Игра лорда Эшфорда

17

Добравшись до здания суда на улице Боу, Джоанна сразу же направилась к судейскому писарю. Клерк был очень удивлен, увидев даму в этом здании.

– Насколько я понимаю, частное лицо вправе нанять детектива?

– Да, миледи.

– Хорошо. Мне бы хотелось чего-то в этом роде. А сколько обычно приходится ему платить?

– Гинею в неделю, да еще издержки, миледи.

– А не могли бы вы мне кого-нибудь посоветовать?

Чиновник на мгновение пришел в замешательство.

– Э-э, а какого рода расследование может интересовать вас, сударыня?

– Дело об убийстве, – резко ответила Джоанна.

Глаза писаря стали круглыми от удивления. Вот уж не думал он, что такую даму может беспокоить что-то посерьезнее, чем погуливающий на стороне муженек. Хотя да, обручального кольца у этой дамы нет.

– Убийство, говорите? В таком случае вам подошел бы Мак-Мейнус. Или Нейлор. Только вот Мак-Мейнус пока в Кенте, значит…

– Значит, Нейлор. Верно? – сказала она сухо. – А где можно найти господина Нейлора?

– В это время он обыкновенно бывает в пивной. Дежурная кружечка, знаете ли. Паб называется “Голова Гаррика”.

Лицо у Джоанны вытянулось. Одно дело – пожаловать на улицу Боу, но совсем другое – зайти в пивную, где только мужчины. Да и Салли туда не пошлешь. Неужели придется просить лакея?

Клерк заметил ее смятение.

– Не беспокойтесь, миледи. Я попытаюсь послать кого-нибудь в паб. Вам не надо туда ходить. Позвольте, я провожу вас в комнату потише. А за Нейлором я сейчас пошлю.

Джоанна одарила писаря благодарной улыбкой и, кивнув многострадальной Салли, пошла за ним.

– Тут будет получше, чем в приемной для посетителей в Ньюгейте, – засмеявшись, сказала она.

– Неужто вы и там побывали, миледи? – испуганно спросил клерк.

– Только что оттуда. И дело у меня спешное.

– Да, конечно, миледи. Я сию минуту пошлю Джейка. Подождите немного здесь.

– Ваши родители умерли бы, миледи, знай они, где вы, – проговорила рассерженная Салли.

– Но они же не узнают, Салли, – смиренно ответила Джоанна. – Разве что вы им расскажете.

– Да вы что, миледи? Ничего я не скажу. И даже того, что вы меня с собою целый день таскаете. Я только хотела сказать, что тут не такое место, где подобает быть леди, – ответила Салли, оскорбленная сомнениями своей госпожи насчет ее верности.

Прошло всего несколько минут, и в дверь легонько постучали.

– Войдите, – сказала Джоанна.

Вошел невысокий, ничем не привлекательный человек.

– Леди Джоанна Барранд?

– А вы, должно быть, Джейк. Так вы не нашли инспектора Нейлора? Можно, я ему записку оставлю? Пусть он со мной увидится.

– Гидеон Нейлор – это я, миледи, – ухмыльнулся мужчина.

– Да быть того не может, – вырвалось у Джоанны.

– Тем не менее это я. Насколько могу догадываться, миледи, вы заинтересованы в расследовании какого-то дела.

– Именно. Я бы хотела нанять детектива для расследования одного убийства. Но, может быть, мне лучше подождать господина Мак-Мейнуса. Мне сказали, что он теперь за городом. – Джоанна наконец поняла, что говорит что-то не то. – Простите. Я совсем не хотела обидеть вас. Но мне нужен…

– Кто-то великий и ужасный? – спросил он весело.

– Я всегда представляла себе инспектора по особым поручениям человеком… внушительным, что ли, – призналась Джоанна. – Когда я просила рекомендации, мне назвали и ваше имя тоже.

– Ну да, разумеется. Про меня и Мак-Мейнуса говорят: среди волков – как волк, а среди овечек – ягненок. Однако, леди Джоанна, если у вас есть возможность подождать пару деньков, то воля ваша…

– Помилуйте, но… Я понимаю, что была невежлива, но ждать совершенно не могу. Надеюсь, вы согласитесь взяться за это дело. – Джоанна улыбнулась. – Да, неловко получилось, нехорошо. Вы уж простите меня, господин Нейлор. Я совсем голову потеряла и ничего не соображаю – уж в очень трудное положение попал мой старинный приятель. Присядьте, прошу вас.

Нейлор сел. В дверь громко постучали, и Нейлор сказал:

– Я попросил Джейка принести нам чаю. Вы не против, надеюсь?

– Что вы, спасибо. – Джоанна и в самом деле была благодарна за его предусмотрительность и заботу.

Дверь распахнулась, и нескладный, здоровенный детина внес в комнату поднос. Этот крепыш мог поднять Нейлора одной рукой с той же непринужденностью, с которой он манипулировал сейчас подносом. Манеры его были безупречно почтительны.

После того как Джейк вышел, Нейлор посмотрел на Джоанну, вопросительно подняв брови.

Она рассмеялась.

– Да, да. Вы угадали. Я представляла себе, что инспектор по особым поручениям должен выглядеть примерно так.

– Джейк – человек очень полезный, и в суде очень хорошо иметь под рукой кого-то в этом роде, – рассуждал Нейлор, разливая чай по чашкам. – Он оказывается очень кстати в случае некоторых наших затруднений. Но что касается расследования преступлений, тут у него ничего не получается. А вас, насколько могу судить, интересует именно это, не так ли, миледи?

Джоанна отпила из чашки. Чай был горяч, крепок и настолько хорош, что она сразу же почувствовала себя лучше и расслабилась. День выдался особенный. Раньше она даже не знала, где находится эта тюрьма, не говоря уже о посещении Ньюгейта. Ей и в голову не приходило, что она может пить чай в суде на улице Боу, да еще в компании с детективом.

“Хорошо еще, что чай вкусный”, – успокоила она себя и улыбнулась.

Этот господин Нейлор, должно быть, знает свое дело. Не зря же его присутствие создает атмосферу уверенности и спокойствия. Можно было подумать, что он готов сидеть тут, прихлебывая чай, столько времени, сколько понадобится ей, чтобы изложить суть того дела, ради которого она пришла.

– Мне требуется человек для расследования одного убийства, в котором несправедливо обвиняют одного моего давнего друга, – произнесла она наконец.

– А что это за убийство, миледи? – Нейлор уже догадался, о чем пойдет речь. Вряд ли леди Джоанна Барранд пожаловала в такое место, обеспокоенная участью какого-нибудь уголовника из низших слоев общества. Нет, из всех убийств, что произошли в последнее время, ее могло волновать только то, по которому он арестовал лорда Эшфорда.

– Жертву звали леди Фэрхейвен, господин Нейлор.

– А вашего друга зовут лорд Эшфорд?

– Так вам известно это дело? – холодно спросила Джоанна.

– Можно сказать и так. Это я арестовал лорда Эшфорда.

Джоанна совсем растерялась.

– А как же вы соглашаетесь на эту работу, если уверены в виновности Тони?

– Должность у меня такая, леди Джоанна. Я работаю инспектором. Это значит, что я должен расследовать порученное мне дело и, если будет достаточно оснований, арестовать кого-то. Собранных доказательств оказалось достаточно для задержания лорда Эшфорда. Это не значит, что я полностью уверен в его виновности. Я лишь исполнял то, что положено по службе.

– Так вы не верите, что он виноват?

– Я этого не говорил. Но я могу согласиться с тем, что дело может потребовать дальнейшего расследования. Даже – и, возможно, особенно – при таком исходе, когда после слушаний его дело будет прекращено.

– А чем, собственно, вы располагаете?

– Насколько нам известно, лорд Эшфорд был последним, кто видел леди Фэрхейвен в живых. После него с нею никто не встречался, по нашим данным. Кроме того, известно, что она отказалась ссудить ему деньги, в которых он отчаянно нуждался. И, будучи солдатом, он обладал навыками, которые требовались для того, чтобы убить жертву тем способом, которым она была умерщвлена.

– Я думала, что ее задушили. Задушить, по-моему, способен кто угодно.

Нейлор потянулся к Джоанне и схватил руками ее за шею. Джоанна чувствовала, как убыстряется ее пульс, когда он слегка надавил большими пальцами на кровеносные сосуды.

– У вас тут проходят артерии, по обеим сторонам шеи, миледи. Если я на них чуть сильнее нажму, вы потеряете сознание. А надавлю еще сильнее – вы уже никогда в сознание не придете. Если человек служил в армии, то больше вероятность того, что ему известны такие тонкости.

Нейлор очень бережно обходился с нею во время этого эксперимента, но она почувствовала силу его рук. И еще поняла, что этот низенький, тихий мужчина способен превратиться в волка, если только окажется среди волков.

Джоанна нервно сглотнула, и он убрал руки с ее шеи.

– А вы, видимо, большой специалист в этом, господин Нейлор? – произнесла она нарочито спокойно, чтобы не показать, как глубоко она потрясена. Что испытала Клодия? Что должна была пережить она в последние секунды своей жизни?

– Я служил в сорок седьмом пехотном, миледи. И, разумеется, накопил опыт. Как и лорд Эшфорд.

– Звучит как проклятье. Но я знаю Тони Вардена. Я знаю, как он заботился о леди Фэрхейвен. Он никогда и ни за что не убил бы ее, в какое бы отчаянное положение ни загнали его обстоятельства.

– Азартные игроки нередко доходят до уголовщины. Это как у пьяниц, леди Джоанна. Уж я насмотрелся. Представьте себе, что заядлого игрока вдруг охватывает ужас. Кто знает, что он может натворить в такой миг? Да хоть бы ваш лорд Эшфорд…

– Но если это не он, тогда подлинный убийца гуляет на воле! Тони говорит, что он с Клодией потом помирился. Что она сама дала ему деньги, он уже не просил об этом. Что… – Тут Джоанна замялась, слишком больно ей было говорить об этом. – Что, перед тем как он ушел, они обручились.

– Ага.

– Что? Вы этому не верите?

– Звучит убедительно, леди Джоанна. Однако свидетелей примирения нет, зато есть свидетель ссоры. Конечно, – продолжал Нейлор, словно размышляя вслух, – все это уже само по себе любопытно.

– Что вас так заинтересовало?

– Был же лакей, который, вероятно, мог поведать нам о том, насколько уходящий из дому леди Фэрхейвен лорд Эшфорд был похож на заключившего помолвку жениха. Может быть, рассказал бы и о хозяйке: казалась ли леди Фэрхейвен радостной или, напротив, рассерженной и разочарованной. Но слуга этот пропал.

– Что вы имеете в виду? – потребовала разъяснений Джоанна.

– Леди Фэрхейвен всего несколько недель назад взяла на работу нового слугу, определив его помощником ливрейного лакея. Дворецкий распорядился, чтобы он сторожил в ту ночь у дверей, а позже поднялся бы к леди Фэрхейвен, чтобы узнать, ушла ли она к себе. Но когда я пришел в этот дом, то обнаружил, что Джим исчез и ничего из своих пожитков не взял. Похоже, что он вообще не был в своей комнате в ту ночь.

– Так это он, наверно? – спросила Джоанна с надеждой в голосе.

– А зачем ему это?

– Ради денег, конечно.

– Возможно. Хотя нам неизвестно, какую сумму хранила леди Фэрхейвен в ящике письменного стола. А сам Джим, может быть, лежит в это самое время где-нибудь в сточной канаве. Как бы то ни было, но его побуждения не очень ясны.

– А кто еще мог это сделать?

– Какой-нибудь случайный злодей. За последние несколько месяцев число краж со взломом резко увеличилось. Эти взломщики словно с цепи сорвались. Но те, которые орудуют неподалеку от дома леди Фэрхейвен, не склонны к насилию. – Нейлор засомневался. – Есть еще новый лорд Фэрхейвен… Джоанну передернуло.

– Вам не нравится граф? Я правильно понял? – оживился Нейлор и усмехнулся.

– Нет, не нравится. В нем есть что-то омерзительное. Я в нем чувствую холод. Очень просто представить его в роли убийцы, – ответила Джоанна.

– К сожалению, леди Джоанна, ваша неприязнь к лорду Фэрхейвену не может рассматриваться в качестве вещественного доказательства. Тем не менее какое-то расследование относительно обстоятельств, связанных с покойным и нынешним из лордов Фэрхейвенов, может иметь место. И смысл. Наряду с розыском пропавшего лакея. Итак, если вы по-прежнему желаете нанять меня, я бы взялся за это дело.

Лицо Джоанны просветлело.

– Благодарю вас, господин Нейлор. Вы даже не представляете, как это важно для меня. Даже если Тони освободят, то все равно его репутация будет запятнана подозрениями, и каждый будет сплетничать на его счет, пока наконец не найдется настоящий убийца. Он мне старый и дорогой друг, – сказала она мягко. – Тони и так уже настрадался: отец, а потом брат умерли. Надеюсь, вы приступите незамедлительно, – добавила она, поднимаясь и подзывая Салли.

– Разумеется. Лорду Эшфорду очень повезло, что у него такие преданные друзья, леди Джоанна, – сказал Нейлор, провожая дам к выходу. “А если бы я был игрок, – подумал он про себя, усаживая Джоанну в экипаж, – то побился бы об заклад, что у лорда Эшфорда есть нечто большее, чем просто ваша дружба, милостивая государыня”.

К счастью, когда Джоанна с Салли вернулись домой, отец был еще в своем клубе, а мать решила вздремнуть после обеда. Наверное, решила Джоанна, потом придется кое-что им рассказать про сегодняшние странствия, но не сейчас. Когда они вошли в комнату, Джоанна с помощью Салли освободилась от своего платья.

– Спалите его, Салли, – приказала Джоанна. – Может быть, я выдумываю, но мне кажется, что оно пахнет Ньюгейтом.

– Слушаюсь, миледи.

– И еще, Салли. – Голос Джоанны стал мягче.

– Да, миледи?

– Благодарю вас, что вы поехали со мной. Понимаю, что для вас это не было большой радостью, но я не могла решиться на все это в одиночку. Я очень ценю вашу верность.

Салли покраснела от удовольствия.

– А я радуюсь только тому, что мы обе добрались до дома целыми и здоровыми, – только и сказала она в ответ.

Джоанна отпустила служанку и, накинув шелковый халат, села в кресло у окна, которое выходило в маленький сад за домом. Она любила читать у окна или просто сидеть и глядеть на сад, любуясь красотой и совершенством аккуратных клумб с розами. Но сегодня она не замечала всей этой многоцветности и пестроты, и единственным ароматом, который она чувствовала, несмотря на открытое в благоухающий сад окно, было зловоние тюрьмы. Кажется, она никогда его не забудет.

Джоанна устала. И сердце заболело. Столько лет она ждала, что Тони в один прекрасный день увидит в ней женщину. Ту женщину, которая влюблена в него с детства. Она улыбнулась, вспомнив, как много лет назад пинала его ногами и стучала по нему кулачками. Это был, пожалуй, единственный раз, когда она посмела не только откровенно, но и со страстью выказать к нему свое отношение. Мечтая о Тони как о своем верном Ланселоте, она пыталась вообразить, что чувствует дама, когда рыцарь поднимает ее на руках и сажает перед собою на коня, а потом они уносятся вдаль. В действительности с его стороны была только бережная заботливость, с которой он подсаживал ее на свою лошадку, чтобы потом повести пони с пассажиркой под уздцы по направлению к дому. А если вспомнить тот раз, когда он у дерева оправдывался и извинялся сквозь смех – как же он хохотал! – то какой уж там “благородный рыцарь без страха и упрека”. Ох, да кто спорит, может, лучше ей было влюбиться в Неда – даже в тот раз он оправдывался всерьез и извинялся по-настоящему. Но Нед был весь какой-то правильный, чересчур положительный: и надежный, и добрый, и постоянный. А Тони был переменчив, забавен и притягателен.

С самого начала бесполезно было на что-то надеяться, и Джоанна утешала себя тем, что с нее довольно и того крошечного местечка в сердце Тони, на которое он расщедрился. Даже когда на ее глазах он ухаживал за леди Фэрхейвен, она почти убедила себя в том, что он делал это только из-за денег. Но сегодня Джоанна поняла, что обманывалась. Тони, оказывается, заботился о Клодии. Она была ему небезразлична. Может, он и не любил ее, но, как он сам сказал, дорожил ею так же, как он дорожит Джоанной. А жениться собрался на Клодии. И женился бы. Не случись того, что произошло в ту ночь, когда в дом его невесты забрался незваный гость. Тони женился бы на Клодии, потому что у той хватало денег для спасения Эшфорда, а у Джоанны таких денег нет.

Джоанна чувствовала себя так, словно до сих пор привязана к тому проклятому дереву и ждет, ждет, ждет, когда же Тони вспомнит о ней, поймет, что та, которую он оставил у себя за спиной, очень много значит для самого Тони. Но он упорствовал в своей беззаботности и беспечности. Джоанна хотела, чтобы он сию минуту оказался перед нею. Как бы она на него накинулась и закричала бы во весь голос: “Вот она я, и я люблю тебя! Слышишь?”

Однако сейчас он узник. Теперь ему уже приходится ждать.

Любовь обернулась для нее тяжким грузом. На глаза навернулись слезы, а злость стала куда-то отступать и вскоре совсем пропала. Сначала тихонько, потом все сильнее слезы потекли по лицу, а она, как будто глядя со стороны, видела, как они текут и падают на зеленый шелк, оставляя мокрые пятна на халате.

Как тяжело прятать от всех свои чувства и делать вид, что они квиты.

Джоанна надеялась, что расследование Нейлора окупится. Но даже когда Тони освободят, от него отвернется почти все светское общество. Ей ни к чему поступать как все. Но отдалиться от него, пожалуй, следовало бы. Она давно уже обещает крестной навестить ее в Кембрии[9] и погостить подольше. Так она и сделает: дождется, когда Тони выпустят, а там, глядишь, и сезон кончится. И уедет она от него подальше, на все лето. А домой вернется уже без этих глупых детских чувств.