Игра лорда Эшфорда

5

В тот вечер на балу у Фарадэев Тони условился с Клодией о том, что она оставит за ним два вальса и потом они вместе поужинают. Когда первый танец кончился, Варден, провожая Клодию к следующему партнеру, не стал сразу же предлагать руку, на которую она могла бы опереться, а задержал ладонь на ее талии. И Клодия даже не попыталась освободиться от этого прикосновения. Передав Клодию кавалеру для следующего танца, Тони, отходя, увидел Джоанну. Она пришла с родителями, которые стояли неподалеку.

– Не танцуешь сегодня, Джоанна? – шутливым задиристым тоном обратился к ней Тони.

– В моей карточке на объявленный танец партнер не записан, Тони, – сообщила она бесстрастным голосом. Она хотела, чтобы сказанное ею не прозвучало заигрывающе или заискивающе. Но Тони и не пытался разобраться в оттенках ее настроения. Не до того ему было. Он во все глаза следил за леди Фэрхейвен.

– Господи, ну какой же он дубовый, этот Фэрхейвен, – пробормотал Тони, следя за Клодией, которая танцевала сейчас с Марком.

– Да, партнер леди Фэрхейвен попался не очень впечатляющий, – согласилась Джоанна, отмечая, как изящны движения Клодии. Она была маленькая и хорошенькая, а фигурка прямо-таки бросалась в глаза. Вот чего недоставало Джоанне, хотя она была высока, стройна и хорошо сложена. Что ж удивляться, что Тони так заинтересовала эта Клодия.

– Нет, это не тот партнер, которого бы я порекомендовал собравшимся в этом зале, – продолжал свои сетования Тони.

– Должна чистосердечно признаться: мне не приходилось об этом задумываться, – отозвалась Джоанна. – А ты считаешь, что людей друг с другом сводят только танцы? Возможно, они еще и поженятся. Союз и ему и ей сулит немалые выгоды. Она принесет ему богатство и сына, если, конечно, сможет. Я о сыне. Титул у него есть, нужен наследник для титула. Хотя он и без ее денег перебился бы, – добавила Джоанна. – Управляя делами покойного графа, он имел все возможности прилично устроиться. И своего не упустил.

Тони помрачнел. Все так. Хейлзуорт богат, хотя его состоянию и далеко до сокровищ, унаследованных Клодией. Но если этот Хейлзуорт так же жаден, как и холоден, то ему очень даже может прийти в голову мысль поволочиться за Клодией. В таком случае ухаживания Тони покажутся едва ли не рыцарством. Ей нужен супруг получше этого Марка Хейлзуорта. Чем она перед Богом провинилась?

– Не верю я, что он ей может понравиться, – усмехнулся Тони словам Джоанны и обернулся к ней. – Полагаю, что если она и ищет себе второго мужа, то не станет выходить за человека, который может похвастать только мозгами, хорошо соображающими насчет денежных дел.

Сердце у Джоанны тоскливо сжалось. Она хорошо знала Тони и поняла, что зажегшийся в его глазах огонек означает появление еще одного повода для ухаживания за леди Фэрхейвен. Если бы эта женщина была ему безразлична, он не стал бы рассуждать о ее затруднениях, да еще намекая на обстоятельства, самого Тони не касающиеся.

– Есть слух, Тони, что у тебя новое сердечное увлечение. Тебя хвалят: ты, говорят, очень внимателен к своей даме. Неужто хоть кому-то удалось завоевать твое сердце? – спросила она как можно более безразлично. Правда может оказаться очень горькой, но она хотела эту правду знать.

– О чем бы ни судачили люди, уверен, никто еще не сказал, что мое сердце уже в руках этой дамы.

– Нет, молва об этом пока умалчивает, – согласилась она. – Говорят только, что ты так проигрываешь в карты, что тебе ничего другого не остается, как только жениться на леди Фэрхейвен. Или расстаться с Эшфордом. Это правда, Тони? – спокойно спросила она, страшась ответа. Не одной только боли она боялась. Джоанна думала, что лучше потерять Тони, чем усомниться в его честности и чистоте. Ей казалось, что, если Тони полюбит другую, она это переживет. Тем более что сама она уже почти распростилась с надеждой покорить его сердце. Но совсем уж невыносима была мысль о разочаровании в нем, о потере к нему всякого уважения. Она знала о его слабостях больше и лучше, чем кто бы то ни был, но не считала, что он из тех, кто поддается первому порыву, и не верила, что Тони способен цинично жениться не столько на женщине, сколько на ее деньгах. Кто знает, чего ему стоили эти смерти: сначала отца, а потом, очень скоро, брата. Да и слабость в одном часто оборачивается силой в другом. Она была убеждена, что в армии Тони был среди самых лучших. Но граф Эшфорд из него никакой.

– Да вранье все это. Удивляюсь, зачем ты вообще слушаешь эти россказни, Джоанна. – Тони даже покраснел, яростно опровергая вздорные, по его мнению, слухи. – Что касается игры, то я и в самом деле кое-что просадил, однако удача вроде бы перестала от меня отворачиваться. А леди Фэрхейвен мне нравится – это главное. И если я попрошу у нее руки, то только по этой единственной причине, а не ради чего-то еще.

Джоанна поверила его словам. Да, он сказал ей то, что думал. Правду. Но не всю. В искренности его симпатии к леди Фэрхейвен она не сомневалась. Но и сплетники не обманывали. Краска на лице выдала его. В долгах как в шелках. Как еще можно спастись, если не отыскать невесту с богатым приданным? На миг Джоанне захотелось хорошенько встряхнуть его, сказать прямо в лицо: “Тони, коль уж ты задумал жениться, чтобы спасти Эшфорд, так женись на мне”. Хотя ее доля в фамильном состоянии была вполне приличной и от бабушки должно было кое-что перепасть, если она выйдет замуж, но что это по сравнению с богатствами леди Фэрхейвен? Тем более что этих денег все равно не хватит на Эшфорд. Тони дурашливо вздохнул, и этот вздох-смешок отвлек Джоанну от тягостных раздумий.

– Я стою тут, плету что-то про свои невзгоды, вместо того чтобы даму на танец пригласить. Неудивительно, что ты заскучала. Не предоставишь ли шанс исправиться, Джо?

– Сожалею, но этот танец – единственный, оставшийся у меня свободным, лорд Варден, – отозвалась она, радуясь тому, что они опять, как прежде, болтают, подтрунивая друг над другом. С тех пор как между ними завязалась дружба, они чаще всего обходились без напускной серьезности.

– Достойный отпор. Ну, сам виноват. Ладно, завтра мы повстречаемся у леди Пембрук, так оставь за мной вальс, а?

– Я обещаю вам это, милорд.

– С кем теперь танцуешь? Не юный ли Дрейкат поведет тебя в контрдансе?

– Он самый.

– Вот он идет. Придется вручить тебя ему, дорогая. До чего ж он резв! Глянешь на такого молодца – и сразу чувствуешь свои годы!

Джоанна обернулась к приближающемуся кавалеру, лишь бы не видеть, куда двинется Тони, хотя знала, что он направится к леди Фэрхейвен. Джоанна изобразила на лице ослепительную улыбку и приготовилась к встрече с партнером.

Тони не без умысла выбрал для танца с Клодией контрданс. В зале было очень тепло, и он надеялся, что, разгорячившись в энергичных па, Клодия легко примет его предложение освежиться где-нибудь на балконе.

И в самом деле, как только музыка стихла, Клодия замахала веером. Лицо ее раскраснелось.

– Сегодня тут необыкновенно жарко, – заботливо сказал Тони. – Может быть, выйти на минуту-другую на свежий воздух?

Клодия быстро взглянула на него и сразу же прикрыла глаза, выразив согласие утвердительным кивком. Да, здесь было жарко, но пары обыкновенно ищут на балконах не избавления от жары. До последнего времени Тони скупился на чувственные знаки внимания. Руку чуть дольше, чем положено, задержит на талии, легонько пожмет ее пальцы – и все. Надо признать, что вел он себя разумно и осмотрительно. Но, кажется, можно надеяться на какие-то перемены.

Когда они вышли на балкон, Тони оставил дверь в бальный зал открытой и, облокотившись на перила, стал отпускать шуточки по адресу кружащихся на паркете пар. Клодия огорчилась. Неужели его и вправду интересовал только свежий воздух?

Но вот Тони отошел от перил и наполовину прикрыл дверь, к которой она стояла спиной.

– Может быть, позволите мне обращаться к вам по имени, дорогая? – сказал он, приближаясь.

– Не думаю, что это будет удобно, милорд. Мы еще недостаточно хорошо знакомы.

– Пожалуй. Но мне не хотелось бы покидать этот балкон, не познакомившись с вами поближе.

Тони потянулся к ней и, взяв за руки, привлек к себе. Ее голова оказалась на его груди, и, хотя она ни на минуту не забывала о разнице в возрасте, у нее появилось чувство, что она словно обрела покровителя. Он хотел повернуть ее лицо к своему, но Клодия вдруг отпрянула, издав странный, похожий на стон звук.

– Что произошло? – встревоженно спросил Тони. Неужели он напугал ее?

– Моя подвеска. Она запуталась.

Тони склонился над нею, и ее попытки закрепить сережку в мочке уха вызвали у него улыбку.

– Постойте-ка. Не шевелитесь. – Сказав это, Тони еще больше нагнулся. Чтобы видеть, что делают его руки, ему пришлось чуть ли не утопить лицо в ее волосах. Тепло, исходившее от ее шеи, было очень приятным. Когда он справился с серьгой, то не спешил отстраниться. Вместо этого Тони все глубже погружал ладонь в ее волосы.

– Теперь я запутался, – сказал он, гладя ее локоны. Клодия вздрогнула. – Замерзли, миледи? Вы не простудитесь?

– Нет, милорд… Нет, Тони, мне не холодно.

– А дрожите потому, что ждете вот этого, да? – спросил он, приближая ее лицо к своему, чтобы нежно поцеловать в губы. Ее губы сразу же раскрылись в ответ, и поцелуй стал более пылким. Через мгновение Тони слегка отстранился и спросил: – Хотите вернуться в зал, Клодия?

– Пока еще нет, Тони.

Она положила руки ему на плечи и притянула к себе. Этот поцелуй был долгим и глубоким, а ощутив у себя на груди его большой палец, осторожно гладивший ее тело, она подумала, что все у нее внутри вот-вот расплавится.

Когда наконец они ослабили объятия, Клодия, взглянув на Тони, фыркнула и потянулась к нему, чтобы поправить галстук.

– Благодарю. Но и вы выглядите несколько взъерошенной, миледи.

Клодия вновь подняла руки, чтобы поправить собственную прическу.

– И платье тоже, – показал Тони, и лукавство мелькнуло в его глазах. – Здесь. Позвольте мне. – И он вернул корсаж ее вечернего платья на подобающее ему место. – Клодия, мне хочется, чтобы вы знали, что у меня нет обыкновения нападать на молодых дам на балконах.

– А на женщин постарше, милорд? – язвительно отозвалась Клодия.

Тони смутился:

– Но мне и в голову никогда не приходило думать об этом. Хотя я знаю, что между нами, Клодия, разница. В год или два.

– Пять лет.

– Ну, пусть так. Какое это имеет значение? Да и выглядите вы… не скажешь, что вы хотя бы днем старше меня…

– Тридцать четыре. Мне тридцать четыре года. А вам, Тони, двадцать девять.

– Что из этого, Клодия? Возраст что-нибудь значит? О годах не думают, когда человек нравится, когда им восхищаются. Или вас заботит молва?

– Дело не только в том, сколько кому из нас лет. Ходят другие слухи, – нерешительно произнесла Клодия.

– Наверное, о том, что я – молодой человек в отчаянном положении: и имение и состояние у меня на краю гибели. Потому, мол, я и охочусь за вами, что без богатого приданого мне не вывернуться, – сказал Тони, помрачнев.

– Да, я об этом.

– Так вот как вы обо мне думаете, Клодия!

– Знаете, я ведь и в самом деле очень богатая вдова.

– А я не собираюсь делать вид, что это для меня ничего не значит. Вы же понимаете, в каком положении оказались мои родные. В этом сезоне в свете можно встретить еще парочку-другую вдов на выданье. Интересуй меня только деньги, разумно было бы с моей стороны расточать свои чары перед более доступной добычей. Если уж говорить правду, то мы и понимаем друг друга, и сочувствуем друг другу. По крайней мере, мне так это все представляется, миледи.

Тони произнес это светское обращение – “миледи” – не совсем так, как это принято в приличном обществе, а словно вкладывая в него почтение к повелительнице: “О моя леди! Моя госпожа!”

– И я тоже ощущаю эту взаимную симпатию, Тони. Полагаю, это потому, что и вам и мне ведомо, что это такое – потерять любимого и дорогого человека. И еще, вы, возможно, и в самом деле не намного меня моложе, но, глядя на вас, я вспоминаю время, когда была совсем молодой. Слишком молодой для обрушившейся на меня ответственности.

– Двадцать девять лет – это не семнадцать, Клодия. И я не мальчик, – ответил Тони, и в голосе его чувствовалась обида.

– Я совсем не хотела оскорбить вас, Тони. Не знаю, как вам даже объяснить это. – Клодия замялась, хотя понимала, что именно она хочет ему сказать. Но вряд ли ему будет приятно слышать от женщины, что та чувствует в нем только юношу, который забот никаких ведать не хочет, предпочитая грезить о свободе и о славе, добытой в бою.

– Вы мне очень небезразличны, Клодия. Я бы хотел…

– И я о вас тоже беспокоюсь, – прервала его Клодия. – И нахожу вас очень привлекательным. Но, может быть, пока оставим этот разговор?

– Я соглашусь, если вы скажете, что я сумел убедить вас в том, что в моих намерениях нет ничего бесчестного.

– О, я знаю, что ваши помыслы чисты, милорд, – мягко ответила Клодия. Она предпочла прекратить объяснение, которое грозило превратиться в предложение, потому что боялась за себя. Боялась, что согласится сразу, даже не дождавшись, когда он откровенно предложит ей руку и сердце. Однако, хотя она уже успела отчаянно влюбиться в него, все же отдавать свою жизнь в его руки… к этому она еще не была готова. Сначала следовало выяснить, как безнадежно его затянул азарт.