мои терзания не остались незамеченными, Остин громко хмыкнул и прошипел что-то невразумительное и малоприятное о бабах, которые сами не знают, чего хотят. Не будь мне так паршиво, я бы не оставила подобное безобразие без внимания, но здесь и сейчас я была слишком погружена в битву с собственной совестью, чтобы реагировать на ставшую привычной колкостью. Кевин тоже не оставил без внимания мой душевный раздрай, стоя за моим плечом, деликатно покашлял и тоном сердобольного санитара в хосписе предложил:

- Может, ещё кофе?

Я задумчиво почесала ухо и коротко кивнула, соглашаясь. Душистый терпковатый на вкус напиток вернул мне благодушие, прогнал тревогу и помог составить план действий на будущее. После работы, если Ричард за мной не зайдёт, приду к нему в полицию и извинюсь. А может, лучше встретить его дома с горячим ужином? А что приготовить? Если верить Инфранету, мужчины предпочитают мясо, помню, я ещё смеялась над этой статьёй, потому что тоже предпочитаю поедать животных, а не объедать их. Значит, приготовлю мясо. Говядину, баранину, свинину или что-то более оригинальное, какую-нибудь кракозябру, например? Ой, нет, я не такой опытный кулинар, чтобы пускаться в сомнительного рода пищевые эксперименты. Возьму то, что часто готовила мама дома: говядину. А как её лучше приготовить? В маринаде? Так там, насколько я помню, вымачивать надо не меньше шести часов, я не успею. Заказать еду в ресторане? Спору нет, быстрее, но как-то нечестно. Хочется приготовить самой, не даром же мама меня учила готовить!

- Вы меня не слушаете, юни! – возмущённо заметил Кевин, вырвав меня из кулинарных размышлений.

Я моргнула и виновато улыбнулась, потёрла лоб:

- Прости, задумалась. Ты что-то спросил?

- Поинтересовался, не налить ли вам ещё кофе, - тоном оскорблённой невинности ответил Кевин.

Я покрутила в руках опустевшую чашку, прислушиваясь к себе. Нет, кофе больше не хотелось, моя деятельная натура требовала, как можно быстрее закончить дела служебные, чтобы заняться налаживанием семейных отношений.

- Нет, благодарю, кофе очень вкусный. Я помою чашки.

- Не стоит, юни, я справлюсь, - Кевин, похоже, обиделся не на шутку.

Да что с ними такое сегодня, может, буря какая магнитная? Я покусала губу, унимая вспыхнувшее в груди раздражение. Конечно, можно сказать какую-нибудь колкость и уйти, но что мне это даст кроме того, что я потеряю своего единственного (пока) союзника? Каюсь, извиняться я не люблю, но как правильно говорит папа, только идиоты не признают своих ошибок. Я потянула себя за хвост, отбросила его за спину и осторожно придержала помощника за рукав:

- Кевин, постой…

Помощник вздрогнул, словно на него кислотой плеснули и повернулся ко мне так резко, что я пошатнулась и непременно упала бы, если бы Кевин меня не подхватил. Так мы и замерли, он прижимая меня к себе, я ошалело хлопая глазами и упираясь рукой ему в грудь, чтобы хоть немного отстраниться. И тут в очередной раз сработал закон подлости: на кухоньку вошли Остин и Ричард. При виде нашей пикантной композиции санитар присвистнул и зло расхохотался, заявив, что все бабы по сути блудливые ракши, а мой муж, вместо того, чтобы закрыть ему рот, побледнел, сверкнул жёлтыми глазами с вытянувшимися в щель зрачками и бросился прочь. А ещё про нас, женщин, говорят, что мы импульсивны и не способны мыслить логически!

- Ричард, подожди! – я оттолкнула Кевина и бросилась за мужем, несущемся к выходу так, словно ему углей горящих в штаны насыпали. – Да постой ты, я всё объясню! Это не то, что ты подумал!

Последняя фраза относилась к классике оправдательного жанра, но сейчас была актуальна как никогда. Ричард выскочил на улицу, я едва избежала столкновения с хищно клацнувшей дверью, споткнулась о порожек и в прямом смысле слова вылетела следом за супругом, красочно представляя свою встречу с матушкой сырой землёй. Причём в прямом смысле слова сырой, дождь недавно прошёл, я слышала, как капли барабанили по окну. К счастью, упасть мне не дали, Ричард подхватил меня и притиснул к себе так, что я дышать могла через раз и неглубоко, чтобы рёбра не затрещали.

- Ну, и что ты хотела мне объяснить? – ледяным тоном, от которого у меня по спине галопом понеслись мурашки, спросил муж, буравя меня тяжёлым взглядом жёлтых глаз.

Я сглотнула, попыталась хоть немного ослабить захват. Угу, с тем же успехом я могу скалы двигать, руки у моего муженька покрепче силовых наручников будут. Пришлось воздействовать словом.

- Отпусти, задушишь.

- Надо бы, - вздохнул Ричард и чуть ослабил хватку.

Я с наслаждением вздохнула, откашлялась, с укоризной посмотрела на мужа:

- Это не то, о чём ты подумал.

Чёрная бровь сардонически изогнулась, в голосе послышались змеиные нотки:

- А ты знаешь, о чём я подумал?

Я пожала плечами. Тоже мне, тайна Терентольской звезды, если бы мой муж не взревновал меня к Кевину, совершенно напрасно, между прочим, то не бросился бы прочь из морга со скоростью гоночного корабля.

- Ты меня приревновал.

Ричард молчал, не опровергая мою версию и не спеша ничего объяснять. Ладно, молчание, как известно, знак согласия, продолжаем свою извинительно-обличительную речь невинно заподозренной супруги.

- Зря, между прочим.

Ричард резко приподнял меня за подбородок, впился холодным змеиным взглядом, от которого у меня по спине понеслась вторая партия мурашек, в глаза:

- Значит, зря?

Папочка любимый, он меня действительно ревнует! И к кому, к Кевину, который ему и в подмётки не годится! Ой, нехорошо так о друге…

- Ты с ума сошёл? – я возмущённо дёрнулась, освобождая голову от унизительного захвата. – Между прочим, у нас фиктивный брак, мы друг другу никто!

Ой, зря я это сказала, вот уж воистину, язык мой – враг мой. Черты лица Ричарда исказились, перетекая в змеиную морду. Мама милая, как же страшно…

- Никто, знач-ш-ш-ит? – прошипел мой муж, медленно наклоняясь ко мне. – И что, ты с-с-спишь с-с-с любым, кто позовёт?

Страх испарился, на его место пришла жгучая обида и гнев. Моя рука словно сама по себе поднялась, размахнулась и опустилась на щёку этого несносного гада, которого я больше знать не желаю! Пощёчина вышла знатная, голова Ричарда дёрнулась, даже звериная желтизна из глаз пропала.

- Обалдела?! – возмутился мой почти уже не муж, потирая щёку.

- Хамло! – припечатала я, вырываясь и добавила, - сегодня же на развод подам!

Меня крутануло и опять впечатало в грудь Ричарда, на этот раз с такой силой, что даже нос заныл. Эй, поосторожнее, синяки меня точно не украсят!

- А кто тебе сказал, девочка, что я тебя отпущу?

- А кто тебе сказал, что я стану тебя спрашивать? – пропыхтела я, выдираясь.

Ричард притиснул меня к себе и устало вздохнул:

- Я, вообще-то, извиняться пришёл.

А вот фигушки, я обиделась! И извинения мне не нужны, вот так!

- Белль, - Ричард, обхватив меня за плечи, чуть отстранился, пытливо заглядывая в глаза, - скажи честно, ты совсем ничего не узнавала о змеиных людях и их потомках?

- И не собираюсь.

- Придётся, девочка. Мы моногамы, у нас только одна пара.

Угу, охотно верю, особенно учитывая длиннющий шлейф амурных историй, тянущийся за моим супругом.

- Свою ваа-ри мы ищем долго, но когда находим…

- Доводим её до белого каления, - гнев у меня прошёл, жажда мщения тоже угасала, обида саднила, словно содранная коленка, но жить не мешала, - Ричард, это всё, конечно, очень интересно, но я-то тут при чём?

Ответ мужа заставил меня порадоваться тому, что меня по-прежнему держат, от услышанного ножки ослабели и подогнулись.

- Ты моя ваа-ри, Избранная. Я понял это ещё во время свадебной клятвы.

Во мне проснулся учёный.

- И каким же образом ты это понял?

- Наши жизни и послесмертия сплелись, теперь нас не разлучит даже смерть.

Ого, никогда бы не подумала, что сладкие романтические истории могут оказаться правдой! Я задумчиво почесала кончик носа:

- А чего же ты тогда к Кевину меня взревновал? Ещё и гулящей обозвал!

Обида опять раскалённым угольком вспыхнула в груди, я поджала губы и отвернулась, скрещивая руки на груди. Да, знаю, поза детская до невозможности, но от привычки не избавиться по щелчку пальцев.

- А ты думаешь, приятно, когда тебя раз за разом отпихивают, как щенка? А потом ещё и с другим обнимаются у всех на виду?

- Когда это я тебя отпихивала?! – я обвиняюще ткнула Ричарду пальцем в грудь. – И с Кевином я не обнималась, он меня поддержал, когда я чуть не упала!

- Так ты же постоянно твердишь, что наш брак – всего лишь фикция, - глаза мужа опять начали желтеть.

- А кто мне при первой встрече заявил, что не хочет связывать себя женой и детьми?! Я приняла твои условия, а теперь ты недоволен, когда я о правилах нашей игры напоминаю! – я даже руками всплеснула от негодования. – И после этого нас, женщин, в отсутствии логики обвиняют!

- Белль, - Ричард мягко обнял меня, - а я тебе совсем-совсем не нравлюсь?

Возмущение требовало сказать, что никакой симпатии нет и быть не может, но врождённая справедливость и здравый смысл взяли верх.

- Если бы ты мне не нравился, ночевал бы в другой комнате, - буркнула я. – Я, к твоему сведению, с кем попало не сплю.

Ричард помолчал, прижимая меня к себе чуть крепче, зарываясь лицом в и так-то уже растрепавшийся хвостик.

- Белль…

- Что? – всё ещё обиженно отозвалась я.

- А давай, начнём всё сначала?

Я подняла голову, так что лицо мужа оказалось прямо надо мной.

- Предлагаешь, ещё одну свадьбу провести? Уверена, наши родственники будут в полном восторге!

Ричард приглушённо рассмеялся, а у меня от его смеха на сердце потеплело, и обида куда-то делась, словно и не было никогда.

- Белль, ты прости меня, я идиотом был.

- Что ж ты о себе да в прошедшем времени? – не удержалась я.

- Хорошо, я идиот, - не стал спорить муж. – Скажи, ты согласишься стать женой идиота? По-настоящему, не фиктивно?

Я помолчала, не столько обдумывая ответ, сколько любуясь Ричардом. Что и говорить, красивый у меня муж и разумом с чувством юмора природа не обидела. Не без закидонов, конечно, так у кого их нет? Идеальные только киборги бывают, так и у них постоянно сбои в программе обнаруживают. Я погладила Ричарда по щеке, не утерпев, очертила пальчиком контуры его губ и ответила тихо, но твёрдо:

- Согласна.

Ричард потянулся ко мне с поцелуем, но романтичность момента испортили редкие звучные хлопки. Мы с мужем дружно повернулись на звук. На крыльце, небрежно привалившись к косяку стоял Остин с привычной презрительно-насмешливой гримасой и с видом профессионального столичного критика на выступлении кружка любителей театра хлопал в ладоши. Из-за плеча санитара выглядывал Кевин и вид у него был такой опустошённый, что я моментально почувствовала себя бессердечной кокеткой, разбивающей сердца милым мальчикам. Первое вскрытие, да у меня и в мыслях никогда не было кружить голову своему помощнику!

- Исчезните, - прицыкнул на моих коллег Ричард, разворачивая меня спиной к зрителям и легко касаясь губами моих губ.

Скажу честно, я не сторонница публичного проявления чувств и полностью согласна с поэтом докосмической эпохи, утверждавшим, что служенье муз не терпит суеты. Но и отказываться от поцелуя я тоже не стала, ведь сегодня мы с мужем обменялись настоящими брачными клятвами, скрепляя рождение полноценной, а не фиктивной семьи.

- Я после работы за тобой зайду, - прошептал Ричард, отстраняясь от губ и поглаживая пальцами мои скулы.

Нехитрая ласка растопила мне сердце ванильным сиропом, на губах заиграла блаженная улыбка, никак не подходящая месту моей героической службы.

- До вечера, - я привстала на цыпочки, целуя мужа в уголок губ.

- До вечера, - Ричард поцеловал меня в кончик носа, озорно подмигнул и ушёл, а я смотрела ему вслед и пыталась понять, почему вдруг стало так прохладно и откуда взялся этот мелкий моросящий дождик, ведь его совершенно точно не было!

- Может быть, вы перестанете мокнуть и вернётесь на службу, юни? – Остин окинул меня презрительным взглядом. – Или на седьмом небе счастья дождик не мочит?

Зря санитар старался, моему хорошему настроению повредить он не смог, я лишь улыбнулась мимолётно и вернулась в морг, потирая невесть когда успевшие озябнуть руки. Кевин шарахнулся от меня, словно я в него камнем запустить хотела, пришлось придержать помощника за рукав:

- Постой.

- Слушаю вас, юни, - пролепетал Кевин, не поднимая на меня глаз.

Первый экзамен по анатомии, как же его жалко! Может, отложить разговор, парню сейчас и так несладко? Нет, тут как в лечении, выписывать обезболивающее нельзя, нужно оперировать, причём срочно.

- Кевин, я замужем и люблю своего мужа.

Мой помощник снег, словно снеговик, которого затащили в жарко натопленное помещение. Милосердие взвыло в голос, требуя прекратить обижать мальчика и не сыпала соль на свежую рану, но я стиснула кулачки и продолжала:

- Ты мой очень хороший знакомый, я буду рада считать тебя своим другом.

- А на большее я рассчитывать не могу?

Глядя в эти молящие глаза умирающей собаки отказать было практически невозможно, у меня даже в носу защипало и на глазах навернулись слёзы, но голос не дрогнул и короткий как выстрел ответ прозвучал чётко и уверенно:

- Нет. Только дружба.

Кевин вздрогнул, словно я его с размаху в живот ударила, побледнел и какое-то время молчал, осмысливая отказ и собираясь с силами. Я тоже молчала, понимая, что если сейчас сдамся и начну утешать, то меня опять могут неправильно понять. Иллюзии они, зараза, живучие, избавиться от них очень тяжело и больно, иногда приходится прямо с кровью из сердца вырывать. Наконец, мой помощник нашёл в себе силы растянуть бледные от напряжения губы в улыбке и посмотреть мне в глаза:

- Благодарю, я счастлив быть вашим другом, юни.

В глубине глаз моего помощника сверкнул какой-то огонёк, но присматриваться и гадать, что он обозначает я не стала. Кевину нужно время, чтобы принять и привыкнуть к новому статусу, для создания чего-то нового из обломков рухнувшей мечты нужно время. Самое же паршивое, что я даже повода не давала, а всё равно чувствую себя виноватой! Как же всё-таки непросто общаться с мужчинами!

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍